Злость улеглась, едва он вжился в роль. Подлинный негодяй делает гадости по зову души, а не от гнева. И, делая, получает удовольствие.
Эрвин начал наслаждаться ролью уже тогда, когда в его кабинет нестройною группой вошли банкир, министр финансов, налоговый секретарь, фрейлина владычицы, лазурный капитан. Их тоже можно представить актерами: каждый старательно отыгрывал некую эмоцию. Морлин-Мей облизывал сухие губы — отличный жест, чтобы выразить страх. Виаль играл непрошибаемость — лицо будто покрыли лаком, оно высохло и задубело. Лейла Тальмир пылала ненавистью, да так страшно, что суфлер в будке вздрагивал. Шаттэрхенд терял штаны. Видимо, его взяли в сортире — чтобы без бою. Ремень отняли вместе с оружием. Штаны сползали на бедра, капитан подтягивал их, а они снова падали. Он злился на них больше, чем на кайров.
— Вы совершите прогулку, господа, — сказал Эрвин развязно, с дурной и неуместной ухмылкой. Так ведь делают мерзавцы на сцене? — Отправитесь путешествовать в дальние края, где и останетесь, пока императрица не обретет рассудок. Или не будет низложена в виду безумия.
Они ошеломленно молчали, и он прибавил пошлую негодяйскую шуточку:
— Хотел бы я увидеть низложение императрицы, хе-хе.
— Куда, милорд? — спросил Виаль.
— У меня дочь, — сказала фрейлина.
— Ну, куда — это вы узнаете на борту корабля в открытом море. Капитан отойдет от берега, послюнявит палец, нащупает, куда ветер, — туда и повернет. Трудновато плыть против ветра, правда? А дочурку можете взять с собой, если ей хочется странствий. Дети порою такие непоседы!
— Вы пожалеете! — выкрикнул капитан, временно справившись со штанами. — Лазурная гвардия не прощает обид!
— Ваша мать, милорд, из рода герцогов Альмера, — сказала фрейлина. Прозвучало как худшее оскорбление.
— Ну, полноте, не стоит благодарностей!
Эрвин махнул воинам, чтобы пленников вывели. Жест вышел капризным, как у балованного дитяти. Хорошо!
Но тут он хлопнул себя по лбу — будто спохватился:
— Минутку, господа! Леди Тальмир, капитан Шаттэрхенд, вы же присутствовали при памятной беседе владычицы с генералом Смайлом?
Фрейлина переглянулась с гвардейцем. Отрицать не было смысла, оба понимали это.
— Так точно.
— Простите, что сразу не учел! Впрочем, вы и сами виноваты: могли бы напомнить. Вы двое... можете быть свободны.
У обоих с идеальной синхронностью — точно по команде — отвисли челюсти.
— В каком смысле?..
— Разумеется, в узком и приземленном. Ведь в философском понимании человек свободен всегда, и никакие цепи не способны удержать его душу от полета. Но и в смысле прагматически телесном вы можете развернуться и идти куда угодно. Либо не идти, а остаться со мною на чашку чаю.
— Вы отпускаете нас? — не понял капитан. — Просто так?!
Эрвин вздохнул:
— Конечно, не просто так, а поддавшись вашей угрозе. Я понял, как опасно обижать офицеров лазурной гвардии, и не только их самих, но и беззащитных женщин в их присутствии. Приношу вам свои искренние извинения!
— Гм... — Шаттэрхенд еще разок, на всякий случай, поправил ремень. — Лазурная гвардия не простит также нападок на чиновников ее величества!
Капитан красноречиво глянул на министров. Эрвин нахмурился:
— Прошу вас, капитан, не переходите границ! Оставьте же мне возможность безнаказанно обидеть хоть кого-нибудь!
— Вы покушаетесь на верных слуг ее величества.
— А неделю назад она покушалась на моих: упрятала в бочки всю родню прошлого министра налогов — Дрейфуса Борна.
— Лорд-канцлер, я не позволю!..
— Капитан, я охотно предоставлю вам возможность не позволить мне что-нибудь другое. В скором будущем я предприму дерзкую атаку на кого-нибудь исключительно затем, чтобы вы смогли защитить мою жертву. Но сейчас — простите, министры покинут дворец.
Когда сцена была окончена, единственный зритель — альтесса Тревога — наградила Эрвина аплодисментами.
— Прекрасно сыграно! Отличный баланс комизма и трагизма, леди София Джессика гордилась бы тобою.
— Милая моя, пьеса еще не окончена.
Кайры не служат в гвардии Короны. Стать искровым офицером — большая честь для рыцаря любой земли, но не для северянина. Кайр берет меч, чтобы защищать Север и своего лорда, а не чужие земли и далекого императора. Кайр приносит клятву верности, чтобы быть верным до конца, а не сбежать при случае на более выгодную службу. Кайр не жаждет надеть алый плащ — ведь знает, что подлинные мастера носят красно-черное.
Однако не все северяне — кайры. Есть весьма опытные греи, волею случая провалившие испытание. Есть воины, лишившиеся службы со смертью сюзерена. Есть северяне, выросшие на чужбине вдали от Ориджина. Такие люди, ища достойной службы, нередко оказываются в алой гвардии, а то и в лазурной. В гвардии немало северян, есть среди них и первородные агатовцы, и глориевцы...
— Вы понимаете меня, генерал?
Граф Йозеф Гор, примечательный благородной янмэйской красотою, невозмутимо слушал болтовню Эрвина. Генерал впал в уныние, лишившись должности главнокомандующего, но обрел душевное спокойствие, когда новый командующий Крейг Нортвуд не справился с крестьянами. Владычица высмеяла медведя на глазах у войска. Еще один такой эпизод — и вымпел первого полководца вернется к Гору.
— Я понимаю, милорд. Среди моих солдат есть уроженцы Севера. В гвардию попадают лучшие воины всех земель, а северяне — отменные бойцы.
— Меня интересуют не только северяне, но и внуки Агаты из других земель, и просто почитатели северных ценностей или моей скромной персоны. Словом, те, кто думают: "Ура, Ориджин!", а не: "Фу, Ориджин".
— Большинство воинов считают вас великим полководцем. Но многие осуждают мятеж и потому сдерживают свое восхищение.
— Значит, мне нужны остальные — те, что восхищаются мною без этих вот искусственных ограничений. Я хотел бы свести их в одно подразделение, скажем, особую роту. Дать им особые права и какой-нибудь изящный знак отличия. Например, маленький вензель Э.О. на манжете или мужественный шрам на скуле в виде нетопыря.
Генерал воззрился на Эрвина. Тот уточнил:
— Последнее — шутка, но все прочее — донельзя серьезно. В том числе слова про особые полномочия.
— Какие полномочия, милорд?
— Ммм... Бойцы особой роты получат право ревизии любых приказов офицеров других подразделений. Смогут инспектировать дислокацию и маневры частей, проверять качество гарнизонной и караульной службы, просматривать списки увольнительных и представленных к наградам.
— Милорд, но это по сути создаст вторую власть в полках! Полномочия ваших избранников станут сравнимы с правами командиров!
— В том и суть, генерал. Не зря же рота называется особой!
Полководец сухо откашлялся.
— Милорд, ваша затея противоречит и уставу армии, и ее традициям. Искровые полки призваны защищать Корону, и только ее!
Эрвин воздел руки к небу:
— Конечно, генерал, ну конечно! Именно для защиты Короны я и хочу подчинить искровиков лично себе!
Неслышимая генералом альтесса-тревога восторженно взвизгнула от свежести мысли, а Эрвин пояснил:
— Давайте рассудим трезво: в чем основная угроза для Короны? Я таковой угрозы не представляю, это уж точно. Со времени моего прихода в столицу не пострадал ни один государственный институт, никакие земли не ушли из-под власти Империи, был подавлен мятеж, прекращена растрата казны и восстановлена деятельность Палаты Представителей. Очевидно, что я — благо для государства. С другой стороны, владычица Минерва регулярно предпринимает против меня личные выпады и интриги. Ею движут импульсивные чувства, столь часто обуревающие юных дев.
— Но она — владычица.
— Разумеется, в этом и опасность! Если искровая армия будет служить непосредственно Минерве, то в новом приступе неразумной злости ее величество может бросить войско против меня. Чем это кончится? Вы прекрасно понимаете: резней в столице, гибелью искровых полков, а возможно, и свержением ее величества. Итак, кто же представляет главную угрозу для Короны? Очевидно, что сама императрица с ее бурными чувствами! Нет, армия не должна бездумно выполнять ее приказы. Я, как верный слуга Империи, категорически настаиваю на этом.
— Эээ... — Гор задумчиво потер затылок. Альтесса рукоплескала.
— Генерал, возьмите время, поразмыслите до завтра. Если вдруг найдете изъян в моей логике (хоть я и убежден, что его нет), я с великим прискорбием приму вашу просьбу об отставке.
Эрвин скорчил печальную мину и смахнул преждевременную слезу сожаления.
Видимо, генерал Гор не обнаружил погрешностей в выводах лорда-канцлера. Их беседа состоялась на второй день от выходки Минервы, а уже на третий первые двадцать гвардейцев-северян предстали перед Эрвином. Он задал им три вопроса:
— Вы любите Светлую Агату?
— Да, милорд!
— Вы хотите, чтобы Агата улыбалась?
— Конечно, милорд!
— А если Янмэй при этом нахмурится?
Возникла пауза. Один гвардеец откланялся и ушел. За ним последовали двое, и еще один. Но затем седой статный офицер сделал шаг навстречу Эрвину:
— Я полковник Арден, милорд. Я защищал вашу леди-мать, когда она была инфантой Альмера.
Молодой гвардеец шагнул следом за полковником:
— Лейтенант Бейкер, милорд. Я видел, как вы обороняли дворец.
Еще двое сказали:
— Мы бились рядом с вашим отцом в Шейландской войне.
А другие:
— Вы — лучший полководец нашего времени. Служить вам — честь.
И вот вся шеренга оказалась на шаг ближе к Эрвину. Он взял серебристые ленточки и одну за другой повязал их гвардейцам.
— Благодарю за службу, господа. Слава Агате и слава Империи!
Батальон алой гвардии, стоящий в охране дворца, сей же час был уведомлен о том, что значат ленточки в петлицах. Теперь каждого дежурного искрового офицера сопровождала тень — северянин особого отряда. Приказы лорда-канцлера должны выполняться без промедлений; приказы генерала или главнокомандующего, или самой владычицы — только с позволения теней. Несколько гвардейцев возмутились новым порядкам, и были щедро награждены за службу и отправлены в трехмесячный отпуск. Остальные покорились. Ведь сама Минерва поставила главнокомандующим Крейга Нортвуда. Выбирая из твердолобого медведя и хитроумного Ориджина, лучше уж подчиняться последнему.
Альтесса прохаживалась вместе с Эрвином по аллеям сада, наслаждаясь идеальным порядком стражи.
— По-прежнему наслаждаюсь твоим спектаклем, дорогой. Вот только боюсь, ты кое-что упустил в детстве. Обычный мальчик годам к тринадцати успевает вдоволь наиграться в солдатиков и переключается на девочек. У тебя же все наоборот!
— Я совмещаю. Игра в солдатики — одновременно игра с девочкой. Как думаешь, почему она молчит?
— Мими?..
— Она пропустила уже два своих хода. Ей следовало ответить на ссылку капитана и Лейлы, потом — на особую роту. Но оба раза она не сделала ничего. Запила кофеем и стерпела. О чем-то поговорила с лазурными, только и всего.
— А ты чего ждал?
— По меньшей мере, яростного вторжения в мой кабинет. Холодной ненависти, угроз, требований все вернуть.
— И ты бы поддался?
— Дал бы понять, что ей следует просить прощения. Пусть первой пойдет на уступку и поклянется больше никогда не срывать моих планов. Тогда...
Альтесса рассмеялась:
— Тогда вы идеально изобразите пару обидчивых детишек! "А он обзывался!" "А она песком кидалась!" "А он мне порвал платьице!"
Эрвин скривился.
— Раз уж ты не терпишь детей — давай как взрослые. Если Минерва достаточно зрела, то сейчас она ищет щели в моей броне и оружие для себя. Щелей нет: и Фаунтерра, и остров под моим контролем; Иона уехала, за Аланис постоянно следят, как и за самой Мими; казна в надежных руках, как и полиция, и войско. Оружия Минерве тоже не найти: на ее стороне только израненные Литленды и избитые три полка Алексиса. Кстати, ему она больше не может доверять. Мими поймала Лиса на двойной игре: кроме нее он служил и другому хозяину.
— Кукловоду?
— Не знаю.
— Прости?.. — Альтесса поморгала. — Тремя полками гвардии командует, возможно, агент Кукловода, и ты не взял его для допроса?!
— А ты не понимаешь моей цели? Ха-ха! И кто теперь ребенок?
— Видимо, не хочешь тревожить Кукловода, пока не придумаешь против него новый план. Допросишь Лиса только тогда, как будешь готов действовать.
— Именно! А еще, Лис — последний шанс Минервы. Видишь ли, после всех выходок ей будет очень сложно убедить меня в мирных намерениях. Но одна возможность у нее имеется: пусть сама расскажет то, что узнала от Лиса, — и я ей поверю.
— А что должен сделать ты, чтобы она поверила тебе?
— Это еще зачем?!
— Мне вот как видится, дорогой. Если уж подняться над уровнем порванного платьица. Прежде меж вами была некая игра — теперешнее игрой назвать сложно. Прежде Мими не имела реальных причин ненавидеть тебя — теперь имеет. Рано или поздно она найдет способ взять тебя за горло. Как Степного Огня. Без шуток. Тогда тебе представится выбор: найти путь к миру — или убить ее. Я очень расстроюсь, если выберешь второе. Пожалуй, даже пролью слезы. Потому ради меня подумай: какой шаг ты можешь сделать ей навстречу? Ладно, не совершай его, но хоть выдумай!
— Ради тебя?..
— И ради себя. Ты по-прежнему сбрасываешь со счетов свою новую проблему. Минерва может помочь тебе с нею — а может ее усилить во много раз.
— Мими? Будет тебе!
— Вообрази, что может сделать Минерва, узнав о твоей проблеме. Просто представь.
* * *
Лейтенант Бейкер оттянул тесный воротничок.
— Милорд, имеется проблема с императрицей. Она... сбежала.
— Проблема или императрица? — хохотнул Эрвин, хотя внутри у него неприятно похолодело.
— Ее величество вечером отправилась в театр. Представление длилось до одиннадцати, владычица осталась в восторге и попросила труппу сыграть для нее повторно лучшие сцены. Действо продлилось до часу по полуночи, затем Минерва осталась побеседовать с актерами и угостить их вином. В третьем часу она покинула театр с эскортом из шести лазурных гвардейцев.
— При них не было бойца особой роты?!
— Был, милорд. Его оглушили искровым ударом и бросили на улице. Карета ее величества умчалась на вокзал. Есть поезд из Лабелина в Маренго, прозванный купеческим. В нем дешевые места и много вагонов для груза, торгаши его обожают. Он проходит столицу в худшее время — в четвертом часу ночи. Императрица села в этот поезд и сейчас едет в Маренго.
— Догнать и вернуть!
— Милорд, это невозможно. Поезд — быстрейший транспорт на свете.
— Тогда волну в Маренго! Пусть возьмут ее там и отправят обратно!
— Уже послали, милорд. Ответил капитан лазурной гвардии Уитмор. В Маренго две лазурных роты, одна держит вокзал, другая — дворец и волну. Маренго — убежище императоров, так всегда было.
Эрвин пожалел, что сейчас на поясе нет Гласа Зимы. Очень приятно было бы погладить холодную, шершавую оплетку рукояти.
— Сорок Два, займитесь этим. Возьмите иксов, поезжайте в Маренго. Объясните этому Уитмору реалии мира. И верните чертову куклу!
