И вот Серёга остался в палате один. Вернее как один, со своей верной Защитницей, которая начала как-то беспокойно себя вести и это ему совершенно не понравилось. А значит нужно выполнять свой предварительный план по собственной защите. Мульча вчера уже не раз доказала свою полезность и незаменимость для хозяйки и поэтому игнорировать её опасения совсем не стоит. Немного подумав, он выглянул в коридор и попросил старшего своей охраны пройти к нему. Тот зашёл и сразу аккуратно прикрыв за собой дверь, спросил:
— Что Вам угодно, уважаемая госпожа Пак Юн Ми?
— О, Богиня! Давайте не так официально!
— Не могу. Есть определённые правила и я не в силах их нарушать.
— Понимаете — Серёга как можно глубже и печальнее вздохнул и это его действие не осталось без внимания — я думаю, что всё произошедшее ещё вчера — лишь самая верхушка айсберга. И поэтому, в будущем, пока Вы будете произносить: УВАЖАЕМАЯ ГОСПОЖА ПАК ЮН МИ, ПРОШУ ВАС ПРИГНУТЬСЯ, то за это время меня вполне могут и пристрелить. Поэтому я настойчиво прошу Вас... Хорошо. Пока мы наедине и в экстренных случаях называйте меня просто Юна. Это будет намного полезнее для всех нас. Да и я буду себя чувствовать более комфортно.
— Может Вы и правы. Хорошо. Я согласен с этим предложением. А по поводу новых на Вас покушений уже есть какие-то данные?
— У меня нет. Но вот Мульча себя очень беспокойно ведёт и это мне совершенно не нравится. Она мне много раз уже помогала и я её предчувствию полностью доверяю. Даже самые простые животные могут хорошо предчувствовать неприятности, случившиеся с их хозяевами, не говоря уже про землетрясения, а она у меня — ОСОБЕННАЯ! Поэтому я прошу у Вас выделить мне какой-нибудь пистолет.
— Пистолет? Вам? Да Вы с ума сошли! Об этом не может быть и речи! Сейчас мы здесь Вас защищаем!
— И много Вы меня защитили ночью, во время моего приступа? Поверьте, я знаю, что говорю! У меня последний рубеж обороны — Мульча, а не Вы, к великому сожалению и она это не один раз уже вчера доказывала. Прошу мне поверить... И я просто обязана буду ей хоть чем-нибудь помочь, если Вы вдруг не справитесь... Если будет нечто аналогичное или ещё хуже...
— Сегодня Ваша охрану обещали усилить ещё двумя девушками-телохранителями...
— Давайте, я продолжу тут за Вас: Но когда это будет — ещё не известно. Что здесь может произойти до их приезда — также непонятно. Считайте это моей блажью или капризом. Да как Вам угодно это назовите, но я пока прошу Вас об одном. Просто дайте мне сейчас любой пистолет! Это для моего личного спокойствия! Чтоб я могла спокойно уснуть и не трепать Вам нервы!
— Но из него ещё нужно уметь стрелять! Иначе Вы можете такое здесь натворить! Да если Вы просто возьмёте его в руки и случайно выстрелите!!! Вы хоть представляете, что потом здесь у нас будет???
— Хорошо. В этом, я с Вами согласна. Но Вы знаете как я ножи кидаю в цель?
— Да. Мне это хорошо известно. Я был поражён этим Вашим умением.
— Так вот. Поверьте мне. Я стреляю совсем не хуже.
— Но как? Откуда?
— Это так сейчас важно? Здесь важен сам результат! Хотите, я напишу Вам расписку?
— Нет. Не надо. Это лишнее. Я Вам полностью доверяю и сейчас надеюсь лишь на Ваше благоразумие. Вот возьмите — и хмурый охранник протянул Юне небольшой пистолет — это мой запасной. Как Вы и говорили, пусть это оружие последнего шанса пока будет у Вас. Если так Вам спокойнее. У него пуля достаточно мощная. Девять миллиметров имеет хорошее останавливающее действие. Но дальше пятидесяти метров из него попасть очень сложно. Тем более с Вашим весом. Да и против потусторонних сущностей я не думаю, что он поможет. Всё же пули там совсем е серебрянные... Но всё же я надеюсь, что он Вам не понадобится. Но при стрельбе нужно учитывать отдачу вверх и вправо. Разберётесь?
— Да. Знакомая система. Большое Вам спасибо от на с Мульчей. Но если Вы не взяли у меня расписку, то я Вам просто клянусь, что без особой надобности, эту великолепную игрушку никто даже и не увидит! А насчёт веса моего — это слишком болезненная темя, чтоб её касаться, но всё же я надеюсь, что мой вес в обществе увеличится, когда все увидят, что я вооружена и могу дать отпор всяким там...
— Я верю Вам. У меня дочь чуть младше Вас и я бы совсем не хотел, чтоб она вдруг попадала в ситуации, где Вы сумели отличиться. Ей до Вас очень и очень далеко, но Вы для неё пример для подражания и я чрезвычайно рад этому. Благодарю Вас, госпожа Агдан за то, что Вы сделали уже для всей нашей страны — и он глубоко поклонился.
Знайте и верьте: мы Вас не подведём! И я всё сделаю для этого. А сейчас я приношу Вам свои извинения, но я вынужден Вас покинуть. Сейчас в том коридоре из наших только один человек и остался — и тут же, увидев удивлённо взлетевшие брови Юны, пояснил — Все охранники группы поехали с девушками, развозить их по домам. Одного я отпустил отвезти обратно шеф-повара Марко. А ещё одного мы возьмём у "Голубых Драконов" и пусть они сопровождает госпожу Сон Ён и охраняют её в универмаге. Так-что мы здесь остались пока лишь вдвоём.
— Хорошо, я поняла. Но кажется Мульча здесь была права... И ещё раз Вам большое спасибо — сказала Юна, пряча выданный пистолет под подушку — Ну а куда ещё? — сказала она увидев удивлённый взгляд — Не в холодильник же его класть. А здесь он будет всегда у меня под рукой.
Охранник сокрушённо покачал головой и скрылся за дверью. А Серёга взял Мульчу на руки и поудобнее расположилась на предоставленной ей кровати.
— Ну что же. Будем ждать, что ты нам напророчила. — сказал он сам себе. А потом он начал усиленно гладить свою Защитницу и размышлять о всём случившемся сегодня. Мурлыканье кошки постепенно расслабляли его тело и сознание и он уже почти засыпал, когда в двери постучали и тут же раздался голос старшего охраны:
— Уважаемая госпожа Агдан, разрешите Вас побеспокоить.
— Да-да. Заходите.
— К Вам вновь высокие гости. Там пришёл архиепископ всей Кореи вместе с личным посланником самого Папы Римского. Вы сможете сейчас их принять или им немного подождать, пока Вы будете готовы к встрече?
— Ай! Семь бед один ответ!
— Что?
— Нет. Это поговорка такая. Кажется русская. Пусть заходят через две-три минуты. Я сейчас уже приду в себя. Мульча, родная моя, иди немножко в уголке пока тихо посиди. Сейчас здесь очередные гости буду-у-у-ут! Блин! Как же спать хочется. Пойти умыться? Нет. Не успею. А встречать личного посланца Папы Римского, выходя из туалета и вытирая при этом руки — как-то не комильфо. А вот с кровати вставать не хочу! Я больная и точка! Настоялась уже сегодня. Хватит изображать мне парадную куклу. Надоело! А может в следующего посетителя тапком бросить? Или уже сразу в этого вот "посланца"? Послали его так сказа-а-а-а-ать... — Чего это вдруг мне так спать сильно захотелось? И откуда эта общая усталость и какая-то непонятная обречённость взялась? Настроение у Серёги вдруг почему-то стремительно покатилось вниз.
В этот момент дверь в палату беззвучно открылась и в неё совершенно без стука и без разрешения, неторопливо вплыла фигура в сероватой и довольно помятой монашеской рясе. Сероватой не от пыли. Нет. А от многочисленных и явно ручных стирок, что видимо должно было демонстрировать всем вокруг смирение и некую простоту её обладателя. Капюшон рясы был так глубоко надвинут на глаза, что лица вошедшего совершенно не было видно. Его полностью скрывала глубокая тень и это было немного странно. В руках же у него, невольно притягивая взгляд, быстро крутились очень крупные, красивейшие янтарные чётки. Оторвать взгляд от этого мелькания было попросту невозможно. И Серёга, поражённый этим зрелищем сидел на кровати и молчал, глядя на скоростной круговорот янтаря в чужих руках. А из тёмных глубин капюшона раздался глубокий и такой завораживающий голос:
— Здравствуй, дочь моя! — и Серёге вдруг захотелось глубоко поклонившись, чуть-ли не на коленях, подползти к этому ПОСЛАНЦУ ГОСПОДА НАШЕГО и поцеловать края его одеяния...
— Откуда эти дурацкие желания — начал неуверенно возмущаться его внутренний голос и почти сразу же был заглушён следующей фразой вошедшего:
— Я знаю, что у тебя сегодня уже было достаточно много посетителей и поэтому я постараюсь всё изложить очень кратко и мы пойдём... — при этих словах Серёга вдруг почувствовал всё усиливающееся давление на него и желание встать с кровати и подойти к этому священнику, но вот ноги почему-то сейчас абсолютно не слушались его.
А тот, видя, что пауза слегка затянулась, продолжил и его голос хотелось слушать и слушать, не смотря ни на что! Он мягко обволакивал и звал за собою в такие приятные и совершенно непостижимые простому человеку дали... И туда можно было попасть только так, подчинившись и вместе с этим, таким чарующим голосом... А он стал звучать тише и тише, как-то всё больше притягивая к себе внимание:
— Я постараюсь тебя не задерживать, но всё же, как я думаю, нам стоит обговорить более близко и подробнее некоторые аспекты твоего творчества...
Тут вслед за личным посланцем Папы, в палату тихо и аккуратно, словно опасаясь чего-то, вошёл ещё один, немного более ярко и богато одетый священнослужитель, которого Серёга не раз уже наблюдал, листая в интернете информацию о жизни в Южной Корее. Видимо это кто-то из местного руководства — как-то отстранёно подумал он, почти не отрывая взгляда от чёток. А! Его там назвали кажется архиепископом или кардиналом? Не важно! Но вот очень уж странно он как-то стоит, словно в тени вошедшего первым монаха. Будто он весьма серьёзно опасается его... Несколько потоков сознания, так хорошо выручившие его на той пресс-конференции, внезапно заработали у него и сейчас, но все они вдруг стали таки-и-ми ме-е-едленны-ы-ыми, что это просто невозможно! Он понимал это и ничего не мог поделать!
А вообще-то очень странно это, если они, полностью погрязши в гордыне своей, тут считают, что я видимо совершенно недостойна того, чтобы просто придя ко мне, пусть и во временное, но моё жилище, представляться хозяину... Или они думают, что их все знают? Не понятно. Но ведь они хотят со мной поговорить, а не я с ними! Совсем уж не понятно... — а мысли у него всё замедлялись и замедлялись... И так неодолимо захотелось спа-а-а-ать...
И тут из своего угла, как-то боком, вперёд вылетела Мульча и громко зашипев вдруг встала между посланцем Папы и хозяйкой. Вид у неё был совершенно дикий. Такой она не была даже во время своей эпической битвы на кухне. Она распушила хвост и подняла всю шерсть, явно намереваясь ни за что не подпустить этого служителя церкви к Юне. А как он так близко подошёл — вообще не понятно!
— Тодук-кояньи! — первым отреагировал местный архиепископ и начал быстро и мелко креститься.
— Maledizione nera DELL"INFERNO! (ЧЁРНОЕ ПРОКЛЯТИЕ АДА! — итальянский) Откуда она здесь? — буквально зашипев не хуже какой-то сильно обиженной змеи, выдавил из себя первый "гость".
Выкинуть немедленно её отсюда! Архиепископ! Я отдаю Вам приказ именем Святейшей нашей Матери-Церкви! Такое непотребство нужно немедленно уничтожать! Оно не должно расползаться по Земле! — и словно красные отсветы инквизиторского пламени внезапно вспыхнули под капюшоном, кидая по комнате свои горячие блики. И Серёге, буквально на миг показалось, что он увидел множество костров, на которых, под возбуждённые крики толпы, сжигались люди и животные... Убийство без пролития крови, к вящей Славе Господней, как говаривали в те времена господа инквизиторы. Вот уж действительно, кто был тогда господами и творили они что хотели. И он явственно услышал далёкий хруст ломаемых костей и треск сгораемой шерсти и отвратительнейший запах от этого действа, настоянный на привкусе алчности и крови, которые он казалось бы сразу ощутил на своих губах. И эта вонь моментально забила ему ноздри и запеленала его всего словно в мерзкий саван. Но тем самым этот мерзкий запах, так встряхнул ему сознание, что это тут же выдернуло его из транса, в котором он пребывал и совсем не по своей воле. А вот шипение Мульчи тут же перешло в какой-то неестественный крик, которая также, словно-бы услышала и увидела такие же кошмары, как и её хозяйка. И этот дичайший вопль защиты-помощи тут же начал свои набирать обороты, уходя куда-то совсем уж в заоблачные высоты. С подоконника разлетелись испуганные птицы. Задрожали стёкла в окнах, показывая, что их крепость совсем не беспредельна... Серёга, вдруг догадавшись, что сейчас произойдёт, почти сразу прикрыл свои уши руками... Священник, оставшийся около дверей, не выдержав этого давления и упал на колени, а по его побелевшим губам было видно, что он так и продолжал неистово молиться... А вот охранники Юны, попытавшиеся влететь в палату, так и не смогли преодолеть закрытую входную дверь... Хотя и честно пытались... И только личный посланец Папы стоял посреди комнаты, чуть подавшись вперёд, будто он преодолевал давление ветра и почти нависая над девушкой, уперев в её лицо свой тяжёлый взгляд из-под капюшона и всё продолжал, словно не замечая ничего, давить её голосом и самой своей позой, по капле цедя слова:
— Ты... должна... обязана... уничтожить... эту... богопротивную... ДРЯНЬ!
Но только вот все эти слова как-бы размывались в пространстве и уже доносились до сознания Серёги будто через вату, совершенно не оказывая того же действия, что и ранее.
— А иди ты на ХРЕН! — просто и так понятливо для многих, ответил на русском ему Серёга и монах от этих слов прямо отшатнулся и чуть не упал. Но вот капюшон с его головы почему-то у него так и не слетел, а лишь немного качнулся, словно приклеенный. Только вот после этого, в палате неожиданно добавились совсем какие-то чересчур уж неприятные, прямо-таки химические запахи. А Серёга выхватил из-под подушки данный ему охранником пистолет и сняв с предохранителя, с огромнейшим трудом удерживая ствол двумя дрожащими руками, направил его на посланца Папы Римского.
— Раздавшиеся из-под капюшона звуки, казалось бы могли заморозить всё вокруг на много километров, но они лишь бросили в пот всех находящихся в палате людей. Их хорошо услышали все, так-как именно в этот момент Мульча, весьма тяжело дыша, пыталась побыстрее набрать в грудь воздуха для своего нового крика:
— Ты хочешь меня испугать или даже попытаься остановить этой глупой пукалкой? Моя Вера защитит меня от всего земного!
— А ты уверен, что здесь нет пуль из истинного самородного серебра? — попытался бодро и весело произнести Серёга, но сумел это лишь прохрипеть — Проверим? — А пистолет, несмотря на все его усилия, так и прыгал в руках, словно он сейчас был живым. Да. Это явно не серебряный голос — мелькнула у него где-то в глубине сознания ехидная мысль и почти сразу же испуганно скрылась ещё глубже. Но тем не менее, он успел заметить, как при этих его словах о самородном серебре испуганно и нервно вздрогнули от неожиданности плечи посланца из Рима. А потом он весь напрягся, будто готовясь к прыжку. Но только вот Серёга буквально на миг отвлёкся и увидел полившийся на него сверху хоровод золотых звёздочек и ему моментально стало легче дышать. Но самым поразительным оказалось то, что монах-то их также оказывается увидел и замер!
