— Потому что я простолюдинка? — с вызовом спросила Эли, в серых глазах заплясали опасные серебряные искорки.
Бравур тяжело вздохнул удивляясь непонятливости вроде бы умной племянницы.
— И это тоже, — согласно кивнул он. — Никогда королевский дознаватель не снизойдет до обычной полукровки, заметь мы не в Ренсе, где на подобное смотрят сквозь пальцы.
— А как же граф Грант? — полуорка не сводила глаз с дяди, серебряные искорки стали еще ярче.
— Ты его и его жены участь помнишь? — тихо сказал гном, дергая себя за левый ус — признак того, что Бравур начинает терять терпение.
Эли промолчала. Конечно, она помнила то, что произошло с графом и графиней — их обоих убили за нарушение привычных устоев, повесив на воротах собственного замка. Страшное преступление, которое так и не было раскрыто, хотя король сделал все возможное, чтобы найти виновных. Но бесполезно.
— Я ничем не хуже той вульгарный особы, что вилась вокруг господина Ригура, — упрямо проговорила девушка. — К тому же гораздо красивей, а мой отец знаменитый мастер Подгорного царства, пусть и изгнанный. Насколько я знаю, звание мастера приравнивается к лорду в Солигии, так что я тоже не совсем простая.
— Твой отец всего лишь подмастерье, преступник, предатель рода, — чеканя каждое слово промолвил Бравур. — А ты безродная дикарка, которую он приютил и из-за которой пострадал. Вот как видит тебя твой господин Ригур. Какой бы красивой ты ни была, его это не трогает, должна была уже заметить. Мне нравится Рин, он спас моего брата и тебя, но даже не смей заглядываться на этого парня! Не для тебя он, и думать забудь! Самое большее, на что ты можешь рассчитывать, это роль любовницы на одну ночь. А подобного я не допущу! Я обещал Ресто присматривать за тобой и с этого дня глаз с тебя не спущу до самого графства. Разговор окончен.
С этими словами рассерженный упрямством девушки Бравур встал из-за стола и вышел в коридор, оставив Эли в тягостных раздумьях. "Да что он понимает? — злясь на дядю думала девушка, вытирая набежавшие вдруг на глаза слезы. — Господин Ригур спас меня от разбойников, выручил папу, урезонил паршивого ренсийца и всегда так вежлив со мной. Может я и не маркиза, но что может дать та расфуфыра, кроме головной боли? Она ведь кроме новых платьев да балов ничего не знает и поговорить-то с ней не о чем. Ну может в постели мастерица, но ведь жизнь не только на этом строится. Может быть, господин устал от этих манерных неженок и ему захочется чего-то более...естественного?"
Глава девятая
Бравур вышел из горницы и наткнулся на свою невесту, опасливо выглядывающую из кухни. Гном устало и ласково улыбнулся Лайде, немного помедлил, а затем, махнув на все предстоящие еще дела рукой, направился к ней. В конце концов, его парни не в первый раз в городе и сами в состоянии разместиться, а мелкие проблемы без труда разрешит Арм.
В маленькой кухоньке девушка, усадив жениха за стол, поставила перед ним блюдо, доверху наполненное его любимыми пирожками с медвежатиной и большой кружкой домашнего пива. Сама же примостилась напротив.
— Что случилось? — спросила Лайда, когда гном, съев пару пирожков и выпив, немного успокоился. — Племянница капризничает?
— Глупая девчонка умудрилась влюбиться, — проворчал Бравур, жуя уже третий пирожок.
— Так что же здесь плохого? — удивилась невеста. — Девке семнадцать, давно пора замуж если по-людски считать. Или тебе ее парень не нравится?
— Да как раз нравится, — вздохнул гном, вертя в руках кружку с пивом. — Нам не раз помогал, из беды выручал. Да только не принесет он девчонке ничего кроме неприятностей, если чего не похуже.
И увидев непонимающий взгляд девушки пояснил:
— Парень-то из дворян, человек не ее круга.
— Это случайно не один из тех двух молодцев, что с тобой в город приехали? Синеглазый да ладный? — догадалась гнома. — Как его, Ругир?
— Ригур, — поправил ее жених. — Он, кто же еще. Парень когда-то вытащил брата из нищеты, чем я ему очень обязан. Ну а девчонка на этой почве за него и ухватилась, как шахтер за самородок.
— Ну и что? Если действительно ему Эли понравится, то почему бы и нет? Пусть повстречаются, может что и сладится, — Лайда встала и налила гному еще пива. — Девочка твоя красивая, перед такой ни один парень не устоит, а если с умом взяться, то и свадьбу можно будет без особых проблем организовать. Он и оглянуться не успеет, как окажется окольцованным и женатым.
— У нас не Ренс, чтобы подобные дела проворачивать, — немного резко проговорил Бравур, прерывая будущую жену. — Это там на подобные браки смотрят если не сквозь пальцы, то без особого порицания, после того как в прошлом один из их королей взял в жены простую свинарку, прельстившись ее красотой. И то, та свинарка, когда копнули поглубже, оказалась чуть ли не родовитей иных принцесс, последней из угасшего древнего рода. А в Солигии за такое могут и жизни лишить, вспомни графскую чету Грант. И даже если бы Рин простым парнем был, то все равно бы ему Эли не досталась.
— И почему же? — Лайда, привыкшая к подобным выпадам, даже бровью не повела. — Если тебе он нравится?
— Да потому что не полюбит он ее, как Эли ни старалась бы, — ответил гном, вздохнув. — Я на поверхности уже давно живу, научился в людях разбираться. Пока сюда ехали, разузнал кое-что. У Рина в сердце рана незаживающая, ему явно когда-то сердце разбили, и парень ту женщину еще нескоро забудет. А Эли для него так, забава, не более. Ригур человек честный, он как заметил интерес к себе со стороны моей племяшки, так сторонится ее как огня. Но ведь он не железный, а Эли, как ты правильно заметила, девка красивая. Придет время и сорвется мальчишка, тем более если она сама к нему липнет.
— А как насчет другого, ренсийца? — не сдавалась невеста. — Если уж с этим Рином ничего не получится? Не поверю, что тому она не приглянулась, а сам ренсиец тоже ведь хорош, девки в городе уже все уши прожужжали.
— Хорош, как же, — фыркнул Бравур, снова вертя кружку в руках. — У этого ренсийца ветер в голове, только о приключениях и мечтает. В двадцать один год сбежать из дома, доведя мать до сердечного приступа, а отца до ранних седин, это по-твоему хорош? Четыре года скитаться по дальним землям и при этом ни разу не написать обеспокоенным родителям? А вернувшись снова влезть в новую авантюру? Но ты права, лучше бы Эли заинтересовалась им, чем Рином.
Не ожидавшая такой концовки Лайда удивленно приподняла брови.
— Ты мне объясни, почему этот ренсиец незнакомый лучше хорошего знакомого Ригура? — непонимающе нахмурившись попросила девушка. — При том, что у одного ветер в голове, а другой наоборот крепко стоит на ногах?
— Гектора, в отличие от Рина, никакая боль в душе не гложет, Рин его на привязи держит, чтобы ничего не натворил, да и Эли ему очень нравится, причем не так как Ригуру, который видит в ней любовницу, а по-настоящему, как ты мне в свое время понравилась. Этот если на что решится, то обязательно своего добьется, — объяснил гном, и уткнулся в кружку. — Только вот мальчишка сам еще этого не понял, но это придет, никуда не денется. А то, что ветер в голове, так это по молодости, со временем одумается. Вот почему я Гектора-то и не гоняю подальше от Эли. Ну и в Ренсе к оркам относятся куда приветливее чем здесь.
Тут уже фыркнула Лайда.
— Знаем мы как ренсийцы к клыкастым относятся, — презрительно проговорила она. — В лицо улыбаются, а товары берут за половину их реальной стоимости.
Бравур промолчал. Всем была известна политика Ренса в торговле с орками: слишком высокие налоги, таможенные пошлины и смешные цены. И все это с любезной улыбкой и широкими объятиями. А орки терпели, скрипели зубами, но терпели, так как деваться им было некуда — Ренс был одним из тех государств, на территории которого клыкастых принимали без лишних вопросов и давали хотя бы как-то развиваться. Хотя гордым оркам явно больше по душе была как раз неприветливая Солигия, где на них смотрели с опаской, чем лицемерный Ренс. Пусть в солнечной Солии на орков глядели косо, зато здесь не мудрили с ценами. Соседство с Гномьими горами и родство их правящих семей не могло не отразиться и на отношении солигийцев к честной торговле. Конечно, хитрили, разумеется, обманывали, само собой кое-где обводили вокруг пальца, но особо не наглели. Тут знали цену изделию настоящего мастера и платили по совести хорошо, ну а если мастер сам халтурщик каких поискать, то и изделие наверняка дрянь, а значит и не стоит ничего. Торговое дело оно такое, здесь без хитрости не обойтись. Вот только более чем холодное отношение со стороны солигийцев и не давало здесь оркам задерживаться, да близость Гномьих гор, чьими врагами клыкастые считались еще со времен Властелина. Хотя за пятьдесят лет здесь все же кое-что изменилось — отец нынешнего короля в свое время за помощь в борьбе с эпидемией "тростянки" дал оркам право беспрепятственно торговать на землях королевства, уменьшил пошлины и даже разрешил им селиться здесь, если таковое желание возникнет. Желание возникло и в Дризоре, старейшем городе Солигии, появился Орочий квартал. Но все равно оркские корабли в порта Солигии заходили гораздо реже, чем в ренсийские. Больно неприветливо для них здесь, хоть и экономически выгоднее.
Подумав об Орочьем квартале, Бравур вспомнил о своем обещании Эли сводить ее туда и вновь вздохнул. Боги свидетели, зачем он взял с собой эту девчонку?
— И правда, зачем? — Лайда, как всегда, видела жениха насквозь. — И зачем ее тащить за собой в графство Грант?
— Чутье, — ответил на это гном. — Вот чую я, что все ответы насчет Эли связаны с этими двумя олухами и Забытой Пустынью, вот тянет меня туда, как и девчонку. И чем ближе мы к Забытой Пустыни подбираемся, тем спокойней становится полуорка. Дома она ведь едва человека не убила, воровством промышлять стала, совсем от рук отбилась. А путешествие хоть ненамного ее успокоило. Ну и полезна она — лечить умеет, готовит неплохо.
Лайда не стала ничего говорить, собственной интуиции гномы доверяли безоговорочно, без этого в горах, полных опасностей им не выжить. Поэтому девушка не стала больше ничего выспрашивать, полагая, что если надо, Бравур сам все расскажет в свое время. Вместо этого она встала со своего места, подошла к гному и ласково обняла. Все же они давно не виделись и Лайда очень соскучилась по своему жениху.
— Может хватит говорить о твоей племяннице? И пора уделить внимание мне? — жарко прошептала гнома на ухо Бравуру.
Бравур, разумеется, возражать не стал.
* * *
Рин
Сообщение от Чейза Тиллиана не дало ясности, как надеялся Рин. Смяв ставшее ненужным письмо молодой человек бросил его в огонь камина. Старый друг сообщал только о том, что заговор раскрыт, виновные осуждены и подверглись наказанию или казни, король доволен и желает своему сыну приятного путешествия. Насчет обстановки в Ренсе всего лишь пара скупых строк: засуха, угроза со стороны пиратов с Севера и интриги степных князей. Заговоров и покушений на королевскую семью не наблюдается. Почему на королевского отпрыска открыта охота неизвестно, Влад Ренсийский сам похоже ни сном, ни духом. Раздраженный тем обстоятельством, что ничего выяснить не удалось, Рин, хмуро взглянув на находившуюся здесь же в библиотеке Ирэн, сел за письменный стол и задумался.
Кому же мог так насолить ренсийский принц? Причем кому-то весьма могущественному, не побоявшемуся гнева короны и знающему о том, кого так хотел убить. За те несколько дней, что Ригур рядом с Гектором, на последнего уже было совершено два нападения. Эльфы? Но почему?
— Ирэн, — обратился он к маркизе, которая уже собиралась было оставить принца наедине со своими мыслями и покинуть библиотеку. — В последние четыре года за ренсийским принцем ведь велось наблюдение? Пока он по чужим землям шастал?
— Да, конечно, — кивнула маркиза, снова возвращаясь на диванчик, на котором сидела все то время, пока Ригур читал письмо.
— А было такое, чтобы его теряли из поля зрения? — продолжал расспросы Рин.
— Два раза, — немного подумав ответила женщина. — В Акааре два года назад и все время, пока Его Высочество был на Норте.
"Впечатления от пребывания в Акааре остались не самые приятные", — вспомнился Рину недавний разговор. Два года назад в столицу Акаарского халифата прибыло посольство от эльфов, принесшее в дар тамошнему правителю красивую эльфийку-наложницу, причем чистокровную. А до этого, еще до своего побега, Гектор внезапно увлекся изучением эльфийской культуры и самими эльфами. Даже язык их пытался выучить, столько времени за книгами просидел, замучил своих преподавателей едва ли не до смерти и тогда же приобретший стойкую неприязнь к библиотекам. По губам солигийского принца скользнула ехидная ухмылка — язык ренсиец так и не выучил, хотя вот оркское наречие усвоил с поразительной легкостью. Рин тогда, помнится, даже тревожиться начал — проэльфийски настроенный сосед под боком стране был не нужен и даже вреден. Однако интерес к эльфам у Гектора пропал также внезапно как и появился. "Выходит, что не пропал, — сделал неутешительный вывод Ригур. — Во что вляпался этот мальчишка? И надо ли сюда вмешиваться мне?" Вопрос был риторическим, Рин и сам прекрасно понимал, что парня не бросит, а учитывая недоверчивость Гектора придется со многим разбираться самому.
— Ирэн, дорогая, ты говорила, что Гектор настоял на моем участии в походе, верно? — Ригур вновь уставился на маркизу пытливым взглядом. — Чем он мотивировал эту просьбу?
— Понятия не имею, — пожала плечами маркиза. — Спрашивай об этом Чейза, а не меня. Я всего лишь жена твоего капитана разведки, а не шпионка.
Рин недоверчиво хмыкнул, но давить на женщину не стал. При некоторых обстоятельствах Ирэн могла быть такой до ужаса упрямой, что тот же осел рядом с ней был бы просто образцом сговорчивости. Ладно, оставим пока, вряд ли Гектор стал бы тащить его за собой из-за какой-то ерунды. Примем за официальную версию обширные познания Ригура в области истории, в частности по периоду правления Алдэра Милосердного.
— Следите за ренсийским принцем в оба глаза днем и ночью, — приказал Рин, встав из-за стола и подойдя к окну с чудесным видом на окрестности поместья. — Нельзя, чтобы такую важную птицу укокошили на моей земле, тем более если таковые желающие имеются.
— Мы уже ведем наблюдение и пока, кроме небольшого дебоша, этот принц ничего натворить не успел, — сказала Ирэн, немного поежившись, вспомнив весь доклад, полученный сегодня утром от соглядатаев.
Заметивший это движение Ригур нахмурился.
— Никто не пострадал? Трактир хоть цел? — обеспокоенно поинтересовался он, проклиная про себя привычку Гектора громко заявлять о себе в первый же день прибытия на новое место.
— Пострадала только гордость Мевдина да его любимая барная стойка, — снисходительно произнесла маркиза.
— Ну то деревянное чудовище, которое Мевдин гордо именует барной стойкой, давно на подобное напрашивалось, — с облегчением выдохнул принц и даже веселея. — Узнаю Гектора, он просто не может появиться в новом трактире и не подраться, обязательно что-нибудь да случится. Ладно, пусть мальчишка веселится.
