— О-о-о-о...
— Вот же ёбана в рот... — пробормотала Бобби, инстинктивно понимая, что сестра доигралась и вот-вот умрет на ее глазах. И никто не поможет. Слишком долго звать на помощь или бежать, искать кого-то.
А над ними, в равнодушном высоком небе, прозрачно светилась перечеркнувшая его от горизонта до горизонта серебристая арка. Кольцо Новтеры.
— Блядство... — Сидя на земле, Тея вытирала пот с лица рукавом халата. — Мне так херово... Ладно, пойдем уже...
— Отдыхай. Я тоже намахалась. Второй раз за утро рублю твою глупую голову.
— Ты у меня такая добрая ... Что лапу нянчишь? До сих пор болит?
— Пиздец просто.
— Хочешь, теперь тебе башку снесу? По-другому боль от этой штуки не снять. — Тея показала на волшебное оружие. С погашенным клинком оно выглядело нестрашным. Чуть изогнутый, тонкий рифленый цилиндр, который удобно держать в руке.
— И вот же зараза: меня отпустил, дескать, готовенькая, а тебя мучает. Подставляй шейку. Избавлю от страданий.
— Чего?! Это считается: неглубокая рана! Пройдет через полчаса. А ты бы сдохла от шока у меня на руках. Зомбика, жалко нет, показать, что ты с собой сделала.
— Не пиз... Ладно, проехали. Помнишь, что сказал Наставник? Почему мы не должны: ругаться матом; пить, курить; и трахаться с кем попало? Ах, тебя тогда не было.
— Потому что это неприлично.
— Потому что мы с тобой — семилетние девочки.
— Кевин пошутил. На самом деле он не думал, что...
— Ага. Всё, я оклемалась. Пошли.
Тея встала, жестом отвергнув помощь сестры. Ее заметно пошатывало.
— Ух, даже ноги слабые. Ничего, пройдет.
Шли не торопясь, Бобби приноравливалась к еле плетущейся Тее. Постепенно шаг Теи стал ровным, щеки порозовели. Несколько раз она глубоко вдыхала пахнущий утренней свежестью воздух, ненадолго задерживала дыхание и шумно выдыхала через рот. После очередного "уф!" Бобби заметила:
— Еще замычи. Совсем на коровку похожа станешь.
Тропа раздалась, выведя на новую поляну, обширней, чем та, с которой сестры начали боевое нынешнее утро. За скопищем кустарника возвышалось одинокое дерево.
-Не нравится мне!.. — заявила Бобби.
— Что ты всё вякаешь? Сто раз здесь ходили.
— Там кто-то есть.
— Не вижу.
— Потому что ты на сегодня — дважды безголовая. Ладно, стой на стреме, я разведаю.
Бобби решительно двинулась вперед. Она одолела половину пути, безжалостно топча высокие стебли, увенчанные колючими фиолетовыми головками. До одинокого дерева оставалось пройти немного, когда раздался пронзительный свист и возглас:
— Van! Grin' vojeto!
Сестры уже хорошо владели тонго, и Бобби поняла: "Ван! Зеленую дорожку!" — Но среагировать не успела. Из-за низких кустов поднялись восемь худощавых, обнаженных по пояс фигур. Девятый, подавший сигнал, очевидно, сидел на дереве. Ясно, понятно. Мальчишки с соседней улицы. Потому что на той, где жили сестры, придурков не водилось.
Дозорный красиво спрыгнул; довольно опасно для четырехметровой высоты, но парень знал, как делать трюк правильно. Приземлился на сдвинутые вместе ноги, спружинил, разогнулся и подошел к Бобби. Остальные взяли ее в кольцо.
Дозорный был самым старшим: лет двенадцати. Другие на год, два младше. Впрочем, разбираться некогда. Сейчас что-то произойдет. Старший, очевидно, вожак стаи. (Нет, поправила себя Бобби: "стада"). Ухмыльнулся во весь рот, и победно возгласил:
— Ha-ha! Hanted auta!?
Бобби молча разглядывала его. Симпатичный. Жалко, что дурак. Сзади насмешливо крикнули:
— Simieta! Ra no kone hom' tongo!
"Обезьянка! Не понимает человеческую речь!"
— La vo kompre. E la no hanted auta nig puro leg, — возразила Бобби. "Я всё понимаю. И я не попалась, а просто иду".
Вожак покачал головой, улыбаясь почти по-дружески.
— Intelo ida! Cho ta sistra stano?
"Да, я — умная девочка. И хер ты узнаешь, где моя сестра", — подумала Бобби, изо всех сил надеясь, что Тее удалось спрятаться. А вслух сказала:
— PermezEj la taro leg. "Позволь мне пройти".
Движением руки: схватить "ихао". Да-да, их с Теей игрушка называется не "волшебный меч" или как-то еще, а Imito Holdo Armulo — "Понарошку режик". Сейчас узнаете, болваны, какой он "понарошку". Если не отпустите подобру-поздорову.
Движением пальца: боль на полную...
Резкий толчок отбросил ее назад. Это вожак с силой пнул ее обеими руками.
Бобби ужаснулась, что сейчас, грохнувшись оземь, страшно расшибется...
Как ее мягко, но сильно пихнули в спину.
И она летит вперед...
Вот-вот врежется в кого-то...
Вновь, отброшенная, летит назад.
Желудок Бобби подпрыгивал к горлу, пока мальчишки, как мяч, перебрасывали ее друг другу.
"Зеленая дорожка". Жестокая забава. Наказание для тех, кем почему-то недовольны. В данном случае — месть за их с Теей недавний подвиг: побиение нахальных одноклассников. Вот, значит, кому те жалкие трусы наябедничали...
Бобби решила, что придется потерпеть. Утомятся и отпустят. Взъерошенную, с вытаращенными глазами и выражением раскаянья на лице. Ладно. Всегда найдется способ продолжить войну и взять реванш.
Она не догадывалась, что над ней издеваются не за прошлую драку.
Ей в голову не могло прийти, за что.
Что за это могут злобно унижать.
Безжалостно мучить.
Убить.
От резкого удара по запястью ихао (так и не включенный) вылетел из руки, и затерялся в траве. Бобби лишилась шанса на легкое спасение. Вожак сграбастал ее в охапку, она отчаянно брыкалась, пока ее не схватили за ноги. Удалось укусить кого-то за палец, послышался вопль. Ее больно ударили по лицу. Задрали халат, закрыв голову; Бобби боролась в темноте, пока не начала задыхаться. Вновь возник свет, и она несколько секунд жадно глотала ртом воздух, ожидая, когда вернутся силы. Сообразила, что ее раздели. Она лежала ничком в тени дерева, раскинув руки. Надо подняться...
Земля внезапно ускользнула из-под рук. В ладонях остались оборванные травинки. Мир опрокинулся и Бобби закричала.
— Потерпите, сейчас закончится, — сказал Наставник Ватанабо членам родительского комитета. Двенадцать человек подавленно взирали на объемное изображение. На нем пацаны водили хоровод вокруг дерева, на котором раскачивалась подвешенная за ногу обнаженная девочка.
Никто из юных варваров не заметил Тею. Она подошла спокойно, не таясь, нагнулась, выискивая что-то в траве. Выпрямилась, подняв руки. Узкие длинные лезвия двух мечей ярко сверкнули.
— Зомбик прилетел и всех загасил, так я помню, — сказала Бобби.
— А я ничего не помню — была занята. Рубила направо и налево. Это ты — прохлаждалась. В виде фрукта на веточке. Большого и глупого.
Обе очнулись дома, на постелях, одетые. Зомбик (уже невидимый) рассказал, что родительское собрание началось.
— ...Наставник намерен изложить суть событий максимально объективно.
— Будь проще и люди к тебе потянутся, — посоветовала Тея.
— Наставник попробует отбрехаться...
— Во-во, уже понятно!
— Но вам не избежать серьезных последствий... э-э... достанется на орехи. И, позвольте совет... с добрыми намерениями и от чистого сердца.
— Валяй.
— Будьте сложнее, и те, кто проще, от вас отстанут.
— Ладно, проехали.
Бобби предположила:
— Хорошо бы, тех мудаков на Ферн выкинули.
Тут же встрял Зомбик с разъяснениями:
— Двое пострадавших еще не вышли из комы. Поэтому вопрос о высылке отложен. Не исключено, что с вами поступят так же. По крайней мере, в отношении Теи.
Наступило подавленное молчание.
Наконец, Бобби тихо сказала:
— Мама бы нас выручила. А потом бы задала трепку.
Тея всхлипнула.
— Мама далеко и не найдет нас. Она не знает, что нас надо искать. Что мы спаслись. Что мы — живы!
16. ВРЕМЯ ДЛЯ ПРАВДЫ
Лора встала, едва забрезжил рассвет. Спустилась на кухню, досадуя, что деревянные ступеньки скрипят под ногами. Нехорошо выйдет — разбудить Нойс — ей надо отоспаться. Застала Грету и Стаса за торопливым завтраком. Дед собрался навестить Иоменов. Бабушка вопросительно подняла брови: где Нойс?
— Ставь два прибора, бабуль. Не проснется сейчас, так я ей кофе в постель подам.
Едва успела согнать ухмылку с лица, потому что Нойс появилась сразу, как за Стасом захлопнулась входная дверь. Ела молча, уткнувшись в тарелку. Чтобы сгладить неловкость, Лора предложила:
— Мы Нахала проведаем, как он там спал-ночевал.
— Куртку надень, сейчас же!
Спорить с бабушкой себе дороже; да и, правда, на дворе колотун ужаснейший. Повлияло ли вчерашнее стихийное бедствие? Очень возможно.
Нойс держала руки в карманах пальто. Лора взяла ее под локоть, они прошли через двор. Солнце, еще не прогнавшее утренний холод, слепило глаза.
Вошли в сарай. Лора тихо присвистнула от удивления. Стикс исчез. Наверное, ушел еще до восхода. Хотелось бы знать, как у него получилось?! Высокие, мрачные темно-зеленые олджевые заросли — непроходимы. Надежнее любого забора. Потревоженный кустарник выделяет опасные для человека и высших животных ядовитые миазмы. Неужели Нахал преодолел страшную живую изгородь одним прыжком? Слишком высоко даже для молодого, сильного зверя. Надо, по возвращении, посмотреть записи видеокамер.
Нойс лениво прошлась по убежищу стикса. Глянула вверх. С балки свисали тонкие веревки, кое-где с остатками сушеных мясолистов.
— Всё сожрал и гордо удалился. — подтвердила Лора. — Прежде, чем одна решительная особа его заездит до упада. Разочарована?
— Немного. Да.
Нойс подняла сведенные вместе руки, ловко обмотала конец веревки вокруг запястий. Замерла, опустив голову.
Лора, хмыкнув, одобрила:
— Красивая композиция. Добавить сюда инквизитора... мотор, камера, снимаем!
Осеклась, поймав косой, исподлобья взгляд подруги. Ужаснулась.
— Вот только этого не надо! Воображать палачом меня!
Нойс освободилась от добровольных пут, потерла запястья.
— Я тебя смутила?
— Не то слово. "Ошарашила" — вернее.
— Ты — честная, справедливая. Приму твой вердикт безропотно.
— Прекрати. Никаких благоглупостей больше слышать от тебя не хочу. Ты меня пугаешь, последнее время.
— Я не собираюсь кончать с собой, — спокойно ответила Нойс. — Но, случись так, что спасения не найдется — без жалоб взойду на эшафот.
— Ага. Вчера ночью стряслось что-то плохое. С той минуты места себе не находишь. Наблюдаю попытки глубокого самоанализа с элементами самобичевания. Брось. Человеку не дано себя познать. Мышление — не рекурсивно. Просто выговорись и послушай совет. Со стороны проблема может выглядеть решаемой.
— Что... Что ты сказала?!
— Поплачься мне в жилетку.
— Нет. До того. Про самопознание.
— Афоризм от Левкиппы Картиг, царство ей небесное. Старушенция — предыдущий Магистр, оставила по себе крепкую память. Великий математик, между прочим. И государственный деятель. Ее называли: "Маг Норденка".
— Я помню... — прошептала Нойс. — Помню!..
— Ее давно нет. А главарем Магистрата стало самодовольное, скользкое и увертливое чмо.
— Он сказал: я проиграла.
— Что?!.. Когда он такое ляпнул?!
— Вчера ночью. Мы с Нахалом добрались до входа на Старый мост. Увидели, что дальше пути нет. Наш подвиг, на шоссе 98, оказался напрасным. Мы там прорвались сквозь заслон. Нахал сиганул вперед и вверх, промчался по крышам авто, безбожно сминая и царапая их когтями... Вопли, гам...
— Стрельба. В новостях сказали. Я боялась. Знала: идет охота на тебя.
— Ага. Ищи ветра в поле. Опомниться не успели, как нас и след простыл. Смеркалось. Позади засадники-ополченцы в темноте палили друг в друга. Нахал свернул влево, на проселок, так мы дошли до Старого Моста. До того, что от него осталось.
— И?! Вас там ждали?
— Ни души. Пусто, голо, холодно. Я слезла с Нахала, подойти ближе, глянуть, нет ли какого способа перебраться на тот берег. Один шаг и...
...Припорошенный снегом бетон под ногами мгновенно превратился в мягкую ковровую дорожку! Нойс пошатнулась, но удержала равновесие. Ее объяли свет и тепло. Бархатный голос с ленцой, но и с долей радушия произнес:
— Здравствуйте, миз... Винер. Как добрались?
Она увидела Великого Магистра. Он стоял чуть поодаль, импозантный, в новом костюме, прекрасно сидящем на его плотной фигуре. Полное лицо гладко выбрито. Ни следа от затрапезного облика главного инженера Банка Магистрата. Выдающегося технического специалиста, обладавшего поразительными знаниями и находчивостью. Глубокий ум и феноменальная память по-прежнему при нем. Нынче они задействованы на удержание власти над Магистратом и расширение ее пределов.
— Это — подло! — воскликнула Нойс. — Снова выкрасть меня... — голос ее сорвался. Сейчас она потеряет самоконтроль, толстому болвану на потеху...
— Вы ничего подобного не ждали? Не надо, не начинайте снова. Давайте без скандалов.
— Я не... — запротестовала Нойс и умолкла, поняв, что именно хороший скандал она жаждет закатить Магистру. Он тонко улыбнулся, заметив ее смущение.
Отвернулся, вальяжно прошествовал под аркой, открывавшей вход в широкий коридор. Нойс ничего не оставалось, как тащиться следом. Не стоять же на месте дура дурой.
Двери по обеим сторонам выглядели запертыми; Нойс не поленилась толкнуть одну из них, чтобы убедиться. Чужакам вход запрещен, ага.
Коридор закончился таким же арочным входом, и повелитель Норденка исчез. То есть, буквально, как не было! Не скрылся в помещении, а пропал бесследно, не дойдя до порога нескольких шагов. Нойс нахмурилась, осторожно прошла под аркой. Не исчезнуть бы самой. Хватит с нее приключений. Хорошо, если безумный день закончится как-нибудь спокойно. "Например, меня банально и деловито удавят. Допустим, Фома сумел повторно взломать код доступа к Библиотеке. И я ему больше не нужна".
Она вошла в обширную, ярко освещенную комнату без окон. Видеоэкраны на стенах, мягкое, гасящее звук шагов покрытие на полу. По нему приятно идти босиком. Посереди комнаты — объемное изображение Мира и обеих лун. Нойс с любопытством разглядывала висящую в воздухе схему. Помахала рядом с ней рукой. Изображение дрогнуло, пришло в движение. Подумаешь, невидаль. А что означает полупрозрачное облачко, на сильно вытянутой орбите? Похожее на узкое, плавно изогнутое лезвие...
Нойс тряхнула головой, прогнав непрошеную ассоциацию. Нервы на взводе, оттого всюду чудятся потаенные угрозы. Наподобие легендарного меча, подвешенного на ниточке под потолком. Как бишь, он назывался? Она не помнила. Когда, в какой день настанет последний миг, и волос, удерживающий смертельное лезвие, порвется? И время твое истечет.
Невесть откуда раздались насмешливые слова:
— Любуетесь? Красиво?
— Д-да... Масштаб неправильный.
— Дважды логарифмический. Чтобы картинка поместилась.
Нойс огляделась, увидела, как часть комнаты осветилась, раздалась вширь и вглубь. Там, за изрядно захламленным большим столом восседал Великий Магистр. Небритый и затрапезно одетый. Просторные, потертые на коленях джинсы и залатанный на локтях свитер составляли весь его наряд. Стоптанные туфли стояли под столом. Ладно, хоть носки на Его Величестве новые. И на том спасибо. Съязвила:
