Сергей Зайцев, Лариса Ворошилова Неучтенный фактор

Его перевернули на спину, точно дохлую тушу.

Защелки шлема отжались, и перед его глазами возникло лицо того, с кем ему пришлось столкнуться. Пиллет не мог даже пошевелить рукой, и все же его пугало не это. Его пугало то, что скрывалось за этими бездонно-синими глазами... Синева улыбнулась, стала мягкой и податливой, как ласковое море в жаркий день, ее глубина манила, затягивала в себя, но он-то, Фисто Пиллет, бывший космодесантник, он знал, что именно там, в этой спокойной и теплой глубине заключено все зло...

— Страдай и дай страдать другим.

Шепот прорезал тишину, точно лезвие виброножа. Пиллет почувствовал, как руки схватили его, подняли над полом... Силовое ограждение метнулось ему навстречу, он врезался в него, полыхнул яркий разряд, тело скрутило болью, такой нестерпимой и страшной, что уже больше не сдерживаясь, он заорал, в крике выплескивая свое отчаяние и ужас.

Юдгар сидел на краю дивана, бесцельно уставившись в пустоту.

Он уже множество раз прокручивал на экране скупые кадры хроники, которую сейчас передавали по всем каналам. Девятнадцать погибших, и из них три бикаэлки вместе с матерью-настоятельницей, Серджио, чей растерзанный труп с трудом удалось собрать по кускам, обугленные останки Таклид-Ди, двое охранников в его, Оноби, номере, Фисто Пиллет — начальник группы охраны, дежуривший в тот день, с вырванной рукой и выброшенный в колодец вестибюля, и еще двенадцать человек на крыше. Вот почему Амсадди стало так плохо в скутере. Она почувствовала смерть своих.

Юдгар крутил и крутил все эти кадры и не понимал, что конкретно пытается в них найти. Его не оставляло ощущение, что в него непрерывно целятся из слейера или игольника. Как тогда, в нейросимуляторе на "Глитрази".

Еще в воздухе, едва выведя машину в общий поток, он уже знал, что погони не будет. И все же, когда Амсадди предложила отправиться на безопасную виллу на окраине Игарьены, он наотрез отказался. Эта вилла была арендована посольством Бикаэллы, а значит, хорошо просчитывалась. Да и сама Амсадди, хотя и прибыла на Лардовану по частному контракту, все же могла навести на след. Он предложил ей единственное место, которое не вызывало никаких опасений. И она безоговорочно согласилась.

Кифаса Пинга даже не слишком удивился, обнаружив у порога своего пропавшего дружка. Он только изумленно почесал лысину, снизу вверх глянув на бикаэлку. Таких форм и габаритов ему пока видеть не приходилось. Конечно, работая таксистом, он за свою не слишком короткую жизнь успел повидать всякий народ, но бикаэлки принадлежали к тому сословию, которое общественным транспортом не пользуется. А если по необходимости и заглядывает, то старательно отгораживается от любопытных глаз.

Амсадди деловито обошла обе комнаты Пинга, внимательно осмотрела их, держа мощный слейер наперевес, затем вернулась и одобрила выбор.

— Остаемся, — коротко объявила она хозяину крохотной квартирки, точно он подписывался исполнять любые капризы этой габаритной дамы.

— А вы надолго? — только и поинтересовался Кифаса, в упор глядя на объемистую грудь бикаэлки.

— Сейчас ты поедешь по адресу, который я тебе сообщу, — деловито продолжала Амсадди, проигнорировав его вопрос, — и заберешь оттуда двух человек. Двух, — для ясности она выставила два пальца, точно Пинга был полным дегенератом. — Взрослого мужчину и мальчика приблизительно двенадцати лет. Ты привезешь их сюда. Если там будет засада — уходи, сюда не возвращайся. И дай нам знать. Я передам на твой лоцман ком-код к системе допуска в Посольском департаменте. Через него ты со мной и свяжешься. Если что-то пойдет не так, немедленно сообщай туда. Мои девочки будут наготове.

Кифаса стоял и ошеломленно таращился на бикаэлку, переваривая услышанное.

— Так вы надолго?

Юдгару вдруг стало неудобно. Бикаэлка и в самом деле вела себя так, будто это жилье принадлежит личной ей, а Пинга здесь — заезжий гость.

— Насколько понадобится, — отчеканила Амсадди. — Думаю, десять тысяч кредитов — хорошая компенсация за беспокойство. — Она испытующе смотрела в круглое лицо таксиста, взгляд карих глаз быстро-быстро забегал из стороны в сторону. Он явно соображал — настолько ли это выгодное предложение, чтобы подвергать себя опасности. А вдруг все-таки нет? Он открыл рот, но Амсадди даже не дала ему вякнуть:

— Вот и отлично, считай, что мы договорились. А теперь бери свой скиммер и дуй за моим мужем и щенком.

И с этими словами она выпроводила его за дверь, даже не дав опомниться. Да, замашки у этой дамочки явно армейские. И почему это бикаэлки не желают служить во флоте? Им, как десантникам, цены бы не было. Вот уж у кого дисциплина — в крови.

— Теперь ты, — Амсадди повернулась к Юдгару, и ему сразу стало не по себе.

— Что опять не так?

— Отсоединяй свой лоцман.

Юдгар послушно выполнил требуемое: отдал мысленный приказ, подождал, пока прибор оборвет нейросвязи с его мозгом, затем отсоединил его. Это совсем не то, что в нейросимуляторе на "Глитрази". Тогда было больно. Амсадди взяла его лоцман, отнесла в утилизатор, заодно отправив туда и свой.

— И как же мы теперь свяжемся с твоими "девочками" из посольства? — съехидничал Юдгар.

— Найду способ, — отрезала бикаэлка. — Иначе нас вычислят где угодно.

Юдгар отправился в гостиную, собираясь включить визор. Ему очень хотелось знать, что же произошло в отеле. И теперь сидел напротив экрана на всю стену и размышлял: как могло так оказаться, что все эти девятнадцать человек погибли из-за него одного? Почему убийца не настиг его сразу и не прикончил на месте? И тогда бы никаких жертв...

Амсадди вошла в комнату, бросив на диван рядом тяжелый лазерный слейер. Она была спокойна и невозмутима, как всегда. Ни следа слез, глаза холодные и отрешенные. Глаза убийцы. Юдгар всякий раз старательно отводил взгляд, когда она смотрела на него.

Она опустилась напротив, прямо на пол, прислонившись спиной к экрану. Затем протянула ему маленькую бутылочку с какой-то коричневой жидкостью. Юдгар даже не сразу понял, чего она хочет от него. Затем взял напиток, открыл, сделал глоток. Горькая, жаркая волна прокатилась по пищеводу, ударила в желудок, толкнула тело вперед. Он едва не выблевал все это прямо себе под ноги. Амсадди ждала, бесстрастно разглядывая его черными глазами.

После первой реакции наступило легкое головокружение. Юдгар почувствовал, как мышцы начинают расслабляться. Он сделал еще один глоток, вытер губы тыльной стороной ладони. Ощущение было отвратное. Он ощущал, как в носу щипит, на глаза наворачиваются слезы. Он чувствовал себя виноватым во всех этих смертях. Он не знал Фисто Пиллета, не знал Бешь Ависса, не знал тех бикаэлок, что были с матерью-настоятельницей... но с Серджио он успел познакомиться, и это казалось зверски несправедливым. У Серджио семья. Он хотел иметь третьего ребенка, планировал ради этого улететь на Кадрияр, а теперь... теперь похороны, торопливые и бесполезные слова утешения и соболезнования. И еще обугленный труп Таклид-Ди. Он много раз просматривал одни и те же кадры из хроники. Гостиничная камера с хладнокровной скрупулезностью запечатлела всю сцену в его номере.

Вот человек поднимает забрало шлема, обнажая лицо. Это не было случайностью — профессионалы их не допускают. Не могло быть это и игрой на публику. Человек делал это совершенно осознанно, прекрасно зная, что теперь, когда его вот так снимают на лазерный носитель, рисунок его радужки потом легко восстановить во всех подробностях. Но это, похоже, его не волновало. Вот он подходит к Таклид-Ди, склоняется над ним... глаз не видно, но между этими двумя происходит нечто совершенно непонятное. Кожа пси-вампира сначала краснеет, потом сквозь поры начинают проступать мелкие капельки крови, а потом... потом все тело вдруг разом иссыхает и обугливается.

Юдгар с шумом выдохнул, закрыл ладонью глаза и попытался сосредоточиться. Он еще не совсем осознавал, но именно в этом моменте заключалась какая-то подсказка.

Что делал синеглазый? Он просто смотрел. Пси-вампира нельзя убить... вернее, убить крайне тяжело именно потому, что он черпает энергию из окружающих. И, стало быть он наверняка попытался проделать это и с тем, синеглазым. Тогда что произошло? Не та энергия? Но для пси-вампира все равно, какой энергией питаться. Боль, радость, экстаз... все годится. Хотя, конечно, они предпочитают "питаться" болью — более эффективно. Тогда что?

Он снова прогнал момент. Кожа краснеет, выступают крохотные капельки крови...

— Нам надо отправляться на Алгисту.

Слова прорезали тишину, проскальзывая мимо сознания. Юдгар зябко передернул плечами, хотя в квартире стояла стабильная температура, и отстраненно уставился на бикаэлку, которая все так же неподвижно сидела напротив, на полу, прямо под экраном визора.

— Я не знаю, чего вы от меня ждете, но вы наверняка ошиблись в выборе, — глухо сказал Юдгар. — Боюсь, что они все погибли напрасно.

— Напрасных смертей не бывает, — возразила Амсадди.

Он знал, что совесть еще долго не даст ему покоя, и все же... Было в ее тоне нечто, что принесло ему некоторое облегчение. Она не считала его виновным в чем-либо. Пока. Он — сопливый курсантишка, выдворенный с "Глитрази" за трусость и едва не отданный под трибунал, не мог даже сравниться с Серджио, с Таклид-Ди, с Матерью-настоятельницей... но если их смерти не напрасны, как говорит Амсадди, то что же такого он должен совершить в своей жизни, чтобы искупить их?

Он выключил визор и тяжело вздохнул.

— Расскажи.

— Что?

— Расскажи, чем для вас так важен дракон? Я не последний идиот, и понимаю, из-за чего все завертелось.

Амсадди пожала широкими плечами.

— Это долгая история, она касается развития нашей цивилизации.

Юдгар снова вздохнул. Ну и как ее убедить? Как заставить разговориться? Он попытался зайти с другой стороны:

— У нас есть время, не так ли? Не лучше ли будет, если ты используешь его для того, чтобы хоть немного ввести меня в курс дела? Если я буду понимать, чего вы от меня ждете, то может быть, шансы на то, что я это выполню, повысятся?

Бикаэлка взглянула на него как-то по-новому, словно эта мысль не приходила ей в голову. Она медленно кивнула:

— Разумно. Слушай. Несколько тысячелетий назад наша раса была очень сильной. Тогда мужчины были не примитивными самцами, как сейчас, а отличными воинами. Мы же, женщины, являлись хорошими матерями. Мы могли рожать по двое-трое детей, и беременели не раз в пять-шесть лет, а почти каждый год. Да, уже тогда на нашей планете давление популяции приводило к постоянным войнам, но именно эти войны и толкали нашу расу по пути прогресса. А потом... потом пришли Ашуа...

— Ашуа? — Юдгар не поверил собственным ушам. Это было настолько неожиданно. — Но, они же появились в Федерации только... ну, относительно недавно...

— Помолчи и дай мне закончить, — спокойно потребовала бикаэлка. — Это были Ашуа. В наших легендах речь идет о Богах, спустившихся с Небес. Но найденные древние описания совершенно однозначно свидетельствуют, что этими "Богами" являлись именно Ашуа. Они поселили рознь и вражду между большими племенами. Они заставили восставать отца на сына, а брата на брата. Ты сам знаешь, как они умеют вести политику, им не составило особого труда развязать тотальную войну всех против всех. И в ходе этих войн почти все мужчины планеты были истреблены, а те, что остались... я не генный инженер, я представления не имею, как они сотворили это, но с того времени мальчики стали рождаться неполноценными.

Она неторопливо отхлебнула из своей бутылочки. Помолчала, собираясь с мыслями. Ей некуда было торопиться.

— Это стало ясным далеко не сразу. До пяти лет ребенок развивается нормально, но потом процесс затормаживается и полностью останавливается. Кроме того, женщины нашего племени стали рожать гораздо реже, а появление двойняшек и тройняшек отошло в далекое прошлое и казалось больше людским вымыслом, чем когда-то бытовавшей реальностью. Да еще эти проблемы с зачатием... — она нахмурилась и замолчала.

— Если хочешь... то можно отложить разговор, — Юдгар даже удивился насколько мягко и тактично прозвучали его слова. Он чувствовал, что Амсадди нелегко рассказывать об этом ему, чужаку. Пусть в нем тоже течет кровь бикаэльцев, но все равно он для них чужак. Инородец. Бикаэлки — это тебе не легкомысленные и любвеобильные берганки. Они никогда не станут делиться сокровенным без действительно важных причин. Дальнейшие слова бикаэлки лишь подтвердили его мысли — Амсадди слегка кивнула, сжав губы, но тут же отрицательно покачала головой:

— Нет, ты прав, я должна тебе это сказать, иначе ты не поймешь, насколько это важно для нас. Мы вынуждены причинять себе боль, сильную боль во время полового акта... иначе наш организм не вырабатывает необходимое количество гормонов и женщина не способна зачать.

Юдгар был настолько ошарашен, что открыл рот, да так и застыл. Он вдруг вспомнил, как однажды на вопрос о матери его отец вышел из себя: "Прекрати задавать вопросы! Я больше слышать не желаю об этой извращенке!"

Так вот в чем дело. Юдгара охватило смятение. Вдруг показалось, что все это происходит не с ним, а с кем-то еще, с третьим лицом, которого он не знает и знать не желает. Он почувствовал к себе острое отвращение и презрение за то, что сегодня устроил матери. Сейчас он понимал, что она страстно желала зачать ребенка от инопланетника, надеясь, что свежая кровь перебьет древнее проклятие Ашуа. Он, метис, тому пример — в отличие от представителей мужского населения на Бикаэлле, у него нормальное умственное развитие. А Лигаст с его строгой моралью решил, что она — извращенка, мазохистка. И конечно же, он больше знать ее не желал. Вот откуда у него стойкая антипатия ко всем бикаэлкам и к собственному сыну тоже. Но почему? Почему отец — такой умный, такой образованный, почему он даже не постарался поговорить с Дхази? Почему не попытался понять причину ее "извращенности", а просто отвернулся от нее? Что мешало? Мораль? Взгляды? Религия? Или все вместе?

Прошло несколько минут, прежде чем ему удалось в достаточной мере овладеть собственными чувствами.

— Знаешь, это настолько интимные вещи... ты извини, мне неудобно о них говорить... — он старательно прятал взгляд, точно говорил нечто непристойное, — ...объясни мне одно: при чем здесь тот дракон, с Алгисты? И причем тут я?

Амсадди задумалась.

— Дракон... это не совсем то, к чему привыкли люди. Это нечто гораздо большее. Это... — она на секунду замолчала. — Это Сила.

Юдгар удивленно вздернул брови.

— Сила?

И снова Амсадди не спешила с ответом. Юдгар понимал: в интерлингве нет таких слов, которые бы объясняли те странные и довольно запутанные понятия и обозначения, которыми оперирует религия.

— Сила. Три Силы: тело Дракона — его физическая мощь, душа дракона — сила воли, и разум дракона — его ментал. Все вместе и есть то, что является Силой. Дети, рожденные от него, будут избавлены от генетических коррекций. Они родятся такими, какими их создала природа Бикаэллы. Кроме того, потомки Дракона наследуют планету и станут покорителями миров.