Ничего личного. Общий файл

После того, как оба сына покинули кабинет, Кристоф поднялся и подошел к окну, за которым, не переставая, падал снег. Да, он предполагал, что Лукас встретит эту затею в штыки, однако иного выхода Кристоф не видел. Он тщательно взвешивал все "за" и "против", тысячу раз перебирал в уме достоинства и недостатки подобного решения и, в конце концов, убедился в собственной правоте. Лукаса нельзя назначать главой "Азар". Иначе компания канет в Лету.

Мыслями Кристоф устремился в тот далекий жаркий июньский день пятнадцать лет назад, когда неосторожный водитель засмотрелся по сторонам и сбил мальчика-бродягу. Реакция Лукаса тогда ударила Кристофа в самое сердце, в первый момент он даже не смог крикнуть и остановить его, так сильно сдавило горло. Лукас пинал несчастного ребенка, а Кристоф просто тупо таращился на это, не в силах произнести ни слова.

Однако не зря о его самообладании ходили легенды. Распахнув дверцу, он резко окрикнул Лукаса. И испытал второе потрясение — глаза повернувшегося к нему сына были ледяными. Полное равнодушие. Во время войны Кристоф повидал немало ребят, выполняющих чужие приказы с холодной отстраненностью, что ничуть не уменьшало их жестокость. Напротив — придавало ей еще более ужасающую оболочку. Глаза Лукаса напомнили Кристофу тех самых парней, и страх окатил его с головы до ног.

Но затем Лукас попытался возразить, и наваждение ушло. Перед ним был его сын, который игрался с ребенком, словно со сломанной игрушкой, жестокий подросток, но его вины в том не было. Лишь Кристоф, который слишком избаловал Лукаса, был виноват в его поведении.

С этого дня в душе зародились первые ростки сомнения. Раньше Кристоф был слишком ослеплен любовью к сыну, чтобы замечать явные огрехи и недостатки, поэтому закрывал глаза на его совсем не детские проказы, даже когда он сломал однокласснику руку.

Это произошло незадолго до того, как Амадео попал в больницу. Из закрытой школы, где обучался Лукас, поступил тревожный звонок. Сын Кристофа подрался с неким Рафаэлем Кендро и столкнул его с лестницы, в результате чего тот сломал руку в двух местах. Дело пахло большими неприятностями, Кендро был сыном видного политика, однако Кристофу удалось замять это дело деньгами и обещанием забрать Лукаса на домашнее обучение.

В тот самый день они возвращались из школы, теперь уже навсегда. В багажнике были аккуратно уложены чемоданы с вещами Лукаса, сам виновник, насупившись, смотрел в окно. Кристоф специально попросил водителя проехать через Старый квартал, надеясь хоть как-то объяснить сыну цену того, что он сейчас имеет. Но неблагодарный ребенок лишь бурчал что-то в ответ, пропуская мимо ушей увещевания отца.

В конце концов, тот сдался. Лукас, похоже, даже был рад перспективе уехать из опротивевшей школы, поэтому никакие слова не смогли бы заставить его раскаяться в неблаговидном поступке. И в этом не было его вины. Такое воспитание он получил, таким и останется.

И затем произошел этот инцидент, который позже Кристоф называл самой большой удачей в своей жизни. Впервые мальчик поразил его в больнице, когда принялся уверять в своей честности и открещиваться от помощи. Не такого поведения ждал Кристоф, совсем не такого. И тогда впервые в нем шевельнулось давно забытое благодаря проказам Лукаса чувство — надежда. Надежда на то, что он сможет воспитать кого-то достойного, кого-то лучшего, чем он сам. Чем его родной сын.

Как ни горько было это признавать, но Лукас не оправдал надежд и в дальнейшем. Кристоф думал, что благодаря здоровой конкуренции с Амадео Лукас рано или поздно продвинется вперед, но он лишь трепыхался, как злая, но абсолютно бесполезная комнатная собачка. Когда Ксавьер Санторо впервые произнес эти слова, Кристоф оскорбился. Однако чем дальше, тем больше уверялся в том, что компаньон прав.

Лукас не способен возглавить "Азар".

Проходя мимо комнаты брата, Амадео в нерешительности остановился. Хоть отец и сказал, что Лукас остынет через какое-то время, Амадео все равно чувствовал себя виноватым перед ним. На протяжении многих лет сводный брат не уставал напоминать ему о происхождении, называл помойной крысой, уличным оборванцем и еще двумя десятками нелестных эпитетов. И сейчас взятый с улицы щенок отбирал место, которое изначально было уготовано ему. На его месте Амадео тоже сильно разозлился бы.

Хотелось или нет, но с Лукасом надо было поговорить, иначе снова от его нападок пострадает отец. Амадео мог стерпеть какие угодно оскорбления, но в отношении Кристофа не желал такого допускать.

Амадео подошел к двери и уже занес руку, чтобы постучать, но из-за двери донесся раздраженный донельзя голос брата. Похоже, он разговаривал с кем-то по телефону.

— Я больше не могу ждать. Он должен быть у меня как можно быстрее, и неважно, сколько денег на это уйдет. Ты понял меня? Отлично. И не задавай больше таких вопросов, если хочешь жить!

Пиканье мобильника, ругань брата, шаги. Амадео едва успел отпрянуть, как дверь распахнулась, и Лукас, злой, как тысяча чертей, уставился на него.

— Чего тебе тут надо?!

— Я... — Амадео растерялся. — Я хотел поговорить с тобой...

— Нам не о чем разговаривать!

Дверь со стуком захлопнулась.

— Отец окончательно решил передать "Азар" мне, — Амадео мрачно перебирал бумаги на столе Ксавьера. Вчерашний вечер закончился очередным грандиозным скандалом, в результате которого Лукас поклялся, что ноги его больше не будет в особняке. Амадео с трудом сдержался, чтобы не воздеть руки к небесам и не возблагодарить их, однако при отце не следовало разыгрывать подобных спектаклей. Хотя позлить Лукаса очень хотелось, в отместку за то, что Кристоф из-за его выкрутасов отказался от ужина, и даже Амадео не смог уговорить его поесть.

— Глядя на тебя, можно подумать, что ты этому нисколько не рад, — съязвил Ксавьер, указав на него незажженной сигаретой.

— Вовсе нет, я рад такому доверию. Но Лукас меня пугает, — Амадео сложил листы в стопку и постучал по столу, чтобы выровнять. — Из-за постоянных ссор с Викторией он стал вести себя абсолютно неадекватно. Как маленький ребенок, который со злости поджигает папин сарай.

— Только на этот раз сараем может оказаться "Азар", я прав? Знаешь, тебе повезло, что не надо начинать с нуля. С другой стороны, удержать уже готовый бизнес на плаву иногда бывает куда сложнее.

— Но для этого ты и заключил договор с моим отцом, разве нет?

— Ты считаешь меня всемогущим. А я всего лишь учу тебя всему, что ты должен знать, чтобы бизнес твоего отца не потерял былого величия, прекрасный принц.

Амадео привычно поморщился от прозвища, которым наградил его Ксавьер с первого же дня знакомства, а тот довольно ухмыльнулся.

— Можешь задать вполне уместный вопрос, зачем тебе торговля, если "Азар" специализируется на азартных играх и гостиницах, и будешь прав. Но я без промедления отвечу: чтобы тебя не могли надуть. Чтобы ты научился распознавать людей. Кристоф — великолепный управленец, он видит людей насквозь. Он и в тебе разглядел что-то, не зря же принял тебя в семью.

— Это был не расчет, — Амадео помотал головой, и выбившаяся из небрежно собранного на затылке хвоста прядь упала на лицо. — Какой расчет может быть с восьмилетним бездомным мальчишкой?

— Я привык видеть расчет во всем. Но ты можешь тешить себя мыслью, что он тебя просто пожалел.

— Не ехидничай, Ксавьер, ты просто тоже не знаешь причину, — фыркнул Амадео, взяв со стола газету, с первой полосы которой яростно кричали обвинительные слова в адрес друга. — Вижу, ты так и не выступил с опровержением.

— Меня это не интересует.

— Однако за ходом событий ты, тем не менее, следишь, значит, тебе не настолько безразлично, что происходит, — не сдавался Амадео.

Ксавьер оторвался от бумаг. Сигарета дымилась в уголке рта, едкий дым заставлял щуриться, мешая грозному взгляду, и он ткнул ее в пепельницу.

— Что тебе надо, Амадео?

— Я хочу, чтобы ты начал действовать, а не сидел, сложа руки, наблюдая, как все больше людей устраивают пикеты под твоими окнами, — Амадео отодвинул жалюзи свернутой газетой. — Посмотри, какая толпа собралась. И они все верят тому, что им вливают в уши. Тебя нагло оклеветали, а ты и пальцем не шевельнул. Представляешь, во что это может вылиться?

— Рано или поздно им надоест мусолить эту тему, и они от меня отстанут, — Ксавьер снова склонился над бумагами. — Не мешай, пожалуйста, у меня вечером важная встреча. И хотелось бы, чтобы она закончилась заключением договора.

Амадео замолчал, постукивая газетой по ладони. Ксавьер недвусмысленно попросил его не лезть не в свое дело, и Амадео подчинился бы, если бы не видел, насколько сильно происходящее отражается на друге. Ксавьер мог сколько угодно храбриться и делать вид, что ему все равно, однако Амадео видел, как яростно вспыхивают обычно непроницаемые, как сталь, глаза, когда он слышит об очередном ужасном вранье родителей либо видит лже-брата. Амадео мог поклясться, что заметил промелькнувшую на мгновение боль от старой, незаживающей раны.

Однако Ксавьер не зря славился самообладанием. Во всем остальном он не выказывал ни малейшего беспокойства. Но Амадео, заглянув в бумаги, которые разбирал, обнаружил пару-тройку глупых ляпов, которых не допустил бы даже зеленый клерк.

Так дальше продолжаться не могло.

— Что за важная встреча вечером? — спросил он.

Ксавьер бросил на него сердитый взгляд, но все же ответил:

— Как ты знаешь, я поставляю наркотики из других стран. Со мной работает несколько надежных поставщиков. Еще один предложил мне сотрудничать.

— Если у тебя уже есть проверенные люди, зачем еще? Это огромный риск.

— Понимаю. Но этому человеку нельзя отказать. Тебе знакомо имя Валентайна Алькараса? — Амадео задумчиво покачал головой. — Он является одним из самых крупных поставщиков наркотиков в мире. Разумеется, это лишь один из его заработков, но самый доходный.

— Если так, то как тебе удалось заполучить его себе в партнеры?

— Не я. Это он, — легкая усмешка показалась на губах Ксавьера и тут же исчезла. — Он сам связался со мной и предложил контракт. Насколько мне известно, он тщательно отбирает тех, с кем ведет дела, и оказаться в числе кандидатов — большая честь.

— Удивительно, что кто-то может диктовать тебе условия, — Амадео бросил газету на стол и скептически скрестил руки на груди. — И ты согласился? Может быть, стоит перенести встречу и обдумать все еще раз? Сейчас не самое подходящее время, чтобы заключать новые контракты.

— Эту встречу нельзя ни перенести, ни отменить, — Ксавьер поднялся и прошелся по кабинету из угла в угол. Амадео с удивлением заметил, что друг слегка нервничает. — Есть такие люди, которым не рекомендуется отказывать. Остается только гордиться тем, что они решили вести с тобой дела, хотя до этого ты думал, что твое внимание и есть самое большое сокровище для других партнеров. И Валентайн Алькарас из числа таких небожителей. Тем более, у него можно многому научиться. В отличие от тебя и Кристофа, я своей выгоды не упущу, — он сдернул со спинки кресла галстук и протянул Амадео. — Знаешь, как справиться с этой штукой?

Амадео едва удержался от смеха. Со дня их знакомства Ксавьер задавал этот вопрос уже четырежды, и каждый раз Амадео удивлялся тому, что могущественный бизнесмен так и не овладел искусством завязывания галстука.

Справившись с возложенной на него задачей, Амадео протянул руку к раскрытой на столе папке.

— Это проект вашего с ним договора? Дашь прочесть?

— Пожалуйста, — Ксавьер подал ему папку. — Однако не думаю, что ты найдешь тут что-то необычное.

Амадео быстро пробежал глазами страницы. В самом деле, контракт был составлен предельно четко и сжато, особенно в нем подчеркивался пункт о сроках выполнения. Не допускался ни день, ни даже час просрочки. Если одна из сторон нарушит эти условия, то должна выплатить неустойку, сумма которой поражала. Амадео вспомнил презрительные слова Ксавьера о мошенниках, пытающихся содрать три шкуры с будущих партнеров, и подивился тому, как он вообще мог пойти на заключение подобного договора. Амадео пролистал контракт трижды, но так и не нашел интересующую его информацию.

— Что ж, — он вернул папку другу. — Меня здесь ничего не настораживает, кроме одного. Где пункт об обстоятельствах форс-мажора? Этот Алькарас считает, что не может возникнуть никаких причин, которые помешают выполнению условий контракта? И почему такие жесткие сроки? Указано даже время перевода денежных средств. Он настолько опасается, что его кинут?

— В наркобизнесе такое часто случается. Либо не поставляют товар, либо поставляют, но отвратительного качества, когда было заплачено за высший сорт, — Ксавьер закрыл папку и убрал ее на край стола. — Думаю, он просто перестраховывается. Как бы там ни было, я должен дать ответ сегодня.

— Но...

Интерком на столе ожил.

— Господин Санторо, к вам Валентайн Алькарас. Впустить?

Сигарета выпала изо рта и приземлилась точно в пепельницу, которую Амадео успел подтолкнуть к хозяину кабинета. Ксавьер кашлянул пару раз, однако совладал с собой и нажал на кнопку.

— Разумеется, впусти, Серджио, — он отодвинул пепельницу в сторону, в глазах светилось удивление. — Он сам приехал в мой офис?

— Может, мне... — начал Амадео, но тут дверь открылась, пропуская в кабинет мужчину лет сорока на вид. Темно-каштановые волосы были аккуратно подстрижены и уложены волосок к волоску. Ни полоски седины не проблескивало в их ровном цвете. Вокруг глаз не виднелось морщинок, будто он не привык улыбаться и шутить. Предельно серьезный, с первого взгляда создающий впечатление сверхделового человека, он скользнул взглядом по кабинету, и глаза его на мгновение остановились на Амадео. Необычного ярко-голубого оттенка, они будто пытались заморозить. Амадео с трудом сдержался, чтобы не поежиться под леденящим взглядом.

— Добрый день, господин Санторо, — проговорил он. В словах слышался едва заметный акцент.

— Добрый день, господин Алькарас, — Ксавьер поднялся из-за стола и протянул гостю руку. — Я не ждал вас так рано, мы собирались встретиться...

— В семь, в холле "Азарино", — кивнул тот, отвечая на приветствие. — Но мне захотелось посмотреть на ваш офис. Он многое говорит о своем хозяине. Вы так не считаете?

— Не задумывался об этом, господин Алькарас, — Ксавьер указал на кресло. — Присаживайтесь, пожалуйста. Сигарету?

— Благодарю, но я не курю, — сухо отказался тот. Ледяной взгляд снова упал на Амадео, окатив его холодом с головы до ног. — С кем имею честь...

— Амадео Солитарио, — представился тот, протягивая руку. Он ожидал, что пальцы Валентайна окажутся такими же холодными, но ошибся. Сухие, теплые ладони. — Владелец "Азарино" — мой отец, Кристоф.

— Как же. Кристоф Солитарио. Единственный, кто отказался заключить со мной контракт десять лет назад, — на похожем на маску лице, однако, не скользнуло и тени досады.

— Уверен, у него были причины для такого шага, — Амадео с трудом сдерживал торжествующую улыбку, понимая, что собеседнику она не понравится.