Подгоняемые погонщиками кочевники во второй раз помчались на русский строй. И опять затормозили от непрерывного горизонтального чугунно-свинцового 'ливня'. А когда с холмов открыли фланкирующий огонь, расположенные на них 'единороги', не выдержали и не смотря на погонщиков бросились назад. Находящиеся позади башкирского строя их вожаки со своими дружинниками, бросились вперед и даже смогли затормозить бегство основной массы всадников. Но все их усилия расстроил таранный удар копьями засадного полка питерцев. Восемь сотен кованой конницы переправившись по перекинутым саперами через овраг штурмовым мостам, сосредоточились, построились и прикрываемые с флангов двумя сотнями легкой кавалерии, нанесли удар в подставленную им спину башкирского войска. На скаку сперва дали из луков с десяток залпов по маячившей впереди массе конницы. Потом дали залп из карабинов по этой масс, разрядили в неё один пистолет, взялись за копья и перед самым ударом, метров с десяти, с левой руки, разрядили по степнякам второй пистолет. Потом правую руку привычно дернуло назад от удара жалом рогатины во вражеское тело. Кто сумел вытащить, ударили еще, раз, другой, пока и у них, как у их товарищей еще при первом ударе, наконечники рогатин застряли в телах кочевников или их коней. Отпустить древко из руки и за сабельку, пускай, и она послужит русской славе. Как обычно легкая конница не удержала тяжелую кавалерию и разлетелась перед ней как кегли от шара в боулинге. Все усилия вождей по наведению порядка пропали всуе, тем более что большая их часть пала при атаке всадников 'витязей', удар как раз и пришелся по задним рядам степняков, где в основном и находились вожди. И ополченцы-табунщики побежали в разные стороны, подстегиваемый в спину картечью. А когда из-за русских щитов, после прекращения орудийной и ружейной стрельбы, на поле боя появилась легкая ногайская конница, то пастухов охватила паника, и нукеры Исмаила пошли вдогонку за разбегающимся в ужасе противников. Легко догоняя на своих свежих конях бегущих, под которыми кони уже были утомлены двумя атаками и битвой, рубя сопротивляющихся и связывая сдавшихся, ногаи гнали разбитых шишей километров пятнадцать. С поля боя сумели уйти отдельные группки и одиночные всадники, которых впоследствии в течении двух суток по наводке 'Тигра' — 'Орла' всех выловили. Победа была полная.

Потом был поход по кочевьям налетчиков, затянувшийся более чем на три недели, с цель 'принуждения к миру' не умеющих учится на чужих ошибках кочевников. Расчет, за счет проигравших, с союзными ногаями. В основном исмаиловцы брали плату скотом, намного уменьшив стада побежденных. Но так же нукеры уменьшили и поголовье самих хозяев стад. Многие башкиры так больше и не увидят свои родные кочевья, уведенные ногаями в рабство.

Пленных башкир, союзным 'живым' в качестве работников — рабов не передавали, а вот три десятка ногайских табунщиков потрусливее, с их семьями, в качестве компенсации за не переданных башкир, передали 'живым'. Кроме того в семью 'живых' влились на правах новых младших родичей пять Родов из обоих племен. Из племени бурзян вошли три рода — баюлы-бурзян, бурзян и мунаш. Из племени усерган вошли два Рода — усерган и аю. Остальные семь Родов обоих племен, что бы избежать уничтожения, признали покровительство 'живых' над собой и поклялись им в верности, обещая передавать им дань. Для чего Черному, Брусилову, Воротынскому и Абелю с Беркутом пришлось разыграть представление, с несколькими актами действий. После победы и сокрушительного для бурзян и усерган ответного визита 'витязей' в их кочевья, Абель обратился к великим и сильным соседям из славного племени руссов-московитов Рода питерцев с просьбой не вырезать побежденных и их семьи полностью, а позволить им жить. Черный ответил согласием, но при условии, что Абель возьмет их в свою семью младшими родичами или как минимум они добровольно пойдут под его руку, как данники и послушные рабы. Естественно слухи об этом и дальнейших действиях моментально распространялись по степи, особенно между остальными башкирскими племенами. Абель согласился со справедливыми требованиями Великого Воеводы и обратился к старейшинам Родов, ибо все племенные, Родовые и даже Семейные вожди были убиты в битве, или целенаправленно вырезаны 'живыми' уже после битвы. Абелю были не нужны даже гипотетические соперники при общении с пришельцами. Обращаясь к старейшинам с предложением добровольно вступить в его Семью, снова ставшей племенем на правах младших родичей, шаман уже знал их ответы. Старейшины трех Родов баюлы-бурзян, бурзян и мунаш ответили согласием сразу, после часового раздумья и то стоянки этих старейшин находились подальше, чем юрты трех первых, с радостью согласились и старейшины еще двух Родов усерган и аю. Тем, чьи юрты стояли еще дальше не повезло. Абель выслушал их согласие через три часа, после переданного им предложения, и отказал. Больше родичей племя Абеля не могло принять, оно бы ими просто не смогло бы управлять, защищать и опекать. Но тут же предложил принести ему, его Семье и племени клятву— шерть верности данника. Старейшинам последним семи Родов ничего не оставалось делать, как согласиться. Черный от имении Уральского воеводства Русского царства согласился с этими предложениями. Все Семьи, большинство скота и половина пленных табунщиков, что не пошли со скотом в оплату ногаям, вернулись в родные кочевья. Однако налог 'кровью' 'витязями' был взять. Все дети мужского пола в возрасте от трех до шести лет были изъяты у побежденных Родов и вывезены в Петроград, где их и передали на обучение в кадетский корпус. В связи с последними событиями, Семья умрэш ('живые') Рода гэрэй-кыпчак племени кыпчак как единая Семья практически перестала существовать. Каждый взрослый воин— мужчина, табунщик был вынужден, взяв жену и своих детей переехать жить, одни в становища Семьи своих новых родственников присматривать за ними, руководить хозяйством и жизнью новообретенных родичей. Другие перебрались в стойбища Семей своих данников-вассалов, с теми же функциями, что и первые.

* * *

На время попаднцы ликвидировали угрозы своему анклаву с юга, запада и севера. Однако весь февраль и почти весь март приходилось утрясать последствия двух сражений. Весть о двух битвах урусов с их южными и северными соседями быстро разнеслась по степи, и вожди башкир сделали для себя вывод. В степи признают только одно право — право сильного. И сильного соседа уважают, любят и пойдут с ним на заключение неукоснительно соблюдаемого кочевниками договора. Вот и пришлось руководству анклава постоянно встречаться с вождями северных и западных соседей. И вожди башкирских племен, и ногайские мурзы, решившие напрямую договориться с урусами, помимо своего бия, все предлагали союз и дружбу. 'Витязи' никому не отказывали, со всеми заключали договора, которые записывали на бумаге. Оба экземпляра грамоты составлялись на русском и арабском языках, в которых особо обговаривалось, что русские бояре из Уральского воеводства не обязаны оказывать какую-либо помощи, в том числе и военную, своему союзнику, если он сам напал на кого-либо. И данный пункт особенно разъясняться вождям и мурзам, акцентирую их внимание на том, что если они сами на кого-то нападут, то пусть на урусов не рассчитывают, а справляются сами. Данная подстраховка в окружении хитроумных степных вождей была необходима. А то сам и глазом моргнуть не успеешь, а тебя уже перессорили со всем окружением и ты уже воюешь со всеми.

* * *

Но кроме войны есть и мир. Из достижений мира было постройка к середине марта корпусов всех десяти шхун. Разобрали на времянках— эллингах крыши, установили мачты с реями, загрузили балласт. Осталось спустить на воду, на которой до установить оставшийся рангоут, оснастить такелажем, установить орудия, загрузить боезапас и другие припасы, провести ходовые испытания. На все про все уйдет примерно с месяц и можно принимать суда для эксплуатации. К концу марта были изготовлены и упакованные для перевозки киль, шпангоуты и другие металлические части силового набора корпуса рейдера. Отлиты и откованы, валы, винты и другая машинерия с металлическими элементами рангоута и такелажа. Не забыли и про якоря с гвоздями, костылями, скобами и крюками. Всё это вместе с парой камазовских дизелей, так же было упаковано и приготовлено к перевозке. Лежали на складе смазанные салом стволы 'единорогов', как двух пудовых, пудовых, полупудовых и четверть пудовых корабельных, так и крепостных того же калибра и плюс четыре больших трехпудовых и дюжина легких трехфунтовых десантных. С ними стояли на складском хранении и соответствующие лафеты. Почти были готовы и дубовые полубрусья основного борта, осталось проточить в половине из них, для фиксирования между собой паз на одной кромке и гребень на другой кромке, вторая половина уже была обработана, и можно было грузит на лодьи. И по высокой воде перебросить в Холмогоры на верфь. Заодно упаковали в ящик и копию шлифовально-проточно-нарезного станка, для проточки пазов и гребней в сосновых досках и плахах на Холмогорской верфи.

* * *

Выпустившая свой первый номер 29 декабря 1553 года газета 'Уральские вести', стала выходить регулярно каждую неделю в пятницу. Газеты имела бешеный успех не только среди попаданце, но и среди аборигенов. Обучении 'русской заморской азбуки' велось не только в армии, в которой каждый боец обязан был уметь читать, писать на заморско— русском письме и считать басурманско-арабским счетом. Эти же требования распространились на претендентов для занятие любой административно-хозяйственной должности. Волей неволей всем мастерам, бригадирам, управляющим пришлось выучить эту азбуку и счет, тем более она и счет были намного легче в изучении и применении чем действующая сейчас русские азбука и счет. Вот эти-то люди и были основной аудиторией газеты. И процесс чтения, и получаемая при этом информация понравился читателя. Глядя на них стали изучать новую азбуку и читать газету и остальные аборигены.

* * *

Стеклянная посуда плотно вошла в обиход жителей анклава. Даже в самой бедной семье рудничного холопа имелся хоть один граненый стакан. Как не странно, намного ранее чем рассчитывали, произошел прорыв в изготовлении фаянса и фарфора. Первые фарфоровые сервизы, еще не сильно красивые, толстые и не крепкие пошли в производство. Пока для себя эти сервизы попаданцы не брали, оставляли для продажи купцам, все равно продадут в Европу или на самой Руси какому-нибудь богатею. А пока отрабатывалась технология изготовления и производства, экспериментировали с новыми красками, формами и каолиновыми составами. И вскоре усилия экспериментаторов обещали дать результаты в виде прекрасного фарфора.

Русский анклав 'витязей'. Апрель-июнь по новому стилю 1554 года от РХ.

Как только прошел лёд, тут же спустили на воду со стапелей все десять уральских шхун, до установили недостающий шпангоут, поставили такелаж, установили по дюжине шестифунтовые 'единороги' и по паре трехфунтовых, загрузили к ним боезапас и остальные припасы. Укомплектовали их командами из числа ливонских моряков, решивших вернутся к своей бывшей профессии и рискнувших пойти в матросы русских переселенцев, в основном из молодых парней, провели ходовые и артиллерийские испытания. Шхуны показали приемлемые характеристики. И стали готовить их к персидскому походу.

Сразу же после ледохода, ещё по руслу Яика неслись отдельные небольшие льдины, собрался огромный караван ушкуев, насадов, лодий, стругов и иной плавающей 'посуды', имевшейся на весну в распоряжении 'витязей' около Петрограда, включив в него три четверти из имеющихся плавсредств. На суда в спешном порядке, хотя и очень бережно и тщательно, загрузили упакованный разобранный киль, шпангоуты и другие металлические части силового набора корпуса рейдера, дизеля, валы, винты, иную машинерия с металлическими элементами рангоута и такелажа. К ним положил порядка восьми десятков стволов 'единорогов' различного калибра и предназначения, с лафетами и боеприпасами к ним. Подготовленные полубрусья борта, якоря, метизы, небольшой сварочный аппарат с остатками электродов, разобранный деревообрабатывающий станок, инструменты. С караваном уходил в качестве его начальника и будущего директора верфи Логутов с женой, Афанасьевым, Опанасюком и Петровым с бригадой кузнецов и новгородской артелью корабелов, набивших руку на строительстве уральских шхун со смешанным набором. Спешили, нужно было выйти пораньше, пока не прошли паводковые воды и по высокой воде с глубоко загруженным караваном пройти верховья Волги и Северной Двины, волоки и мелкие реки между ними. Пора было заложить на стапелях и начинать строительство на Холмогорской верфи первого океанского рейдера 'витязей'. Загруженные суда собранные в единый караван с двумя сотнями стрельцов для охраны 2 апреля отчалили от Сакмарских причалов и вытягиваясь в колонну покатились по водной глади Урала вниз до устья Чагана и далее по Самаре до Волги, волоков, Северной Двины и Холмогор.

В первой декаде апреля начались сельхозработы. Перепахали поля, в том числе и оставленные по весне прошлого года не засеянными. Пахали дисковыми конными плугами, что бы сберечь верхний слой от выдувания. Правда плуги получились не столь производительные как тракторные, но пока и они сгодились. А потом и до тракторов доживем. Перепахав яровые поля и пары, отсеялись и перешли к поднятию новых полей целины, на которых еще в конце марта пустили пал, для выжигания травы и мелкого кустарника. Вот целину уже поднимали классическими для попаданцев отвальными плугами. Засадили огромные поля картофелем, в этом году он пойдет в пищу для всего населения анклава и будет передан крестьянам для его распространения, а то его пока выращивают только на полях Курковской вотчины и пригородных огородах городских советов обоих городов. Развели и 'царицу полей', Куркова в этом году засеяла уже более десяти гектар кукурузой, на следующий год и она пойдет в массовую посадку. Начали высаживать сады, привезенные осенним караваном и перезимовавшие в подвалах усадеб саженцы яблок, груш, слив, вишни и черешни высаживали в распадках и логах, для укрытия будущих плодовых деревьев от степных ветров, а на южных склонах между саженцами разбивали грядки с клубникой. По периметру территорию закладываемых садов обсаживали кустами ежевики, и не проходимый для животных забор и очень вкусная и полезная ягода.

В середине апреля начали собирать очередную делегацию в Москву. В этот год старшим шел сам Черный, с ним выезжали Золотой, Седых, для создания сети информаторов и оба волхва, для той же цели. Шли не с пустыми руками. Для Адашева везли авансом сорок тысяч серебряных талеров, якобы его доля от продажи соли, хотя саму соль еще не продавали, не было еще караванов ни с Руси, ни соляного от Котова. Не забыли и Сильвестра, для него упаковали отпечатанные 'Евангелию от Матфея', 'Часослов' и 'Апостол', пару золотых, тонко выделенных, украшенных камнями лампад, кошель для нужд храма с сотней золотых ашрефи и футляр из хорошей кожи с тисненными на нём сценками из Святого Писания с вложенным в него свитком-отчетом отца Герасима о проделанной миссионерской работе и вновь открытых приходах. В караван включили оставшуюся треть судов от имевшихся у 'витязей' до отправки речного 'обоза' в Холмогоры. В большую часть стругов и насадов с ушкуями и ладьями загрузили подарки для Ивана IV. Для царского войска изготовили три калибра чугунных пушек по 180 орудий каждого калибра с лафетами. Загрузили полковые трехфунтовые пушки калибром 72-мм для конных полков, полковые шестифунтовые пушки калибром 94-мм для стрелецких полков и полевые двенадцатифунтовые пушки калибром 120-мм. В дополнение к пушкам в трюмы уложили две тысячи ружей 'сакмарочка' и тысячу винтовок 'уралочка', пока без пуль Нельсера и Минье. В специальном сундуке везли подарки лично для царя, богато украшенные печатные книги с ручными рисунками: теологические 'Евангелия от Матфея', 'Часослов', 'Апостол', апокрифы 'Тибетская Евангелии' и 'Послание двенадцати Апостолов', художественные 'Хождение за три моря тверского купца Афанасия Никитина', '1001 и одна ночь' и сборник немного подчиненных былин о русских богатырях. Для своего представительства везли специально сделанную цветную черепицу, как для покрытия кровли самого дома, так и для крыш хозяйственных построек. Тоже, какая ни какая, а преграда для огня при пожаре да и реклама товара. После прихода купеческого каравана с Руси и встреч Черного и Золотого с купцами, суда с московскими дарами и делегацией 10 мая, руководство которой отметило 9 числа не понятный аборигенам праздник, вышли в путь до Москвы.