Хамелеон на службе конфедератов

Губы обхватили округлую вершину, а я довольно прикрыла глаза. Вполне возможно, что это наша ночь будет последней в моей жизни, не хочу себе ни в чем отказывать! Ладонью направляла уже и так возбужденное достоинство, очень боялась случайно причинить зубами неприятности. Эд стал двигать бедрами, показывая в каком ритме ему нравиться больше. Нежная, шелковистая кожа скользила по губам, язык обхватывал основание, добавляя ощущений.

Сама же была настолько до крайности возбуждена, что в низу живота уже ломило от ожидания, горошины сосков вызывающе торчали, требуя своей ласки. Мое тело тоже томилось в ожидании, но мне хотелось доставить удовольствие Эду, а потому второй рукой просто стала ласкать себя, сжимая грудь или спускаясь вниз и прижимая разгоряченное место. Я постанывала и шумно, от возбуждения того, что сейчас происходило, вдыхала воздух.

Пальчики почувствовали вибрацию, и Эд отстранился, не дав себе и мне получить сполна все море удовольствия. Разочарованно вздохнула. Мужские руки подхватили меня и отнесли на кровать.

Эд прилег рядом, но достаточно странно. Его ноги оказались там, где моя голова, а сам он уже приник губами к моему влажному и, очень жаждавшему своей доли ласк, месту. Перед моими глазами оказалось еще влажное от моих поцелуев достоинство, которое я тут же вновь обхватила губами. Этот невероятный мужчина вновь меня удивлял. Он нашел такой способ, чтобы ласкать своими губами, языком, пальцами в самом эпицентре моего желания, и в то же время предоставить мне возможность доставить ему своими поцелуями наслаждение.

Чем сильнее возбуждал он меня своими ласками, тем более страстно обхватывала его плоть губами. Мне буквально хотелось, так же как Эду, выпить, почувствовать вкус его страсти, а потому обхватила его возбужденное основание ладошкой и скользила по мокрому достоинству губами и рукой. Эд двигал бедрами, помогая доставлять ему, то самое удовольствие, что он дарил мне.

Мои ощущения разрывались на части. Я возбуждалась от того, что целовала его достоинство и от того, что он дарил мне своим языком, губами. Мужские руки обхватили мои бедра и тоже двигали ими в том же ритме. Сознание ускользало, концентрация пропадала, и я просто отдавалась этому действу всем своим телом и душой.

Его упругая твердость скользила между моих губ чуть в сторону, иногда упираясь в щеку, моя ладошка жадно обхватывала освобождающееся основание и вновь оставляла место губам. Эд ритмично двигался, помогая. Его губы со всей силой втягивали мое возбужденное место, заставляя задерживать дыхание и со стоном выдыхать воздух, не отпуская из своего плена мужскую часть. Пальцы врывались в меня, помогая губам.

Этот сводящий с ума, заданный Эдом, ритм, это раздвоение в ощущениях заставило потерять голову и мир вокруг. Когда Эд неожиданно замер, перестав двигаться, но в тоже время прижав горячую и до крайности возбужденную точку пальцами, вырвав почти крик из меня, мир раскололся от сильной, все захлестывающей волны оргазма. Меня било и колотило, мышцы сжимались внутри, спазм за спазмом принося какое-то подобие успокоения. Но как тут можно успокоиться, если я чувствовала пульсацию твердости Эда и не могла оторваться губами от возбужденно достоинства, ощущая влагу его семени на языке.

Снова этот невозможный мужчина удивил меня. В этот раз новые эмоции и ощущения захватили меня. Эд приподнялся и прилег рядом со мной уже нормально. Я видела его глаза рядом. Он потянулся ко мне, ухватил пальцами подбородок и легко и очень нежно коснулся губами моих губ. Я почувствовала при этом почти невинном поцелуе свой запах и мою почти подсохшую влагу. Этот нежный поцелуй был с солоноватым привкусом .

Мы долго лежали, прижавшись друг к другу. Было страшно произнести хоть слово. Меня уже начинала пугать та неизвестность, что ждала меня на Ситаре. Незнакомые люди с не похожим на остальных запахом. И я, пусть уверенная в своих силах, но все совершенно одна, без какой-либо надежды и поддержки. Чувство самосохранения сработало странно. Мне вновь захотелось сейчас ощутить себя живой. Как Эд мог так спокойно расстаться со мной перед заданием? Как он мог сохранять невозмутимость, отправляясь в самое логово врага. О том, что это именно я туда отправлюсь, а не Эд, старалась не думать.

Подняла глаза на своего мужчину и прижалась сильнее.

— Эд, — тихо произнесла в полнейшей тишине.

— Что, Ари? — тут же отозвался Эд, хотя казалось, что уже задремал.

Я навалилась грудью на него и почти лежала сверху. Мне очень хотелось понять о чем он думает сейчас.

— Эд, — еще раз тихо позвала.

— Ари, ты снова и снова меня удивляешь, — неожиданно произнес он.

— Чем? — так же тихо спросила его.

Мне вообще нравилось лежать на его груди, согнув правую ногу в колене. Так я могла слышать стук его сердца, ловить дыхание, прижиматься неуспокоенной грудью к нему.

— Ты настолько откровенна, чувственна, что каждый раз удивляешь, — произнес Эд.

— Скоро утро, — почти просительно произнесла я.

Только что испытанное было потрясающе, но мне все же хотелось оставить воспоминания о более полном нашем единении. Эд понял меня верно.

Мужчина перевернулся, и я оказалась придавленная его приятной тяжестью к постели. Довольно улыбнулась, он понял правильно, чего мне так сильно сейчас хотелось вновь ощутить. Его налитая твердость потерлась о еще не успевшие успокоиться складочки, заставляя предвкушать. И все же Эд вновь не торопился, он внимательно смотрел в глаза и чего-то ждал.

— Эд, — нетерпеливо поерзала под ним.

— Ари, скажи, — чуть срывающимся голосом попросил мужчина.

— Что сказать? — прошептала вопрос.

— Что любишь, — последовало тут же требование от моего невозможного мужчины.

— Эд, люблю, очень, — призналась со всем жаром своего сердца.

Наградой мне была та самая наполненность, о которой мечтала и так к этому стремилась. Эд очень нежно и аккуратно начал двигаться, понемногу наращивая темп, это заставляло в нетерпении ожидать большего и желать его с каждым разом все сильнее. Подавалась навстречу бедрами и хотела вобрать его как можно глубже. Его губы нежно, едва касались моих. В этот раз все было очень романтично, но не менее страстно.

Ласковый, почти робкий поцелуй, во время которого я обхватила Эда за шею и прижала его губы к себе сильнее. Мне хотелось, как можно дольше упиваться этими последними моментами нашей страсти, растянуть их в бесконечную, повторяющуюся петлю времени. Увы, нам было доступно лишь обычная жизнь со своим, неукротимо мчавшимся вскачь и только вперед, времени.

Волны возбуждения пробегались по моему телу, с каждым разом становясь все сильнее, сокрушимие. Мужские губы целовали мои, смешивая дыхания, языки касались друг друга.

Его движения бедрами, изменение ритма от резких толчков до медленных и дразнящих, сводили с ума, заставляли выгибаться, поддаваться на встречу, чтобы приникнуть как можно ближе, почувствовать всю твердость его достоинства и потеряться в горячих ласках и словах, что шептали друг другу. Эти милые, нежные и не всегда пристойные слова будоражили не менее сильно, чем его губы и плоть.

И все же ожидаемый финал подступал неудержимо. Я уже подрагивала под его напором, от откровенных ласк руками, шептала его имя и видела, что Эд тоже готов разделить со мной сладостный миг оргазма. В какой-то момент мужчина усилил свои толчки, заставив невольно вскрикнуть и утонуть в водовороте уже знакомых сильных ощущений.

Сквозь легкую пелену слышала слова Эда, как он, так же я перед этим, шептал мое имя. Сметающий всяческое соображение оргазм настиг нас обоих одновременно. Мы сжали друг друга в объятиях, не в силах оторваться друг от друга, стараясь быть еще ближе. Эд наклонился, почти упал на меня, придавив своим весом, и прижался щекой к моей щеке.

Больше слов не требовалось. Все, что было нужно, мы сказали в порыве нашей страсти, шепча свои самые затаенные мысли и признания.

Эд провожал меня до самого Сутраса. Планета входила в состав небольшой Империи, которая непостижимым образом сохраняла свою независимость, при этом со всеми поддерживая нейтралитет. Политика императора изучалась подробно в военных Академиях и Институтах. Несколько сотен лет Империи удавалось вести переговоры и с Конфедерацией и с Ситарой, которые старались перетянуть на свою сторону или даже захватить. Но император всегда находил нужные слова для обоих правительств, что позволяло сохранять независимость. Императоры рождались, женились, умирали, но политики империи придерживались твердо, чем снискали авторитет у обоих противников.

Сутрас планета, где находился сам император, потому безопасность была на высоте. Это я оценила сразу же по прибытии. Космопорт встретил нас вооруженной охраной, что объяснялось войной между Ситарой и Конфедерацией. Никому не нужны лишние проблемы.

Достоинство Сутрас было в том, что сюда могли прибывать люди из обоих враждующих союзов. Но вот прилетевших аккуратно разводили по сторонам, чтобы не было проблем или конфликтов. Эд остался стоять за прозрачной защитой экрана, а я направилась в общий зал. В моих документах было сказано, что я хамелеон и путешествую по планетам. Таким приезжающим в империи были рады, с удовольствием принимая деньги с карточки, а потому контроль прошла легко.

Из общего зала был выход в город, им и воспользовалась. По инструкции я даже не могла бросить последнего взгляда на Эда, потому что мы были не знакомы. Но уходя от защитного экрана, ощущала на себе пронизывающий взгляд мужчины. Развернуться и все прекратить не было желания. Мне хотелось доказать, что не зря меня готовили.

Выйдя на улицу, счастливо сощурилась на солнце. Хотя не Хатрус, но все равно приятно ощутить на коже живительные лучи. Буквально физически почувствовала, как внутри кожи пробегала волнами легкая щекотка.

Согласно инструкции я должна была переждать несколько минут и отправиться обратно в общий зал, уже приняв новую личину. Там меня ждал Петел.

В живую он смотрелся даже интереснее, чем на изображении, хотя трехмерное позволяет рассмотреть лицо со всех сторон. Молодой человек, не смотря на свой длинноватый нос, выглядел привлекательно. Добродушная улыбка располагала, ему хотелось верить.

Когда подошла к нему, Петел быстро окинул меня взглядом и отвел глаза, после этого тихо произнес:

— Молчите, не делайте вид, что вы заговорщица. Возьмите эту сумку, там ваши документы.

Голос был спокойным и очень уверенным. Улыбка не сходила с его лица, при этом Петел не смотрел на меня, а говорил сквозь приоткрытые губы. Рядом с ним стояла обычная сумка с вещами. Подошла к ней и положила руку сверху.

— Вылет через десять минут, — произнес Петел и отошел от меня к прилавку, где купил себе воды в бутылке.

Меня обрадовало при этой встрече, что связной не стал обращать на меня внимания, как на женщину. То, что пред ним предстало, не вызвало его интереса, а это было хорошо.

Когда Петел отошел, я открыла сумку, проверяя, что в ней лежит. Мало ли вдруг там мужская одежда? Документы на имя Витра Дас были сверху, под ними была женская одежда. Доставать и рассматривать не стала.

Вскоре объявили рейс на Ситару, и я отправилась к стойке, где милая ситарская девушка проверила мои документы, улыбнулась и пригласила пройти дальше. Петеля больше не видела, но была уверена, что мы еще встретимся.

Перелет был спокойным, Петел не показывался мне на глаза. Все, что сейчас меня занимало, как себя вести при прилете. Оказалось, что ситарийцы давно отработали процедуру приема прилетевших. Все, что от меня требовалось, это пройти проверку документов. А потом, как особе женского пола с помощью укола вживили чип в левую руку. Так делали всем прилетевшим женщинам. Причины такого поступка для меня оказались неясными.

То, что Ситара находилась на военном положении, было ясно сразу. Вокруг ходили не только стражи порядка, но и военные патрули. Рядом с нами из корабля выгружали раненных, а так же контейнеры с телами погибших воинов. При взгляде на них сердце сжалось. Мне было жаль этих парней, погибших от войск конфедерации. В наши космопорты тоже прилетали такие корабли, и наши молодые парни погибали от рук ситарийцев. Война с любой стороны ужасна, не зависимо от того на чьей стороне воюешь. Гибнут лучшие представители расы, и это было печально.

— Витра, здесь мой боек, — раздался голос Петеля рядом со мной.

Отвернулась от вида раненных и направилась за своим связным. За космопортом тоже было видно военное положение. Был день и солнце светило, но такое приятного ощущения, как на Сутрасе, не было. Наоборот, вокруг, не смотря на два ярких светила, было как-то сумрачно, мрачно, что мороз пробивал сквозь кожу.

Немного приглядевшись, поняла причину такой мрачности: вокруг практически все мужчины были одеты в военную форму серого цвета. От этого было ощущение, что находишься в каких-то сумерках, серой массе.

Женщины были одеты очень скромно. Никаких ярких или пестрых нарядов на них не было. При этой женщины старались не встречаться с мужчинами взглядами. По их внешнему виду не могла различить кто из них замужем, а кто свободен.

Мужчины, вопреки моим ожиданиям, женщин за руки на улице не хватали, и жениться не волокли. Совершенно спокойное общество, если так можно было сказать о народе, находящемся в состоянии войны.

Боек спокойно катил по улицам столицы, позволяя рассмотреть все вокруг. Желтые здания, которые здесь были выстроены из местного материала, а потому имели практически одинаковый цвет. Эта раскраска давала какой-то уют в городе, находящемся на военном положении. Цветов и деревьев практически не было. Но, когда Петел повернул на очередном перекрестке, открылась красивая панорама нижнего города, где были дома людей из средней касты. Вот в их небольших двориках были зеленые сады, а за городом виднелась зеленая полоса леса.

Запах города был необычным для меня. Ситарце вообще сильно отличались от рас, живущих в Конфедерации. Причем не только внешне, но даже пахли для меня незнакомо.

Дом, в который привез меня Петел, находился в районе высшей касты. Средних размеров особняк выглядел очень представительно среди своих соседей гораздо больших размеров.

Внутри дома была роскошная обстановка. Дорогие ковры лежали на настоящем паркете, на стенах висели картины, думаю, что подлинники, а не копии. Антикварная мебель расставлена в идеальном порядке. А вот сенсорных панелей не было видно, видимо здесь их специально спрятали, чтобы не резонировали среди атмосферы антиквариата.

— Твоя комната здесь, — распахнул дверь и пригласил войти Петел, — все необходимое здесь есть. Как твой ситарский?

— Думаю, что нормально, — ответила на ситарском ему.

— Хорошо, — кивнул Петел, вышел за дверь и в комнате замкнулся охранный контур.

Теперь от сюда у меня не было возможности выйти. Внимательно осмотрелась и убедилась, в этой комнате не было сенсорной панели, значит, контур можно открыть только снаружи.

Сумку бросила на стул и стала доставать вещи. Зеркало показывало средних лет ситарку. У меня, как у всех представителей этой расы, был длинноватый нос и миндалевидные глаза. Светло русые волосы доходили до плеч, грудь была чуть больше, чем моя, рост остался тот же. Внимательно посмотрела на свои руки, вспомнились слова Эда, что никогда не меняю форму кистей. Но сейчас менять не хотелось, это было как маленькое напоминание о себе самой, кто я есть на самом деле. Вряд ли кто-то может узнать меня на Ситаре по рукам.