Беседа затянулась. Константин пригласил монаха к себе в лагерь и наказал тому найти кого-либо из служащих окрестных священников, а самому готовится к поездке в Арелат (Арль). Тот с благодарностью и смирением согласился.

Дела же не стояли на месте. Ворох событий, распоряжений, мыслей и чувств навалился на правителя, как только он вышел из ограды церкви.

Вечером состоялось совещание легатов и префектов вспомогательных войск. Присутствовал и Гоар, испытывающий определенную неловкость своего нынешнего положения. Впрочем, Константин внимательно наблюдал за вождем аланов, не раскрывая своего замысла по использованию его сородичей.

Легаты доложили о состоянии войск. Шестой Победоносный и Тридцатый Ульпиев оставались вполне боеспособными и готовыми выполнить задачу. Второй Августов, оставшийся без легата, нуждался в доукомплектовании. Второй Армориканский, показавший себя в бою сложившейся боевой единицей, также был весьма ослаблен. Потери кавалерии признавались незначительными. Разведка доложила, что варвары начали метаться, выбирая место для прочной обороны. Земля буквально горела у них под ногами, но они еще очень и очень сильны. Силы свевов были нетронуты, у них за плечами находились обозы с женщинами детьми, и терять им было нечего. Гейзерих, сумевший сохранить до пяти тысяч вандалов, горел жаждой мести. Собравшись в один кулак, варвары представляли грозную силу. Времени терять было нельзя.

Решение было следующим.

Шестой, Тридцатый и кавалерия Амброна снималась и уходила в полном составе в сторону Толозы. Старшим назначался Аврелиан. Амброн получил задачу обеспечить разведку на всем пути следования колонны и определить место сосредоточения варваров. Сильваний собрал в один кулак оставшиеся аппараты уходил вместе с Аврелианом. С ним же уходили все центурии саперов.

— Гоар, — обратился к вождю аланов Цезарь.

Тот вздрогнул, но быстро справился с собой и встал. Лица всех присутствующих обратились к недавнему врагу.

— Собираешь четыре тысячи своих отборных воинов, я возвращаю тебе и им лошадей, доспехи и оружие, и поступаешь в подчинение Аврелиану. Если удастся быстро ликвидировать свевов и вандалов, увеличишь корпус до восьми тысяч бойцов и заключишь полноправный федератский договор. Если будет предательство, то временный твой успех превратится во всеобщую могилу для аланов. Не оставлю ни одного, — Константин был предельно жесток.

По недоуменным лицам соратников, Константин понял, что не все одобрили такого быстрого ввода в бой недавних соперников. К тому же решительного перевеса над варварами не было, и в случае предательства аланов, шансы войск Аврелиана стремительно ухудшались.

Гоар отрицательно покачал головой, как будто споря с кем-то невидимым. Он спокойно оглядел всех собравшихся и сказал.

— Да я честно дрался с вами еще несколько дней назад, да у меня и у вас погибло много товарищей и родных, но время ушло, и я не собираюсь идти против судьбы. Я не предам вас. Здесь останутся наши воины, безоружные и бездоспешные, здесь останутся оставшиеся женщины и дети нашего народа. Даже если бы я и думал о предательстве, то не в такой ситуации. Пощадив нас и дав возможность заключить федератский договор, Константин, проявляет великодушие, и я признаю его Цезарем и своим вождем.

С этими словами Гоар опустился на колени и поклонился Константину.

Тот, подняв его, сказал,

— Докажи теперь делами, что сказал здесь на словах и станешь вместе с нами в общий строй.

Второй Августов возглавил Аригий. Это неожиданное решение вождя римлян удивило молодого франка, но Константин был непреклонен. Оставшимся федератам франкам Аригия было предложено или поступить в легион бывшего вождя или идти на усиления Теодомера. Аригий обещал решить этот вопрос в кратчайший срок. От опытного взгляда Константина не ускользнуло, что при проявлении внешнего недовольства, Аригий был удовлетворен принятым решением. Все-таки он больше был римлянином, чем франком.

Аврелиану было поручено принять под общее командование и Первый Армориканский, выдвигающийся из Арморики на Бурдигалу и Толозу. Также были посланы гонцы к магнатам Аквитании и к властям Толозы и Бурдигалы. Им предлагалось в случае окружения варваров, выделить свои войска для боя.

Совещание закончилось за полночь. Распустив командиров, Цезарь оставил в своей палатке Аврелиана и Гоара.

— Что скажешь о позиции Гейзериха? — обратился он к вождю аланов.

— Трудно сказать, что у него сейчас на уме. Скажу только одно. Он неимоверно умен, хитер и изворотлив. Не думаю, что в безвыходной обстановке он захочет умирать вместе со свевами.

— Да, лиса еще та, — удовлетворенно хмыкнул Константин.

После рассказа Гоара о совещании перед боем, он, почему то проникся симпатией к нахальному юнцу-варвару. Всегда, во все времена ценились смелые и умные враги.

— Давай-ка сделаем так. Найди среди вандалов с десяток родичей Гейзериха и напиши ему письмо с предложением перехода на нашу сторону. Подробностей ему знать не надо, да он и сам догадывается о своих не блестящих перспективах. Напиши ему и о казни Гундериха и о своем нынешнем положении. Я тоже напишу ему предложение. Эти два письма пусть и передадут его родственники. Их пропустят, как спасшихся от римлян. А в остальном пусть решает сам. Если хочет сражаться — пожалуйста. Вопрос будет закрыт. А если надумает перейти к нам, пусть даст знать и совершит переход в момент битвы. Это и воинов нам сохранит и ему репутацию поправит.

Так и решили.

На следующий день войска двинулись вглубь Аквитании. Константин обнял Аврелиана. Тот осунулся и поседел. Старый вояка неожиданно тяжело воспринял смерть Марка. Правитель тоже был потрясен до глубины души потерей близкого друга и сослуживца и спасался от тяжелых мыслей только изнурительной работой.

— Сообщай обо всех изменениях обстановки. В случае необходимости, я немедленно приду на помощь, — Константин пожал руки Аврелиану и Амброну .

Встреча с отцом Авитом прошла позднее. Константину нужно было срочно налаживать мирную жизнь на отвоеванных провинциях. Чиновников из Британии не хватало, да и не знали они местной специфики. К тому же, уже вовсю замаячил вопрос о нормализации отношений с Равенной. Контакт с местной знатью был необходим как воздух, поэтому на миссию монаха Авита Цезарь возлагал большие надежды. Переход бывшего префекта Галлии Клавдия Постума Дардана в лагерь Константина, неимоверно усиливал его позиции, особенно в преддверии событий в Италии, о которых кроме Константина не знал никто. Бывшему префекту была предложена, по сути, его бывшая должность, только в рамках Галльского диоцеза. Ввиду опасности для Отечества, Клавдию Постуму предлагалось отбросить мысли об узурпации власти Константином, то есть признать его нынешний статус. В случае согласия, префект должен был спешно прибыть в Лунгдунум, а также провести предварительно ряд встреч с магнатами Нарбонской Галлии на предмет признания притязаний правителя Британии. Константин уже задумал всю комбинацию по признанию за ним Префектуры Галлии в полном объеме, но спешить было нельзя. Через день отец Авит отправился в путь в сопровождении пятидесяти всадников. Путь до Арелата был недалек, но охрана в это лихое время была совершенно не лишней.

Через полдекады поступили первые вести от Аврелиана. Варвары все-таки объединились и выбрали единое место для обороны, как и предполагал Константин. Этим местом стал город Сегодун (Родез), расположенный на высоком холме на полпути между Толозой и Лунгдунумом. У варваров были приличные запасы продовольствия и источники воды. Аврелиан довершил окружение города, и стал крепким лагерем, не распыляя сил. Конные разъезды Амброна установили блокаду подходов к городу. Через несколько дней должен был подойти Первый Армориканский легион и намечался штурм города. Гоар отправил родственников к Гейзериху, но ответа от него пока не последовало. Претензий к аланам у Аврелиана не было.

Спустя четыре дня после доклада Аврелиана, в Лунгдунум прибыли послы от магнатов и городов Аквитании. Встреча была по настоящему сердечной. Вся Аквитания буквально трепетала в ожидании чудовищного погрома, который в прошлом году опустошил прирейнские земли. Высадка британских легионов в марте и их успешное продвижение поломали все планы варварских вождей по беспрепятственному грабежу провинций Южной Галлии. Им пришлось ломать голову, как отреагировать на вновь возникшую опасность, и вот они повержены в прах, а счастливых куриалов Аквитании принимает истинный спаситель Галлии, Константин. Правитель был предельно краток. Аквитании предлагалось перейти в подчинение Цезаря Британии. Финансовые подробности обсуждались по прибытии Либия, которое ожидалось со дня на день. Провинция как менее пострадавшая, полностью переходила на новый тип налогообложения со списанием старых недоимок. На землях провинции за счет магнатов предлагалось собрать и оснастить два полных лимитанских и два комитатских легиона. Набирать конницу не было необходимости.

Представители магнатов было заикнулись о формировании власти, по принципу Армориканской, но Константин убедительно доказал, что там производится эксперимент, не имеющий отношения ко всем провинциям, и в принципе армориканцы сами добились своей свободы, в отличие от Аквитании, ожидавшей, либо разгрома, либо освобождения, но чужими руками.

В целом это не вызвало напряжения и разногласий. Делегация осталась ожидать Либия. Посыльные полетели в города Аквитании с распоряжением о наборе войск и о передаче имеющихся подразделений в распоряжение Цезаря Британии. Насчитывались, что-то около шести когорт, готовых к бою. Их не стали бросать под Сегодун, а перевели к перевалам Пиренеев для охраны со стороны Испании. Позиция правителей данной провинции еще не была определена.

Чтобы описать следующие события, надо вернуться на месяц назад.

Знойное испанское лето было в разгаре. Синее небо без единого облачка и палящее солнце не давало путникам надежды на прохладу и заставляло ускорить движение. Аттал осмотрел свой караван. Мулы, нагруженные поклажей, привычно стучали копытами по брусчатке испанской дороги. Пяток вооруженных слуг осматривались по сторонам. К концу дня вдалеке показались стены Колонии Цезаря Августа (Сарагосы). Торговый караван успел войти в город до закрытия ворот и разместиться на торговой площади.

Аттал, удобно развалившийся на постели в гостинице, напряженно думал, как ему приступить к выполнению главной задачи. Торговля в городе сейчас была лишь прикрытием. Две декады назад с попутным кораблем, прибывшим в Лисбоа (Лиссабон), он получил письмо, написанное лично Цезарем Британии и запечатанный пакет. В письме ему ставилась задача найти правителей Испании Дидима и Верениана и передать им личный пакет от Константина. На словах передавались наилучшие пожелания и просьба оказать помощь в изгнании варваров из Галлии.

Спокойная жизнь отставного центуриона рухнула. Аттал уже привык к размеренному ходу событий в Лисбоа (Лиссабоне). Приморский город на краю великого океана был тих и неприметен. Вся жизнь сосредотачивалась в порту. Здесь происходили все мало-мальски значимые события, отсюда по городу растекались все новости. Старый центурион был прижимист и скуповат. Торговля на благо Британии шла бойко. Либий ценил деловую хватку бывшего вояки. Они хоть и не видели друг друга, но быстро нашли общий язык. Переписка велась регулярно. Либий был в курсе всех торговых новостей Лузитании и части Испании. Аттал имел неплохой процент комиссионных, и будущее рисовалось исключительно в радужных тонах. К нему регулярно захаживала местная вдова купца. Знойная лузитанка, сохранившая фигуру и темперамент, несмотря на возраст за сорок, украшала досуг одинокого римлянина из германцев. Аттал уже подумывал, как бы оформить отношения официально. Сильвия была не против брака . Аттал был видным мужчиной и устраивал ее полностью. Дети были взрослыми и вдова не бедствовала. И вот теперь эта задача. К чести Аттала надо сказать, что он ни секунду не раздумывал. Дисциплина у него была в крови, да и благодарность к Цезарю за безбедное существование со счетов сбрасывать было нельзя. Попав в Колонию Цезаря Августа (Сарагосу), из разговоров с местными он понял, что в городе был один из реальных правителей Испании Верениан и завтра Аттал попытается попасть во дворец. Старый вояка, несмотря на смертельную опасность предприятия, спокойно заснул.

Верениан был удивлен и заинтригован. Держа в руках распечатанный конверт, он не спеша прохаживался по своему роскошному особняку. Час назад, слуга доложил о прибытии купца из Лисбоа. Тот настойчиво просил принять его по неотложному делу. И вот Аттал, вручил наместнику Испании пакет. От себя старый центурион добавил немного. Собственно рассказал, все как есть, справедливо рассудив, что чем меньше будет таинственности, тем больше у него шансов уцелеть.

О событиях в Британии Верениан знал не более других. Все мысли и силы направлялись на отпор ожидаемому вторжению варваров через перевалы. Вести из Галлии были страшными. С таким количеством врагов, правителям Испании Дидиму и Верениану в одиночку справиться не представлялось возможным. Начиная с мая, начали поступать радостные сообщения об освобожденных провинциях в Северной Галлии. Купцы приносили новости о большом количестве войск у Константина, о хорошем вооружении и дисциплине. Постепенно радость сменялась тревогой. Все-таки Константин узурпатор, а они родственники Гонория. Как он поведет себя по отношению к ним? И вот этот посланник, и письмо узурпатора с предложением союза против варваров. Верениан не дал прямого ответа, но Аттала отпустил. Счастливый центурион, быстро завершил торговлю, распродав товар недорого, и к радости местных оптовиков отбыл восвояси. Дорога, приближавшая его к ставшему уже родным Лисбоа( Лиссабону), сулила скорую и весьма приятную встречу с аппетитной вдовой. Жизнь продолжалась.

Посланцы испанских соправителей появились в лагере Константина почти одновременно с аквитанцами. Самое поразительное было то, что делегацию возглавлял сам Верениан. Константин оценил смелость родственника императора и встретил вельможу со всем радушием.

Встреча проходила в походной палатке Константина. Этим он хотел подчеркнуть как незавершенность поставленных задач, так и личную непритязательность. Впрочем, это было его натурой, а не демонстрационным ходом.

— Размещайся, уважаемый Верениан. Отведай нашего угощения, и не думай ни о чем плохом. Прежде чем мы продолжим разговор, пойми важную вещь. Мы римляне, и, несмотря на внутренние различия, и противоречия, сейчас стоим на пороге победы над очень сильным и смертельно опасным врагом. И я совсем не хочу приписывать только себе лавры победителя. Более того, желательно и ваше участие в разгроме общего врага,— Константин был сама любезность.

В ходе дальнейшей беседы испанский посланец живо интересовался и количеством войск, и перипетиями освобождения Северной Галлии, и особенно обстоятельствами оглушительного разгрома варваров под Лунгдунумом. Верениан не пытался скрывать своего восхищения действиями Цезаря. Константин никакой информации не прятал и полностью изложил сведения, и о количестве войск, и о стоящих перед ними задачах. В ходе беседы выявлялись и особенности правления в Британии, обсуждение касалась налогообложения, отношения к купечеству и ремесленному люду. Верениан даже забыл о кубке вина, стоящем перед ним. Изумление его выросло многократно, когда Константин выложил пред ним подарок — огромный кусок янтаря, изящно обработанный в виде вазы и шикарные шкурки серебристого соболя. Когда ко всему этому великолепию добавилось несколько ниток превосходного северного речного жемчуга, восторг гостя достиг апогея. Верениан отчетливо понимал, что не подарки главное. Константин демонстрировал жизнеспособность своей державы, ее возможности в торговле.