Охотница за душами

— Проект "Клинок" — детище клана Печати, — парировал Анвар. По-русски он говорил очень чисто, стараясь не допускать типичного "южного" акцента. — Не думаю, что Андрэ захочет делиться подробностями с нами. Где мы, а где Лос-Анджелес?

— В этом веке расстояния значат мало. — Виталий потеребил кончик тёмно-русой косы и хмыкнул. — Если Печать захочет взять под контроль этот город, им никто не помешает.

— Да ладно. — Фёдор повёл широкой ладонью в сторону главы клана Розы. — Герцог Михаил, случись что, не даст им своевольничать. Стало быть, ежли что — прижмём его, так ведь, господин герцог?

— Для начала, если этот духовник не является полномочным представителем своего сира, он вообще ничего не сможет здесь сделать, — фыркнул Михаил. — Он хорошо вылизал зад Агентству, но есть то, во что эти ублюдки не посмеют сунуть нос. Они отлично знают, что если попытаются указывать нам, как жить, — получат вторые Ночные Войны. Только теперь против них.

В этот момент в коридоре послышались шаги.

— Идёт, — улыбнулась Анна. — Интересно, сколько господин Бэрринг смог услышать из вашей прочувствованной речи, герцог?

— Если потребуется, я повторю то же самое ему в лицо, — спокойно ответил Михаил. Он уже взял себя в руки. — Или любому представителю "Альтаира". Тем более, что они и так осведомлены о моих взглядах на данную ситуацию.

Дверь раскрылась без стука, и в зал вошёл духовник клана Печати.

— Я приветствую глав шести семейств и их помощников и благодарю, что вы нашли время, дабы собраться на этот совет, — произнёс Андрэ. При этом он слегка поклонился, прижав руку к груди, и на безымянном пальце у него блеснул синей искрой квадратный сапфир. Знак главы клана, означавший, что прибывший имеет право говорить от лица самого герцога.

Анна чуть прищурилась, по достоинству оценив скупой, но в то же время исполненный силы жест.

— Совет шести семейств приветствует духовника и полномочного представителя клана Печати, — кисло сказал Михаил. Положение старейшего давало ему право первого слова. — Мы готовы выслушать вопрос, который вы хотели поставить на повестку сегодняшнего собрания.

В зале повисло молчание. Андрэ медленно обводил взглядом глав семей, ненадолго останавливаясь на каждом. Затем он подошёл к столу.

— Прежде, чем говорить по сути вопроса, позвольте мне предъявить вам кое-что, что послужит достаточной поддержкой моим словам, — сказал он, засовывая руку во внутренний карман пиджака.

— Прошу вас. — Во взгляде герцога Розы застыло подозрение.

— В данном случае я являюсь не только представителем своего клана, — произнёс Бэрринг. На стол лёг стилизованный медальон, сделанный в виде щита. Прежде, чем кто-то успел сказать хоть слово, рядом с ним оказался перстень с изумрудом. Затем на свет божий по очереди появились такой же медальон с изображением кнута и перстень с аметистом. — Представители остальных старших кланов присутствуют, — улыбнулся Андрэ и, наконец, сел. — А теперь можно и поговорить.

— Ваш вопрос... — начал Михаил и замолк, потому что духовник Печати поднял руку.

— Это не вопрос, герцог, — холодно сказал Бэрринг, — это решение. Решение, вынесенное большинством голосов. Древние кланы надеются на ваше благоразумие и считают, что вы не пойдёте против воли Малого Совета.

Евгений откашлялся.

— Сир моего сира...

— Счёл, что вы вполне можете самостоятельно действовать в данном случае. Тем не менее... — Андрэ не закончил и ещё раз обвёл взглядом собравшихся за столом. — Господа, леди. Сегодня наступает тот день, которого истинные последователи Каина ждали столь долго. День, когда потомки Его смогут выйти из тени не как отвергнутые, но как равноправные члены общества. Грядёт час Его пробуждения, и мы сделаем всё, дабы возрадовался Он, придя к детям своим.

— Вы хотите сказать, что мы готовы к объединению с людьми? — Виталий недоверчиво покачал головой.

— Не только. Потомки Корвинуса также готовы вступить в этот союз.

— А Охотники? — Михаил выглядел так, будто на него рухнуло нечто тяжёлое. Он ожидал чего угодно, только не подобного развития событий. — Орден готов перестать убивать нас?

— Не только, — повторил Андрэ и улыбнулся. — Орден Ока Недремлющего, преобразованный из Ордена Охотников, готов взять на себя тяжкий труд по исполнению третейского судейства в случае нарушения договора.

— А посредниками в заключении оного будет Агентство. — Анна задумчиво провела пальцем по переносице.

— Вы верно ухватили суть, госпожа Шварц.

— Шесть семей не пойдут на это. — На скулах Михаила играли желваки. — Никто из нас...

— Говорите за себя, герцог. — Изумлённые взгляды собравшихся обратились к Фёдору. Анна чуть усмехнулась. С лица Пахаря, как его за глаза называли члены совета, пропала маска недалёкого мужика. Серые глаза смотрели на герцога Розы прямо и твёрдо. — Предлагаю голосование совета. С учётом пожелания Древних кланов. Согласно старой традиции начнём с младшего по статусу, то есть, с меня. Семья Нетопыря принимает решение малого совета Древних.

— Благодарю вас, господин Кузнецов. — На лице Бэрринга застыла маска вежливого интереса к происходящему.

— Сэмья Ворона согласна, да? — Анвар не смог от волнения "удержать лицо".

— Клан Маски не будет противоречить воле Малого совета. — Евгений нервно крутил на пальце кольцо с опалом — знак его власти. — Не думаю, что мне стоит противиться воле сира моего сира.

— Кинжал останется в ножнах. — Виталий пожал плечами. — В данном случае я поддержу решение большинства, раз уж мой наставник не счёл возможным высказаться по этому поводу.

— Зеркало отражает истину. — В глазах Анны плясал насмешливый огонёк. — И я говорю — "да".

Михаил встал из-за стола, демонстративно снимая с пальца кольцо.

— Моё слово — нет. И я скажу больше. С этого момента...

Он не успел договорить. Свет электрических ламп замерцал, подобно огню свечи. Андрэ не сделал ни единого жеста, не шевельнул даже бровью, но на какое-то мгновение, совету показалось, что он облачён не в строгий костюм духовника, а в полный доспех цвета запёкшейся крови, известный каждому потомку Каина. Видение длилось не более нескольких долей секунды, а потом всё кончилось. Осталась лишь горстка праха на дорогом ковре и массивный золотой перстень с рубином, звякнувший о столешницу.

— Я не дал ему совершить огромную ошибку, — сказал Бэрринг, ровным тоном, будто продолжая светскую беседу. — Жаль, что столь опытный и умудрённый годами сородич покинул нас. Что скажет духовник клана Розы, облечённый правом говорить за своего сира с этого момента?

У духовника хватило сил только на краткий кивок.

— Прекрасно. Что ж, господа, леди. В таком случае, жду вас сегодня, ближе к полуночи в резиденции Агентства, для заключения трёхстороннего договора о нейтральной территории.

С этими словами Андрэ встал, коротко поклонился и вышел из зала совета. Некоторое время главы семейств провели в несколько шокированном молчании. Духовник Михаила осторожно взял перстень, надел его на палец и, обмахнув от праха стул, сел за стол.

— Это было... — начал Евгений.

— Сильно, — закончила Анна и передёрнула плечами. — Серьёзный господин. Ладно, нас ждёт Агентство. Предлагаю обсудить подробности протокола "большого выхода" глав шести семейств. Игорь, — обратилась она к свежеиспечённому главе клана Розы, — не стесняйтесь, ваше мнение тоже будет учтено.

* * *

Андрэ вышел из бизнес-центра и набрал на мобильном номер Жрицы:

— Вы смогли уговорить кланы нашего народа?

— Естественно, господин Бэрринг. Не стоит сомневаться в наших способностях к дипломатии. Позвольте спросить, мои поделки произвели впечатление?

— Да, госпожа Жрица. Сопротивляться решил только один, но я смог его... успокоить.

— Превосходно. Базовые шаблоны договора готовы. Я жду вас, чтобы внести необходимые изменения и утвердить окончательный вариант.

Духовный лидер Детей Каина посмотрел на часы.

— Буду у вас через сорок минут.

Глава шестнадцатая,

в которой разговор о политике традиционно происходит на прокуренной кухне, а также завершается один долгий и непростой процесс.

На кухне было накурено. Нет, в воздухе не висели клубы дыма, в которых можно было бы повесить стандартный рабочий инструмент лесоруба. Просто любой, вошедший сюда, сразу ощутил бы, что в этом помещении долго и со вкусом курили табак различных сортов и вкусов. Мощная вытяжка над плитой и ещё одна у распахнутого настежь окна не оставляли сомнений в том, что кем-то эта комната приспособлена не только для приготовления пищи, но и для регулярного употребления заморского зелья.

Сама же кухня внешним видом своим заставляла задуматься о том, какое пространство в этой квартире отведено под иные помещения. На кафельном с подогревом полу вполне могли бы станцевать вальс как минимум две пары, не мешая друг другу и не задевая предметов обстановки. Разве что краешком платья.

Стоявший у окна стол вполне мог бы называться "обеденным", но хозяин квартиры предпочитал наименование "промежуточный". Ибо обедали за этим столом крайне редко. Изредка завтракали, ещё реже ужинали, так как напряжённый график обитателей позволял им обедать исключительно вне дома. Как правило же, здесь употреблялись на скорую руку сооружённые бутерброды или прочая "промежуточная еда".

Ещё тут часто выпивали по вечерам. И курили.

Четвёрка, сидевшая у окна, в данный момент как раз предавалась этим порокам.

— Совсем тут у вас обалдели, — протянул невысокий толстячок в тёмно-сером костюме-двойке, разглядывая пачку трубочного табака с красноречивой надписью "Страдание" и яркой картинкой. — Они прокуренные лёгкие ещё не начали в довесок к этому делу выдавать?

— Политика, дружище. — Вит, сидевший у самого окна, пустил колечко и хитро посмотрел через него на своего визави. — Оздоровление нации.

— То есть, это должно отпугивать? — Толстячок глубоко затянулся и почмокал губами. — Неплохое курево.

— Говна не держим. Наверное, да, должно.

— Курильщикам хоть лёгкие, хоть мозги в довесок давай — не образумятся, — пробормотал высокий тощий шатен в костюме того же покроя, что и у толстяка, только светло-серого оттенка, отшатываясь от клуба дыма. — Какой смысл?

Голоса тощего и толстого были практически одинаковы — глубокий баритон. Человек, который говорил бы с этой парой по телефону, наверняка не смог бы отличить одного от другого.

— Деньги, Руди. Деньги. — Вит усмехнулся. — Ты представляешь, какие средства были вложены в эту программу?

— Даже думать не хочу. Завидно становится.

— Ага, столько возможностей, и спёр их не ты, — расхохотался Эрик. Литровый бокал под пиво, стоящий перед ним, был наполовину наполнен розовым вином. Вит неодобрительно косился на подобный способ употребления благородного, с его точки зрения, напитка, но пока молчал.

— Не в том дело... — начал было тощий, но Вит его перебил.

— Вся проблема в возрасте.

— Прости?

— Возраст, Руди. Психологический возраст нации и её составляющих.

— История этой страны насчитывает больше тысячелетия, если я всё правильно помню, — вежливо сказал толстенький. — Опять же, величие нации. Я с большим уважением отношусь к России.

— Во-первых, я сказал психологический возраст, Фил. Во-вторых, никто почему-то не хочет понимать, что возраст этот неоднороден. Нельзя говорить о свершениях времён царя Иоанна Грозного применительно к поколению, которое было при сталинских реформах и репрессиях. И уж тем более всё это имеет очень опосредованное отношение к нынешним реалиям.

— Поясни. — Руди отставил бокал.

— Он хочет сказать, что нынешняя нация этой страны — всего лишь подростки, — невесело улыбнулся Эрик. — Злые, непослушные, не желающие никого слушать подростки.

— Мы обвешаны цепями и пирсингом, — поддержал его Вит, — а ещё у нас есть большая ядерная дубинка. Даже пистолет. Страшный, из которого можно по-настоящему убить. Совсем как у взрослых. И у нас самый-самый крутой папа. Был. А дедушка был ещё круче. Не говоря о предыдущих поколениях. То, что мальчик-нация давно бросил школу, сидит на наркотиках и тяжко болен, понятно всем окружающим, кроме него самого. Кто-то молчит из деликатности. У кого-то своих проблем по горло. А кто-то и говорит, но в ответ начинается: "А ты знаешь, кем был мой папа? А ведь я его сын". После чего диалог прекращается. Всё это, — он ткнул пальцем в картинку на упаковке, — нормальное подростковое самоуспокоение. Бегство от проблемы. Вместо поддержки здравоохранения не на словах, а на деле — вот такие вот "отмазки". Плюс, на этих отмазках какой-то умный дядя, постарше и померзее, сделал денег.

— Безрадостная какая-то картина, — протянул Фил, с сомнением глядя на несчастный табак. — Но есть же и думающие люди.

— А эти люди давно заняты своим делом. Они, дружище, либо умные и подлые и стригут со всего этого бардака вечнозелёную валюту, как я уже говорил. Либо умные и добрые. Такие, в большинстве своём, уехали за рубеж или собираются. Либо умные и равнодушные ребята, — он криво усмехнулся, — вроде меня. Они, как профессор Преображенский в своё время, плюют на судьбы голодранцев в Африке и алкашей в соседнем подъезде. И просто делают свою работу.

— А их называют мерзавцами, которые ничего не хотят сделать для своей родины, — фыркнул Руди. — Знакомая картина.

— И что, по-твоему, с этим делать? — Фил отпил коньяку и провёл рукой по "ёжику" тёмно-каштановых волос. — Как говорится, "если ты такой умный".

— А ничего. — Вит хищно задавил окурок в пепельнице. — Я терпеть не могу разговоры о политике на кухне. Даже на столь шикарной, потому что это отдаёт "гнилой интеллигенцией" самого худшего пошиба. Сидят, понимаешь, умники всезнающие, и рассуждают за судьбы отечества. Надо либо вставать с задницы и творить что-то для этого самого отечества, либо просто делать своё дело. По возможности, хорошо.

— Но ты же... — начал Фил, но Вит снова его оборвал.

— Ты задал мне вопрос. Я всего лишь обрисовал тебе картину, как я её вижу. Я даже на полную правоту своего видения не претендую. Вполне возможно, что я глубоко и страшно ошибаюсь. И вообще, нам что, поговорить больше не о чем? Что с нашими планами, господа?

Эрик в два глотка опорожнил бокал, потряс пустую бутылку, поднялся и отправился к шкафчику в углу кухни. Звякнуло стекло. Вит поморщился.

— Давай я тебе пива вишнёвого нацежу? Сил нет смотреть, как ты хлещешь розовый мускат пятнадцатилетней выдержки, будто воду.

— Вино на пиво — это диво, — прогудел в ответ Эрик. — А пиво на вино — это говно. У тебя этого муската ещё четыре бутылки. Здесь. И неизвестно сколько во Франции. Тебе что, жалко? Для лучшего друга жалко?

Полукровка закатил глаза.

— Чёрт с тобой, хлебай. Простите, братцы, я отвлёкся.

— Тебе развёрнутый доклад делать, или сокращённого варианта хватит? — Фил встал и бесцеремонно полез в холодильник.

— Там на верхней полке холодец с чесноком вчерашний, можешь доедать. И будьте любезны, полный отчёт о ваших действиях. И не только ваших.