Кайа. История про одолженную жизнь (том Первый)

— Скажи мне, — спросила Директриса, — кто надоумил тебя подложить эту вещь в кровать Кайи?

— Никто! — отвечала она

Негодница упорно молчала, у нее даже выражение лица стало весьма решительным. Если ничего не предпринять, то она не сознается.

— Вера Степановна, — прервал я Директрису, — скажите, пожалуйста, что ей грозит за подобную выходку?

— Что-что, — недовольно ответила та, — порка перед строем и исключение, с черной меткой, из Пансиона.

— Всего-то? — удивленно спросил я, после чего сел рядышком с негодницей и улыбнулся ей, от чего та сглотнула, попытавшись отсесть от меня, чего я не позволил, приобняв ее за плечи, — как тебя зовут?

Та исподлобья посмотрела на меня, но ответила:

— Аня.

— Так вот Аня, ты думаешь, что если будешь молчать и не расскажешь об организаторах этой диверсии, то отделаешься лишь поркой с исключением?

Та ничего не ответила, она, похоже, очень боялась, что если проговорится, то последствия для нее будут гораздо хуже, чем вышеозвученные. Скорее всего, прежде чем отправить на "дело", ее припугнули.

— Нет, — покачал я головой, — все будет гораздо, гораздо хуже для тебя. И для твоих родных и близких.

Негодница от моих слов аж подпрыгнула.

Директриса смотрела, но не вмешивалась, она была очень зла.

— Скажи мне, — продолжил я, — ты знаешь, кто я такая и из какой Семьи?

— Да, — шепотом ответила та.

— Очень хорошо, потому что, если мы сейчас не узнаем от тебя, кто стоит за этим преступлением, то...Ты любишь своих папу, с мамой?

— Они тут совершенно не при чем! — встрепенулась, как испуганная птичка, та

— Правда? — улыбнулся я и погладил ее по голове, — это твои родители передали тебе этот журнал и попросили тебя подставить меня!

— Нет! — вскрикнула она, — это не правда!

Я пожал плечами и продолжил.

— Когда я расскажу о произошедшем своей Семье, то будь уверена, твоих родителей бросят в тюрьму. А затем отправят на каторгу.

Мелкая негодница более не смогла сдерживаться и начала реветь.

— Возможно, — продолжил я усиливать накал страстей, — перед этим, их даже будут пытать...

— Кайа! Что ты такое говоришь? — с ужасом прервала меня Директриса, — какие еще пытки?

— Вера Степановна, — повернул свою голову к ней я и с деланным безразличием спросил, — знаете ли вы, сколько всякого-разного военного имущества предприятия моей Семьи поставляют Министерству Войны? Вы думаете, что моя Семья будет просто сидеть в сторонке, сложа руки, когда кого-то из ее членов обвиняют чуть ли не в мятеже против действующей власти? Конечно, нет! Подобное может запросто обрушить все дела Семьи! Готовы ли вы что-то серьезное поставить на то, что ее родители смогут выйти сухими из воды?

— Ну..., — ответила она

— Вот именно! — сказал я

Негодница уже рыдала.

— Но для тебя есть и другой путь, — я улыбнулся ей и снова слегка приобнял, она не вырывалась, — простое исключение "по собственному желанию" из Пансиона. Никакой публичной порки! Я попрошу за тебя Веру Степановну. Никакой черной метки, которая перечеркнет все твое будущее. И самое главное, никакой каторги и пыток для твоих родителей!

Та с надеждой взглянула на меня.

— Тебе-то всего лишь надо рассказать, кто тебя попросил совершить этот гнусный поступок.

Когда она это услышала, надежда, появившаяся было в ее глазах, исчезла. Она снова опустила взор в пол, ничего не ответив.

Да чем же таким испугали или что такого пообещали, раз она, даже в такой ситуации, не хочет сказать имя организатора?

Ладно, попробуем пойти другим путем.

— Скажи, что тебе пообещали за это дело? — спросил я.

Помолчав, она ответила.

— Мне сказали, что если я все сделаю, то меня переведут в обычные классы и..., — на этом моменте она прекратила "колоться", замолчав.

— Кто мог тебе такое пообещать? — удивленно спросила Директриса.

— Тебя обманули, — сказал я, — никто, даже мадам Директриса, не сможет просто так перевести тебя из "особых", в обычные классы. Мы фактически учимся в другой школе, а для поступления в обычные классы тебе нужно сдать экзамены. Другого пути нет. Даже я, победив на школьной математической олимпиаде, не могу, не сдав соответствующие экзамены, попасть в те классы.

Я пожал плечами.

— Тебя обманули, воспользовавшись твоей наивностью, — продолжил я, — тебе сказали положить журнал под мой матрац?

Она задумалась, а потом, отрицательно помотала головой.

— Мне сказали, чтобы я положила брошюру в твою сумку, когда ты будешь в туалете. И чтобы я трогала ее платочком, не оставляя своих отпечатков пальцев. Но у меня этого не получилось, ты нигде не оставляла свою сумку без присмотра...

Она замолчала, уставившись в пол.

У меня по позвоночнику пробежал электрический заряд. Если бы негодница следовала инструкциям, то моя песенка была бы спета. Хрен бы я отмазался! Не хочу даже думать, чтобы было бы, узнай моя Семейка, что у меня нашли подобное.

Я мысленно возблагодарил свою паранойю, из-за которой вне дома никогда не оставлял свой дипломат без присмотра, опасаясь того, что у меня постараются либо что-нибудь в нем найти, либо что-нибудь в него подкинуть. Кто же знал, что эта привычка так сильно поможет мне в следующей жизни?

Мне повезло, что у негодницы свербело в заднице от желания попасть в обычные классы и когда ей надоело пытаться подловить момент для того, чтобы подложить журнальчик в сумку, она решила пойти простым путем. Просто положив эту хреновину под мой матрац, не подумав о том, что из-за этого ее тут же вычислят.

"Борис, только не нанимай на это дело идиотов!" — вспомнилась мне цитата из фильма: "Большой куш".

Хороший по задумке план был испорчен глупым и недалеким исполнителем. Хотя, использовать в подобном деле двенадцатилетнего ребенка — это тоже не от большого ума, как мне кажется.

Как говорится, если хочешь, чтобы все было сделано хорошо — сделай это сам.

Ну, а тут, решили загрести жар чужими руками и вышло, так как вышло.

Я посмотрел на Директрису, та просто сидела, о чем-то размышляя, а затем, на негодницу.

— Ладно, — сказал ей я, — я сейчас сообщу обо всем произошедшем своей Семье, а ты, раз не хочешь признаваться в том, кто тебя подослал, "набери" папу с мамой. Попрощайся с ними, а то неизвестно, когда ты еще сможешь их услышать.

И тут ее "прорвало". Она, зарыдав, вцепилась в мою руку, в которой я держал видеофон и запричитала:

— Не надо, пожалуйста! Я все расскажу! Оставь в покое маму с папой!

— Я слушаю. — ответил ей

И она все рассказала. С ее слов выходило, что журнал ей передала одна из воспитанниц обычных классов, ее имя мне было незнакомо, но Главный воспитатель сказала, что это одна из учениц одиннадцатого "обычного" класса. Скорее всего, она тоже просто одно "из звеньев".

— Когда тебе передали этот журнал?

— В этот понедельник, — ответила негодница, вытирая слезы.

В понедельник, значит. На следующий день, после единственного выходного, на который можно взять увольнительную.

А стало быть, этот журнал, вероятнее всего, именно в воскресение и попал в Пансион.

То есть получается, что Олимпиада и ее результаты не причем.

"Огненная Лисица"? Главный подозреваемый, но за всем этим, скорее всего, стоит кто-то гораздо взрослее воспитанниц, так что и этот "орден" также просто инструмент в чьих-то руках. Но в чьих именно, я сейчас не узнаю, конечно, — недостаточно информации. А стало быть, оставим это на потом. Сейчас самое время заняться той, другой воспитанницей, ответственной за это.

— Вера Степановна, — сказал я Директрисе, — раз теперь мы знаем имя истинного виновника...

Я не договорил, Директриса меня перебила.

— Ольга, — обратилась она к Старшему воспитателю и показала рукой на негодницу, — отведи эту воспитанницу в ее комнату. С этого дня она отстраняется от занятий. Свяжись с ее родными, пускай приедут забрать ее.

Когда они ушли, Директриса, тяжело вздохнув, ответила уже мне:

— Нет никакого виновника, Кайа. Потому, что ничего не было. Доказать ничего не выйдет, эта воспитанница будет все отрицать. Нет никаких существенных доказательств против нее. Только слово одной воспитанницы против слова другой. Это позиция Администрации в моем лице. Если тебя мое решение не устраивает, что ж, ты вольна так же покинуть наше заведение.

— Вера Степановна! — с возмущением ответил я, — Если оставить это безнаказанным, то у меня раз в неделю будут находить "запрещенку". Быть может вам и не известно, но из-за этого происшествия оказалась под угрозой моя жизнь! Меня, можно сказать, едва не убили! А вы предлагаете просто "забыть"?

— Кайа, — ответила та, — я прекрасно осведомлена о твоей ситуации. И знаю, в какой опасности ты оказалась. И поэтому, я тебе говорю — не надо раздувать дело, которое еще Бог знает, чем может закончиться. В том числе для тебя. А я, практически гарантированно лишусь своего поста. Ты же сообщишь обо всем произошедшем своей Семье, а они уже, как ты абсолютно верно говорила, позаботятся о том, чтобы все причастные к этой истории искренне пожалели о том, что связали с вами. На этом все!

Она ушла. А я сел в кресло, откинувшись на спинку, после чего посмотрел на экран видеофона и вызвал контакт: "Бабушка".

— Привет, Бабуль! — поздоровался я, — Как твои дела? Ты мне говорила, чтобы я сразу сообщала, если вдруг что-то произойдет. Так вот, кое-что произошло...

Мы разговаривали около двадцати минут, в конце разговора "бабушка" сказала:

— Забудь об этом, тебя более это не касается, Директриса тебе правильно сказала, не надо поднимать волну.

— Хорошо, — ответил той я и, попрощавшись, отключился.

Про олимпиаду я пока рассказывать не стал. Хорошего — понемножку.

А потом пришли девчонки, которым уже доложили, что в нашей комнате творилось что-то подозрительное и что сюда приходила Директриса. Само собой, меня замучили вопросами, на которые я отвечал одинаково:

— Ничего не было, а если не верите — обратитесь к Директрисе!

А вечером мне позвонили с КПП, сообщив, что меня ждет курьер.

Курьером этим оказалась женщина, лет 25. Одна из сотрудниц ателье, что обшивает нашу Семью.

Вежливо со мной поздоровавшись, она передала мне небольшой симпатичный пакетик, в который был упакован мой заказ.

— Большое спасибо, — сказал ей я, принимая от нее пакетик, и еле сдерживаясь, чтобы не распотрошить его прямо тут же, при ней. Но нельзя, не солидно!

— Хозяйка просила, если это, конечно, возможно, получить виртуальные изображения этого аксессуара, завязанного по вашей мысли, — она мне улыбнулась, озвучив просьбу хозяйки ателье.

— Без проблем, куда их отослать? — поинтересовался я

— На тот же контакт, где вы делаете заказ, с пометкой "для ателье"...если возможно.

— Пришлю, — пообещал я и, попрощавшись, вернулся "в нумера"

— Что это? Что это? — коршуном налетела на меня любопытная Яна, увидев в моих руках пакетик.

— Галстуки, — ответил я

— Те самые, что ты вчера со Светкой рисовала? — спросила Оксана, развернувшись в своем кресле

— Да!

Я вытащил галстуки на свет божий. Два великолепных темно-синих шелковых галстука! Все как я хотел. Даже не верится, что получилось так здорово! Точная копия моей любимой модели.

Я надел рубашку, модель которой, из-за воротника-стойки, не самым лучшим образом подходила для моего галстука, а затем, быстро, ибо мастерство не пропьешь, завязал и сам галстук.

После этого я подошел к зеркалу и начал себя разглядывать. Какое при этом я ощутил блаженство — словами не передать! Сегодняшние невзгоды отошли на второй план.

Я попросил Оксану сфоткать меня на камеру моего видеофона, после чего, диковинку примерили все девчонки, включая Мари.

Всем "моя" модель галстука пришлась по вкусу. Ну да, этакая диковинка. Я сфоткал всех, кто мерил галстук и с их разрешения отправил, снабдив сообщением: "для ателье", виртуальные файлы абоненту "служба снабжения".

Тем же вечером кто-то во внутришкольной сети пустил слух о том, что одна из воспитанниц обычных классов, с именем и фамилией, подбила одну из "особых", подложить мне запрещенный предмет, какой именно — распустившая этот слух не уточнила, отметив, что это было что-то: "ну очень серьезное".

Несмотря на общую нелюбовь "обычных" к "особым" вообще и ко мне в частности, этот инцидент решительно осудило подавляющее количество воспитанниц.

Зачинщице был объявлен бойкот, а также, появилась петиция к администрации школы, с просьбой исключить из Пансиона эту особу.

А мелкую негодницу — выставили из комнаты с вещами ее соседки, с молчаливого одобрения, в виде бездействия, воспитателей. Так что родителей, которые должны были ее забрать отсюда, она тихонечко дожидалась "проживая" в общем холле.

Так вот и закончился этот день.

Глава 16

Первую половину следующего дня я имел вид совы с картинки: "с добрым утром!", из-за того, что полночи просидел за учебниками по программированию. Удивительный факт, но учился я как-то уж очень легко и быстро, что странно, ибо в своей прошлой жизни я испытал не мало боли, осваивая C++, Delphi и прочее. Сейчас же, мой мозг впитывал знания, как сухая губка, а трудностей с усвоением того или иного материала не было вообще никаких.

Не знаю, способствовало ли этому то, что у меня тело и мозг подростка или на это положительно повлиял мой прежний опыт обучения. Или и то и другое вместе. Неважно. Важно то, что обучался я с какой-то, прямо скажем пугающей скоростью.

Что касается учебы в Пансионе, то методисты, отвечавшие за учебную программу, посчитали углубленный курс "Информатики", включающий в себя что-то более, чем просто основы программирования для "обычных" и "особых" классов — излишним, по всей видимости решив, что те, кому эта тематика будет близка и интересна, будут изучать ее в специализированном высшем учебном заведении.

Вследствие чего, на уроках, посвященных информатике, нас учили быть, в основном, простыми пользователями. Так что в практическом плане для меня они были бесполезны.

Что касается "одаренных" классов, то там, вероятнее всего, ситуация была иной, но меня это не касалось.

Хотя соответствующая школьная олимпиада по этой теме имелась, но на нее, по ряду причин, я записываться не стал. Во-первых, я все-таки только начинающих "тутошний погромист", а во-вторых, мне не захотелось, на интуитивном уровне, раскрывать в данный момент свой интерес к этой тематике для посторонних мне людей.

После школы, перед хозработами, Яна поинтересовалась у меня, в каком платье я пойду на бал.

— Что за бал? — спросил я

— Летний бал, — удивленно ответила та, — только не говори мне, что ты про него не слышала!

Пожав плечами, ответил:

— Нет, не слышала. А когда он будет?

— Через неделю, в воскресение! К нам приедут парни из авиационного училища! Так что будет отличная возможность подцепить какого-нибудь красавчика! Тем более, что в авиации и платят отлично, так что вариант очень даже...