И они припустили. Ровно двести метров. Потому, как на опушке, неподалеку от перекрестка дорог в тени раскидистого дерева паслись еще несколько падальщиков. Ларес сделал стойку, точно истосковавшийся по охоте пойнтер, и бросился на врага. Марвин прокричал ему вслед, что "Гринпис" такое не одобрит, но через минуту тоже ринулся следом. В мгновение ока со стервятниками было покончено.

— По-моему, человек — это единственный зверь, что охотится на хищников, — произнес наш герой.

— Человек — не зверь! В нем искра божья! — поднял палец вверх Ларес.

— Ты весь в крови — искромет! Вытрись, однако. Гля! Чего это там такое?

Справа по курсу наши путешественники наблюдали нечто, походившее под описание "охотничий лагерь". Описание, разумеется, делал бывший охотник Барток. Он говорил, что неподалеку от таверны расположен их брошенный охотничий бивак. Для вольной охоты после падения Барьера стало слишком опасно — человек такая скотина, что охотится не только на хищников, но и на ближнего своего. Поэтому охотники разбрелись в разные стороны. Однако, лагерь вовсе не выглядел покинутым — между вигвамами горел костер, а подле него на лавочке грел кости уставший вакеро. Острым ножиком он вырезал болты к арбалету и смачно попыхивал косяком — этим народным охотничьим средством от завтрака, когда в кармане гуляет ветер.

— Салям алейкум! — поздоровался с ним наш герой. Ларес застыл на дороге с тревожным выражением на лице.

— Далековато ты забрался, — ответил одинокий охотник, — меня зовут Драгомир, и я однажды был в Варранте. В качестве пленника, собственно, но это количество песка не забывается. Что же делает житель южных земель вдали от милых его сердцу барханов и дюн?

— Я, вообще-то, гиперборей, — признался Марвин, — а вот ты на асассина смахиваешь больно. Только арбалет у тебя, дружище, детский. На мясных жуков охотишься?

— Я — праправнук знаменитого Вильгельма Телля! — гордо ответил Драгомир, — в моих руках смертельно даже вот такое крошечное оружие...

Марвин задумался.

— Странно, — сказал он, — а почему ты не представился внуком того, кто стоял с яблоком на башке? Тоже доля незавидная. И что, факир, ты можешь обучить стрельбе из арбалета даже такого замухрышку, как я?

— Все на свете имеет свою цену! — покачал головой охотник, — уроки такого мастера, как я, стоят недешево. Гони сто пятьдесят монет, и я всего за две недели обучу тебя попадать арбалетной стрелой в задницу мясному жуку.

— Чтобы шкуру не попортить! — с видом знатока произнес наш герой,— и ведь из этой зубочистки можно убить разве только мясного жука...

— У меня был больший, — кривясь, признался Драгомир, — но однажды в своих охотничьих странствиях я забрел далеко на север. Там есть одно таинственное местечко: огромная тенистая поляна с кругом камней и жертвенным алтарем посредине... красиво, блин, хоть и страшно! Бр-р! Я все время представлял себя в качестве жертвы, и как тупой каменный нож мага вскрывает мою грудную клетку... бр-р!!! И пока я выслеживал падальщиков, на меня набросились какие-то скелеты. Брат, какого я задал стрекача! И не стыжусь в этом признаться! Я бежал в три раза быстрее самого резвого падальщика, клянусь! И в это время мой арбалет выскользнул из моих дрожащих пальцев. Возможно, он лежит в кругу камней до сих пор. Но я не самоубийца!

— Занятная история. Однако, мой напарник уже подает мне знаки... ладно, Драгомир, бывай! Не бегай на север — бегай на юг!

— Один хрен! — проворчал Драгомир, — эх, наверное, придется вскоре снизить цену за обучение вдвое. Иначе я загнусь от голода.

И он отложил в сторону ножик. Глянул в свою котомку, скривился, закурил свежий косяк. Болотной травы у него было много — благо она в достаточном количестве произрастала на ближайшем болоте. Пыхнув пару раз, он увидел, как к нему огромными прыжками приближается его недавний собеседник, отягощенный какой-то ношей. Что нужно этому парню?

— Эй, охотник! — крикнул Марвин, — вот, возьми!

Возле ног Драгомира упало две туши падальщиков.

— Там еще есть! — прокричал Марвин, переводя дух, — на первое время хватит!

— Я буду учить тебя бесплатно! — искренне предложил Драгомир.

— Премного благодарен! — ответил Марвин, — но все действительно имеет свою цену. До встречи, охотник!

Ларес не выдержал и прошел вперед несколько сотен метров.

— Может, хватит благотворительностью заниматься? — с издевкой спросил бывший вор.

— Может и хватит. А может быть и так, что когда-нибудь мне этот подарок сторицей вернется. Нужно уметь быть великодушным (особенно, когда этого мяса у меня полтонны в рюкзаке), и еще нужно уметь быть благодарным.

Ларес искоса глянул в сторону попутчика.

— Ты не в Маги Воды нацелился? Ватрас тоже целыми днями бренчит о двух половинках одной и той же задницы. Вроде, как они трутся друг о дружку, но срастись им не дано — хуже будет.

— Эта наука называется философией.

— Чего?

— Наука о том, как познавать и быть познанным.

Ларес удивился, аж сбавил ход.

— Это ты о тем случае, когда мужик с мужиком... навроде старины Роско?

Марвин только вздохнул.

— Двигай дальше. Так ты мне всю философию опошлишь. Гля, еще одна статуя Инноса слева по борту! Но денег у меня больше нет!

Ларес ничего не ответил, вытащил меч и бросился направо — в кусты, откуда донеслось знакомое воркование гоблинов. Парень по имени Марвин озадаченно почесал в затылке, а затем тоже достал из ножен свой "Волчий зуб" и с криком "кто не спрятался — я не виноват" ринулся следом. Кто-то из "бывалых" ему рассказывал, что гоблины вполне понимают человеческую речь, просто горло у них так устроено, что сказать они ничего не могут. Вот поэтому обычно облава на этих тварей протекает с максимальным количеством ругани и угроз. Гоблины впадают в панику, и шарятся по округе со смертельно испуганным видом.

— Убери свой меч от моей морды! — злобно крикнул кто-то голосом Лареса, — я тебе не гоблин!

— Пардон! — извинился парень, — проходи.

Прошел почему-то кто-то серый и с украшенными кисточками ушами. Догадавшись, что его провели, Марвин ткнул "волчьим зубом" гоблину чуть пониже спины. Гоблин заверещал, чувствуя, как его анальное отверстие стремительно увеличивается в размерах. Поняв, что осталось одно, существо прибавило резвости и шмыгнуло в кусты.

— Дядечка, не вы кал обронили? — крикнул вслед наш герой?

Обиженное клекотание гоблина понемногу стихало Ларес подсчитал трупы, вытер об один из них свой меч и призвал в дорогу. Марвин согласился и прибавил шагу. Топать просто так ему показалось скучным, поэтом он запел:

— В жопу раненый джигит далеко не убежит! В жопу раненый боец — он уже не молодец.

И так раз по десять, попеременно каждую строчку. Вскоре он обнаружил, что вместе с ним поет и Ларес.

— Золотые слова! — сказал он, — и откуда ты столько хороших присказок знаешь?

— Мама в детстве пела!

— Золото у тебя, а не мать!

Вскоре обнаружилась еще одна статуя Инноса. Но Ларес поведал, что "чудо" с благодатью Инноса случается лишь раз в сутки. Все остальное — благодарность. Устная.

В этой части Хориниса плотность статуй превосходила всякие религиозные потребности. За пройденные полтора километра Марвин насчитал уже третью. Возле этой прогуливались волки. Две особи. Ведущий и ведомый. Парень не утерпел, и бросил в одного "огненную стрелу", подпалив немного шкуру. Что делать, "огненным шаром" он бы волка завалил, но "файерболы" он берег. Кто знает, что может приключиться в этих "джунглях". Ларес на автомате вынес обоих хищников и собирался топать дальше, но Марвин уговорил его немного задержаться. Нужно было снимать шкуры и делать бизнес у Боспера в Хоринисе. К тому же он заметил нечто необычное.

— Шо це таке? — вопрошал он, сжимая в руках найденную серую табличку. Табличка отливала серебром, на ней были нанесены полустертые надписи, а мозг парня вспоминал слова Ксардаса о тех, "других плитках". Которые для самообразования.

— Плитка магическая! — сплюнул Ларес, — цена им — медная монета в базарный день.

— Я слышал, что они повышают способности человеческие...

— Может и повышают! — сплюнул еще раз вор, — да только читать их нужно уметь. Что-то я таких специалистов в Хоринисе не знаю. Болтали, будто Валентино носился с подобной плиткой — втемяшилось дураку в голову сильнее стать. Да только Ватрас послал его... на другую сторону острова, к пиратам. Дескать, они знают, как прочесть. Но Валентино струхнул, спрятал куда-то эту плитку и с тех пор ни о чем подобном не заикается.

— Ладно! — произнес Марвин, пряча плитку в рюкзак, — у меня не в Мавзолее — не залежится.

— Ты, что ли, язык древних знаешь?

— Пока не уверен. Но мое время придет.

Приятели потопали дальше и вскоре вышли на берег небольшой медленной речушки. Вдоль берега неторопливой лентою бежала дорога, у воды росли всякие полезные растения, а вот справа по ходу действия образовалась очередная разграбленная повозка. Парочка свежих трупов "бурлаков" валялась по обе стороны повозки, а хозяйский скелет раскачивался на веревке, привязанной за массивный сук дерева росшего тут же.

— А чего трупаки свежие, а этот... того, уже скелет? — не понял Марвин.

— Магическим огнем пытали торговца, — пояснил Ларес, петля то не удушающая — глянь.

Петля и впрямь была простая, без удавки. Постращать, поспрашивать. Парень по имени Марвин пошарил в обломках "каравана" и обнаружил довольно тяжелый кошелек. Следом нашелся еще один "Волчий зуб". Определенно, повозку расстреливали из засады. Все вокруг было утыкано стрелами и метательными ножами.

— Батька, гроши! — показал он наполненный кошелек Ларесу.

— Оставь себе. Судя по слухам, ты кормишь половину бездельников из портового района. И четверть городской стражи.

— Мягко говоря, это преувеличение. Человек шесть всего.

— Пошли, преувеличение!

Ларес вновь двинулся дальше, а Марвин согнулся у толстого ствола местного аналога дуба. Вокруг его корневища сидело несколько грибочков. Одни из них были той породы, что жрут рудокопы вместо мяса, а другие — магические. Черные. В башне он прочел о странных свойствах этих грибов, но до конца не разобрался, каких именно. Конкретных свойствах конкретных грибов... именно. Черт подери! Ларес, похоже, снова ввязался в драку. И снова с гоблинами. Похоже, Хоринис переполнен этими тварями.

Сразу за объемным стволом дерева дорога резко сворачивала вправо и устремлялась вверх. Вот сверху на них и напало несколько гоблинов. Штук пять. Или три — не рассмотреть, уж больно ловкие твари. На одного Лареса многовато. Поэтому Марвин потащил из ножен "волчий зуб" и ринулся на помощь. Форсированные усилия обоих героев предотвратили угрозу, и после Марвин сказал:

— Хорошо, что они не на деревьях живут. Сверху бы спрыгивали прямо нам на головы.

— И не говори!— отозвался Ларес, — а что, где-то есть и такое?

— Хватает дряни под солнцем! Взять, к примеру, тех же вертолетчиков. Где-то они и полезны, но вот если нанялись против тебя! Дикое племя!

Вор тем временем закончил вытирать меч от гоблинских потрохов. Марвинский пассаж о вертолетчиках он прослушал, зато предупредил:

— Сейчас дорога свернет снова налево. Там, за хвоей иногда прячется некая тварь с повадками голема. Так что если услышишь скрип камня — сразу удирай. Мне с ним не справиться. Но чаще всего там никого нет. Тем не менее, желающих обследовать это загадочное место пока не находится.

Марвин дал себе слово, что если поляна окажется пуста, то он непременно на ней побывает. Так и случилось. Ларес подозрительно посмотрел на него, но все-таки, дал добро на исследование. К нему наш герой вернулся, нагруженный всякими полезными вещами: волшебными эликсирами, алхимическими кристаллами горного хрусталя, приличным кувалдометром килограмм на пятнадцать и двумя кошельками монет. Также в арсенале Марвина появились новые заклинания.

— Хочешь? — спросил он у Лареса, протягивая ему один из кошельков.

— Убери! Он твой по праву.

— Да мне не жалко!

— А мне в падлу! Это все равно, что у ребенка отобрать. Вот если бы я сам нашел, тогда...

— Так представь, что типа сам!

— Нельзя! Находки у нас даже налогом не облагаются. Мужество и смелость превыше всего.

Ларес взгрустнул и признался:

— Но, даже, несмотря на отсутствие налогов, смелых и мужественных людей становится все меньше. За то время, что я сидел за Барьером, их почти не осталось. Да и я стал другой. Старею, что ли?

Они подошли к огромной расщелине, через которую был перекинут мост. Ларес ступил на деревянные мостки и пошел на другую сторону, а Марвин решил осмотреться. Ему показалось, что слева у деревьев что-то сверкнуло.

— Только недолго! — крикнул Ларес, — вот видишь! Ты снова что-то заметил первым! Старею.

Марвин его не слышал. Он бегом бросился к стоящему в отдалении дереву типа земной осины. Что же такое блеснуло на солнце? На солнце блестел человеческий череп. Удобно упершись костями пяток в придорожную траву, у ствола отдыхал человеческий скелет. Неспециалисту в подобных делах могло бы показаться, что скелет сидит здесь уже тыщу лет, но Марвин хорошо знал, на что способны местные птички со скромным названием падальщики. У ног скелета что-то лежало, но Марвин не обратил на это никакого внимания — возле левого бока бывшего человека лежал отличный арбалет. Такой арбалет будет стоить у того же Хакона не менее тысячи монет. Единственное, что необходимо — это умение из него стрелять. Когда-то наш герой стрелял из любого арбалета не хуже Скорпио — его учителя из банды Гомеза. Но после отдыха под камнями рукам пришлось учиться заново. И держать нож, и натягивать лук, и даже держать ложку — эту вечную спутницу солдата. Магическое восстановление организма не предполагает восстановления навыков. Это сказал фараон... тьфу, Ксардас! Мерзкий старикашка, хоть и земляк. Отчего же мы так не любим тех, кто заставляет нас таскать каштаны из огня? Пусть на всех и из общего огня? Или по извечной человеческой мудрости занятие других нам кажется более приличным? Как говорится, где бы ты ни работал, всегда найдется кто-то, кто работает меньше, а получает — больше.

Но все же, некромантия не некрофилия. Хоть и запах у них похожий. Но искусство некромантии считается выше, нежели изучение свойств воды и огня. Почему? Познавать тайны смерти приступают только после того, как познают тайны жизни? А это что за хрен с бугра?

На той стороне моста Ларес вновь дрался. На этот раз с падальщиками. А перед Марвином стояла небритая морда одного из тех джентльменов удачи, которых в окрестных лесах за последний месяц развелось невидимо. На боку у "гопника" висела массивная деревянная дубинка (Марвин сам с такой ходил, но недолго), а глаза блестели жаждой халявной наживы.