И если для пользы дела должен быть прощён предатель, трус — объявлен героем, а настоящим герой заклеймён подлецом, то так оно и будет сделано. Потому, что когда на кону стоит вопрос выживания расы, то уже не до сантиментов и не до игр в дешёвое благородство.
Без всяких сомнений: враг будет разбит.
И победа будет за нами.
* * *
Катя стояла почти одна, среди покрытых снегом холмов, если не считать живущего привычной жизнью военного городка, к которому она повернулась спиной. Ночной холод не мог пробраться через плотный зимний комбинезон. В ясном небе узким серпом блестела молодая луна. Звёзды, крохотные, невообразимо холодные точки, изливают ледяной хлад на и без того промёрзшую землю.
Но земле не холодно. Она укрыта толстым снежным одеялом и мирно спит под ним.
Вдохнув морозного воздуха, Катя устало улыбнулась. Долгая и сложная операция на мозге пойманного вояками дьявола закончилась. Хотя это только первый этап, введена только лишь первая партия управляющих электродов. Но все прижились успешно, объект остался в живых. Если только подобное существование можно назвать жизнью.
Это была долгая операция. Как, впрочем, и любая операция, проводимая на открытом мозге. У них всё получилось хорошо. Катя в очередной раз подтвердила своё прозвище "лёгкая рука" и неформальное звание лучшего молодого психохирурга.
Ещё бы, ведь в Якутске она проходила практику у лучших из лучших, и лично профессор Непийвода многому научил подающую большие надежды ассистентку.
Сложная операция вымотала морально и физически. Сейчас Катя просто смотрела на звёзды и отдыхала.
Немалая ответственность — вживлять электроды в мозг такого могущественного существа, как высший демон. Она догадывалась, что при его захвате погибло немало солдат. И если бы она ошиблась и существо на операционном столе умерло, то армейцам пришлось бы снова пытаться захватить другого высшего демона. И опять многие из них бы погибли.
Ответственность она ведь не только на поле боя, когда ошибку командира искупают жизни солдат.
Иногда ответственность находится на кончике скальпеля.
-Чуть ли не посередине военного городка, а так тихо и пусто, -произнёс голос за спиной.
Полагая, будто она одна здесь, не считая бойцов на блокпостах и размещённых в лесу секретов, Екатерина вздрогнула и резко обернулась.
-Прости, я кажется помещал? -выставил раскрытые ладони молодой танкист с забавным именем — Горазд.
-Не то, чтобы помешал, но...
-Всё понимаю. Ты хотела побыть одна. Мог бы и догадаться. Зачем ещё стоять ночью, на улице, развернувшись спиной к лагерю. Просто...
Он махнул рукой и развернулся, чтобы уйти.
Неожиданно Кате сделалось интересно: что именно это самое "просто" и она придержала его лёгким прикосновением к плечу.
-Просто я тоже хотел побыть один, -закончил Горазд.
-Ты хотел побыть один и поэтому подошёл ко мне? -удивилась Катя.
Горазд только развёл руками, показывая, что и так вот бывает.
-Мне ведь было непонятно со спины, что ты это ты, а не кто-нибудь другой.
-Как будто это что-то объясняет!
-Но на самом деле я как раз тебя искал с самого утра, -признался Горазд.
-Зачем, интересно?
-Да ладно, пустое.
-Нет уж, если начал разговор, то договаривай, -потребовала Катя.
-Мне медаль "за отвагу" дали.
Она вполне искренне сказала: -Поздравляю.
Горазд немного помялся, а потом спросил: -У тебя так бывало, чтобы вот был знакомый человек. Ты уже успел составить о нём мнение. А потом узнаёшь что-то, что резко меняет ранее составленное мнение. И ты даже не знаешь, что о нём теперь думать.
-У меня так не было, -сказала Катя. -Я стараюсь не делать скоропалительных выводов о других людях. О ком ты говоришь?
Горазд потоптался, перенося вес с ноги на ногу, отчего выпавший утром и успевший слежаться в течении дня верхний слой снега легонько поскрипывал.
Своего напарника и старшего товарища, первого пилота, Золотилова Николая Владимировича, Горазд невзлюбил почти сразу.
Справедливости ради нужно сказать, что Николай и не думал предпринять хоть одну попытку сблизиться с вторым пилотом. Никаких совместных занятий, кроме обязательных совместных тренировок, у них не было. Николай или пропадал неизвестно где, предоставляя Горазду заниматься своими делами или валялся на своей кровати в их одной, на двоих, жилой ячейке, работал с планшетом и беззастенчиво сваливал на второго пилота все бытовые дела.
В общении Золотилов тоже отнюдь не подарок. Такого одновременно замкнутого и язвительного человека Горазд встречал впервые. Хуже всего то, что большой жизненный опыт (шутка ли — тридцать два года против шестнадцати. Ровно в два раза больше!) позволял Николаю находить такие слова и поднимать такие темы, на которые Горазду было совершенно нечего возразить. Золотилов ругал, казалось, вообще всех. Он критиковал в пух и прах указы главнокомандующего зачитываемые в части. Главным образом тот указ о прощении раскаявшихся инфералов, если те смогут заслужить его кровью и делом. Николай едко отзывался о способностях высшего командного состава третьей танковой армии и поносил сослуживцев. Оставалось только удивляться как такой человек мог успешно избегать дисциплинарных взысканий, которые, точно молнии, били во всех вокруг, но только не в него, как будто в руках у Николая имелся громоотвод.
Словом, Золотилов был не слишком приятным в общении человеком и просто ужасным старшим товарищем. Хотя дело знал, тут надо признать, и управлял мизгирём как частью собственного тела, свободно и легко. Пожалуй, сам подполковник Москаленко из бронетанковой академии в Лимбяяхе не смог бы найти ни единой ошибки в принимаемых им, как командиром танка, тактических решениях.
-И вдруг я узнаю то, что чуть ли не полностью меняет сложившееся мнение о старшем лейтенанте Золотилове, -рассказал Горазд.
А дело было так:
Горазд и Николай проводили послеремонтную донастройку шагающего танка. После боя за посёлок Выгнапурский, их мизгирь отправился к техникам. Повреждения не такие значительные, поэтому уже через день шагающий танк вернулся обратно, со всеми восемью рабочими конечностями. Разумеется, все личные настройки техники сбросили под ноль. Оба пилота занимались тем, что восстанавливали их из бэкапов, когда в ангар вошли большие чины.
То есть не самые большие, несколько капитанов, парочка майоров и возвышающийся среди них, словно пытающаяся маскироваться под кролика лиса, рослый подполковник. Человек-гора покрутил головой и уверенно пошёл в направлении Горазда и Николая, увлекая остальную свиту. Возвышаясь над остальными больше чем на голову, он походил на пышущего здоровьем атлета, зачем-то пришедшего на собрание больных дистрофией.
Золотилов сидел в кабине, а Горазд снаружи, работая через выносной терминал. Поэтому он, в отличии от напарника, сразу заметил появление старших офицеров. Чем ближе они подходили, тем беспокойнее становилось Горазду. Повышенное внимание старших офицеров не могло сулить ничего хорошего скромному младшему лейтенанту.
На какое-то мгновение Горазд подумал, что они пройдут мимо, но нет. Человек-гора со знаками различия подполковника остановился прямо перед их мизгирём. Выпрямляясь и отдавая честь, Горазд попытался понять: к какому роду войск он относится, что за странный шеврон?
Золотилов, не выглядывая из кабины, недовольно позвал: -Ты чего там застрял?
Горазд молчал, продолжая старательно пучить глаза на большое начальство.
Тогда старший лейтенант выглянул и тоже увидел собрание старших офицеров, словно в музее, выстроившихся перед их танком. У Николая вырвался какой-то обрывок слова или вздох, но оборванный на половине. Моментально выбравшись из кабины, он соскользнул по передней опоре и замер, выпрямившись рядом с Гораздом.
А младший лейтенант Романенко тем временем вспомнил к каким войскам относит его обладателя похожий шеврон. Не к научникам. И не к безопасникам. Совсем недавно, после объявления приказа верховного, помимо обычных штрафных отрядов, ввели новый род войск — штрафные отряды для сражающихся на стороне людей инфералов и заодно прочих сверхъестественных сущностей. Солдаты их тут же окрестили "маговойсками". Штрафников и нормальных бойцов командование старалось не смешивать, поэтому Горазд раньше не встречал похожий шеврон. А здесь перед ним целый подполковник.
-Боже мой, неужели это настоящий инферал? -подумал Горазд и тут же засомневался. -Да нет, обычный человек вроде, только здоровый как чемпион по рукопашному бою среди тяжёлых пехотинцев. Или всё-таки инферал?
Он попытался вспомнить как выглядят получившие от демонов проклятую метку предатели человеческого рода, но судя по просмотренным кадрам хроники и вызубренным в академии описаниям, инфералы, при желании, практически не отличались от нормальных людей. Обычный человек, не имеющий специальной техники для распознавания или хотя бы натасканной собаки, и не заметит разницы.
Чёрт, неужели настоящий инферал? Да ещё и в звании подполковника! — подумал Горазд. Только сейчас он заметил, что стоит с открытым ртом и поспешил закрыть.
Собственное удивление от встречи, вот так, лицом к лицу, с настоящим предателем и врагом, да ещё сражающимся на стороне людей, едва не помешало Горазду заметить напряжение, возникшее между его старшим товарищем, первым пилотом, и явившимся без спроса подполковником штрафных маговойск.
Между тем, напряжение было такой силы, что оставалось только удивиться, как у собравшихся капитанов и майоров, и других танкистов, державшихся в отдалении от старших офицеров, не встают дыбом волосы.
-Здравствуй Коля, -произнёс подполковник.
-Здравия желаю! -словно на плацу, пролаял Золотилов, как будто обматерил.
Подполковник предложил: -Давай без чинов и без лишней субординации.
-Ну давай, Саша -ухмыльнулся Золотилов.
Столпившиеся вокруг, и старшие офицеры и младшие из числа ремонтников и пилотов, молча слушали разговор между подполковником штрафных войск и старшим лейтенантом бронетанковых.
После некоторой паузы, подполковник неловко дёрнул головой, будто ему мешала собственная шея и признался: -Я просто хотел сказать тебе спасибо. Не стал вызывать, решил прийти сам. В общем спасибо. Ты знаешь, за что.
-Знаю, -наклонил голову Золотилов. -Вот только своё "спасибо" можешь оставить себе. Мне оно не нужно.
Кто-то из свиты подполковника возмутился: -Вы забываетесь товарищ старший лейтенант!
Движением руки подполковник унял недовольного столь возмутительным нарушением субординации поборника устава.
-И всё-таки: спасибо, -повторил подполковник. Взглянув на вскинувшегося было Николая закончил: -Знаю, что моя благодарность тебе даром не нужна. Это мне нужно было высказать её. Почти три года в себе носил, теперь вот высказал.
Николай молчал. Помедлив, подполковник спросил: -Ты теперь старший лейтенант?
-За твоё "спасибо" из майоров стал старшим лейтенантом. А ты, смотрю, до подполковника дорос? -со злым ехидством заметил Николай.
-Ты же знаешь, что это была не моя вина, -сказал подполковник.
-А мне всё равно чья! Обратно уже не отмотаешь, -заявил Золотилов.
-Ладно, бывай, Николай, -попрощался высокий гость.
-Прощайте, товарищ подполковник, -развязано ответил старший лейтенант. -Второй встречи с вами мне не пережить, поэтому надеюсь больше не свидимся. Дай бог война поможет.
Последнее уже выходило за всякие рамки, но подполковник снова унял возмущение майоров и капитанов. Не глядя больше на Николая и замершего молчаливой статуей Горазда, направился к выходу из ангара.
-Чёрт подери, и даже выпить нельзя, -непонятно кому пожаловался Золотилов.
-А..., -протянул Горазд, не зная, что сказать и о чём спросить. Слишком много вопросов крутились в голове, он никак не мог выбрать один и, к тому же, подозревал, что первый пилот, по своему обыкновению, не станет отвечать.
Ещё раз чертыхнувшись, Золотилов обвёл злым взглядом продолжающих толпиться в отдалении других танкистов, отчего все резко вспомнили об отложенных было делах. Николай покосился на продолжающего стоять с видом полнейшего недоумения Горазда и явно пожалел, что не может отправить напарника куда подальше, так как им надо ещё завершить настройку и обкатку полученного из ремонтных мастерских танка.
-Подбери слюни, молокосос, -похоже неожиданная встреча со старым знакомым сделала Николая ещё более язвительным и вредным, нежели обычно.
-Эй! -возмутился Горазд. -Я не молокосос.
-Это будет видно к лету. Если доживёшь до него. И если я доживу, -пообещал Золотилов.
Горазду вдруг, сильнее чем когда-либо раньше, захотелось дать старшему по званию напарнику в глаз. Останавливало только то, что сейчас они стояли посреди ангара, на виду у всех. И ещё немного останавливала боязнь нарушить субординацию. И ещё то, что Золотилов недавно занял второе место в чемпионате по рукопашному бою внутри части.
Словом, в том, что Горазд на месте не засветил своему первому номеру кулаком, был замешен целый комплекс причин.
Но видимо что-то такое Николай прочитал в задумчивом взгляде второго пилота или, может быть, вспомнил о том, что во время боя, для пилота танка, не должно быть друга надёжней, чем другой пилот.
-Давай в кабину, -приказал Николай.
Когда защитный колпак надёжно отгородил их от внешнего мира, Золотилов предложил: -У тебя есть пять минут. Спрашивай о чём угодно, и я честно отвечу. Но чтобы потом ни одного дурацкого вопроса, согласен?
-Согласен, -решил Горазд. Неожиданно щедрое предложение застало врасплох и первую минуту он бездарно потерял, выбирая о чём спросить в первую очередь и выстраивая накопившиеся вопросы по степени важности.
Николай наблюдал за вторым пилотом с вялой улыбкой энтомолога, замучившегося изучать личную жизнь отдельно взятого насекомого.
Сообразив, что он бездарно теряет драгоценное время, Горазд выпалил первое пришедшее в голову: -Кто это был?
-Тот подполковник? -уточнил Золотилов.
-Вот только давай без тысячи наводящих вопросов, -потребовал Горазд, -не тяни время!
-Ладно, ладно, -усмехнулся первый пилот. -Если коротко пересказать длинную историю, то мы с этим "товарищем", вместе служили ещё до провального наступления четыре года назад. Я был майором, он — сначала капитаном в моём подчинении, потом тоже дорос до майора. Потом, как ты помнишь, штабисты сели в лужу, и фронт катился на север чуть ли не быстрее, чем успевали отступать отдельные части. Вот тогда я снова встретил этого "товарища", но только уже в новом качестве. За несколько месяцев пока война раскидала нас, и мы не виделись он, видимо следуя примеру адмирала-предателя Кравцова, успел предать человечество скопом и боевых товарищей в частности и стал инфералом.
-И, что дальше?! -потребовал Горазд, видя, как Золотилов умолк, погрузившись в точно не самые лучшие свои воспоминания. Отпущенные пять минут утекали со стремительной скоростью.
-Надо было пристрелить этого гада, как только встретил, -зло сказал Николай. -Пристрелить как предателя, как подлую тварь! Знаешь почему я этого не сделал?
