— Я и одна пойду! — возмутилась безумица. — И не смей меня трогать! Я всё брату скажу!
Прежде, чем цирюльница успела её схватить, сумасшедшая увернулась, отпрыгнула и решительно зашагала по дороге. Врени с монахом переглянулись.
— Идём за ней, — предложил брат Полди. — Одна она попадёт в беду.
— Будто с нами не попадёт, — фыркнула цирюльница, но делать было нечего.
Её дурные предчувствия быстро оправдались.
Сначала Марила сбила ноги. Поначалу она плакать не стала, а упрямо ковыляла, пока боль не стала совсем уж нестерпимой. После этого ноги у сумасшедшей подкосились, она села прямо посреди дороги и зарыдала.
Врени подхватила Марилу под мышки и, не ставя на ноги, оттащила с дороги.
— Держи её, — приказала цирюльница брату Полди, — я вскрою нарывы.
— Нет! — забилась сумасшедшая. — Нет, ты не будешь! Я не дамся! Нет! Не смей! Я брату пожалуюсь!
— Твой брат мне спасибо скажет, — отрезала разъярённая Врени.
— Неправда! Он хороший! Ты плохая! Я не дамся! Не смей!
Брат Полди не имел привычки удерживать больных, тем более сопротивляющихся, тем более женщин. Марила увернулась от него и от цирюльницы и бросилась прямо по дороге. С перепугу она бежала так быстро, что Врени за ней не успевала, и сумасшедшая выскочила прямо на тракт, ведущий из Тамна в графство Ладвин.
По тракту скакала кавалькада, возглавляемая двумя дамами в чёрных с серебром одеяниях. Марила выскочила прямо им под копыта. Врени с ужасом смотрела на неминуемую гибель несчастной безумицы... остановить коней было нечего и думать, а оттащить Марилу она не успевала... Врени всё-таки выскочила следом за ней...
И ничего не произошло.
Кони хрипели, осаженные рукой одной из всадниц — высокой тощей дамы со злым выражением лица. Та спрыгнула на землю и легко удерживала лошадей под уздцы. Врени так и обмерла, узнав в спасительнице хозяйку Ордулы, вампиршу Вейму. Рядом с ней ехала, без сомнения, её госпожа, будущая баронесса цур Фирмин. Лицо знатной дамы не предвещало ничего доброго. Она подняла хлыст, но в сомнении смотрела на свою спутницу. Марила, забыв и о страхе и о пережитой опасности, открыв рот, смотрела на разряженных в рыцарские платья дам.
— Кто вы? — холодно спросила будущая баронесса.
Она покосилась на Вейму и наполовину вопросительно произнесла:
— Дать им плетей?.. Я чуть не убилась из-за этих смердов. Или лучше дотащить их до Ладвина, пусть граф повесит, чтобы неповадно было кидаться на дорогу перед знатными людьми.
— Ваша милость! — бухнулась на колени Врени.
Марила, кажется, даже не поняла, что ей угрожает. Она продолжала пялиться прямо в лицо баронской наследницы. Спутники дам подъехали поближе, но не вмешивались, предоставляя госпоже самой решать судьбу простолюдинок.
— Какая красивая! — протянула безумная. Губы будущей баронессы тронула слабая улыбка.
— Ваша милость! — взмолилась Врени. — Пощадите! Это бедная безумица, порученная моим заботам её несчастными родными. Она не ведала, что творила! Мы...
— Мы вели её поклониться мощам святого Герарда, — сказал подошедший брат Полди и осенил дам благословляющим жестом. — Он возвращает разум и утешает заблудших.
— Сумасшедшая... — брезгливо протянула баронская дочка. — Сумасшедших надо держать на привязи.
Врени склонила голову. Марила всё ещё рассматривала знатных дам, глаза её сияли, как у ребёнка, увидевшего игрушку.
— Преееекрааасная госпожаааа, — блеющим голосом завела сумасшедшая, — сжааальтееесь над бееедняжкооой. Пееешком шлиии, нооожкиии отбилииии. Мооочиии нееееет, нооожееенькииии нееее дееержааат.
В подтверждении своих слов она плюхнулась прямо на землю.
Наследница барона цур Фирмина тронула поводья. Её конь переступил ногами.
— А бегает как здоровая, — пробормотала она. Гнев Норы уже прошёл, расправляться с жалкой безумицей стало противно.
— Кто вы? — повторила она свой первый вопрос. — Что вы умеете?
— Я цирюльница, ваша милость, — представилась Врени. — Я могу подстричь, побрить, вырвать больной зуб, вскрыть нарыв, сложить сломанную руку или ногу, приложить компресс или пустить кровь.
— Я бедный монах, — сказал брат Полди. — Я знаю только свои молитвы и могу молиться три дня кряду, прерываясь только затем, чтобы утолить жажду.
— А я Марила! — объявила сумасшедшая. — Я могу смеяться весь день напролёт, ничего не делать неделю за неделей, спать, есть, пить и петь дурацкие песни.
— Дурацкие песни? — смеясь, переспросила баронская дочь.
— Дурацкие! — подтвердила Марила и вдруг затянула нечто невообразимое:
— Жила была одна кобыыыла,
Которую земля носиииила
С большим трудом.
Ее хозяйка не любиииила,
Гнала дубьем.
И раз пошла сия кобыыыла
Испить прозрааачнейшей воды.
Когда воды она испииила,
Ушла невееедомо куды.
— Ты на что это намекаешь?! — внезапно возмутилась наследница барона цур Фирмина.
— Оставьте её, ваша милость, — вздохнула Вейма и вернулась в седло. — Эй, цирюльница, убери свою сумасшедшую с дороги.
Марила увернулась от протянутой руки цирюльницы.
— А ещё я могу поймать любой предмет ртом! — заявила она торжествующе. — И промолчать целый день от рассвета до заката и никто не заставит меня открыть рот!
— Это самое ценное, — пробормотала Нора, у которой хриплый голос сумасшедшей уже звенел в ушах. Баронская наследница отвязала от пояса увесистый кошелёк и швырнула в воздух. — Ну-ка, покажи своё искусство.
Сумасшедшая прыгнула как собака. Ап! — и от кошелька не осталось и следа. Врени, перепуганная, кинулась к ней.
— Неужели проглотила? — ахнула цирюльница.
Марила торжествующе открыла рот, показала пустые руки.
— Эй! — не выдержала баронская наследница. — А где кошелёк? Эй, обыщите её!
Кто-то из её свиты соскочил на землю и, не слушая протесты Врени, грубо обыскал сумасшедшую. Марила только хихикала. Баронская дочка махнула рукой и на землю соскочило ещё несколько человек, которые принялись обыскивать всё вокруг.
— И этих! — велела госпожа. — Вдруг она им что-то передала.
— Ваша милость, — тихо сказала Вейма. — Не пристало вам...
— Замолчи! — рассердилась Нора.
Врени сжала зубы и выдержала обыск, сделав вид, что не замечает, что обыскивающий её кнехт шарит руками совсем не там, куда пристало девать руки добропорядочному человеку.
— Ничего нет, ваша милость! — заявил тот, кто её обыскивал. К нему присоединились остальные.
— Проклятье, — процедила наследница барона. — Как ты это сделала?! Ты колдунья?!
Сумасшедшая только хихикала.
— Эй, кто-нибудь!..
— Ваша милость, — снова вмешалась Вейма.
— Возьмите меня с собой, не пожалеете, — предложила Марила неожиданно разумным голосом. Дамы переглянулись.
— На пиру в Ладвине она сможет развлечь многих, — с сомнением произнесла Вейма.
— Отдашь кошелёк — возьму, — предложила Нора, не готовая смириться с потерей денег.
Марила насупилась и Врени боялась, что она выкинет ещё что-то невообразимое.
— Да что там, — пробурчала сумасшедшая. — Он у вас под ногами.
Кто-то ахнул. Один из кнехтов бросился проверять — и торжествующе поднял из пыли увесистый кошелёк. Почтительно подал госпоже, та, не глядя, перебросила его Вейме. Вампирша подкинула кошелёк на ладони и вернула Норе.
— Монеты не хватает, — был вердикт вампирши. Нора удивлённо коснулась завязок. Те были за месте и узел крепкий. Кто-то засмеялся, но Нора покосилась назад и смех оборвался.
— Хитра, — покачала головой наследница барона. — Эй, Куно Большой! Возьми её в седло, да смотри! Чтобы никаких обид не чинил! Знаю я вас!
Марила завизжала от восторга.
— А вы догоняйте как можете, — перевела взгляд наследница барона на цирюльницу и монаха. Вам оставят место среди моих людей... если вы так искусны, как утверждаете...
Врени почтительно поклонилась. Марила в седле баронского кнехта заливисто смеялась и норовила врезать воину локтем под дых.
— Что у меня украдёшь — повешу, — посулила Нора и причмокнула, погоняя коня. Врени и брат Полди еле успели отскочить. Следом за своей госпожой тронулась вся кавалькада. Цирюльница и монах остались кашлять в клубах пыли.
— Глава четвёртая. В дороге (продолжение)
Врени и брат Полди вернулись к купцу. Тот успел послать в ближайшую деревню за двумя телегами — крестьянские были хлипче, чем его, специально снаряженная для дальней поездки, — и сейчас как раз перекладывали товар. На цирюльницу и монаха недобро покосились и Врени поспешила предложить свою помощь в общей работе.
К замку графа цур Ладвина они добрались только к ночи и не собирались проситься на ночлег среди людей Фирмина. Врени предпочла бы заночевать подальше, ведь в замке собрались все люди графа цур Ладвина, отряд баронессы цур Кертиана и, конечно, люди из Фирмина. Столько вооружённых людей за раз, по мнению цирюльницы, было точно не к добру.
Но их отыскала Вейма, которая сухо потребовала, чтобы цирюльница шла за ней. Брат Полди встревоженно присоединился к женщинам. Вампирша сделала вид, что не обратила на них внимания.
— Тебя зовёт твоя сумасшедшая, — заявила вампирша. — Очень громко зовёт. Где вы её взяли? Умно. Ты смогла напроситься в свиту баронессы проще, чем это сделала бы я.
— Уверяю тебя, я не думала...
— Это неважно, — отмахнулась вампирша. — Она сумела рассмешить баронессу цур Кертиан и задеть графа цур Ладвина, но он ни за что не признается, что его оскорбила чужая дура. Присматривай за ней, иначе однажды утром можешь не найти на месте.
Врени сглотнула.
— Послушай, госпожа, я вовсе не хотела...
— Никого не интересует, что ты хотела. Откуда ты её взяла? Чему подучила?
— Это сестра оборотня, который живёт в днях двух до Сюдоса, — проворчала цирюльница. — Твой муж ведёт с ним какие-то дела... с самострелами.
— Да? — удивилась вампирша. — Как интересно...
Больше ничего Вейма говорить не стала, но новости ей не понравились. Она совершенно точно знала, что отряд Фирмина не вооружается самострелами и что никаких переговоров о новом вооружении ни с кем не велось. Какой-то оборотень... какие-то самострелы... ещё и эта сумасшедшая...
— Он просил её взять в мир, — пояснила Врени, слегка встревоженная воцарившимся молчанием. — Мы не могли...
— Оборотень недалеко от Сюдоса... — медленно проговорила Вейма. — Известно ли тебе, что оборотни последнее время редко селятся среди людей и тем более редко занимаются человеческими делами? По их мнению, мы слишком сильно пахнем.
— Да? Я не знала, — пожала плечами цирюльница.
— Эта женщина тоже оборотень? — уточнила Вейма. Она чуяла, что это не так, да и одета безумица была иначе, чем обычно одеваются оборотни. Но копаться в голове у сумасшедшей вампирам самим грозило безумием.
— Нет, — вздохнула Врени. — Она просто больна.
— Отвечаешь за неё головой, — заявила Вейма.
Врени снова вздохнула.
Они прошли через внутренний двор, который был частично замощён камнем, и Вейма кивнула цирюльнице на наскоро возведённый шатёр.
— Наши люди ночуют здесь. Её милость велела, чтобы сумасшедшая оставалась под присмотром, она обещала, что та будет развлекать людей на завтрашнем пиру. Послезавтра мы едем дальше. Если она позабавит господ — вы поедете с нами. Если разозлит — останетесь без головы.
Вампирша поморщилась.
— Так приказала её милость, — пояснила она почти что извиняющимся тоном. — Идите к ней. Большой Куно сказал, что придушит паршивую девку, если она не прекратит орать. Я уже сказала ему, что тогда он разозлит её милость, но предпочла бы не рисковать.
Врени, не прощаясь, вошла в шатёр, брат Полди последовал за ней, а Вейма вернулась в главный дом замка, туда, где, на втором этаже её бывшая воспитанница собиралась поразить общество пением и требовала, чтобы советница ей аккомпанировала.
— Правда, здорово? — заявила Марила, едва увидела Врени. — Я знаешь как всем тут понравилась? А вот тот красавчик с меня глаз не сводит!
Она подмигнула Большому Куно, который весь перекосился под громкий хохот своих товарищей.
— Ложись спать, — вместо ответа потребовала цирюльница. — Уже поздно.
Марила надулась.
— Илса бы хотела, чтобы ты как следует выспалась, — напомнил брат Полди.
— Но Илса дома осталась! — запротестовала Марила. — Она не узнает!
— Ещё как узнает, — пригрозила Врени. — Я ей расскажу.
— Нет!
— Если ты ляжешь спать, я ничего ей не скажу, — "уступила" Врени.
Марила с ворчанием повиновалась.
На пиру затея будущей баронессы цур Фирмин всем понравилась. Мариле предложили колпак, похожий на петушиную голову, и сумасшедшая носила его с гордостью, как корону. Она наотрез отказалась менять свой наряд, но с благодарностью украсила его разноцветными петушиными перьями. Кто-то вручил сумасшедшей шутовской жезл — палку, к которой привязали набитый горохом бычий пузырь. Марила была счастлива. Она пела дурацкие песни своим ужасным хриплым голосом, сочинила хвалу про всех, кто ей чем-то понравился — этих было большинство и в их число вошли и Нора, и баронесса цур Кертиан, — и хулу про всех, кто не удостоился такой чести. Графу цур Ладвину повезло: про него сумасшедшая не вспомнила вовсе. Потом Марила похвасталась своим чудным умением ловить предметы ртом, и в неё полетели монеты, кольца и даже целые кошельки. Кошельки Марила возвращала, умудряясь как-то облегчать каждый ровно на одну монету. Все остальные предметы сумасшедшая не возвращала, хотя её обыскивали несколько раз за вечер и кто-то даже предлагал раздеть её донага. Один рыцарь даже запустил в сумасшедшую кинжалом — правда, в ножнах, — и Марила умудрилась поймать его ртом за рукоять.
Наконец, уставшая, она упала в дальнем углу залы, у самого края стола. Кто-то со смехом предложил ей кубок вина и кусок жаркого. Марила с удовольствием принялась насыщаться.
— Где ты так навострилась? — подошла к ней Врени. Она успела предложить свои услуги многим в отряде Фирмина, и сейчас её встречали вполне дружелюбно.
— Брата моего видела? — пробурчала сумасшедшая, зубами отрывая кусок жёсткого мяса. — С ним навостришься. Знаешь, сколько у него блестящих штучек в кузне? Думаешь, он ими делится? Только найду, сразу отбирает.
— Брат у неё кузнец, — на всякий случай пояснила Врени.
К ним подошёл Большой Куно. Лицо его выражало отвращение.
— Её милость говорит, что ты поедешь с нами, — сказал он. — Тебе дадут место в обозе.
Он скривился и добавил:
— Твоим спутникам тоже.
Вместо того, чтобы обрадоваться, Марила неподдельно огорчилась.
— Как — в обозе?! Ты не возьмёшь меня к себе?! Я тебе не нравлюсь?!
Все расхохотались.
Куно сплюнул и попытался уйти, но Марила вскочила, опрокинув кубок с вином, и завопила:
— Люди добрые! Посмотрите на него! Вскружил голову бедной девушке, а сам — в кусты?! Он меня бросил! Люди добрые!
— Пошла прочь, дура! — отскочил под общий гогот кнехт. — Я тебе ничего не обещал!
— Как?! — ещё громче заорала сумасшедшая, намертво вцепившись мужчине в рукав. — А кто меня в седле вёз?! А кто меня тискал?!
