Словно подтверждая ее слова из-за двери потекла ярко-розовая и пузырящаяся жидкость, мрачно поигрывая темно-фиолетовыми искрами...
* * *
Северная Башня
* * *
Иванна играла на клавесине. Длинные тонкие пальцы едва-едва касались клавиш, но в маленькой комнатке на вершине Северной башни была прекрасная акустика, и звуки старинного танца словно наполняли её всю. Пронзительная мелодия идеально подходила к настроению девушки — она словно бы одновременно оплакивала потерянную свободу старшей дочери Адама Розье и восхваляла союз двух древних магических семей, держащих под замком все северное шотландское побережье. У ног мисс Розье, задумчиво улыбаясь и покачиваясь в такт, сидела сестра ее будущего мужа.
Мужа...
Это слово очень подходило к немного мрачному и язвительному, но бесконечно спокойному и надежному Лугу. Нет, она не любила рэйвенкловца, любовь — это непозволительная роскошь для женщины из древнего, но не очень влиятельного и богатого рода. Но она уважала его — а это было намного больше, чем у ее матери, когда Катарина Титания Браун стала леди Розье.
— Брат хороший человек,— словно угадав ее мысли, проговорила Мораг. Хотя в тот миг, когда ты сидишь рядом с обладателем Дара Предвидения, нельзя говорить о случайности.
-Я знаю, — натянуто улыбнулась Иванна, и над Хогвартсом вновь зазвучала старинная мелодия, роняя на первый снег свои высокие ноты...
* * *
Башня Рэйвенкло
* * *
Субботним вечером, за час до отбоя, в спальню первокурсников вошел Луг. Он был одет в коричнево-зеленый килт, поверх белоснежной расшитой рунами рубашки. На плечи была накинут тяжелый плащ, подбитый мехом. Он выглядел совсем непохожим на себя обычного — в нем сейчас было куда больше силы и магии, чем в обычные школьные дни. И это было даже немного пугающим. Гоблин привык презирать людей, но Луг выглядел как герой одной из древних легенд и вызывал в нем только уважение с легким налетом восхищения.
Его сопровождал профессор Флитвик, крайне занудно повторяющий, что несмотря на значимость предстоящего события, распивать спиртные напитки на территории школы запрещено. Особенно первокурсникам!
— Я, конечно, все понимаю, мистер МакДугал,— внезапно ухмыльнулся полугоблин, хлопая ученика по спине своей сильной ладонью. — Но вы, хотя бы, не попадайтесь мистеру Филчу. Завтра я вас прикрою — отсыпайтесь, но чтобы на парах я ваши зеленые физиономии не видел!
— Хорошо, я понял, профессор! Нас там совсем не будет!— радостно отрапортовал МакСпеллинг— однокурсник Луга, и один из вассалов его Рода. Его широкая и на редкость обаятельная улыбка делала его одним из самых популярных парней в школе, о чем Гархольду сообщила Мэнди, недовольная тем, что не попадет на эту вечеринку. Ее род был слишком в дальнем родстве как с МакДугалами, так и с Розье.
Тем временем декан, дав подзатыльник рыжему парню, еще раз пригрозив всеми карами (и чарами!) студентам, добродушно рассмеялся и, кивнув на прощание замершим в отдалении Гархольду и Терри, оставил их на попечении старосты.
— Ну что, готовы к лучшей в вашей жизни вечеринке?— криво улыбнулся Луг, опуская свои могучие ладони на плечи мальчишек. На пальцах парня были тяжелые перстни грубой работы, а пара кривых кинжалов, висящих на поясе, были явно гоблинской работы. — Мы, шотландцы, знаем толк в хорошей гулянке!
Гархольд скептически хмыкнул, выворачиваясь из хватки старшекурсника — он был полностью уверен, что лучше праздника, чем закатили гоблины в честь шестой свадьбы деда, быть не может. И вообще, разве могут люди быть лучше гоблинов в делах пиров и опасных забав?
— А ты не морщись, парень,— дернул гоблина за косу старшекурсник. Зеленоглазый зашипел — это было хоть и не оскорблением, но достаточно невежливым жестом со стороны человека.— Поспорим, что шотландский эль куда лучше вашего? Моя семья варит лучший вересковый мёд во всех мирах!
— Потому что единственный,— поджал губы Зеленоглазый, но спорить не стал. Его дед не единожды пытался выкупить секрет приготовления этого напитка у лорда МакДугала за баснословные деньги, но тот не сдавался. Так что Гриндорху приходилось закупаться бочками, наполняя своим кровным золотом сейфы шотландцев.
— Нам нельзя пить,— въедливо уточнил Бут, поправляя помявшийся эполет на камзоле. Сейчас, одетый в цветах своего Дома, мальчишка выглядел очень зловещим. Теренс в темно-фиолетовом костюме, украшенным черненым серебром, походил на древнего темного мага — даже его темно-карие глаза, казалось, отливали багрянцем. И тем нелепее был зажатый под мышкой журнал 'Придира', который тот читал как развлекательную литературу для поднятия настроения.
— А кто будет следить?— парировал Луг, потащив мальчишек вниз по лестнице. Темные коридоры замка были пустыми, и двое первокурсников чувствовали, что погружаются в старинную легенду. Тем временем рэйвенкловец продолжил. — На моих похоронах...
— Ты женишься, МакДугал.
— А я что сказал, Поттер? Так вот, на похоронах моей свободной холостой жизни все будут пьяными в стельку! Что бы было, что вспомнить в холодные зимние вечера, сбежав от занудной супруги и пары-тройки вечно орущих отпрысков!
Гархольд содрогнулся, уже не так уверенный в том, что сходить на человеческий праздник — хорошая идея. Он, конечно, был уверен, что студенты Хогвартса вряд ли достигнут того уровня вечеринок, что закатывали гоблины, но радостный МакДугал внушал опасения. Зеленоглазый даже думать не хотел, что скажет мама...
— А еще лучше,— тем временем потянул парень.— Если вспомнить можно будет' только по чужим воспоминаниям, слитым в Омут Памяти! И... — Луг приподнял брови: — Только представь, сколько компромата можно будет собрать!
Гархольд с нарочитой беспечностью произнес, выгоняя из мыслей образ жутко злой матушки с горящими глазами и чугунной сковородой наперевес:
— Как вы относитесь к трезвенникам?
— Сугубо отрицательно,— с мрачным лицом сообщил МакДугал.— Мы их топим в бочке с медом.
— И не жалко?— оторвался от журнала Терри. За последние пару недель он приобрел странную, и очень опасную, привычку читать на ходу. Вряд ли в Хогвартсе осталось много стен и углов не знакомых с темной макушкой Бута. И это при том, что в этой "самой безопасной в мире" школе даже дойти от одного кабинета до другого — подвиг...
— Для хорошего дела ничего не жалко,— саркастически протянул староста, кивая печальной Кристалл, патрулировавшей коридор вместе с шкафообразным Флинтом из Слизерина. Несмотря на то, что Рэйвенкло был самым спокойным и дисциплинированным факультетом, остаться на дежурстве одной в субботнюю ночь ей совершенно не хотелось.
Над Запретным лесом поднималась луна.
* * *
Комнаты Квиринуса Квирелла
* * *
Молодой профессор метался по кровати, впиваясь ногтями в мягкое дерево, чтобы хоть на миг забыть о нестерпимой боли, пронзающей все тело. Черная магия, удерживающая в его теле душу великого Темного Лорда, разъедала плоть, крошила кости — и только многочисленные зелья и чары поддерживали его живым. Квирелл уже давно свыкся с постоянной болью — в конце концов, для того, что бы занять место достойное его интеллекта, он готов вытерпеть и не такое.
Его никогда не принимали в расчет — для любых более или менее важных должностей в Отделе Тайн требовался достаточно высокий уровень магии, которого у мужчины не было. Поэтому, отправившись к родственникам в Албанию, что бы изучить влияние крови на уровень магии, он согласился стать вместилищем Темного Лорда, бесплотным духом существующим в телах лесных зверей и птиц.
— Кровь единорога,— раздался голос в его голове.— Нам нужна жизнь...
* * *
Ведьмин Круг
* * *
На берегу Черного Озера было необычайно светло — горели костры, между деревьев горели сиреневатые блуждающие огоньки. Ветви елей и рябин были увиты лентами, а на заиндевевшей жухлой траве были проложены тропинки.
Из школы медленно стекался народ со всех факультетов. Дети и взрослые, англичане и иностранцы, в роскошных одеяниях и в простых мантиях — единственное, что их всех объединяло, это родство с Розье или МакДугалами. Ну и, естественно, чистокровность. Где-то среди гостей промелькнула белая макушка Малфоя, идущего с сопровождении Панси Паркинсон и Элисавифы Эйгал— старосты Слизерина.
— Тебя ожидает интересная ночь, гоблин,— усмехнулся староста, когда Теренс отошел, чтобы поздороваться со старшим братом. Энрико Бут был гриффиндорцем, обожал квиддич и при этом был авторитетом в глазах умного Терри. Как это могло укладываться в одном предложении, Гархольд не представлял...
— Да что такого можете вы, люди,— буркнул гоблин, следуя за МакДугалом к месту встречи свиты жениха. Наедине с этим парнем он мог позволить себе откровенность — тот уже доказал, что стоит доверия и не раскроет тайну раньше времени. Слава Древним, что у аристократов стоит защита от Легилименции, созданная родовым источником силы — иначе бы директор узнал о воспитателях гоблина раньше времени.
Нет, Гархольд не надеялся, что тайна продержится дольше Рождества, все-таки Дамблдор не был дураком, просто он пока даже не рассматривал такого варианта. Кусочки паззла не складываются в его голове, потому что у старика нет времени сесть и подумать, но каникулы дадут ему эту возможность — и гоблин раскроется. Просто не хотелось бы, что бы тот попробовал чинить препятствия возвращению Зеленоглазого в родные подземелья на Йоль. Гоблин уже сделал достаточно ошибок.
МакДугал остановился, недовольно смотря на мрачного первокурсника.
— Вы, гоблины, всегда нас недооцениваете. Но люди, Гархольд, тоже имеют свои тайны. Посмотри...
Он указал рукой на тонкую женскую фигуру в отдаленье. Она плавно скользила между гостями, не касаясь их тел даже краем развевающихся одеяний цветов Дома МакДугалов.
-Это баньши рода МакДугалов,— глухо выронил он. Гоблин замер в шоке.
Женщина обернулась к ним. Темная вуаль, покрытая золотыми узорами, слегка трепетала от ветра...
Она начала резко приближаться к мальчику. Древняя двигалась так, что нельзя было заметить ни одного шага — она словно бы аппарировала на небольшие расстояния, смещаясь в пространстве резкими скачками. Наконец, баньши замерла перед мальчиком. К тому моменту, как она оказалась совсем рядом, ее рост уменьшился, и одна из Древних (Зеленоглазый чувствовал дыхание древности, окутывавшее баньши) стала одного роста с Гархольдом. Женщина откинула вуаль и посмотрела на рэйвенкловца своими бельмами, слегка фосфоресцирующими в тени полупрозрачной ткани. Ее лицо, волосы, кожа — все было белым, как лист бумаги, как прорыв в реальности. Гархольд почувствовал холод — никогда прежде он не стоял рядом со столь древним и нереальным созданием... У гоблинов были плохо налажены связи с вестниками смерти — даже они боялись тех, кто своей песней привлекал беды на голову окружающих.
— Ты милый, мальчик,— услышал гоблин. Синеватые губы сиды не шевелились, а ее голос возникал прямо в сознании. Она открывала рот только для того, что бы прокричать чью-то Смерть, оборвать нити чужой судьбы — и гоблин был счастлив, что в этот светлый день она молчала.— Я постараюсь как можно дольше не петь твою Песнь.
Гархольд задрожал. Защита, данная ему Старейшинами, пасовала перед теми, кто древнее и мудрее стариков их Клана. Теми, кто жил тогда, когда первый из гоблинов привел в пещеры свою эльфийскую супругу.
— А разве не бывает бессмертных созданий?— прохрипел он. Гоблин бы отступил назад — но за спиной неприступной скалой стоял Луг, и показать свой страх человеку, уважаемому, но все-таки человеку, он не смел.
— Все смертны,— пожала плечами сида.— Просто чье-то тело и разум после смерти продолжают существовать. Но... зачем плакать по мясу?
Она улыбнулась.
— Не бойся, тебе это не грозит, мальчик.
Гархольд почувствовал ее дыхание — холодное и мягкое одновременно. Баньши приблизилась вплотную к нему и поцеловала прямо в оставленный смертельным волшебством шрам. Гоблин почувствовал, как по нему пробежала волна жара, резко контрастировавшая с холодом от дыхания сиды.
-Я ОБЯЗАТЕЛЬНО пропою твою Песнь.
И исчезла в полумраке поляны. Вновь начав скользить между фигурами гостей, женщина приняла свою прежнюю форму худощавой женщины, а Гархольд, передернув плечами, обернулся к старосте:
— Не понимаю, меня благословили или прокляли?
* * *
Запретный Лес
* * *
-О, Мордред задери этот лес,— бормотал себе под нос Квирелл, приподнимая подол черной мантии. В отличие от его сожителя, он не обладал тем уровнем, когда можно позволить себе тратить ее далеко не бесконечный запас на различные эффекты. Например, на развевающееся одеяние, не цепляющееся за корни деревьев!
Подол далеко не новой мантии профессора уже был полностью изорван ветвями, и Квирелл мог думать только о том, что ему явно придется тратить далеко не большую зарплату учителя на новую. Даже боль от нескончаемого умирания отходила на второй план под наплывом финансовых проблем — все деньги мужчины уходили на зелья и книги, так что выкроить приличную сумму на зимнюю мантию было достаточно сложной задачей.
По темному лесу брела жуткая фигура. Рваные полы черной как ночь мантии развевались под холодным ветром, а из-под капюшона блестели сосредоточенные и злые алые очи...
* * *
Ведьмин Круг
* * *
— Так что, Гархольд,— с кривой усмешкой сказал Луг.— Ты слишком мало знаешь о нас настоящих, что бы считать нас ниже своих родичей. У нас есть и свои тайны...
МакДугал выглядел необыкновенно самодовольно — все-таки не часто ему удавалось выбить из колеи воспитанника гоблинов.
— Да и сам ты, по крайней мере, кровью — один из нас!— уточнил он, прислоняясь спиной к каменному изваянию на границе Ведьминого Круга. Темные камни слегка светились в лунном свете, мигая словно бы в такт биению огромного сердца.
— Я гоблин, человек!— упрямо сказал Зеленоглазый.
— Это просто название, — пожал плечами МакДугал, наблюдая за тем, как на землю падают серебристые снежинки.— Мне все равно, как ты себя называешь. Но ведь у тебя много родственников среди людей — если ты вспомнишь о том, что хотя магией ты — гоблин, кровь твоя принадлежит роду Поттеров, Лестренжей, Лонгботтомов, Розье, Блэков...Да и МакДугалов, кстати, тоже.
— Мне это не интересно,— качнул головой Гархольд, отгоняя невольные воспоминания о колдографии, спрятанной в сборнике старинных легенд — самой дорогой книге гоблина.
— Твое дело,— недовольно скривился МакДугал.— А я-то слышал, что ваш род трепетно относится к родным. Неужели врут?
Гархольд в шоке остановился. Этот человек смог обойти гоблина всего парой фраз!
Он, и в правду, старался не думать о родственниках со стороны биологических родителей — в конце концов, они оставили его у магглов, в месте начисто лишенном магии. Если бы его не забрал отец, то в Хогвартс он бы приехал обделенный минимальной защитой, открытый как книга для любого опытного легилимента. А это значило для юного гоблина, что он был никому не нужен в этом магическом мире, который выкинул его как сломанную игрушку.
