Мойры представлены как возможный инструмент для Рассказчика, он может использовать их в качестве дополнительных персонажей, как дополнительный элемент сюжета или в качестве основы для какого-либо специфического персонажа. Они не принадлежат ни к какому городу: вы можете разместить "Гайд" и его обитателей в городе, где проходит ваша хроника. Несмотря на то, что Мойры изображены как сторонники Камарильи, в хронике их легко можно переделать под Шабаш или независимую секту.

Давайте познакомимся с ними.

История

Мойры — довольно новый феномен в городе хроники; они активны всего несколько лет, но они уже множество раз доказали ценность их предсказаний. Хорошо известно, что небольшие группы Малкавиан следуют общим традициям, использую "просвещение" шуток и пророчеств в течение долгого времени, возможно, в течение тысячелетий. Каждый вампир-Малкавиан немного бормочет о прозрении, концентрирую внимания на вещах, которые другие не видят. Мойры отличаются тем, что делают это крайне эффективно. Когда требуется разделить с кем-нибудь видение, вся котерия прилагает усилия, чтобы адаптировать видение для других Сородичей.

Эта котерия собралась 25 лет назад, когда путешествующий Эммануэль Монкриеф и его дитя откликнулись на необычный Зов. Когда они нашли молодую Малкавианку, которая послала Зов, они были очень удивлены, потому что она и не думала вызывать их. После вечера напряженных переговоров, все трое поняли, что Зов не исходил ни от кого из них — просто что-то вроде инстинкта и случайности свели их вместе.

Эти трое решили объединиться, пока они не найдут ответ на вопрос, что же свело их вместе — но всего через несколько месяцев они даже забыли, что они искали ответ, что довольно странно. Они были вместе, они работали вместе, и они продолжали получать общие видения из Паутины — что еще нужно? И у них была цель — цель, которая избрала их, а не кого-то другого. Монкриеф предложил название "Мойры", которое бы лучше всего отражало их суть. Фэй до сих пор гадает, не унаследовал ли Монкриеф название и цель от своего сира. Они не говорят об этом: даже сам Монкриеф не знает наверняка.

После 10 лет или около того Мойры сменили место жительства. Они перебрались в другой город через весь континент, где продолжили свою торговлю предупреждениями и откровениями, пока не были вынуждены (или их заставили?) переехать снова. По пути они взяли четвертого члена, таинственного молодого Джека. Он упал на колени перед Лиззи, и та признала его годным.

Восемь лет спустя Монкриеф, Фэй, Лиззи и Джек поселились в городе хроники, чтобы продолжить свою торговлю. Они устроили свое убежище в старом театре и в течение двух месяцев предоставили князю два пророчества. Князь проигнорировал первое предупреждение, подумав, что это простой малкавианский треп — и девять ночей спустя два наиболее известных служителя города исчезли. Последний раз их видели в аэропорту, где они следили за Джованни, который уверил всех в Элизиуме, что он добровольно решил остаться в городе. Когда пришло второе предупреждение от Мойр, князь приложил все усилия, чтобы расшифровать их исковерканное послание: он преуспел и смог предотвратить кровавую междоусобицу между двумя ведущими городскими кланами.

Год спустя Мойры показали свой первый "биопик", короткий фильм о скандальной любовной связи одного из городских примогенов. Он плохо это воспринял, так как после этого несколько месяцев страдал от гарпий, однако князь запретил предпринимать любые действия по отношению нелюдимой малкавианской котерии. Старейшины решили, что этот фильм был не такой уж большой проблемой, и решили, что Мойры слишком важны, чтобы наказать их за... за то, что Малкавиане обычно делают.

После этого Мойры продолжили выдавать случайные предупреждения и скандальные репортажи, обычно в совмещенной манере. За три года, проведенные в городе, к ним присоединился еще один член, молодой вампир по имени Гарсия, у которого были бурные видения. Они продолжили очень внимательно следить за остальными вампирами города, и мало кто мог ускользнуть от их пророческих видений. Никто точно не знает, переедет ли скоро котерия в другой город или она останется здесь до самой Геенны. Фактически, даже сами Мойры не могут точно сказать.

Убежище: "Гайд"

Театр "Гайд" находится в упадочном районе городе, который городской совет собирается обновить и перестроить, но никогда этого не сделает. Стены покрыты постоянно изменяющимися граффити, а в сломанных рамах, где раньше размещались афиши фильмов, теперь дешевые фотокопии с рекламой разных конкурирующих ночных клубов.

"Гайд" был построен в конце 40-х владельцем фабрики, который хотел и поднять свой социальный статус, и чтобы его имя ассоциировалась с искусством. Джон Гайд не был таким богатым, как ему бы хотелось, и поэтому его театр имел меньший успех, чем ему хотелось. В первые годы театр имел успех, но затем появились новые веянья. Когда наступили 50-е, театр стал быстро терять свою аудиторию, и даже театральные труппы обнаружили, что довольно тяжело предложить что-то новое. В конце концов из-за убытков Гайд был вынужден продать театр. Новый владелец решил, что как театр он был не совеем успешен, и решил переделать его в кинотеатр, установив в нем широкий экран и еще кое-какие новшества.

Некоторое время он работал успешно, но затем перестал привлекать людей. Он просто не мог сравниться с новыми кинотеатрами — большие кинотеатры начали становится все популярней и популярней, забирая бизнес у маленьких. Владельцы решили провести новую политику (которая менялась несколько раз с момента покупки) и стали показывать иностранные и "высокохудожественные" фильмы, которые не показывали больше нигде в городе, но публику это не заинтересовало. В конце концов, в 1988 году он был закрыт; и после тщетной попытки целеустремленного, но обескровленного общества по защите исторических ценностей был забыт.

Забыт всеми, кроме Эммануэля Монкриефа.

Восемь лет спустя, когда коллективное видение привело Монкриефа и его последователей в город, они проходили мимо заброшенного театра. Он позвал их. Монкриеф срочно купил его по низкой цене: владелец был просто счастлив продать его, и не задавал много вопросов о новом покупатели.

Он идеально подходил для убежища. Здесь было лишь несколько окон на первом этаже, вход давно был замурован, и даже через проломанную в стене дыру солнечный свет никогда не доставал до билетной кассы, которая находилась в конце длинного коридора, устланного сломанными рамами с афишами фильмов. Здесь достаточно место для вампира, где можно спать — сцена, комната оператора, на сиденьях, за кулисами, даже за билетной кассой — солнце просто не проникает в большинство мест здания.

Монкриеф и его друзья заварили все пожарные выходы кроме одного, и даже он закрыт, исключая случаи, когда Малкавиане ждут гостей. Чтобы выбраться наружу и забраться обратно, котерия использует два небольших окна в туалете; в аварийной ситуации, они могут выбраться на улицу, проломав дыру в полу женского туалета. В "Гайде" не так уж много проводов — одна или две секции обесточены навсегда, но остальные находятся в хорошем состоянии. Что еще более важно, пожарная система работает нормально: Монкриеф должен был быть уверен в том, что театр не станет большой огненной ловушкой.

В здании всего один амфитеатр, но он достаточно большой, с балконом и тяжелыми занавесками на стенах. Золотая краска почти облезла, но красные бархатные занавески остались более-менее нетронутыми (хоть они и изъедены молью и покрыты пылью). Сиденья старые, но еще достаточно удобные, пол не слишком ровный, но ноги нежити это не беспокоит. Старая сцена износилась и громко скрипит, когда на нее ступают; Мойры поддерживают освещение в помещение при помощи нескольких оставшихся лампочек. Экран растянут над старой сценой: он порван в нескольких местах, но его все еще можно использовать.

За кулисы обычно никого не пускают, даже если Мойры принимают гостей. Только близких друзей допускаются туда, а их очень мало. Фэй и Лиззи спят в одном крыле за кулисами, окруженные вещами, которые остались от полдюжины бывших владельцев. Лиззи собрала здесь коллекцию манекенов и одела их в старые костюмы, которые она нашла в запасниках "Гайда". Но по каким-то причинам, ее дизайн интерьера весьма... беспокоящий. Манекены вроде бы расположены нормально, однако посетители начинают замечать, что в их позах и лицах есть что-то... неправильное, и они вредны в какой-то степени. Если долго на них смотреть, то постепенно они вызывают чувство клаустрофобии или даже паранойи. Лиззи и Фэй даже особо не задумываются об этом. Но каждый, кого Лиззи приглашает за груду старого бархата посмотреть на ее "пьесу" уходит с ощущением проклятья, и их даже мучают ночные кошмары некоторое время после этого.

В операторской комнате спит Джек: она завалена коробками с фильмами и бумагой больше походит на убежище какого-нибудь Носферату. Исцарапанный и находящийся в аварийной состоянии, но все еще работающий проектор находится в центре комнаты: Джек не любит "высокохудожественные" фильмы, и любит смотреть всякое массовое кино в театре. Его коллекция оставляет желать лучшего, и в некоторых фильмах даже отсутствуют фрагменты, однако котерию это не беспокоит, тем более у нее нет склонности проводить все свое свободное время за просмотрами фильмов.

Монкриеф отдыхает в одном из помещений, которое затерялось в глубинах театра. Почти все помещения заполнены изношенными ящиками и подставками с вещами, которые раньше использовались для постановок, но кое-где есть и настоящее оружие — мечи, топоры, копья, косы и даже парочка гранат спрятаны в мусоре. "Спальня" Монкриефа так же захламлена, но в ней есть стол, достаточно чистый для работы, и участок пола рядом со столом, достаточно свободный для того, чтобы там можно было прилечь на ночь. У Монкриефа есть небольшая квартира на улице напротив, где он может принять душ, постирать одежду и развлечь гостей (то есть попить из них) в случае необходимости, но он предпочитает держать это свое убежище в безопасности.

И наконец у Гарсии нет какого-то своего конкретного места в "Гайде". Он обычно устраивается спать на ступеньках или между сиденьями на балконе. Ему действительно все равно.

Как было упомянуто выше, в качестве мер безопасности в "Гайде" замурованы и заварены входы и хранится разнообразное потенциальное оружие. Иногда предпринимаются еще одна или две меры предосторожностей, но они постоянно меняются в зависимости от прихотей котерии. Мойры могут растянуть колючую проволоку перед окнами на дневное время. Они могут оставить патрулировать театр людей-гулей или животных-гулей. Монкриеф даже может взять одного из Изгрызенных или что-то вроде злачты в качестве сторожевого пса. Все эти элементы неожиданности делают "Гайд" опасным для незваных гостей, как, впрочем, и любое другое малкавианское убежище.

Влияние

Влияние в человеческом обществе у Мойр не больше, чем у любой другой котерии. У них есть кое-какие связи, которые помогают им обеспечивать "Гайд" электричеством и водой, а также у них есть парочка знакомых полицейских, которые следят за обстановкой в квартале. Кроме этих необходимых связей, Мойры не прибегают к влиянию в человеческом обществе — их это просто сильно не интересует.

Разумеется, влияние котерии намного больше, если речь заходит об обществе Сородичей. Не считая связей с князем и в Элизиуме, Мойры довольно известны и среди других вампиров города. Они что-то вроде гарпий, что-то вроде оракулов и что-то вроде греческих предсказателей — их роль состоит в том, чтобы предоставлять информацию о внешних угрозах и событиях и критически анализировать ее. Разумеется, их "советы" зависят от их благоразумия, а их благоразумием управляет их извращенная логика — другие Сородичам рекомендуется не слишком полагаться на их помощь.

Как и другие Малкавиане, Мойры известны тем, что любят выставлять на обзор общественности секреты других вампиров, а также своими предсказаниями. Та или иначе, они получили свою репутацию из-за того, что они осуществляют пророческие заявления и "грязные" попытки сообща. Если один из котерии что-то говорит местному Сородичу, остальные тоже обязательно что-нибудь добавят. Но то, что сделало их действительно знаменитыми, это их привычка делать "фильмы".

"Студия" Мойр не делает фильмы часто, потому что это довольно сложный процесс: конечно, они могут создать презентацию за несколько ночей, но обычно они предпочитают работать над своими проектами в течение долгого времени. Их фильмы могут быть довольно просты, например фильм о связях одного вампира, в котором рассказчик сидит один в пустой комнате и рассказывает, но в то же время это может быть и нечто сюрреалистическое, представленное в виде криптографии и символизма. Так или иначе, даже сами Малкавиане не контролируют то, в какой форме получится фильм, по крайне мере они так заявляют. По-видимому, цель и "стиль" проекта приходят к котерии в виде общего видения, видения, которому они должны следовать — иначе их собственные кошмары и одержимости завладеют ими.

Когда очередная часть "шоу" Мойр готова к употреблению, они прикрепляют собственный листок рядом с другими листками на здании. Листок, анонсирующий новый проект Мойр выглядит так же, как и остальные рекламные листки, и объявление написано завуалированным языком. Обычно они направляются в городской кинотеатр и просят вампира, который содержит его, организовать "частную вечеринку". На этих собраниях всегда что-либо происходит с субъектом их последней работы (и он может даже стать целью для насмешек), поэтому вампиры всегда приходят на эти показы. Разумеется, если кто-то не пришел на такую встречу, значит, ему есть что скрывать: что еще хуже, отказавшиеся прийти могут навлечь на себя гнев малкавианской котерии, что может иметь для них очень неприятные последствия в течение долгого времени.

Проекты Мойр не похожи друг на друга: они обычно выпускают один проект раз в шесть месяцев или около того, поэтому у Малкавиан есть время посовещаться, если кто-то из них вдруг скажет что-то особенное. Иногда котерия рассылает объявления об их последнем проекте персонально — иногда старые способы лучше и удобней.

Однако хоть Мойры и имеют немалое влияние, их власти далеко до абсолютной. После каждого их объявления, предсказания или раскрытого секрета существует риск, что терпение городских старейшин закончится, что может носить летальные последствия. И хотя они ясно видят Очевидное, им приходится заставлять себя говорить лишь тогда, когда они уже не могут держать свои языки за зубами.

Вампиры

Пять Малкавиан, которые собрались вместе, связаны тесней, чем вы могли бы предположить. Они мало говорят о связях между собой, и те не так крепки, как кровные клятвы, однако довольно сильны, чтобы заставить нервировать чужаков. Очевидное связанно общими видениями, которые переходят от одного к другому как инфекция, пропитывая группу необходимостью видеть и показывать.