Золушки нашего Двора

Со всей силой отчаяния стукнула сомкнутыми кулаками по его спине. Ещё раз... Ещё... Смешивая собственные слёзы с горячечными мольбами Пресветлой... Смешивая мольбы с проклятиями, а проклятия со слезами... Била до тех пор, пока слабо содрогнувшийся Ясин не исторг из себя потоки воды. Застонал, задышал со всхлипом. Ники торопливо раздевала его, осматривала, но кроме нескольких ссадин не заметила ни глубоких ран, ни переломов. Индари была милостива, защитив их, несомых волнами на бревне, от ударов о прибрежные скалы!

Бревно — всё что осталось от 'Касатки', возвращающейся из Гаракена в Вишенрог. Налетевший шторм длился гораздо меньше того, после которого Никорин открылась капитану, однако разрушений принёс куда больше, умчавшись затем в сторону материка. Здесь и сейчас виднелись следы его безумного танца — груды водорослей, выброшенных на берег, вывороченный песок, вдали — корневища поваленных деревьев, торчащие в небо скрюченными страшными пальцами.

Оглядевшись, Ники увидела в скале, нависающей над пляжем лаз в небольшую пещеру. Хоть какое-то укрытие! С трудом втащила туда Ясина, уложила у стены. Разделась сама и накрыла его своим телом, согревая, обтираясь как кошка, ощущая странный прилив кипучей энергии. Или это чудесное спасение плеснуло в кровь кипятка, застило зрение желанием жить, ощущать себя живой! Сейчас Ники и мёртвого бы подняла, а Ясину много не потребовалось. Его руки взметнулись, заключая её в объятия. Его дыхание смешалось с её...

Судьба корабля и людей...

Их местонахождение...

Дальнейшие действия...

Потом, всё потом, а пока лишь радостная песнь двоих, оставшихся в живых, горячая пляска тел, вскипающая кровь, молотом бьющая в низ живота, выбивающая дыхание из груди и стоны из губ, воспалённых жаждой и солью морских вод...

Спустя некоторое время, отлепившись друг от друга и обретя возможность рассуждать здраво, они оделись и принялись оглядываться. Вглубь скалы вёл узкий лаз, из которого тянуло горячим воздухом.

Тепло и питьевая вода — то, что было сейчас нужнее всего остального!

— Должно быть, неподалёку подземный источник, — облизнув губы, сказал капитан и протянул Ники за руку, — пойдём, солнце, попробуем найти!

— А если не найдём? — со свойственной ей практичностью уточнила та.

— Погреемся и вернёмся. Надо понять, куда нас занесло!

Спускались недолго. На стенах в изобилии рос мох, свешивающий бороды флуоресцирующих в темноте плетей до земли. В открывшемся зале, формой напоминающем чашу, действительно, исходило паром озеро, пополняемое подземными источниками. Вода чуть отдавала серой, но была пригодна для питья. Не сговариваясь, Ники и Ясин скинули одежду и погрузились в горячие воды, с наслаждением ощущая, как отпускает озноб, как расслабляются перенапряжённые мышцы, как утихает боль от ушибов и растяжений.

— Что это? — удивилась Никорин, разглядев свечение у себя под ногами — она стояла почти в самом центре озера, вода доходила ей до горла.

Капитан нырнул. Спустя мгновение вынырнул, глаза его горели, как у мальчишки, добравшегося до отцовского оружия.

— Там подводный коридор, ярко освещённый! Я сплаваю!

— Я с тобой! — нахмурилась Ники. — Не смей оставлять меня одну — здесь жутко!

Встав, он притянул её к себе. Взял лицо в ладони.

— Я обещал на тебе жениться, как только мы вернёмся в Вишенрог, помнишь?

— Помню!

— Так я это сделаю, Ники! Кракеном клянусь! Но если ты не научишься доверять мне — ничего не выйдет!

— Я доверяю, — прошептала она, глядя на него огромными глазами, — просто мне страшно!

Ей, и правда, было страшно. Голубоватое свечение, мерно струящееся в воде, наводило жуть и мысли о мертвечине... Это было неразумно — вода дала им возможность напиться и согреться, но там, в глубине, Ники ощущала нечто, столь чуждое, что у неё поднялись дыбом волоски на руках и вдоль позвоночника.

— Канаты из меня вьёшь! — хмыкнул Ясин. — Ни в чём не могу тебе отказать! Ладно, ныряем! Если поймёшь, что воздуха не хватает — плыви назад!

Никорин непочтительно фыркнула и тут же получила от собеседника лёгкий подзатыльник. Капитан продолжал оставаться капитаном для своего юнги, даже в отсутствие корабля.

* * *

Свадебная процессия вернулась во дворец, едва начало темнеть. Придворные, принцы с принцессами и сам Его Величество, прошедшийся в танце по площади с какой-то габаритной купчихой наравне с простым людом, повысили авторитет короны и так достаточно высокий.

Пир был накрыт в Большой Тронной зале. Гости, оголодавшие на свежем воздухе, рассаживались, оживлённо переговариваясь. Король, подняв бокал, подал знак приступать к еде. Сам к яствам не притронулся, лишь бесконечно пил, улыбаясь и кивая в ответ на тосты. За спинкой трона, на низеньком табурете, устроился Дрюня Великолепный с кувшином в руках, то и дело подливающий в королевский бокал... простую воду. Пить в ближайшие несколько дней королю категорически запретил мэтр Жужин, а когда тот попытался сопротивляться, архимагистр Никорин мягко заметила, что у пациентов, не слушающих своих целителей, случаются проблемы в постели. Маленькие и не очень. Сейчас, сидя за первым из столов, поставленных поперёк зала аккурат у ступеней, ведущих к трону, она изредка поглядывала на Его Величество, иногда лукаво салютуя ему бокалом. Рядом с ней сидел отчаянно смущённый мастер Пип, отирал лысину огромным платком и косился на волшебницу, словно она была огромной жабой, одно прикосновение к которой должно было бы покрыть его бородавками с пяток до макушки.

— Да не дёргайтесь вы так, почтенный дядюшка нашей Бруни! — сказала она, наконец, не выдержав. — Я не кусаюсь и почти не плююсь ядом! Лучше давайте выпьем за здоровье молодых!

— Дело говорите, моя госпожа! — поддакнула Ванилька, посаженная с Персианой рядом с Пипом. — За молодых!

Она периодически поглядывала в сторону трона, посылая шуту воздушные поцелуи и горящие взгляды — ведь ничто так не способствует оживлению чувств, как отчаянная ссора с последующим жарким примирением!

Короля Йорли и королеву Орхидану посадили слева от новобрачных. Оказавшийся рядом принц Колей любезно ухаживал за ними и казался паинькой. Во время и после церемонии в Храме он вёл себя тише воды, ниже травы, будто смирившись со своей участью — видимо, о правилах поведения напоминала непреходящая попная боль. Однако король, слишком хорошо знавший сына, прекрасно понимал, что это не совсем так!

Сидящие за одним из ближайших столов гномы хором говорили тосты, дружно вставали и кланялись, молча выпивали, синхронно крякали, садясь на место, и периодически поглядывали в окна: время подарков новобрачным и их родственникам не пришло, а дар от Гильдии Механиков, созданный под негласным патронажем Драгобужской короны, должен был стать гвоздём программы.

Её Светлость рю Филонель, как официальная фаворитка имела привилегию стоять рядом с королевским троном, что сейчас и делала, красуясь в новом наряде — успела переодеться, пока гостей провожали во дворец и рассаживали. В платье из золотой парчи, тот самом, что вначале предполагалось надеть на вечерний бал, она казалась столпом божественного пламени, богиней, сошедшей с небес на землю. От одного взгляда на неё у мужчин замирало дыхание, зато принимался активно шевелиться маркер собственного достоинства.

— Дорогой, — тихо пропела она, наклонившись к Его Величеству, — я знаю, как вам важен этот договор с Драгобужьем, но скажите мне, когда уже наши драгоценные коротконогие гости покинут дворец? От их запаха у меня болит голова!

— От какого запаха? — удивился Редьярд. — Пива?

— Металла и кож! Головная боль... — Агнуша искусно поморщилась, — не способствует энтузиазму любой женщины... Вы понимаете меня, Ваше Величество? А я, рядом с вами, всего лишь слабая женщина!

— Ваша головная боль, моя золотая, есть проявление расизма, — осклабился король. — Меня всегда удивляло, как при подобной нелюбви к гномам вы осмеливаетесь регулярно пользоваться мастерством нашего дорогого мастера Артазеля?

— Истинный талант выше любых предрассудков!.. — пробормотала герцогиня и закрыла тему, так ничего и не добившись.

Из Большой Бальной залы уже доносились звуки музыки — это разыгрывался королевский оркестр, собираясь расшевелить отягощённых щедрым угощением гостей. Когда те начали реже тянуться к яствам, мастер распорядитель пригласил всех танцевать в тот самый зал, где должен был состояться, но не состоялся, Ежегодный бал Магического сообщества.

— Будем танцевать? — посмотрев друг на друга одновременно сказали Кай и Бруни.

Одна — с предвкушением, другой — с опаской. И рассмеялись.

— Люблю тебя, жена моя, — целуя Бруни и подавая ей руку, сказал принц. — Идём танцевать! Про испорченные туфельки я уже предупреждал?

— Было дело! — покивала Матушка. — Но всё оказалось не так страшно, как ты описывал!

Чуть в стороне от них принц Колей говорил герцогу Оришу:

— Я сегодня не танцую, так что прошу вас, герцог, проследить за тем, чтобы моя... — он запнулся, — супруга не скучала на балу. Надеюсь, она любит танцевать?

— Вполне понимаю вас, Ваше Высочество, — Фигли был наслышан от короля Йорли о воспитательных мероприятия, предпринятых Его Величеством Редьярдом по отношению к сыну, и потому скрыл улыбку, — и непременно пройдусь с драгоценной племянницей пару кругов в танце!

— Вы любите ее как собственную дочь! — заметил Колей. — Это делает вам честь!

Герцог, испытующе взглянув на него, честно ответил:

— Я хотел бы иметь дочь, подобную Оридане, но Творец на дал мне детей в браке. Супруга моя, да будет покойно её последнее пристанище, скончалась десять лет назад от тяжёлой болезни. Связать свою жизнь с другой женщиной я пока не готов. Семья сестры стала мне родной семьёй. Чем становишься старше, Ваше Высочество, тем больше начинаешь ценить вещи, которые не купишь: сердечное тепло, родственные узы и душевный покой!

— Мне до этого еще далеко! — хохотнул Колей. — Однако я завидую вашей мудрости, герцог!

За противоположным концом стола Троян рю Вилль склонился над архимагистром Никорин:

— Ники-Ники, я целый день мечтал увидеть тебя без этого костюма!

Та подняла тонкие брови:

— То есть голой?

— Не здесь, Ники, не здесь, — интимным шёпотом сообщил Троян. — Вообще-то, я имел в виду платье для танцев! Неужели ты откажешь нам, — он покосился на сидящего на троне короля и эльфийку, стоящую рядом и внимательно следившую за их разговором, — с Его Величеством в радости, а Её Светлости рю Филонель в таком сильном чувстве, как зависть?

Полуобернувшись, Никорин встретилась взглядом со взглядом Агнуши. Если бы это прикосновение могло искрить — дворец взорвался бы тысячами фейерверков. К прекрасной эльфийке не менее прекрасная Ники испытывала неоднозначные чувства. Та притягивала недостижимой людям мудростью расы, считающей Богов не Богами, но старшими братьями и сёстрами. В эльфийском языке не существовало единого слова, именующего богов, но было слово 'каскарты', означающее старших родственников обоего пола. Однако прошло время, когда Ники робела пред возрастом эльфов, некоторые из которых переступили тысячелетний рубеж. Не было ничего хорошего в вечной жизни. Постоянное существование застило свет, стирало краски, делая, в конце концов, мир серым, а сердце — мёртвым. Достигший подобного состояния однажды делал выбор — влачить жалкое существование полуживого полумертвеца — и так делали большинство эльфов, закрывших Лималль от внешнего мира, — или пытаться на стороне искать себе развлечений и страстей, которые хоть ненадолго вернули бы трепетный ток крови в жилы и яркие эмоции. И в этом она вполне понимала честолюбивую рю Филонель, сменившую потускневший хрусталь Лималля на возможность взойти на Ласурский трон. Разве сама Ники не делала то же самое, выбрав, правда, в качестве основной цели своего существования не трон Родины, но её мир, покой и возможность людям жить, рожать и растить детей, возделывать поля? Её цель, как и цель эльфийки, вполне оправдывала многолетнее существование, грозившее превратиться в многовековую тоску. Однако приземлённость чаяний герцогини Ники разочаровывала. С момента появления Агнуши при дворе Никорин наблюдала её попытки добраться до трона, не мешая и не помогая. С одной стороны, надеялась на разумность Редьярда, с другой понимала, что ничто человеческое королю не чуждо. Была и еще одна причина — уникальность самой Ники, Сообщающегося Сосуда, которому светило существование куда как более долговечное, чем любому из ныне живущих эльфов. С этой точки зрения на дворцовые интриги она обращала внимания не больше, чем обычный человек — на деление инфузории-туфельки, что, впрочем, не мешало ей по старинной матросской привычке иногда щёлкать эльфийскую гордячку по носу.

— Кажется, ты меня уговорил! — Ники лукаво посмотрела на рю Вилля. — Пойду, переоденусь.

— Первый танец — мой! — целуя ей руку, сообщил герцог. — И напоминаю о завтрашней утренней встрече! Твои люди...

— Предупреждены и прибудут на инструктаж вовремя! — улыбнулась Никорин.

Герцогиня рю Филонель, ответив вежливым кивком на кивок рю Вилля, посмотрела на Его Величество:

— Вы бледны, мой дорогой! Вся эта свистопляска утомительна для вас? Я сочувствую...

Король с благодарностью сжал её пальцы.

— Вы подобрали правильное слово, моя золотая! Это 'свистопляска' утомит кого угодно! Потому не обижайтесь на меня сегодня — я не стану танцевать!

— Значит, я могу танцевать, с кем захочу? — сверкнула глазами Агнуша.

— В пределах правил приличия, разумеется, — хмыкнул Редьярд и поднялся. — Пойдёмте в зал...

— С вашего позволения я отправлюсь переодеться! — герцогиня нежно провела кончиками пальцев по бледным губам Его Величества. — Вам следует подумать об отдыхе! Вы совсем себя загнали с этими делами государственной важности!

Редьярд молча кивнул и отпустил фаворитку. Ему оставалось продержаться пару недель — первую, обещанную старшему сыну в качестве медового месяца, и вторую — пока не отбудут Гаракенская и Драгобужская делегации. Поморщившись, он потёр левую сторону груди, где засела холодная жаба, шевеля лапами. 'Как ни старайся, за один сеанс я не справлюсь, Ваше Величество! — печально сказал ему целитель Жужин перед свадебной церемонией. — Слава Пресветлой, ваше сердце сильно, но даже такое сильное, оно не может справиться с постоянным напряжением, в котором вы его держите!'

'Напряжение'! Редьярд невесело усмехнулся. Взгляд чёрных глаз, направленный не на него... Тонкий и до сих пор чёткий профиль... Вдовья коса толщиной в руку...

Неужели она была замужем и овдовела? Или?..

Или это его она похоронила в своём сердце, привалив могилу тяжёлым камнем отчаяния и засеяв могилу осокой ненависти? Тогда зачем явилась в Храм?

Зачем?!..

* * *

Герцог рю Вилль бродил в толпе придворных и гостей в поисках архимагистра Никорин. Глаза уже устали от ярких красок разнообразных нарядов. Всем им Троян предпочёл бы серо-синий цвет моря, белые росчерки чаек на бледно-голубых небесах... Он любил море всем сердцем, но ещё больше любил море у берегов Ласурии. Нигде в других уголках мира, в которых ему довелось побывать, он не видел такого сдержанного и шикарного цвета одеяния Океанского Творца, нигде не кричали так чайки, роняя в сердце тоску и надежду, нигде небо не возносилось над головой сомкнутыми ладонями Пресветлой!