Конечно, выражаясь в такой ультимативной и резко манере Седрик в значительной мере рисковал. Киприан мог бы найти нейтральное объяснение, зачем завел этот разговор. Но в то же время, Седрик понимал, что раз тот подошел к нему, то уже отчаялся и в других местах вряд ли сможет найти помощь. Значит, скорее всего, у того просто нет выбора. Ну, и, в конце концов, ему было просто любопытно: почему королевского распорядителя так интересует принцесса.
Граф Киприан молчал достаточно долго. Видимо решал, чем рискует, если расскажет правду. Но, в конце концов, мужчина тяжело вздохнул, и, отбросив светский тон, сказал:
— Около двух недель назад принцесса Женевьева неожиданно исчезла из дворца. Все что мне удалось узнать — это то, что перед исчезновением её позвал к себе король Закери. О чем они говорили — неизвестно. Но из его кабинета она ушла в слезах. До своих покоев Женевьева так и не дошла. Я должен знать, о чем они говорили и куда она исчезла.
Известие об исчезновении Женевьевы стало для Седрика полной неожиданностью. Только сейчас, после слов Дайона, он подумал о том, что действительно не видел её уже очень давно. Хотя в свое оправдание молодой человек мог сказать, что они никогда не были особенно близки. А Женевьева всегда была очень незаметной. Девушка не становилась участницей скандалов, не была гуленой. Опять же, её давно просватали и ничего особенно с ней не происходило. Ну, и наконец, у него были дела поважнее: он с головой ушел в подготовку переворота и заботился о Боадикее.
Другой вопрос, почему распорядителя интересует исчезновение принцессы? Почему только он заметил эту пропажу и только он её ищет?
— Что тебе до неё? — спросил Седрик, сузив глаза.
— Я люблю её, — не таясь, и глядя собеседнику прямо в глаза ответит он. — А Женевьева любит меня.
Какого-то такого ответа Седрик и ждал. И вынужден был сообщить неприятные новости графу:
— Жаль, что именно я это скажу, но две недели назад Закери рассказал мне, что руки Женевьевы попросил король Эфраима...
— Женевьева не может выйти замуж за него, — покачал головой Дайон.
— Я понимаю, — Седрик сочувственно похлопал беднягу по плечу. Наверное, если бы ему сказали, что Елизавета выходит за другого он отреагировал бы также.
Но тот сбросил его руку с плеча и коротко сказал:
— Женевьева беременна от меня.
Седрик на мгновенье замер не зная как реагировать. Дайон понял, что отмирать принц будет долго и взял инициативу на себя:
— Не спрашивайте, как я узнал. Но я знаю также, что срок уже большой и избавиться от ребенка нельзя. Я боюсь, что его величество узнал об этом и как-то наказал Женевьеву...
— Я тебя понял, — задумчиво пробормотал Седрик и сложил руки на груди.
Если то, что говорит Дайон правда, то ситуация складывается нехорошая. Если Закери узнал правду про сестричку, то вполне мог в гневе сделать что-то страшное.
— Я должен знать, что с ней, — снова заговорил граф Киприан. — Неизвестность просто убивает меня.
Седрик вздохнул. В принципе, он мог аккуратно узнать о судьбе единокровной сестры. Но не за просто так. С графа Киприана было что спросить.
Дайон его опередил:
— Узнайте для меня о судьбе Женевьевы. Я буду вашим должником.
Стараясь не показать радость, от того, что не пришлось уговаривать, Седрик согласно кивнул ему в ответ, сделав при этом небольшое уточнение:
— Я сделаю что могу, но не гарантирую результат. Через несколько дней мне придется уехать.
— Знаю, — кивнул Дайон. — Ваше назначение в порт Мацуи. И все же я надеюсь на вас.
На этом разговор закончился, и мужчины разошлись каждый по своим делам. Седрик уже не успевал в город, поэтому остался на обед.
* * *
**
Во время обеда от Седрика не укрылось, сколько внимания уделял ей Закери. Это свидетельствовало о том, что ему, наконец, надоело ждать, и теперь молодой король переходит в активное наступление. А значит, на Патио надежды больше нет. Остается одно — попытаться откровенно поговорить с Лиамом.
Понимая, что вытекает, как песок из разбитых песочных часов, Седрик после обеда пошел в покои брата. Он был более чем уверен, что застанет его именно там. В последние несколько недель его только там и можно застать. Чахнет над портретом своей возлюбленной.
Точно так и получилось. Лиам принял его практически сразу после того, как слуга доложил о посетителе.
— Седрик, — хозяин апартаментов выглядел удивленным. — Какая неожиданность. В последний раз ты был у меня в покоях... Никогда?
Его гость улыбнулся. Да, раньше в эти покои он никогда не заходил. Не было ни необходимости, ни желания. И его даже немного удивила простота обстановки, в которой жил Лиам: мебель добротная, и качественная, но без изысков, отсутствуют дорогие скульптуры, картины и прочие атрибуты, говорящие о статусе владельца. Это была просто комната и больше всего она подходила для отдыха.
Закончив беглый осмотр комнаты, Седрик снова вернул себе серьезное выражение лица:
— Нам нужно серьезно поговорить.
Лиам кивнул в знак согласия и указал на одно из двух стульев возле стола с письменными принадлежностями.
Как только братья с комфортом расположились на них, Седрик без обиняков перешел к делу:
— Лиам, я сейчас скажу неприятную вещь, и тебе придется мне поверить, как брат брату. Дело в Боадикеи. Закери очень сильно в неё влюблен и хочет либо сделать из неё свою фаворитку, либо жениться на ней.
— Ты с ума сошел! — вскочил побагровевший Лиам. — Как тебе в голову такое могло прийти!
Седрик предполагал такую реакцию. Бедный его братец, всех судит по себе, во всех видит хорошее. Поэтому слеп, когда доходит до таких вещей. Седрик долго раздумывал, что ему сказать, когда дойдет до этого разговора. И решил, что правильнее будет больше ничего не говорить. Лиам вспыльчивый. Сейчас он больше не воспримет разумных доводов. Но пройдет немного времени, и к нему вернется способность рассуждать логически. Вот тогда он сам все и увидит.
Поэтому Седрик просто встал, и, сказав на прощание:
— Ничего не говори и не делай сейчас. Просто понаблюдай за ними, — ушел.
Он хорошо знал старшего брата. И был готов, что скоро тот придет с извинениями. К чему Седрик не был готов, так это к тому, что это "скоро" наступит так быстро.
* * *
**
Есть одна вещь, которая никогда не измениться, независимо от того, в какой стране будут происходить события, какая на дворе будет эпоха, и какие в ней будут царить нравы: люди всегда будут любить посплетничать. И слухи всегда будут распространяться со скоростью мысли, независимо от того, люди какого сословия сплетничают. День рождения Боадикеи ещё не начался, а о нем уже вовсю болтали придворные: дома, в салонах, на приемах и балах. Такой нездоровый ажиотаж не поднимался даже вокруг совершеннолетия наследных принцев и принцесс.
А все из-за личности именинницы. Для большинства придворных даже сам факт её существования стал сюрпризом. Остальные знали, что где-то есть ещё одна дочь вдовствующей королевы, но о ней если и вспоминали то только вскользь.
Те, кто знали о существовании Боадикеи, также знали, что король, по известной только ему причине, отослал девочку, так и не удочерив. Хотя Лиама принял, как родного.
И вот Боадикея Монтефиор выросла и оказалась при дворе. Красивая, умная и не испорченная двором. По законам жанра её мгновенно должны были осадить поклонники и желающие водить с ней дружбу девушки, статусом пониже. Но вся эта волна, грозящая смыть неопытную бедняжку, напоролась на стену, дружно возведенную её братьями и Оскаром.
Это было крайне странно. Боадикея словно жила при дворе, но продолжала находиться вне его. И вот большой праздник, посвященный только ей. А в подготовке к нему помогал не много, не мало сам король!
И что действительно волновало придворных — это то, кого пригласят на этот праздник. Получить аккуратно сложенную бумагу желтоватого цвета, запечатанную королевским гербом, на которой аккуратный почерк кого-то из королевской канцелярии, сообщил бы счастливому получателю, что он приглашен на празднование дня рождения младшей дочери семьи Монтефиор, мечтал бы каждый. Это значило бы, что им показывают благосклонность короля. О многом бы говорило и место, которое им выделит королевский распорядитель. Чем ближе к королю, тем выше статус придворного. Ведь несмотря на то, что фамилия именинницы так и осталась Монтефиор, никого более близкого к королевской семье нет во всей Малероссе.
Королевский распорядитель граф Киприан выполнил свои обязанности не просто хорошо, а безупречно. Рядом с Боадикеей находились семья и самый близкий круг, включающий в себя Закери и Оскара. Несмотря на то, что практически все они уже подарили подарки за обедом, на балу в торжественной обстановке, имениннице преподнесли ещё по подарку.
Седрик подарил любимой сестричке удивительную новинку, привезенную из Стеркаосты — механическую, заводную шкатулку. Если покрутить ручку сбоку этого устройства, то начинала играть известная колыбельная. Восторгу Боадикеи не было предела.
Лиам, памятуя о том, в какой восторг привели сестрицу тарелки, в которых застыли цветы да бабочки, расщедрился и купил ей целый набор. Сказать, что с подарком он угадал — ничего не сказать. Седрик и его механическая шкатулка были мгновенно забыты, хотя ещё несколько минут назад девушка мечтала разобрать её по винтику, чтобы узнать, как та работает.
Закери был настолько щедр, что подарил сразу несколько подарков: гарнитур из драгоценностей, картину от известнейшего в Малероссе художника и книгу, украшенную инкрустацией из драгоценностей и золотой росписью на каждой странице. Но к его разочарованию ни один из подарков не смог вызвать такую же радость, как подарки братьев. Беатрис также не была оригинальна, подарив не очень дешевую, но и не очень дорогую драгоценность. Оскар как и большинство придворных, был солидарен с вдовствующей королевой и преподнес драгоценность в подарок.
После Оскара пришла пора вручения подарков от тех членов королевской семьи, которые не смогли лично присутствовать: Маргариты и Женевьевы. Маргарита прислала Боадикее несколько чудесных нарядов из дорогой ткани, которую ткут только в Стеркаосте, по старой, тщательно хранимой технологии. Подарок, который Боадикея не оценила, хотя и была ему рада. А вот придворные дамы, во главе с королевой Беатрис, готовы были убить за такие наряды в своем гардеробе. И ещё украшения от Женевьевы.
Последними вручили свои подарки представителе высшей знати. Остальные приглашенные все свои подарки, согласно существующей традиции, передавали через королевского распорядителя.
Боадикея принимала подарки от представителей высшей знати рассеяно, с дежурной вежливой улыбкой на губах. Она все ждала, когда же придет Алекс. Время уже позднее, подарки вручили даже те, кто был ниже него по статусу. Девушку начало одолевать легкое беспокойство. Что же его так задержало?
В раздумьях Боадикея не заметила, что уже пришло время танцев. Сначала её пригласил Лиам, затем Седрик. И когда снова собрался пригласить Лиам, словно из-под земли рядом вырос Закери:
— Не окажет ли мне честь прекрасная именинница?
"Прекрасная именинница" зарделась, но все же подала руку. Закери принял её и поцеловал, задержавшись губами на ладошке несколько дольше, чем предписывал этикет. Но кто бы упрекнул в несоблюдении правил приличия молодого короля?
Закери провел девушку в центр зала, и практически сразу заиграла медленная музыка, популярная в этом сезоне. Под неё Боадикея не раз танцевала с Алексом, и её тревога за так внезапно запропастившегося почти что жениха лишь усилилась. Но она заставила себя улыбнуться. Не гоже портить праздник другим из-за своих волнений и тревог. Особенно — королю, так много сделавшему для неё.
Мысли о том, что Боадикея всем обязана Закери, вбила в её голову Беатрис. При каждой их встрече вдовствующая королева рассказывала дочери, что все они — и Лиам, и Седрик, и она, и особенно Боадикея — живут при дворе только милостью Закери. Если завтра он велит им собираться и уезжать, то всей семье придется так поступить. Поэтому не стоит злить короля, с ним необходимо быть всегда веселой и дружелюбной. Без его помощи вся их семья окажется на улице без гроша в кармане и будет обречена на голодную смерть.
Чтобы узнать, что это неправда, Боадикее достаточно было бы просто поговорить об этом с Лиамом или Седриком. Братья бы объяснили несведущей в дворцовой кухне сестричке, что они, как принцы, имеют собственные владения, которые приносят определенный доход, а также получают выплаты из казны. Поэтому, даже если их в какой-то момент и прогонят из дворца, без средств к существованию они точно не останутся. Но Боадикее и в голову не пришло бы поговорить с ними. Все та же Беатрис внушила ей мысль, что для братьев положение, в котором они сейчас оказались очень унизительно. И не стоит лишний раз об этом напоминать им.
Закери этого не знал. Да ему, по большому счету было все равно. Ему нравилось держать миниатюрную теплую ладонь в своих руках. Нравилось, что можно положить руку на тонкую девичью талию и прижать к себе. Возможно, немного сильнее, чем следовало согласно танца. Возможно, он не отпускал её несколько дольше, чем полагалось. Возможно в какие-то моменты она пыталась отстраниться, чтобы сделать дистанцию между ними более подобающей. Но какое Закери дело? Он просто наслаждался моментом.
К сожалению, мелодия не могла продолжаться вечно. И танец вскоре закончился. Закери только собрался пригласить свою прекрасную партнершу на ещё один, но к ним стремительно подошел Лиам. Молодой принц Абиатти был чем-то недоволен, но когда он заговорил, голос его был спокоен:
— Закери, братец, если ты не против, я уведу свою сестричку. Она ужасно раскраснелась, ей нужно немножко отдохнуть от танцев.
И не дожидаясь ответа увел её из зала в сад.
Лиам не поверил Седрику. Какая оглушительная чушь и клевета! Да как можно было такое себе придумать?! Закери и Боадикея?! Это просто невозможно!
Но червь сомнения все же начал грызть его изнутри. И Лиам невольно начал присматриваться к Закери, когда тот крутился поблизости с его сестрой. Сначала он начал замечать мелочи, которые можно списать на очень хорошее отношение: теплота, с которой молодой король смотрит на Боадикею, мягкость, почти нежность, с которой он берет её руку, чтобы поцеловать, то, что он постоянно улыбается в её присутствии. Лиам гнал от себя плохие мысли. Просто Закери хорошо к ней относится. Как к сестре.
Но перед самым балом Лиам получил письмо от герцога Патио, в котором он писал, что по воле короля не только не сможет жениться на Боадикее, но и обязан уехать из Малероссы вместе с ним.
Все это подавалось в мягкой и корректной форме. Герцог явно не хотел ни ябедничать, ни пытаться через Лиама надавить на короля, чтобы тот передумал. Но в то же время, Александр давал понять, что не по своей воле отказывается от Боадикеи.
И вот тут-то Лиам и задумался всерьез.
Если Седрик прав, то Закери устраняет конкурентов. Даже более того! Как только братья уедут, опытный ловелас Закери без проблем сможет соблазнить их наивную малютку сестру.
