Erratum (Ошибка) - 2. Все главы.

37

— Тебе как обычно? — в глазах бармена притаились лукавые искорки. Странная девчонка, появившаяся недавно в их баре, притягивала взгляд.

— Да, пожалуйста, — пробормотала Лили, слегка смутившись. Вот она и дожилась до статуса "завсегдатая" питейного заведения. Как же все это было странно. Похоже, идея Самаэля подсадить ее на алкоголь вместо наркотиков сработала лучше, чем он ожидал. Ее тянуло в бар теперь почти с такой же силой, как несколькими днями раньше — в нижние слои. Нет, здесь не было реалистичных видений, магии иллюзий, зато и не было горького разочарования после — лишь обволакивающая тишина, опускающаяся на голову и притупляющая боль. Легкое покачивание на волнах забытья.

Самаэль обычно составлял ей компанию, но на этот раз Лили улизнула из ада сама. Ей хотелось побыть одной, а может, не хотелось демонстрировать ему, насколько хорошо удалась его затея, чтобы он не придумал чего-нибудь еще и не лишил ее этой маленькой отдушины.

— Что-то ты сегодня задумчивее, чем обычно, — по-дружески подмигнул ей бармен. — А где твой приятель?

— Дома, — вздохнула Лили, отодвигая бокал и кивая на него. — Повторишь?

На месте пустого бокала в мгновение ока возник полный, Лили даже не успела заметить, как это произошло — бармен знал свое дело.

— Так что, поболтаем? — не унимался парень.

— Нет, — отмахнулась от него Лили, припадая к новому стакану.

— Просто "нет" и все? — возмутился бармен. — А что, лучше напиваться молча в полном одиночестве? — Его брови картинно поднялись вверх. — Смотри, а то станешь, как он. — И парень брезгливо указал в сторону уснувшего за стойкой неряшливого типа.

— Да ладно тебе, — смягчилась Лили, поглядев в ту сторону. — Скажешь тоже. Он же, наверное, тут и родился.

— Зря так думаешь, — бросил бармен, протирая очередной бокал, — он появился здесь немногим раньше тебя.

Лили снова посмотрела в сторону незнакомца: что-то в нем казалось ей смутно знакомым. Но крепкий напиток обжигал ее горло и расходился приятным теплом по всему телу, и вскоре ее перестал волновать пьяница на другом конце барной стойки, и вообще все прочие глупости в мире.

— Может, тебе вызвать такси? — раздался сквозь мягкую вату опьянения голос бармена. И Лили едва не ляпнула, смеясь: "такси в ад не ходит". Но потом сосредоточилась и, помотав головой, выложила деньги на стойку. Слезть с табурета получилось не с первого раза, но, в конце концов, ей это все же удалось, и Лили неуверенно зашагала на выход. Следовало пройтись по воздуху и достаточно протрезветь, чтобы вспомнить необходимую последовательность и место, в котором она оказалась, выйдя из окна в спальне Ника. Ей пришлось немного поработать над точкой выхода, как объясняла Грерия. Но поскольку бар достаточно хорошо запечатлелся в ее памяти, сконцентрироваться на нем почти не составило труда.

Уже в дверях Лили заметила, что пьяница неверной походкой бредет ей наперерез. И не успела ничего сделать, как они схватились друг за друга в поисках равновесия и едва не вывалились наружу, вызвав грохот веселья внутри бара.

— Да уж, настоящий цирк, — пробормотала Лили, пытаясь прийти в себя.

— Нечего было так напиваться, — проворчал мужчина, и Лили в возмущении подняла на него взгляд. Да как он смел еще и обвинять ее! И... обомлела. Потому что сверху на нее уставились серые глаза Синглафа.

— Синглаф? — Мысли путались, пальцы мелко задрожали. — Нет, этого не может быть.

— Икатан? — он зачарованно смотрел на нее, но хмельные пары мешали ему понять, реально происходящее или нет.

— Почему ты здесь? Что случилось? — Лили снова дотронулась до него, убеждаясь, что она еще в своем уме.

— Ты у меня спрашиваешь, что случилось? — с горечью произнес Синглаф.

— Но ты же исцелился после возвращения... Ты же предлагал помощь мне... Ты же весь... — Лили поморщилась, слишком глубоко вдохнув воздух, — совсем пьян. — Слова бармена долетели словно издалека до ее сознания. — И уже не первый день, верно?

— Да, исцелился, да, предлагал, — он кивал в такт своим словам, — и да, проиграл. — Горькая усмешка, казалось, приклеилась к его губам. Грустный клоун, этакий Пьеро-неудачник. Эта маска не шла ее наставнику: то, что она сейчас видела, было катастрофически неправильным.

— Тебя же может увидеть кто-то из братьев в таком виде...

— Кто? Думаешь, меня кто-то ищет? Они разве прибежали за мной, когда я оказался внизу, в ловушке?

— Перестань, — Лили встряхнула его и заставила встать ровно. — Ты прекрасно знаешь, что они не могли тебе ничем помочь. Все закончилось бы тем, что они присоединились бы к тебе в соседних камерах.

— А как же воинство? Чего тогда оно стоит?

— Они не прошли бы дальше колодца, — Лили покачала головой.

— Да, а хрупкая девушка прошла?! — в его глазах плескался нездоровый блеск.

— Это мой дом, Синглаф, — Лили отпустила его и отошла на шаг в сторону. — Я уже говорила тебе. Та девушка, которую ты знал, была всего лишь иллюзией.

— Значит, все наши труды, все время, что мы провели вместе — для тебя лишь иллюзия?

— Нет, конечно, нет, — Лили ощущала себя уже почти трезвой. Не так она рассчитывала провести этот милый вечер. С другой стороны, ей еще крупно повезло, что с ней не было Самаэля — тот быстро выбил бы всю дурь из светлейшего. — Ты дорог мне, Синглаф, и знаешь это.

— Тогда идем со мной.

— Куда? Посмотри на себя, тебе нужно привести себя в порядок.

— Я уже не пьян, — отозвался он, и его серые глаза посмотрели с грустью, дурацкая улыбка исчезла с лица, словно ее там никогда и не было. — Вернись со мной, — в этих словах было сосредоточено столько силы, боли, любви, всего — что будь она прежней, пошла бы не глядя. Но только не сейчас. Лили подняла на него хмурые глаза, отливавшие зеленым от сожаления и злости.

— Я не вернусь! И тебе не нужно по этому поводу пить. Это не твоя победа и не твое поражение. Это не имеет отношения к тебе! Я понимаю, что ты никогда и никого не терял, — тон Лили смягчился, — но поговори с Марком — такое бывает. В мире людей, в котором ты сейчас стоишь, такое случается постоянно. И ты, ты сам запрещал мне помогать им, не понимал, как я могу быть так добра, если они не несут в себе и сотой доли того света, что наши братья. А как его нести, скажи, а? Если только ты хочешь поднять голову и взглянуть на этот чертов свет, как тебя бьют по ногам, пока у тебя не подкосятся колени, и ты не рухнешь лицом в грязь. А там, внизу, знаешь, уже не так много света, даже если захочешь. А когда ты чудом находишь в себе силы встать снова, тебя снова бьют, но уже в живот, и ты снова падаешь, — и так до тех пор, пока у тебя не останется ни сил, ни желания подняться, пока тебя уже не будет.

Лили вздохнула, произнеся всю эту речь на одном дыхании. Синглаф стоял перед ней ошарашенный, словно на него вылили ведро холодной воды. Теперь он был абсолютно трезв.

— Лили, я не думал, что ты так... я не знал... — язык не слушался его.

— А что вы знаете? — устало произнесла Лили, глядя, как на небе появляется слабая полоска рассвета. — Ничего. Но почему-то все наперебой считаете, что знаете, как лучше для смертных. Все эти указы свыше, воля. Если бы их не было, не случилось бы и всего этого. — Лили развела руками. — Глупо, все просто до невозможности глупо, — ее взгляд уставился вдаль, усталый и безразличный.

— Не хочешь же ты сказать, что в аду знают, что лучше для смертных?

— Нет, но они не лезут к ним со своими правилами.

— Да ну? — горькая усмешка вернулась на его лицо. — Не с правилами, конечно, но с соблазнами, ловушками, контрактами. — Синглаф пожал плечами. — Ты защищаешь их, словно ты одна из них.

— А я и есть одна из них, только ты этого никак не хочешь понять.

— Да, не хочу. И что с того? Я светлый. И верю в то, что свет побеждает тьму.

— А я — нет, — Лили покачала головой. Его было невозможно переубедить. Быть может, сотни лет света без полутеней и беспрекословного подчинения сделали его таким, и изменить она уже ничего не могла.

— А ты-то почему здесь? — спросил Синглаф, вдруг вспомнив о чем-то, и Лили невольно поежилась.

— Я... тут пью.

— В аду закончился алкоголь?

— Нет, хорошие бармены, — огрызнулась Лили.

— Скучаешь по небесам? — вкрадчиво поинтересовался он, и она едва снова не вспыхнула, но сумела сдержаться, выдав лишь холодное:

— Нет.

— Ладно, — Синглаф будто сдался, уступая ей этот раунд. — Но если я тебе буду нужен, ты по-прежнему можешь позвать меня.

— Если ты продолжишь в том же духе, тебя сможет позвать разве что белая горячка, — отрезала Лили.

— Тебя тоже, тебя тоже... — пробормотал он и побрел прочь в серую ткань наступающего утра.

38

— Ты теперь проводишь время со светлыми? Играешь на два фронта? — Самаэль был в бешенстве. Его глаза стали совершенно черными и метали искры. — Так вот для чего ты используешь уроки Грерии и открытые мною маленькие секреты вроде чертовых окон!

Лили лишь обалдело хлопала глазами, не успев прийти в себя после возвращения и встречи с Синглафом. Ко всему прочему радости ей добавляла опускающаяся на голову тяжелая плита похмелья.

— Что? О чем ты? — Она постаралась отвернуться, чтобы падшего не снесло волной спиртных запахов. И едва сдержалась, чтобы не выпалить в ответ, что окна не были для нее никаким секретом. Тогда он наверняка решил бы, что она спятила.

— Да от тебя несет...

— Да, наверное, немного, — проворчала она, пытаясь оттолкнуть его руки и выбраться из окружения у стены. — Какие-то пару стаканов.

— Я не о виски! — Самаэль с чувством шарахнул рукой по стене у ее уха, и Лили содрогнулась, когда стена треснула, и с нее посыпались мелкие камушки. — От тебя светом несет!

Лили умолкла, совсем сбитая с толку. Свет имеет запах? Впрочем, ведь тогда, когда они были в городе вместе с Ником, Синглаф тоже сумел это как-то понять. Хотя ему и не пришлось ее нюхать.

— Это случайная встреча, — Лили снова попыталась выбраться из кольца его рук, но падший не позволил ей этого сделать, распахнув крылья и отгородив их от остального мира.

— Случайным могла быть твоя первая встреча с ним у кокона, — в его глазах вспыхивали и гасли смертельные огни. — Да, Гарус рассказал мне — не ожидала? Слишком уж гладко выглядела твоя история о любви и падении. В то время как уже века, века никто не падал! — Он перевел дыхание, пытаясь успокоиться, но, судя по его взгляду, ему не очень удавалось. — Отсюда следует логичный вопрос: зачем ты затесалась к нам в доверие? Чего хотят наши светлые друзья, а? — Еще один удар сокрушил стену по другую сторону от Лили. Но в коконе из его крыльев они словно были одни среди всего мира, и вырваться и удрать было некуда.

— Гарус говорил, что ты изменился. Но я не думала, что так...

— Не заговаривай мне зубы, — выражение его лица стало холодным. — Я не оставляю шпионов в живых.

— Хорошо, — зеленые глаза глядели на него со спокойной решимостью, пришедшей из открывшейся вдруг глубины. На миг ему показалось, что она смеется над ним, а в следующий — что боль, которая раздирает ее на части изнутри, не сравнится с придуманной им самой изощренной казнью. — Давай же, чего ты медлишь, — едва не заорала она, и отчаяние хлынуло из ее глаз через край.

— Да что ты такое? — хрипло проговорил он.

— Ничего, — слезы потекли по ее щекам, а голова безвольно опустилась вниз. И ни капли страха — он не ощущал от Лили ни единого отголоска.

— Ты хочешь умереть? Тогда зачем встречалась с Синглафом?

— Я наткнулась на него в баре, в который ты меня приводил. Откуда я знаю, почему вы, две противоположности, на всей земле выбрали один и тот же чертов бар! — Она вскинула голову, и теперь ее глаза сверкали почти так же, как еще недавно у Самаэля.

— Кетани? — неуверенно улыбнулся падший.

— Да, — шмыгнула носом Лили, вытирая слезы.

— У этой крылатой твари есть вкус, — заметил падший.

— Он не говорил о тебе того же, — вздохнула Лили, — хотя, собственно, он вообще ничего внятного не говорил.

— Он ходит в бар? — с запозданием изумился Самаэль.

— Не ходит, скорее, надирается в стельку.

— Зачем? — крылья опали и исчезли за его спиной. Их вновь окружил привычный интерьер спальни Ника.

— Не может смириться с поражением.

— Каким?

— Самаэль...

— Что такое? Светлейшего угораздило?

Лили посмотрела на него с недоумением:

— Куда угораздило?

— Познать реальную любовь, а не абстрактную, — горькая усмешка заиграла на губах Самаэля.

— Да что ты такое говоришь? — вскипела Лили. Синглаф больше не был ее наставником, но она не могла допустить, чтобы кто-то оскорблял светлейшего в ее присутствии.

— Простите-простите, — развел руками Самаэль, — что посягнул на его святейшество, — и гадко засмеялся.

— Он сердит на то, что я подвела его! — возмутилась Лили.

— Чем подвела? Тем, что спасла его задницу?

— Ты... — Лили не нашлась, что сказать, только смотрела во все глаза на падшего.

— Да, я знаю, — кивнул он. — Наивно было думать, что я не выясню.

— И ты не сердишься?

— Да он нам ни к черту не был нужен, но что-то надо было делать, — падший крутанулся по комнате. — Ник сходит с ума и бросается в кокон, Небирос запирается в своем колодце, Синглаф становится завсегдатаем бара — а ты интересный человек, — Самаэль прищелкнул языком.

— Не надо, не начинай, — попросила Лили, но он будто не слышал.

— И кто следующий?

— Надеюсь, что я, — Лили развернулась и бросилась в открытые двери. Его последние слова слишком совпадали с ее собственными мыслями. Она снова становилась причиной необратимых бед, и как всегда, не представляла, как все исправить.

39

Ноги сами привели ее к нижним слоям. Лили застыла перед входом в слои, а руки привычно потянулись в их сторону, чтобы дотронуться до врат и посмотреть, какой из них свободен. Может, ей и правда лучше зайти в один из них и обрести навеки покой, став бесформенной тварью без прошлого и без сомнений, без мучительных воспоминаний, раздирающих душу на части. Что лучше: такая жизнь, как у нее, или вечная кома? Но даже твари что-то ощущали, их что-то по-прежнему мучило, иначе к чему бы им так стремиться к трусклу, этим проклятым черным ягодам. Хотя, возможно, трускл означал лишь отдых, своего рода сон для скользящих, ведь тяжело бесконечно меняться, им тоже иногда нужен покой. Рука коснулась камня, и тот откликнулся — она знала, какие из слоев свободны, и они манили своей пустотой и первозданностью, в них можно было возродить свои мечты и фантазии, прошлое, сбывшееся и несбыточное, создать то, чего больше никогда не будет и улыбаться, беззаботно, счастливо, забыв обо всем на свете.

— Не надо, — холодные пальцы накрыли ее руку и оторвали от стены. Лили даже не вздрогнула — ее мысли слишком устремились к несбыточному. Наверное, еще немного, и она смогла бы проникать в слои сквозь стены, и идти к пустым сквозь полные, не замечая ничего на своем пути. Как лунатик или заведенная кукла, чей ключик прокрутил до предела хозяин и позабыл — и та лишь шагает и шагает вперед, уже не помня ни причины, ни смысла, но еще храня тепло его рук.