Редублеман

— Счастливо доехать, молодые.

Блин! Вот теперь точно можно сгореть со стыда, если младший не знает этого обычая, то старший должен. Все же он в ЗАГСЕ был и слышал подобные напутствия.

— Спасибо, — невозмутимо ответил Олег, поднял стекло и мягко тронулся с места. И хоть я не особо виновата в ее недопонимании, все равно отчаянно захотела сбежать.

— Ремень безопасности пристегни, — сквозь ворох смущенных мыслей прорвался голос ландшафтника. — И прекрати краснеть. В первый раз что ли, из дома выставляют?

Он ничего не понял.

Криво улыбнувшись, кивнула:

— В первый.

Далее около получаса мы ехали в тишине, пока я не сообразила, что сопровождавшие меня мужчины могут быть голодны. Заглянула в пакет, обрадовалась бабушкиной хозяйственности и выудила на свет не только пирожки, но еще и бутылку с компотом, и соленые огурчики.

— Чашки есть?

— Стаканчики в бардачке. — Нашла, разлила, раздала, с улыбкой подумала, что не все так плохо. Сейчас меня выгрузят близ уже не моего дома и двора, откуда я спокойно обзвоню ближайшие хостелы и съемные квартиры, благо газету с объявлениями я взяла перед возвращением к бабуле.

И вдруг вопрос, как гром среди ясного неба:

— Так что там у тебя с квартирой?

— О чем ты?

— О том, что ранее ты говорила, что в квартире твоей погром, а еще ненормальная соседка. И вернулась ты вся на нервах. К тому же вещи в сумке. — Он глянул на меня, блеснув подбородком в свете заходящего солнца. — Я правильно понял?

— Правильно. — Без задней мысли, вытащила салфетку из сумочки, потянулась к его лицу, чтобы вытереть жир от пирожка. Вытерла, затем пальчиками провела, проверяя все ли чисто, взглянула в глаза Олега и вздрогнула. Автомобиль вильнул, спящий на заднем сидении Димка, тут же проснулся, начал интересоваться, что за ямы на дороге, раз папа так странно водит авто. А я отвернулась и постаралась не смотреть в отражение стекла, чтобы не видеть, чисто мужской взгляд время от времени бросаемый на меня. Не смотрела и за дорогой не следила, а потому весьма удивилась, когда мы остановились в незнакомом дворе.

— Вот ключи, — Олег прикоснулся к моей руке, заставив вздрогнуть. — Открой и придержи двери, а я Диму внесу.

— Что? — пусть простит меня за некоторую тормознутость, но я ни слова не поняла.

— Ключи, двери, Дима, — повторил он, указывая на каждый объект.

— Поняла. — Я поспешно кивнула, забрала ключи и вылетела из машины. Уже придерживая входную дверь и ожидая, когда обладатели дьявольских глаз прошествую мимо, сообразила, что паникую зря и заставила себя успокоиться. Подумаешь, глянул с явной жаждой, истосковался по женской ласке, теплоте... С такой женой не мудрено. К тому же суд сегодня был и неизвестно как закончился. А вдруг затянули, вдруг не вышло ничего, вот он и держится из последних сил, чтоб не напиться, только и ждет, когда поднимется в квартиру и останется один, чтобы дать выход горю. А нет... он же не пьет, совсем. Значит, просто замещает одно желание другим. Кто знает, может быть там, когда у других от проблем страсть угасает, у него лишь разгорается. Вот он и глянул на ближайшую подходящую, а я...разволновалась, как малолетка.

Уже и кровать представила, и бурный секс, и муки раскаяния, ведь я ему не нужна. Просто подвернулась.

— Соня? — тихий оклик вырвал меня из размышлений. — Лифт уже приехал, пошли.

И правда, приехал, и мы пошли.

— Нажми шестой, — попросил Олег, а буквально через секунду скомандовал. — Приехали, выходи. Наша квартира двадцать седьмая. Открывай, заходи, разувайся.

Все пожелания исполнила, как робот. И лишь когда он уложил сына и спустился за сумками, поняла, что допустила очередную глупость. Начала обуваться.

— Ты куда?

Блин, с какой скоростью он двигается? Я оглянулась на стремительно вернувшегося ландшафтника, молча проследила за тем, как он закрыл двери и повесил ключи на крючок.

— День был тяжелый, — начала издалека и с улыбкой была перебита. — Вот именно тяжелый и явно не первый такой. Тебе бы отдохнуть, а то ходишь как...

— Как? — я все так же сижу на корточках, держусь за шнурки кроссовок и взираю на Олега снизу вверх.

— Не знаю... — сглотнул и отступил в сторону ближайшей двери: — Что будешь чай или кофе.

— Что угодно, — ответила, разуваясь и направляясь следом. Ладно, если не убегу сейчас, то после раннего ужина точно. На такси.

16.

— Я постелил тебе спальне.

— Что? — Плотно поевшая и разморенная душистым чаем, я давно уже клевала носом, поэтому мало что слышала и понимала. Впрочем Олег и не стремился что-либо рассказывать и до сих пор молчал, время от времени внимательно на меня поглядывая. И я даже не заметила, как он выходил, а теперь вернулся. Стоит в дверях, улыбается.

— Я. Постелил тебе. В спальне, — повторил раздельно. — Рубашку предлагать не буду, как я понял, у тебя все есть с собой.

— А-а-а... Олег, откуда вдруг такое пре... — не договорила, зевнула и вызвала очередную улыбку.

— Из гуманных соображений. Если не постелю, ты уснешь здесь же, а утром попытаешься отомстить за мое гостеприимство.

— Я не...

И опять перебил, только на этот раз вопросом:

— Встать сможешь или понести?

Я смогла и встать и до ванной доковылять и даже раздеться, желания что-либо на себя натягивать не возникло, а потому я завалилась спать в одном белье, о чем с утра и пожалела. Просыпалась я под звук размашистых карандашных штрихов и бормотание с невнятной 'р' переходящей в 'л':

— Папа лисовал, теперь и я.

— Бедные родители молодых чад, как же им сложно уединяться, — прошептала я, распахивая глаза и старательно натягивая на голые ноги одеяло. Спасибо, белье было закрытым, плотным, темным и спала я, лежа на спине, а все равно стыдно.

— Ой! — воскликнул ребенок и опрометью кинулся из комнаты, задев включенный ночник и чуть не сбив с ног, подошедшего к двери отца.

— Дима, тихо... и куда ты?.. — шикнул на него, Олег заглянул в комнату и застыл, поймав мой взгляд. — Уже проснулась?

— Кажется да, — протирая глаза, смущенно заметила. — Кажется, я сверкнула за... кхм, бельем перед Димой. Блин! — ощутила, как краска вновь заливает лицо и грудь. — Объяснишьему это как-то...

— Ничего стра... В смысле хорошо, — заверил он и, продолжая удерживать меня взглядом зеленых глазищ, медленно двинулся к кровати. Сделал три шага, на что-то наступил, глянул вниз, затем с проклятием на устах присмотрелся. Не знаю, что увидел, но скривился словно бы под стопой детский лего, вздохнул с сожалением и быстро поднял... альбом.

— Это что?

— Дима оставил, — пожал плечами и начал отступать назад. — Я заберу, а ты еще поспи. Пять утра всего. — Ночник потушил, двери закрыл и, уже стоя за ними, медленно выдохнул: — Черт!