— Неверно. Ты прав, Хал, — наконец признал он. — Даже если бы им это удалось, их могли схватить и заставить говорить.
— Из отчета Лэйхэнга следует, что по крайней мере один из них был взят, мой князь, — сказал Шэндир. Нарман поморщился, а его начальник разведки пожал плечами. — На данный момент кажется маловероятным, что этот парень много знает о том, кто его нанял. Вроде бы он был одним из обычных мечников.
— Поблагодари Лэнгхорна за небольшие одолжения, — пробормотал Нарман, затем глубоко вздохнул.
— Что пошло не так? — спросил он более спокойным тоном, потянувшись за своей чашкой какао и делая глоток с деликатностью, которая всегда казалась немного странной для такого толстяка, как он.
— Лэйхэнг все еще работает над деталями. — Шэндир снова слегка пожал плечами. — Очевидно, что сейчас он должен быть особенно осторожен. Подозрения в Теллесберге, должно быть, зашкаливают, и Уэйв-Тандер будет очень внимательно следить за каждым, кто, похоже, выискивает информацию в такое время. Однако, судя по предварительной информации и слухам, которые он смог собрать перед отправкой своего сообщения, это звучит как что-то из детской сказки.
Брови Нармана поползли вверх, а Шэндир невесело усмехнулся.
— По словам Лэйхэнга, в Теллесберге ходят слухи, что убийцы почти преуспели. Что они преуспели бы, если бы не вмешательство какого-то таинственного незнакомца.
— Незнакомца? — повторил Нарман.
— Так говорит Лэйхэнг, мой князь. Пока нет никаких достоверных подробностей о том, кем может быть этот "незнакомец", но гуляющие по Теллесбергу сплетни уже говорят кое-что о его биографии. Некоторые из более диких историй утверждают, что он что-то вроде сейджина, возможно, с волшебным мечом в придачу. Но почти все слухи, даже самые разумные, сходятся на том, что именно он предупредил Кэйлеба и его телохранителей в самый последний момент. Нападавшим все же удалось убить или ранить всех охранников Кэйлеба, но вместе Кэйлеб, его стражники и этот незнакомец убили всех нападавших, кроме одного. Большинство сплетен сходятся на том, что больше половины из них убил сам незнакомец.
— Похоже, нам следовало нанять его, — заметил Нарман с мрачным юмором, и Шэндир позволил себе легкую улыбку в ответ.
Князь откинулся на спинку стула, откусывая сдобренное орехами и липкое от меда пирожное и обдумывая сообщение Шэндира. Шэндир часто задавался вопросом, как этот человек может наслаждаться такими сладкими, тяжелыми угощениями, учитывая климат столицы, расположенной на уровне моря, почти прямо на экваторе, но пристрастие Нармана к сладкому вошло в поговорку. Он жевал задумчиво, размеренно, по крайней мере, целых пять минут, а барон сидел так же молча, потягивая свое какао. Наконец Нарман доел печенье, вытер салфеткой липкие пальцы и осушил свою чашку.
— Полагаю, ты рассказал мне все, что мы знаем до сих пор, — сказал он.
— Да, мой князь. Как я уже сказал, Лэйхэнг работает над тем, чтобы получить для нас больше деталей, и я ожидаю, что мы услышим от герцога... в конце концов. — На этот раз он и Нарман скорчили друг другу гримасы. — Однако до тех пор, — продолжал барон, — мы фактически ничего не знаем.
— Согласен. Тем не менее, если все слухи и сплетни настаивают на том, что этот незнакомец — кем бы он ни был, Шан-вей — был ответственен за то, что пошло не так, думаю, нам нужно узнать о нем все, что мы можем. Почему-то я сомневаюсь, что он просто исчезнет — не после того, как спас жизнь кронпринцу!
— Возможно, вы правы, мой князь. Но также возможно, что он не более чем обычный искатель приключений, которому посчастливилось оказаться в нужном месте в нужное время.
— Если ты действительно веришь, что это возможно, Хал, тогда, возможно, мне нужен новый глава разведки, — фыркнул Нарман.
— Я не говорил, что это вероятно, мой князь. Я просто указал, что это возможно, и так оно и есть. Согласен, что нам нужно узнать о нем все, что мы можем, особенно то, как он мог узнать о наших планах заранее. В то же время никогда не стоит позволять себе слишком привязываться к какому-либо набору предположений, прежде чем они смогут быть подтверждены или опровергнуты.
— Справедливое замечание, — признал Нарман. — Тем не менее, я хочу знать о нем все, что мы можем.
— Конечно, мой князь.
— И я думаю, нам нужно подумать о нашем собственном прикрытии, — продолжил Нарман. — Знаю, что связи Лэйхэнга с герцогом хорошо скрыты, но Уэйв-Тандер не дурак, а хорошо спрятанный — это не то же самое, что невидимый. Хааралд обязательно заподозрит нас, и если они выяснили больше, чем мы думаем, они могут точно знать, кто такой Лэйхэнг, и вызвать его на допрос. Сколько вреда он может нам причинить, если они это сделают?
— Боюсь, что очень много, — признался Шэндир. — Он отвечает за все наши операции в Теллесберге, а также координирует почти всех наших агентов за пределами столицы. И хотя мы никогда не говорили ему, какими могут быть наши конечные цели, несомненно, он должен был понять, особенно при участии герцога, что это была прямая атака на монархию, а не только на Кэйлеба. — Барон вздохнул. — Чтобы быть эффективным, он должен знать достаточно — и быть достаточно умным — чтобы стать опасным, милорд.
— Должны ли мы рассмотреть его... отставку?
— Честно говоря, не знаю. — Шэндир нахмурился, кончиком пальца выводя круги в ярком солнечном пятне на вощеной и отполированной поверхности стола, пока думал об этом.
— Уверен, что у него есть планы тихо исчезнуть при необходимости, — сказал барон через несколько секунд. — Насколько хороши могут быть эти планы, конечно, сказать невозможно, особенно с такого расстояния. Если чарисийцы знают или подозревают, кто он на самом деле, вероятность того, что ему удастся просто исчезнуть, вероятно, не очень велика. Они должны быть готовы наброситься на него в тот момент, когда он будет выглядеть так, как будто пытается выбраться из города. Учитывая тот факт, что именно его информированность делает его опасным для нас, приказать ему попытаться покинуть Теллесберг может быть худшим, что мы могли бы сделать, если бы это заставило их пойти дальше и арестовать его для допроса.
— Вероятно, было бы проще и безопаснее просто убрать его, мой князь. Это было бы относительно просто, и есть достаточно чарисийцев, которых мы могли бы нанять через надлежащего посредника, чтобы убить его по любому количеству очевидных причин, не вовлекая себя. Но он наш главный агент в Чарисе, и он всегда был эффективен для нас. Потеря его, а также всех его контактов и фоновых знаний была бы серьезным ударом. Кому-то другому потребовались бы месяцы, возможно, годы, чтобы развить те же возможности и источники.
— Знаю, но если Уэйв-Тандер арестует его, мы все равно его потеряем, с дополнительным риском, что они смогут доказать нашу причастность.
— Мой князь, Хааралду не нужны доказательства вашей вражды, — указал Шэндир. — С этой точки зрения то, что происходит с Лэйхэнгом, совершенно не имеет отношения к делу.
— Имеет, если это вдохновит его ответить тем же, — сухо заметил Нарман.
— Согласен. Но если они не уверены, что за покушением стояли непосредственно мы, они должны подозревать и всех остальных. Например, в их списке подозреваемых должен быть Гектор. Даже Мантейл мог быть ответственен за это. Если Уэйв-Тандер связал Лэйхэнга с нами, то его убийство, вероятно, убедило бы их, что мы были главными движущими силами. В конце концов, если бы это было не так, зачем бы нам его устранять?
— Решения, решения, — вздохнул Нарман.
— Есть еще один аспект, который следует учитывать, мой князь, — сказал Шэндир. Нарман посмотрел на него, затем жестом велел ему продолжать.
— Всегда нужно иметь в виду герцога, — отметил начальник шпионажа. — Я доверяю его абсолютной надежности не больше, чем, уверен, он доверяет нам, но у него прямой контакт с Лэйхэнгом. Если Лэйхэнга допросят, герцог будет так же беззащитен, как и мы, и к тому же именно там, где Хааралд сможет до него добраться. Уверен, что он сам следит за Лэйхэнгом, и что у него уже есть свои планы, чтобы гарантировать, что у Лэйхэнга никогда не будет возможности предать его. Что означает...
— Это означает, — прервал его Нарман, — что мы можем положиться на его личные интересы. — Он кивнул. — Это, конечно, не значит, что его планы сработают, но он прямо там, в Теллесберге, в то время как мы в двух тысячах миль оттуда.
— Совершенно верно, мой князь, — кивнул Шэндир. — И если он должен был убить Лэйхэнга, и если Уэйв-Тандер не идентифицировал Лэйхэнга как нашего агента, тогда любое расследование приведет к герцогу раньше, чем к нам.
Нарман пощипал нижнюю губу, затем кивнул.
— Хороший довод, — согласился он. — Я бы действительно предпочел связать этот конкретный свободный конец самостоятельно, если это станет необходимым, но думаю, что нам придется положиться на герцога, который позаботится об этом за нас. Конечно, остается проблема самого герцога, не так ли?
Глаза Шэндира слегка расширились от язвительного тона князя, и Нарман холодно усмехнулся.
— Не то чтобы я когда-либо доверял ему, Хал. И мы оба знаем, что даже сейчас он, вероятно, мог бы договориться с Хааралдом, если бы до этого дошло. Что, учитывая, как много он знает, вполне может быть... неблагоприятным для других наших договоренностей в Чарисе.
— Мой князь, — очень осторожно начал Шэндир, — вы предполагаете..?
Он замолчал, позволив вопросу повиснуть в воздухе, и Нарман фыркнул.
— Часть меня не хотела бы ничего лучшего, но нет, — сказал он. — Во всяком случае, пока нет. И, по крайней мере, — он тонко и холодно улыбнулся, — если время действительно придет, у нас уже есть свой человек, который выполнит эту работу.
Он размышлял еще несколько секунд, затем вздохнул.
— Хорошо. Полагаю, это все, что мы можем решить прямо сейчас. Тем временем, однако, я хочу, чтобы ты также проинформировал Трависа и Гарта.
Шэндир кивнул. Травис Олсин, граф Пайн-Холлоу, был двоюродным братом Нармана и главным советником, а Гарт Ралстан, граф Мандир, командовал эмерэлдским флотом.
— Должен ли я полностью проинформировать их, мой князь? — спросил барон, выгнув бровь, и Нарман нахмурился.
— Расскажи Травису все, что мы знаем или подозреваем, — приказал он через мгновение. — Скажи Гарту, что мы должны предположить, что Хааралд заподозрит, что мы были вовлечены, независимо от того, были мы на самом деле или нет, и что я хочу, чтобы он подумал о том, как на всякий случай мы можем улучшить нашу собственную готовность.
— Да, мой князь.
— Кроме того, я хочу, чтобы ты также составил сообщения для Томиса и Гектора, — продолжил Нарман. — В случае с Томисом я напишу собственное письмо в дополнение к этому. Что касается Гектора, то, я думаю, мы просто позволим тебе отправить свое собственное сообщение Корису — чисто из профессиональной вежливости, поскольку у нас, очевидно, нет никакой информации из первых рук.
Шэндир снова кивнул. Великий герцог Томис из Зибедии мог быть самым близким соперником князя Гектора из Корисанды в борьбе за контроль над Лигой Корисанды. К несчастью для мечтаний Томиса о славе, он был не очень хорошим соперником. Хотя он был первым из дворян острова Зибедия и наследственным лидером совета Зибедии, весь остров был прочно под каблуком Гектора. Томис был не более чем губернатором Зибедии от имени Гектора, и как бы сильно он ни стремился к большим высотам, было маловероятно, что он когда-либо их достигнет. Тем не менее, Нарман был осторожен в отношении этого человека. В конце концов, никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться какой-нибудь противовес, который ты можешь получить.
Филип Азгуд, граф Корис, с другой стороны, был собственным коллегой Шэндира на службе у Гектора. Шэндир испытывал живое уважение к врожденным способностям Кориса, и он ни на секунду не думал, что граф поверит, что Нарман не был главной движущей силой покушения на Кэйлеба. Тем не менее, видимость должна была сохраняться, и Гектор вряд ли стал бы настаивать на своем, пока Нарман предпочитал поддерживать фикцию. В конце концов, Гектор точно не пролил бы ни слезинки, если бы убийцы преуспели.
— Конечно, мой князь, — пробормотал он вслух, и Нарман удовлетворенно хмыкнул.
— В таком случае, думаю, тебе, вероятно, следует идти, — сказал он, и Шэндир встал, почтительно поклонился и попятился из столовой.
Ни он, ни его князь не заметили почти микроскопического "насекомого", свисающего с потолка над столом. Даже если бы они заметили это, они, конечно, не обратили бы на это никакого внимания, потому что ни один из них никогда не слышал о чем-то, называемом снарк, и, конечно, не о дистанционных датчиках, которые мог бы использовать один из них.
.VI.
Королевский дворец, Теллесберг, королевство Чарис
— Сейджин Мерлин, ваше величество, — тихо сказал камергер, входя в открытую дверь и кланяясь. Мерлин последовал за ним в маленькую приемную — на самом деле, похоже, это был скорее рабочий кабинет — и поклонился чуть более низко, чем камергер. Придворные таких утонченных земель, как Харчонг, смотрели на двор короля Хааралда свысока из-за его непринужденной неформальности и способности обходиться без настоящей орды слуг. Тем не менее, Хааралд был королем, и одним из самых могущественных на лице Сэйфхолда, что бы ни думали другие.
— Сейджин, — сказал Хааралд, и Мерлин поднял глаза.
Он увидел мужчину средних лет, коренастого для чарисийца и более высокого, чем большинство, хотя и ниже своего сына и значительно ниже Мерлина. Хааралд был одет в традиционные бриджи свободного покроя и льняную верхнюю тунику до бедер, характерную для представителей высшего класса Чариса, хотя его туника была ярко расшита золотыми нитями и бисером. Пояс вокруг его талии был сделан из замысловато украшенных чеканных серебряных бляшек в форме морских ракушек, наплечной брошью служил золотой значок скипетра того, кто совершил обязательное паломничество в Храм, а на груди сиял сверкающий огонь золотой цепи с изумрудами, которая была его обычным знаком должности. У него была аккуратно подстриженная борода, несколько более пышная, чем у Мерлина, и слабая складка эпикантуса, характерная для большей части человечества Сэйфхолда.
Хааралду VII было пятьдесят два местных года, чуть больше сорока семи стандартных, и он сидел на своем троне чуть больше двадцати местных лет. За это время он стал известен — по крайней мере, среди своих подданных — как Хааралд Справедливый, и его спокойные глаза задумчиво рассматривали Мерлина. Мерлин подумал, что за последние годы он, похоже, прибавил в весе. Судя по его груди и плечам, в молодости он был человеком богатырского телосложения, но поддерживать такую физическую форму, особенно в его возрасте, должно быть, было почти невозможно, учитывая его неподвижное правое колено. Его нога была вытянута прямо перед собой, пятка покоилась на подставке для ног, когда он сидел в удобном, но не особенно роскошном кресле за столом, заваленным документами и грифельными дощечками.
Присутствовал еще один человек. У правого плеча короля стоял епископ Церкви Ожидания Господнего, с посеребренными темными волосами и великолепной бородой патриарха. На его треуголке красовалась белая кокарда старшего епископа, но не было ленты архиепископа. Его глаза сияли, когда он рассматривал Мерлина, а на его белой сутане была эмблема ордена Бедар в виде масляной лампы.
