Юридическая литература, хмыкнул я, припомнив лютый стеллаж в книжном. Вот вообще смысла нет. Даже если бы я рассчитывал на карьеру юриста — нужно правополагание, а так — хоть целиком всю эту макулатуру выучу, а толку не будет.
И остаются мне языки, с которыми и так уже неплохо, но может быть лучше, факт. И биология в качестве настольной книги. Основные нюансы, меня волнующие, я уже узнал, но можно и для общего развития просветиться — отнюдь не лишним будет, да и небезынтересно. К тому же, медицина в замороженном мире развита весьма неплохо, в чём-то получше мира Земли.
И, наконец, физические занятия, прикидывал я. Хотя мне тут Сона как помешала, так и помогла. Просто несколько иные мышцы качаются, улыбнулся я, разглядывая копну пепельно-рыжих волос.
Но надо, хотя несколько разбавив занятия вертикальные занятиями горизонтальными, довольно заключил я.
На следующее утро у меня было запланировано посещение Марцила, раз уж физик меня не послал. Так что бодро пожелал Соне доброго утра с деталями, бодро собрался, не менее бодро заскочил в кондитерскую — ну раз уж меня чаем почуют, плюшки надо свои тащить, да и направился к преподавателю.
По пути предаваясь сложному вопросу — а вот начинать мне курить или нет? И по здравому размышлению выходило, что скорее всего — “нет”, по крайней мере, пока. Так-то привычка, при всех своих недостатках, не лишена ряда приятностей и полезностей. Но последние проявляются в состоянии стресса, а у меня… всё хорошо. Ну, хочется, конечно, больше, и чтоб гимназическая угроза розог сменилась раздольными гранитными полями науки Академии, но это хотелки.
А так — ни стрессов, ни огорчений, одни приятности, заключил я, внутренне поёжившись. Вот лучше б какая-нибудь пакость была, фоновая и неприятная. А то что-то у меня приступы паранойи вызывает незамутнённое благолепие. Хотя, это тоже паранойя, так что не буду в благоглупости впадать, ну и наслаждаться жизнью, раз уж так сложилось, резонно заключил я.
Марцил на притараненные плюшки одобрительно хмыкнул, но расспросы “по теме” проводил весьма пристрастно. Собственно, из-за его углублений в детали мы проговорили два с лишним часа, прерванные лишь весьма отчётливым “незаметным покашливанием” из соседней комнаты “моей подруги” физика.
— Что ж, Гемин, вижу, вы материал изучили с усердием, похвально, — покивал бородач. — Берите эти книги, ознакамливайтесь, жду вас в конце следующего квинка. И учтите — нужно понимание, а не заучивание, — сел на педагогического конька он. — Что-то не будете понимать — спросите у меня, а заучить и забыть, как поступает большинство — совершенно бессмысленно.
На этом педагогический монолог физика прервало уж совсем громогласное “незаметное покашливание”. Я даже заподозрил полногрудую даму в чародействе — ну реально, столь громко и выразительно покашливать из соседней комнаты — практически невозможное дело.
— Прекрасно это понимаю, господин Марцил. Нужно это не вам, а в первую очередь мне, — на что слегка покрасневший от столь “заметной незаметности” физик покивал. — И проверять вы будете, прежде чем рекомендовать меня, не “последнее задание”, а именно понимание.
— Именно, Гемин, хорошо, что вы это понимаете. И — до свиданья, — приподнялся из-за стола дядька.
На этом мы и распрощались. А я, неторопливо бредя домой, думал, чем бы нам с Соной занятся. Ну, помимо занятия естественного, конечно. В визион сходить, конечно, напрашивалось, но как-то увиденная фильма меня туда не тянула. Так что только если сама захочет, постановил я.
Наверное, в кафешку какую сходить… в общем, поговорю и разберёмся. Может, ограничимся читкой моих (уже реально моих) стихов, ну и дружбой телами. Тоже дело небесприятственное и вообще.
С этими мыслями я в студию и вщемился и… немало напрягся от увиденного. Итак, за письменным столом сидела заплаканная Сона, кинувшаяся ко мне при моём появлении. А в кресле вольготно развалился некий тип, лет тридцати с хвостом. Причём, на лацкане его поблескивал значок, обозначавший принадлежность к полиции. И в ботинках, паразит такой, отметил я поругание наших полов.
И прежде чем я начал злопыхать и кидаться в незваного гостя тяжёлыми предметами и словами непрельстивыми, Сона до меня добралась, вцепилась объятьями и со всхлипом выдала:
— Гемин… твои мама и папа… — на этом она всхлипнула, уткнувшись мне в грудь лицом, не в силах продолжать.
Так, судя по всему, с Ладом и Клиссо беда, учитывая противного полицая. А я уж думал, это заход два “развода малолетки на деньги”, раз уж с налоговиками не вышло. Ну и требовательно уставился на всё так же развалившегося полицейского.
— Гемин Толмирос? — подал голос он, на что я, немного подумав, кивнул.
Хамство, опять же, но ситуация явно нетривиальная, так что учить недоученного полицая представляться первым — нет ни желания, ни, подозреваю, времени.
— Недий Варон, следователь по разбойным делам полиции Терска, — представился полицай. — С прискорбием сообщаю вам, господин Толмирос, что Лад и Клиссо Толмирос убиты в результате разбойного нападения.
Вот просто… так, собрался я, приобнимая всхлипывающую и вцепившуюся в меня Сону. По логике — это мне надо рыдать, но не рыдается, хотя время на подумать у меня есть. Душевная травма и всё такое, решил я, исказив физиономию в меру скорбной и растерянной гримасой.
Итак, разбойное нападение. В принципе, Терск — довольно спокойный город, так что тут особого криминала и не было, насколько я знаю. Бытовой — да, случался. Ну и ограбления вне “центра города” были время от времени, особенно подвыпивших “господ”. Но убийства не в драке или семейной соре были редкостью, а последний в городке разбой со смертью произошёл чуть ли не год назад. Осуществили его некие заезжие типы, “объявленные в розыск”. История была столь громкой, что и “на всё пофиг” Гемин был в курсе ситуации. Тоже, кстати, семейная пара, муж — чиновник городского казначейства.
Тоже “залётные”? Скорее всего, но ни черта мне ситуация не нравится. Ныл, чтоб меня, про “белую” полосу, накаркал, блин, мимоходом злопыхнул я непонятно на кого.
Так, ладно, нужна информация. И дел у меня весьма “прибавилось” — как бы я к Ладу с Клиссо ни относился, теперь последние почести — моя забота, это чисто по-человечески правильно.
— Господин Варон, прошу у вас несколько минут, поговорить с подругой, после чего буду полностью в вашем распоряжении. Насколько я понимаю, от меня что-то требуется? — на что последовал молчаливый кивок, очевидно, как на “минуты”, так и на “требуется”, совокупный. — Сона, — произнёс я, отстраняя девицу и держа её за плечи, — мне предстоит масса дел, очень прошу тебя — отправляйся домой. Сегодня я нанесу вам визит, а пока у меня будут дела, тебе же лучше быть с родными.
— А как же ты, Гемин? — последовал вопрос со всхлипом.
— Справлюсь, а вечером увидимся. Сделаешь? — уточнил я.
— Сделаю, Гемин. Очень жалко твоих родителей, ты уж держись, любимый, — всхлипывала подруга, начав собираться.
По-моему, она более, чем я, горюет. Хотя, это точно так: для неё они — хорошие знакомые, без негативной составляющей, да и за меня девчонка переживает.
За пять минут Сона собралась, чмокнула меня в щёку, шепнула на ухо слова ободрения и покинула студию. Полицай, к его чести, терпеливо ждал, а вот с уходом девицы, наконец, поднялся с кресла.
— Пройдёмте со мной, господин Гемин, — выдал он, направляясь к двери.
— В участок? — уточнил я, закрывая дверь.
— Зачем? — последовал недоумённый вопрос. — На Тёплую улицу, в квартиру.
— Так, погодите, господин Варон, так нападение произошло в квартире? — несколько опешил я.
— Да, — скупо ответил полицай, спускаясь по лестнице.
Так, а вот ЭТО мне уже совсем не нравится, мысленно напрягся я, следуя я чином. Впрочем, на месте разберёмся.
На месте и разобрались: ни соседи снизу, ни соседи сверху “оразбоены” не были. Замок двери, охраняемый полицаем снаружи, был явно повреждён. Совсем не нравится, заключил я, проходя за чином в гостиную.
В комнате был явный бардак, барахло валялось на полу, а по центру комнаты стояли двое козел, прикрытые простынями.
— Взгляните, их опознали, но на всякий случай, — проронил следователь отгибая простыни.
— Они, — произнёс я, взглянув на бледные лица.
— Хорошо, — нечутко выдал собеседник, накрывая тела вновь. — Полицейское управление выставит вам счёт за уход за телами. И, господин Гемин, проверьте пропажу отличительных ценностей.
— Не сказал бы, чтобы особые ценности были, да и не приглядывался я особо, — ответствовал я, на что полицай пожал плечами.
Проследовали в спальни родителей. Трюмо Клиссо было покорёжено и, естественно, лишено ценностей, косметика и книги раскиданы по полу. Смятая кровать была заляпана багровыми подтёками. У Лада в спальне картина была аналогичной, но вот место, которое он в свое время, кривясь, показывал Гемину, ни убийцы, ни кто бы то ни было ещё не нашли, судя по всему.
— Ценности пропали все, насколько я понимаю, но что-то конкретное и приметное назвать я не могу, — подал голос я.
— Понятно, господин Гемин. Тогда я вас покидаю. Счёт за услуги придёт на новое место вашего жительства, по поимке преступников — вас поставят в известность. Примите соболезнование и прощайте.
— Прощайте, господин Варон, — произнёс я уже вслед удаляющемуся полицейскому.
Так, ну, положим, поведение его нормально, насколько я понимаю, да и сословно следователь довольно высок, что накладывает отпечаток. А вот остальное… это не просто “подозрительно”, это пипец какой-то!
То, что меня не допрашивали и не “снимали показания” — странно мне, но я ни черта не знаю местных “заморочек” расследования, возможно, колдунским, точнее, чародейским образом мою непричастность и причастность неких “разбойников” установили.
Вопрос в другом. В подъезде три этажа, живут три семьи. А разбойники выбивают дверь на втором этаже, причём сосед с третьего, владелец лавки, гораздо “денежнее” заводского контролёра Лада. А судя по картине в спальнях, ворвавшиеся к спальням и рванули, сразу убивать находящихся в квартире. И следы… вот чёрт знает, не специалист, но на мой взгляд, “обыск разбойниками” больше на показуху похож. То же трюмо — нахрена ломать, когда полки беспрепятственно извлекаются?
И тайник Лада — пусть скрыт он искусно, но пристрастный обыск бы его обнаружил.
В общем, похоже, ни черта это были не грабители, а конкретные убийцы. Подошёл к козлам, откинул простыню, полюбовался на “вторую улыбку” Лада. Мдя, жалко их, невзирая ни на что, отметил я. И версия убийц видится мне всё более реальной.
А убивать родителей… да не за что, по большому счёту. Тишайшие обыватели, разве что Лад на службе кого-то столь сильно задел… Не верю я в такое.
Так, ладно, мыслеблудствовать можно до бесконечности, надо проверить тайник Лада, решил я, возвращаясь в спальню родителя. Повернул шишечку столба кровати, и мозаичная панель толстой кроватной спинки со щелчком откинулась, явив тайник.
Пистолетик, небольшая пачка денег и бумаги, отметил я. Из-за пистолетика Лад нам с Клиссо тайник и показал: очень, похоже, его впечатлило “разбойное нападение”. Но — не помогло, мдя.
А сделал, похоже, сам. Или “заказное свойство” кровати, чёрт знает: вроде, хоть и “высшего класса” но мастеровым был покойник.
Двести ауресов, несколько паёв в заводике — акций, по сути. И мелкокалиберный пистолетик на… На этом моменте я стал возиться со стрелялом. Такой, скорее “дамский” вариант, хоть и без украшений. Предохранителя ни черта не видно, видимо, или нет, или завязан на спуск. А магазин выдвигается нажатием на него же, ни черта не удобно, отметил я. Затвор, пустой ствол, а предохранителя нет вообще.
Ну и ладно, а мне, похоже, пригодится, прикинул я, помещая пистолетик в сумку — в карман, учитывая отсутствие предохранителя, не хотелось.
После чего вернулся я в гостиную, сел на диван и задумался. Так, ни черта всё это мне не нравится, сверх того, что, в общем-то, смерть родителей вообще — не фонтан. Судя по всему, их приходили убивать, и целенаправленно, причём причин таковому… вот ведь, задница! Но блин, бред же — из-за ТАКОГО убивать? Или нет… блин, не знаю, но подозревать надо. И что мне в раскладе виновности в этом деянии полицмейстера Щебетена Детропа делать-то?
Ну просто не выходит каменный цветок понимания, в рамках моих знаний, с иными “подозреваемыми”. Впрочем, знания мои скудны, даже сам факт того, что тут именно “убийство” — чисто умозрителен. Но исходить будем из этого подозрения.
Блин, а ведь ДАЖЕ если доказать, что это он, максимум — крупный штраф и понижение в должности, припомнил законы я. Что сказать, чудесная страна Ант, чтоб его.
И ведь похоже, что если он — ни черта не сделаешь, по обдумыванию заключил я. Разве что надеяться, что убийством родителей его полицмейстерство “удовлетворилась”, чтоб его. Если, конечно он…
Так, хватит мыслеблудствовать, одёрнул себя я. Исходим из того, что это полицмейстер, это раз.
Родителей жалко, чисто по-человечески, но не более, это два.
Соответственно, бережёмся и ходим с оглядкой, это три.
Роман с Соной, похоже, закончился, это четыре. Обидно, но рисковать девчонкой, с учётом того, что я — возможная мишень убийц, я точно не буду.
И, наконец, надо разбираться с похоронами, это пять.
Кстати, хорошо, что я читал законы. А то…
На этом моменте мои размышления прервал дверной звонок. Засунув руку в сумку и нащупав пистолетик, я с некоторым опасением направился к двери. Но на площадке перед ней оказались не кровавые злодеи, а домовладелец: весьма пухлый дядька под пятьдесят, со скорбной миной на лице.
— Приветствую, Гемин, прими соболезнования, — выдал он.
— Приветствую, господин Корнел, благодарю, — кивнул я. — Проходите.
— Не хотелось бы, Гемин, — передёрнулся дядька. — Я пришёл принести соболезнования и сообщить тебе, что квартира до конца года оплачена.
— Я, господин Корнел, проживаю в другой, так что квартира мне понадобится не более чем на квинк, — ответствовал я. — Разберусь с похоронами и вещами, и она в полном вашем распоряжении.
