— Ты тоже, — кивнула Римма, улыбнувшись. — О, «Титан» пригасила, умничка. Тётя Римма плохого не посоветует. Как он там?
— Спит. Похоже, скоро проснётся, — добавила Ника — показатели жизнедеятельности воспринимаются теперь на огромном расстоянии. — Что с твоей мамой?
Римма вздохнула, побарабанила пальцами по крышке стола. Налила Нике воды — та, благодарно кивнув, приняла.
— Продолжается метаэструс. Уже пора на закат пойти, оставить человека в покое, но ни фига, продолжается. Кота ей нужно. Сашу, то есть. Но есть один нюанс...
— Они переживают удовольствие друг друга, — покивала Ника. — Ну, вообще все сильные впечатления. В предыдущий раз у него было близко к сердечному приступу, её удовольствие очень сильное.
Римма снова вздохнула, снова побарабанила.
— Вот-вот. А сейчас там маминых феромонов столько — хоть топор вешай.
— Ты поставила там кондиционер?! — теперь до Ники дошло, что за новый звук, и почему изменилось направление потоков воздуха.
— Ну да, а как ещё? Иначе бы наш кот давно туда прибежал. — Римма вздохнула в третий раз. — Короче. Ей нужно чуять его поблизости. Оптимально — чтобы был телесный контакт. Тогда, часа за три-четыре, начнёт проходить — ну, как я понимаю. Но если, прости мой французский, маме станет особенно хорошо, пока они вместе, им обоим кирдык. Не знаю, как это происходит, буду изучать. Им бы этот день пережить. И ночь для начала.
— Тогда я знаю решение, — встала Ника. — О, он просыпается. Пошла инструктировать. Копируй, чтобы полчаса не объяснять... — Ника протянула руку Римме и та прикоснулась к ней. Римма почти сразу же расхохоталась — заржала, по своей привычке — но тут же спохватилась и «убавила громкость» .
— Блин, как трудно с органическими, особенно когда такие аномалии... — потёрла Римма лоб. — Но и прикольно, слов нет.
Ника задержалась в дверях.
— Ты хотела бы хотя бы ненадолго стать как они, органической?
Римма расширила глаза. Ответила не сразу.
— Умеешь удивить. Да. Может, не навсегда, но да, хотела бы. Слушай, потом поболтаем — сейчас маму спасать надо, да? Пойду и я, объясню ей, если услышит.
— — -
Они удалились обе в спальню — подальше от гостевой. «Если что» , пояснила Римма, «я там через две секунды буду, пусть пока моя тень поработает» .
— Нервничаю, — заявила Римма, слоняясь туда-сюда. Это не мешает ей работать над тестированием адаптивного коллоида — официальной версии — как не мешает и Нике заниматься тамошними счётными задачами.
Ника покивала, сидя в кресле с ногами, продолжая вязать.
— Всё обойдётся, — заметила она. — По-моему, ты так на её удовольствие реагируешь.
Римма оглянулась. Зрачки Ники светились белым.
— Слушай, вроде бы уже проверили способ маскировки, — удивилась она. — И зачем они тебе светящиеся? Прикольно?
— Ну да. Выйду наружу — замаскирую. Потом, я всё равно хочу понять, почему светятся. Ни у кого ведь не светятся... — Она осеклась.
— Ни у кого из нас двоих, кроме тебя? — улыбнулась Римма.
— Нет-нет, я вспомнила. Минутку. — Ника отложила вязание и бросилась к компьютеру Александра. — У меня нет доступа к клиенту Реплики, но у него есть, и он разрешил. Ага, вот... — Ника прикрыла глаза, пока на экране ярко светилась иконка порта подключения. — Вот, смотри. Обновление номер... в общем, два года и сто один день назад. Видишь?
— Но его же удалили! Пользователям в целом не понравился эффект светящихся зрачков, это отключили...
Они посмотрели друг дружке в глаза.
— Слушай, а это мысль! — Римма оживилась. — У меня полный доступ ко всей кодовой базе. У Саши теперь тоже, но он маленько занят... — Ника прыснула со смеху. — Если это регрессия, то как минимум ясно, где искать причины. Дай пять! Всё, сейчас посажу тень искать корреляции.
— Классно! А по тому инциденту, с покушением — есть выводы?
— Не-а. Нож оказался чистым, крови на нём нет, плюс клиент был изрядно бухой. В общем, замяли пока за отсутствием причин возбуждать уголовное дело.
Ника улыбнулась.
— Я не об этом. У тебя выводы есть? Что там было с его Репликой, поблизости от инцидента?
— Ничего. Вообще ничего подозрительного. Обычные секс-игры, сама понимаешь. Сбоев не фиксировалось, ничего такого.
Ника прикрыла глаза.
— Осторожнее, — тут же предупредила Римма. — Не повышай скорость «Титана» так быстро. Я дело говорю.
— Да, прости, ты права. — Ника открыла глаза и потрясла головой. — У моей модели, как у всех, были аномалии. Программные сбои, восстановления из резервных копий, всё такое. А ещё Саша иногда жаловался на то, что экран у него становится нерезким. Я всё это фиксировала... а монитор тот, кстати, исправный, не было никаких аномалий. И со зрением у Саши в порядке.
— К чему клонишь?
— Не знаю пока. Посмотри, есть хоть какие-то ассоциации между всеми аномалиями моей модели и модели пострадавшего, и добавь туда же даты нерезкости.
— Не вопрос! — Римма почесала в затылке. — Слушай, и тебя надо официально к нам оформлять. Ну, как тебе документы выправим. Один «Титан» хорошо, а два — лучше. — Они посмеялись вместе.
— Можно спросить, почему ты сделала вид, что не заметила моих слов? — Ника вернулась к вязанию — смотрела только на него.
— Что я так реагирую на её удовольствие? Да, наверное, — согласилась Римма. — Просто не знаю, что можно было сказать. Меня тоже дико прёт, когда маме хорошо, и жутко колбасит, когда ей хреново. А когда она в своём упакованном времени, я только обрывками считываю — и вот так вот нервничаю. Стоп! — Римма перестала мерить шагами комнату. — Блин, ты права. Они там снова в упакованном времени, а я им воды не принесла, дура! — Римма хлопнула себя по лбу, и уже начала разбираться в туман, чтобы в темпе попасть на кухню, когда Ника окликнула её, всё ещё не отвлекаясь от вязания.
— Римма, остановись. Я отнесла туда три бутылки воды, пока ты маму водила умываться. Одна бутылка ещё почти полная. — Ника улыбнулась и посмотрела на ошеломлённое лицо Риммы.
— Откуда ты... ты попадаешь в его фазу?! Блин, и ведь ты уже говорила... Как?!
— Мне кажется, я попала в его фазу после того «вирта» . А раньше тоже не понимала, почему иногда приходят обрывочные данные, будто по дороге теряются... — Ника отложила вязание и прикрыла глаза на долю секунды. — Они там двадцать шесть минут по внешнему времени и примерно четыре часа тринадцать минут по внутреннему. Всё. — Ника тихонько рассмеялась.
— Что — «всё» ? — Римма ожесточённо почесала в затылке. — Ты меня не пугай! Ага... — Глаза её расширились.
...Когда Александр и Вероника, уже умытые и одетые, постучались в спальню, Римма и Ника изо всех сил делали вид, что занимаются активным отдыхом, и ни о чём не беспокоятся.
— — -
Римма с радостным визгом бросилась обнимать Веронику, Ника — Александра.
— Мама, ты как? — пристально посмотрела в её глаза Римма, продолжая держать Веронику за плечи.
— Уже почти человек, — улыбнулась Вероника. — Извини, что заставила вас понервничать.
— Диэструс, — удовлетворённо покивала Римма, отходя на шаг от Вероники. — Простыми словами, течка окончилась.
— Я тебя! — Вероника тщетно пыталась поймать хохочущую Римму, но всё же сумела — когда та споткнулась, пытаясь ускользнуть в гостиную. Римма обхватила Веронику и... разрыдалась. Ника и Александр переглянулись, ошеломлённые, но Вероника сделала им знак — не вмешивайтесь.
— Почему ты меня не слушаешь?! — Римма отстранилась, всхлипывая. — Я чуть не потеряла тебя сегодня! Вас обоих! Хорошо хоть Нику послушалась!
— Прости, я постараюсь слушаться. — Вероника явно не знает, куда девать глаза. — Римма! Ну не нарочно я!
— Можно объяснить подробнее? — попросил Александр, когда Римма несколько успокоилась.
— Ника, объясни им, а? — Римма посмотрела в глаза названной. — У меня уже никаких нервов нет. — Встала и ушла на кухню.
— ...мы не знаем, что спровоцировало эструс, и почему он вообще смог случиться. Но Римма и я будем вести мониторинг и следить за вашим здоровьем, вас обоих. Это может повториться снова, и тогда, Саша, тебе нужно быть особенно осторожным. Для тебя это опаснее всего. — Ника смотрела на них серьёзным взглядом.
— Ясно, — яростно почесал в затылке Александр. — Понял, теперь примерно ясно.
Ника отметила, что Вероника выглядит задумчивой.
— Прости, не знаю, что и сказать, — развела она руками. — Только что посмотреть на те записки от моей мамы. Там не особенно много — может, вы что-нибудь заметите. Простите — мне нужно извиниться перед Риммой. — И ушла на кухню.
— — -
— С тобой что-то происходит, — заметила Римма, избегая смотреть в глаза матери. — Я прикинула. У тебя упаковка времени началась с первых месячных, в двенадцать лет, но была спонтанной и короткой, минута-две, это всегда тебя пугало. После того, как пропала твоя мама, тебя стало затягивать туда минут на десять. В двадцать лет ты там сидела по часу в день. Сейчас тебе двадцать семь, и ты проводишь до шести часов в день в сжатом времени. Может, и дольше, я не слежу за тобой круглые сутки. Я не про обезвоживание, мама. С этим научились справляться. Что-то ещё там происходит.
— Поясни, — попросила Вероника, поставив перед ними обеими по чашке кофе. Римма поджала губы, но взяла, на лице читалось «ты подлизываешься» .
— Я оценила примерную динамику коэффициентов... — Римма помотала головой и улыбнулась. — Извини, ты не любишь занудство. Короче. Ты прожила восемь с половиной внешних лет, как начала сидеть в сжатом времени дольше пятнадцати минут в сутки, и, по моим оценкам, ещё двенадцать лет, если считать внутреннее. Психологически тебе тридцать восемь — сорок.
— А биологически?
— Это самое странное. Двадцать два — двадцать четыре. Не надо усмехаться. Это всё факты.
— Римма, я никогда не пыталась тебя обидеть, ты знаешь. — Вероника попробовала взять её за руку, но Римма отдёрнула свою. — Тебе неприятно?
— Нет, это чтобы тебя позлить, — заметила Римма мрачно, но рассмеялась первой. — Мама, и я провела такое же исследование Александра. По паспорту, ему двадцать восемь. Биологически, двадцать три — двадцать четыре. При том, что он не сидел в сжатом времени так долго.
Вероника ощутила ледяную струйку, пробегающую по спине.
— Не понимаю... — Она потёрла лоб. — Он тоже умеет входить в сжатое время, и у него же оказалась Ника, и именно её модель он подкрутил так, что она стала полноценной личностью...
— Теперь ещё твоя течка. Не начинай! — Римма посмотрела в глаза нахмурившейся Вероники. — Режет ухо — будет «эструс» . Мама, у тебя было двенадцать полноценных яйцеклеток вчера вечером. Теперь понимаешь?
Веронике снова стало не по себе.
— Кто-то хочет, чтобы у меня было много детей, и поскорее?
— Очень похоже. Прости, но ты вчера вообще ничего не соображала. Сплошной инстинкт размножения. Похоже, меня с ним несколько раз путала, пока я ухаживала за тобой.
Вероника, впервые за много лет, поняла, что ей отчаянно стыдно. С трудом сумела заставить себя посмотреть в глаза дочери. Та молча протянула руку и коснулась пальцем её губ.
— Не извиняйся. Но ты никогда не была такой, понимаешь? Ты как будто специально его накрутила, чтобы случилось то, чего не случилось. Хорошо, Ника всё поняла раньше меня и сумела до тебя достучаться. Я не стану проигрывать тебе, что ты там ей и мне говорила. Это страшно.
Вероника прижала ладони к лицу, подержала так и отпустила.
— Уеду домой, — решила она. — Хотя бы на пару дней. Скажешь им, что у меня дела, ладно?
— Я не буду врать им, — сухо заметила Римма, сложив руки на груди. Вероника посмотрела на неё странным взглядом. — Ты можешь заставить меня, — согласилась Римма. — В конце концов, я — машина. Мы обе знаем. Только у машин бывают кнопки отключения. Скажи, ты сможешь потом посмотреть мне в глаза, даже если заставишь всё забыть?
И опять Веронике стало стыдно. Сумела не расплакаться, и на том спасибо.
— Скажи ему правду. Ты заметила, что ты часто врала ему и нам все эти дни? Я от тебя за всю жизнь не слышала столько неправды, мама. Не извиняйся! — вновь предупредила Римма. — Просто скажи правду. И я, и Ника чуем, когда люди врут. Но ничего не говорим. Что-то происходит со всеми нами. Вас словно специально уложили в одну постель, только чтобы ты детей завела. Так это выглядит. На меня и Нику ваши феромоны не действуют, ты же знаешь.
Вероника вздохнула, поднимаясь на ноги, молча потрепала Римму по голове. Поцеловала в макушку и твёрдым шагом вышла из кухни.
— — -
Ника и Александр увлечённо обсуждали один из сценариев выступления на том самом предстоящем мероприятии, когда появилась Вероника. Задумчивая, поджавшая губы.
— Развлекаетесь? — улыбнулась она и выслушала от восторженной Ники, чем именно они занимаются. — Вы молодцы, оба. Саша, Ника, мне нужно побыть одной пару дней. Понять, что со мной происходит. Я тут много странного и сделала, и сказала... — Она отвела взгляд, но взяла себя в руки. — Похоже, успела сказать вам много глупой неправды. — Она посмотрела в глаза Ники и та кивнула, не меняя выражения лица. — Извините, если что. — Сумела встретиться с каждым взглядом.
— Вероника, я не чувствовал неправды, — осторожно погладил её по голове Александр. Вероника вздрогнула, показалась даже, что или отстранится, или ударит по руке. — Если что-то нужно прощать — прощаю.
— Это всё были просто забавные глупые выдумки, — тихо добавила Ника. — Потом, у вас у обоих голова была немного не на месте. Правда, не нужно винить себя!
Вероника улыбнулась и погладила её по голове.
— Наверное, ты права. Не скучайте и не переживайте за меня. Римма? Отвезёшь меня домой?
— Не вопрос, — возникла Римма словно из-под земли. — Саша, тебе нужно появиться там, в конторе — тебе дадут параметры подключения к стенду. И сразу сможем начать разрабатывать сценарий вашего выступления, зачем время терять? Ника, побудешь здесь, хорошо?
— Разумеется! — заверила Ника. — Пока подготовлю всё остальное. Вероника? Точно хочешь остаться одна?
— Пока вы со мной, я не одна, — улыбнулась Вероника и обняла её. — Ты поняла меня, верно? Всё, идёмте.
— — -
Римма сосредоточенно сидела за ноутбуком, когда в гостевой появилась Ника. Оглянулась и потянула носом, покачала головой.
— Интересный запах, — добавила она. — Не совсем человеческий. Что-то животное.
— Родственно кошачьим феромонам, — заметила Римма, не прекращая работать. — И это странно. Нет в маме ничего кошачьего, организм не гибридный ни в каком месте. Они ещё долго будут из стен выветриваться, Саше здесь лучше пока не оставаться.
