Небо шамана. 2 часть

Сходил, проведал радостную отдохнувшую Шельму, которая игриво толкнула меня мордой в плечо, от этого лёгкого неожиданного движения я чуть не растянулся, сильна малышка. В очередной раз удивился, как всегда приятно чуть кисленько пахнет дыхание почти у всех травоядных, а вот даже у маленьких хищников из пасти амбре сильнее и редко приятное. Приятный запах бывает только у молочных детёнышей, а стоит им перейти на взрослый рацион, запах с оттенками тухлятины обеспечен. Даже такая хищная малявка, как Тошка когда лезет лизать лицо запашком отдаёт и это я не про её личный специфический мускусный хорьковый запах... Вернулся к костру, отхлебнул варёного кипятка, хоть что-то вместо чая. Желания начинать неприятный разговор нет никакого... Вдруг высоко в небе увидел немецкий самолёт белый четырёхмоторный пассажирский или транспортный с квадратными иллюминаторами по бортам, со свастикой на красных килях, без чёрно-белого тевтонского креста на боку и большими чёрными буквами на крыльях.

* * *

* В моей голове щёлкнуло, видимо, когда после взгляда в небо я повернулся к Васильевичу, он успел просчитать последовательность моих движений и в его глазах вспыхнул радостный огонёк:

— Самолёт...

— Я понимаю, ты думаешь?

— Михаил Васильевич! Думаю на аэродром попасть легче, чем через фронт с хромой ногой...

— Да! Подвёл я тебя...

— Да не об этом сейчас. Мы с его управлением справимся?

— Ну, не боги же... горшки лудят...

— Вот и я думаю...

Главное у нас теперь появился выход и цель из полной безнадеги, в которой пребывали ещё минуты назад. Обсудили и решили, что с управлением мы должны справиться, особенно если возьмём немца, который нас проинструктирует. Оказалось, Цыганов вполне сносно шпрехает по-немецки. Осталось решить, где взять самолёт, вернее, на какой аэродром нацелиться. Морозовский и Обливский мы забраковали сразу. Куча самолётов и у самой линии фронта, то есть народ боевой и нервный, а вот дальше... Стали вспоминать, что мы слышали про тыловые немецкие аэродромы. Ростов и Таганрог тоже отмели, в больших городах рядом и гарнизоны большие. Вспомнили, что вроде в разговорах упоминали Тацинскую и Шахты, но, правда это или нет, неизвестно, а проверять достаточно далеко. Карта комэска уже закончилась, южного края с Ростовом и Шахтами на ней нет, как и дальше на запад, мы сейчас уже вышли за её край. А карта нам точно понадобится и как-то нужно узнать про аэродромы. По станицам спрашивать не пойдёшь, да и что мирные хуторяне могут знать, если аэродром не на их огороде. Немца ещё поймать и выкрасть надо. При этом сделать всё тихо и потом иметь возможность поспрашивать. А так как Цыганов у нас не очень мобильный, то немца добывать предстоит мне, и потом вести к комэску. Я на немецком из саниной школы помню только: "Их хайсе Александр." — и на этом всё, если не считать: "Гитлер — капут!". Совсем не простая ситуация. Нужно потихоньку двигать вперёд, наверно нужна дорога, на которой остановить транспорт. Лучше военный немецкий, отогнать его в сторону и немцев допросить. Ну, вроде я должен справиться, вот только Цыганов из принципа меня одного не пустит и так себя балластом считает и страшно переживает. Ладно, разберёмся...

Пересёк лес поперёк и осмотрелся на другой опушке. В этот лес вошли ранним утром, после переправы через Калитву, это мы потом на карте посмотрели. Обошли пару деревень, и вышли к лесу. Я оставил Цыганова на полянке, где есть место пастись для Шельмы и он может потихоньку ногу расхаживать, а сам побежал посмотреть, что вокруг делается. По пути попалось много следов войны, даже брошенная телега с разбросанными использованными бинтами и уже просевшей могилой под деревьями со стёртой надписью "Майор-танкист и 8 к.а. июнь 1942" на куске доски над ней. Лес исхоженный, но очень засорённый, а мне даже в радость бесшумно по лесу скользить. Вот теперь лежу в кустах, осматриваюсь. Вдоль леса проходит наезженная дорога, на которой имеется движение, пусть не очень оживлённое, но у немецкого поста на перекрёстке есть работа. Вдали на юго-западе увидел заходящий на посадку транспортный самолёт, скорее всего там есть аэродром, такую тушу на поле сажать сложно. За дорогой примерно в километре, то есть в трёх от меня прошёл поезд на юг. Из леса выйти сложно, совершенно открытое место, а осенняя трава пожухла и полегла даже здесь на опушке. Правее в паре километров небольшая деревня или станица, видны белые мазанки под соломенными или камышовыми крышами. От леса до поста чуть больше ста метров. Ну, и у кого здесь что-нибудь узнавать? Понаблюдал больше часа. Подобрался по лесу к посту на дороге. Трое немцев и один мотоцикл без коляски, это как они на нём втроём ездят? У двоих винтовки, а у одного только пистолет на животе, и какие-то изогнутые блестящие бляхи на цепочках на шее, как собачки носят. Останавливают всех. За время наблюдения остановили и проверили документы у трёх одиночных машин и даже небольшую колонну из четырёх грузовиков и небольшого автобусика с закруглёнными формами. Не пропустили и две крестьянские подводы, у которых тоже проверили документы и долго копошились в телегах. По запаху обнаружил немного дальше за кустами обустроенную стоянку с палаткой и костром, на котором сварили обед ещё два немца. В стороне обнаружился ещё один мотоцикл, только с коляской. Вот теперь всё на свои места встало.

Доложил результаты комэску, прикинули, что такой дорожный патруль точно должен много знать. Но Цыганов стал сокрушаться, что взять пятерых без шума не получится, а в деревне могут стрельбу услышать... Я прикинул, что вполне смогу с ними тихо справиться, только вот надо Шельму с собой взять, чтобы языка Цыганову привезти. Комэска решил пока не извещать, а то начнёт в бой рваться, а от него выйдет больше проблем, чем помощи. Вообще, за себя одного отвечать всегда проще, чем даже действия двоих координировать, тем более, когда нужно состояние напарника учитывать и о его амбициях и обидчивости помнить. Нет, уж, лучше одному. Вышло всё спокойно и тихо. Вечером движение на дороге стихло, и немцы собрались вместе, ужинать. Вначале хотел брать их после ужина, когда они будут после еды расслабленные, но когда до меня долетели запахи от костра, я взял их едва ужин был готов и они у костра расселись. Добытого мной вчера у ручья мелкого подсвинка мы уже наполовину съели, от этой мясной без соли диеты даже мне уже тошно стало. Ну, хоть бы лепёшки были для закуски и приправы, а так в виде жирного бульона вообще в горло не лезло. А тут духовитая гороховая с тушёнкой похлёбка из концентрата и кофе. Удержаться невозможно. Из пятерых оставил живыми двоих, один самый молодой, второй матёрый, который документы проверял и порыкивал на всех...

Пока обыскивал их и транспорт, оказалось, что двоих мне не увезти, у них только продуктов оказалось почти три мешка, а ещё оружие, другие полезные вещи. Чтобы затруднить разбор ситуации, если их искать будут и место осматривать, прикинул свои действия. Хорошо бы тела разбросать, и лучше раздетыми, и без голов, тогда опознать будет труднее и вопросов возникнет множество, а следствие затянется. Вот здесь я пожалел, что не научился водить мотоцикл. Оба мотоцикла пришлось оттолкать в лес вручную. Один вообще ехать зараза не хотел, пока я на рычаг на руле случайно не нажал. Оттолкал до ближайшего въезда в лес и там по тропинке ещё метров сто, хорошо, что не в горку. Все ненужные вещи увязал и навьючил на Шельму, чтобы вывезти. А про тела мысль возникла, когда сбоку коляски нашёл складную лопату. Там, где я вначале выглядывал, был бой, и остались воронки, достаточно одну углубить и можно всех похоронить, тогда и с головами можно не возиться. Перевозить трупы Шельме очень не понравилось, но пришлось. Помогли найденные среди продуктов яблоки. А потом молодой под моим присмотром быстро докопал найденную воронку, куда раздел и сложил трупы троих. И если я вначале думал, что мне придётся немца везти, и я выбирал, которого мне оставить в живых, а которого добавить в яму, тут решил, что своими ногами оба дойдут. Пока окончательно соберусь, оставил их у деревьев привязанными. А чтобы они лучше прониклись ситуацией, "выключил" им обоим руки, это не сложно, если знать где нервы проходят, и уметь их блокировать точечным тычком. Заодно и не развяжутся, а рты им кляпами из тряпок забил, чтобы не кричали.

Когда я, ведя под уздцы нагруженную Шельму, появился на полянке, а следом комэск увидел привязанных одной стропой за безвольно болтающиеся руки одного за другим двух немцев, Цыганов, уже привычно, сделал "глазки улитки". Я привязал у дерева пожилого немца и повёл в сторону молодого, чтобы при допросе один не слышал слова другого. Да и посидит один, больше времени будет о судьбе своей горемычной подумать, которая его в нашу страну привела. Тем более, что он уже успел свои штаны обмочить. Ну, не обслуживать же мне их, тем более, что живыми их оставлять резона нет, а для меня они и не люди. Сгрузил оружие и что посчитал нужным с поста забрать. Отдельно поставил заботливо принесённый ужин, который уже успел попробовать, ведь и нести так меньше и не расплескается. Сам повёз на Шельме ненужные вещи в лесу прятать, но не очень качественно, может местные найдут, и применят в хозяйстве, главное, чтобы немцы в ближайшие дни не нашли. В глубине леса нашлась какая-то сторожка, в которой в подпол и сбросил всю одежду и прочую ненужную амуницию, в число которой попала пара ножей и даже бинокль и одни часы, последние отдельно в тряпку завернул, порадуется кто-то.

Когда вернулся, Цыганов только начал разговаривать с немцем и тот сразу начал качать права, что я понял по интонациям. Опыта пытать и резать, у нас не было, но я решил, что сумею напугать немца. Когда мне Васильевич подтвердил мою догадку, я присел к немцу и попросил переводить максимально точно и не задавать лишние вопросы. После этого ткнул довольно сильно в ямочку в основании шеи над самой грудиной своим "Силовым пальцем". Эта впадина довольно необычное место и даже если просто резко в неё надавить возникают весьма не комфортные ощущения. А если в этот момент палец не убирать, при этом резко и сильно откачать часть Силы из энергетического ядра, до которого здесь довольно близко, ощущения, которые должен пережить человек — очень неприятны, это если очень мягко сказать. А я просто использую метод, которым собираю Силу, и какая организму разница, что в этот раз Сила не рассеяна, а находится вместе и в чужом организме? Если бы немец умел своей Силой управлять, то он, конечно, смог бы не допустить откачку у него Силы. Но в том и дело, что все эти процессы у людей и земных животных происходят пассивно и неуправляемо, а те крохи Силы, что за жизнь умудряется захватить энергетическое ядро, никак не используются, а просто хранятся, как деньги в сундуках Скупого рыцаря. Организм вдруг начинает терять ДРАГОЦЕННУЮ СИЛУ!!! Но ничего с этим сделать не может, то есть полным комплектом: страх, ужас, тревога и прочее, а на уровне физиологии дрожь, непроизвольное недержание сфинктеров и опорожнение мочевого пузыря, жуткая слабость, холодный пот и ломящие фантомные боли. Воняет противно, но после того, как по моей просьбе комэск перевёл, что при желании я могу продолжить и настолько долго, сколько пожелаю. Но если гефрайтер Гюнтер ответит на все наши вопросы, то я ему гарантирую быструю смерть без мучений достойную настоящего солдата. Больше немец не запирался, а пожилого даже запугивать не потребовалось, он только глянул на своего товарища, а тот ему что-то буркнул и немец рассказывал так, что его останавливать приходилось. И думал ли он про своих четверых детей, когда сюда шёл воевать? Вот и нечего тут слёзы лить...

А поведали они нам много интересного. Аэродромы есть, и я днём видел посадку, скорее всего на немецком аэродроме рядом с Миллерово, что примерно в пятнадцати километрах на юго-запад от нас. Но есть и свои сложности. Самая удобная для наших целей из-за разгильдяйства итальянцев часть аэродрома в Миллерово где размещена "Реджиа Аэронаутика", то есть авиация итальянского военного командования. Надо понимать, что сказанное не проявление снобизма, а реальная оценка, если немецкий и итальянский аэродромы рядом, но отдельно. Сложность в том, что на аэродроме итальянцев базируются истребители, а вот транспортники здесь не базируются, только иногда производят посадки, как и бомбардировщики. А вот подобраться к очень большому немецкому аэродрому сомнительно. Эти немцы оказались не просто патрулём, а специальной немецкой службой фельджандармерии, которая следит за порядком в тылу армии. То есть по роду своей службы они очень много знают, ведь на дороге они останавливали весь транспорт и у каждого уточняют груз и маршрут, а про важные перевозки им ещё и сообщают дополнительно. Кроме этого выяснилось, что они, пользуясь тёплым временем года, выезжают на маршрут патрулирования на несколько дней. И сюда они прибыли только сегодня утром, а вернуться должны только через пять дней. И на всё это время у них с собой взят паёк и всё необходимое для приготовления пищи. И вообще, у них не оговорено точное место поста, они отвечают за участок определённой дороги и могут на ней быть в любом месте. Здесь они оказались из-за удобного леса, хотя это почти самый край их маршрута, а середина на перекрёстке у Миллерово, где идёт дорога на Ворошиловград. То есть здесь их станут искать в последнюю очередь, что нам только на руку. Цыганов мечтательно описывал, что если бы я умел водить мотоцикл, а с его знанием немецкого, мы бы могли спокойно надеть форму жандармов и проехать куда угодно, и нас бы никто остановить не посмел. Хотя, у меня были сомнения, ведь по закону подлости обязательно наткнёшься на какого-нибудь приятеля, который узнает мотоцикл или фуражку, не важно, что именно, но из-за этой мелочи вся эта замечательная идея накроется медным тазом. Ночью отвёл немцев в лес к могиле их товарищей, и они не мучились.

Цыганов уже смирился, что стал главным на хозяйстве, а я ещё в темноте под утро побежал знакомиться с местными аэродромами. Про разгильдяйство итальянцев немцы нам не соврали. Две зенитки на краю аэродрома стояли до сих пор не установленные. Как их видимо привезли, так они и стояли у какого-то сарая приспособленного под аэродромные нужды. Я вообще увидел только три установленные зенитки по краям самолётной стоянки и одна в центре, где бравый расчёт в каких-то мелких касках, проводил тренировки, а командует ими офицер или сержант в смешной пилотке, издали похожей на те, в которых наши пионеры ходят. Действительно, кроме истребителей с жёлтыми носами и широкой поперечной жёлтой полосой на фюзеляже и широким белым крестом на хвосте, были только три больших самолёта. Два трёхмоторных, скорее всего Юнкерс-52 и один тупоносый двухмоторный бомбардировщик. Но по многим признакам вроде отсутствия около них какой-нибудь активности при явных признаках незаконченного ремонта, шансов, что эти машины можно поднять в воздух очень мало. У одного из Юнкерсов вообще был снят один боковой мотор, а бомбардировщик имел разобранную стойку шасси, и самолёт опирался крылом на самодельные козлы. На всякий случай постарался хорошенько разглядеть оба типа истребителей. Остроносые явно более новые, издали похожи на наши ЛаГГи, если бы не окраска. А вот спутать его с Мессером точно не получится. Широконосые имеют очень своеобразную и характерную форму носа, кожух, который кольцом закрывает переднюю часть мотора по кругу имеет продолговатые выступы и мотор словно пришлёпнут от другого самолёта. Фонарь кабины торчит вверх на изогнутой спине, вот уж кто "горбатый", а не наши Илы. Впрочем, в расслабленной неразберихе, что царит на лётном поле, невозможно предсказать, что и кто учудит. Угнать самолёт может стать неразрешимой проблемой. Вдруг какой-нибудь незамеченный патриот Италии возьмёт и всадит из пушек по взлетающему самолёту не потому, что узнал об угоне, а по непостижимому велению его итальянской души. Ну, а как иначе воспринимать то, что несколько человек рядом со складом горючего устроили стрельбу по банкам и рикошеты к бочкам улетают. Никому до этого никакого дела. Ещё примерно до обеда понаблюдал за ленивой жизнью итальянского аэродрома и отправился к немцам. На то, что я почти открыто лазил по самым самолётным стоянкам никто внимания так и не обратил, а на дальнем конце ВПП паслись штук пять коз и корова, мне даже стало любопытно, они этих животных перед посадкой прогоняют или садятся так?...