— Нет, уж, увольте! Разбираться кто из вас правее и роднее, не один год нужен. К тому же, не уверен, что с моей помощью дела пойдут лучше, поэтому не вижу смысла, ради чего корячиться. Я, как уже говорил, ленив и не амбициозен.

Генерал налил в стакан воды и сделал несколько глотков. Пожевав губами, вопросительно посмотрел на меня:

— А ваши хозя... инопланетяне не захотят прибрать власть к рукам?

— Да кому наша помойка нужна? Планету загадили, ископаемых почти не осталось. По всему шарику сплошные военные конфликты разного уровня и масштаба... Они что, совсем ненормальные, такую головную боль на себя взваливать? Да и расположена Земля далеко-о-о так в стороне от основного скопления жилых планет.

В дверь постучали. Получив разрешение, вошел офицер. За ним зашла Наталья.

Сопровождение генерал отослал. Я внимательно осмотрел сестру и остался доволен ее видом. Никаких внешних изменений, только беспокойство в глазах.

Улыбнулся ей ободряюще:

— Все в порядке. Мы уже уходим.

Генерал поднялся из-за стола и откашлялся.

— Если возникнут вопросы, проблемы или желание поучаствовать в жизни страны, не стесняйтесь, звоните, — он протянул визитку.

Положив ее в карман, я кивнул и, обхватив сестру за плечи, собрался телепортироваться. В последний момент вспомнил про мобилизованных.

— Мерк, как у нас с деньгами? — мысленно спросил я.

— Смотря на что и сколько, — уклончиво ответил он.

— У парней, что забираем с собой, наверняка, имеются семьи. Поищи-ка их данные и номера банковских счетов, да переведи по пять тысяч долларов детишкам на молочишко, — попросил я ИскИна.

— Будет сделано! — бодро отрапортовал он.

Я вернулся к разговору с генералом. Лучше самому сообщить о забираемых, поскольку, если это сделает капитан, быть ему крайним.

— Чуть не забыл. За наезд и задержание сестры, за сломанные двери и прочие мелкие и не очень неприятности, десять человек, ворвавшихся в квартиру, забраны на отработку. Если будут хорошо работать, через годик верну. Не забудьте их родным сообщить о командировке, — улыбнувшись во все тридцать два, я телепортировался на корабль.

Домой сестре и племянникам лучше не возвращаться. Те, с кем мы только что расстались, не единственная организация, которая не упустит поинтересоваться моими способностями. В любом случае, родственникам опасно оставаться на Земле.

Э-э-эх-х... Проведал, в гости сходил, называется...

Глава 17. Каждый понимает под семьей свое.

Заметив, что обстановка резко изменилась, Наталья удивленно осмотрелась. Глаза ее расширились.

— Мы где? — прошептала сестра.

— На корабле, — улыбнулся я. — Я же рассказывал о нем. Управляет всеми системами Мерк.

Она какое-то время недоуменно хлопала глазами. Столь резкий переход ввел ее в ступор.

— А как же мальчики? — повернулась она.

Кивнув, чтобы следовала за мной, подошел к комнате, где находились братья. Открылась дверь, и мы увидели спящих парней. Только она открыла рот, чтобы что-то спросить, я приложил палец к губам и попросил Мерка закрыть.

— Сами легли или ты усыпил? — уточнил я, направляясь в медблок.

— Ссориться начали, пришлось нагнать сонливость, — вслух произнес ИскИн.

Наталья удивленно вскинула брови.

— В том, что мною заинтересовались, есть доля вины Виктора. Из-за интереса ко мне захватили тебя, чтобы шантажировать, — я виновато развел руками. — Только инопланетные возможности и помогли нам избежать переселения в соседнюю с тобой камеру. Вот Кирилл и взъелся на брата. На самом же деле в происшедшем моя вина.

Она потрепала меня по волосам.

— Не кори себя. Случилось то, что случилось. Зато мы побываем на настоящем космическом корабле.

Я расстроено вздохнул:

— Если бы побываете. Вам теперь возвращаться нельзя. Не эти, так другие захватят. Поэтому вам придется несколько лет пожить на другой планете. Да и потом... то ли квартиру менять, то ли в другой стране поселиться... Извини...

Выслушав, Наталья задумчиво села в кресло, любезно предоставленное Мерком.

— Если посмотреть на ситуацию с другой стороны, то возможность посмотреть на планету, более продвинутую в техническом плане, вряд ли стоит считать неудачей, — улыбнулась она.

— Ну-у-у... Насчет технически продвинутой... Э-э-э... Это уж на месте посмотрите и определитесь. Да, к слову, Артему сообщать о том, что вас не будет некоторое время в городе? — вспомнил я о зяте.

— Нет нужды. Пять лет назад он положил всем нам на книжку по пятьдесят тысяч долларов и с тех пор не звонил и не появлялся. Отступные, наверное, — сестра неопределенно пожала плечами. — Слышала он женился на молоденькой. Ребенок родился. Девочке уже около двух лет, — усмехнулась она иронично. — Я знала, что этим закончится. Если долго жить раздельно, теряется ощущение родства. Спасибо хоть до окончания мальчишками университета, нас не оставил. Тянуть двоих студентов мне было бы тяжело.

— Ну, что ж, одной заботой меньше, — вздохнул я. — А сейчас сестрица, видишь ящик? Я его лечебным саркофагом называю. Когда меня монстрик покусал, в подобном аппарате лечили. Так что опробовал лично, потому смело предлагаю тебе пройти процедуру очистки. Шлаки уберет, все, что повреждено, подлечит, — бодрым голосом скомандовал я.

Она с сомнением покосилась на саркофаг.

— Не затягивай. Мне еще возвращаться. Надо бы дверь отремонтировать, прибраться в квартире, отключить приборы. Ключи вручу тете Кате. Пока вас не будет, она присмотрит, — поторопил я.

В таких делах время на размышление лучше не оставлять, а то потом не загоню.

Уложив сестру, выставил самую серьезную очистку, и вернулся в квартиру.

Позвонил в компанию по ремонту и установке дверей. Услыхав сумму, пообещал заплатить вдвойне, если сделают сегодня. Парни примчались через полчаса.

Пока вставляли новую дверь и замки, включил телевизор, посмотрел минут десять. С момента моего отлета с Земли мало что изменилось. На экранах и в газетах все та же муть, проплаченная теми, кто захватил власть, нагреб под себя все самое ценное и скупил все СМИ. С начала разгула демократии, телевидение и газеты заполонили репортажи высокооплачиваемых "свободных" журналистов о свободе слова. О каком еще приобретении можно говорить населению, 90% которого, после перемены власти, потеряло работу, пенсию, чьи деньги на счетах превратились в пыль? А время на телевидении, как и полосы в газетах, свободное от воспевания несуществующих "свобод", забито отупляющей рекламой. Все, как в забугорье. Ведь там также, под флагом мифической свободы протекает воровство и элементарная грызня конкурентов, пытающихся утопить друг друга. Живой пример: министр здравоохранения провинции Канады спустил налево восемьсот миллионов, в смысле назаключал контракты на ненужную работу по самашеччим ценам с фирмами друзей и знакомых за солидный откат. Ну, напечатали об этом в газете. Свобода, как-никак, слова! И что теперь? А ничего!!! Предприимчивый мужик перешел в другое министерство, а его зама отправили в отставку... А через пару лет, растратчик, к тому же, официальный наркоман с пятилетним стажем и гей, спокойненько баллотируется в мэры города Торонто. Так что, единственное различие России и забугорья, в том, что в России "свобода" более опасна для жизни. Если сантехник дядя Вася сдуру поверит, да пойдет свободно высказывать претензии проворовавшемуся губернатору, новоявленному бизнесмену или крупному чиновнику, в лучшем случае его просто пошлют. А если начнет настаивать, то с большой долей вероятности этот доверчивый дядя окажется в канаве с простреленной головой. Чтобы знал, что это вам здесь, а не тогда.

Я попереключал каналы телевизора, пытаясь найти что-то более-менее нейтральное, и разочарованно выключил. Пока ставили двери, вспомнил, что собирался поискать воспитателя детишкам. Расплатился с работягами, вернул свою внешность и телепортировался в парк. Вскоре уже подходил к дому моей первой учительницы. Узнал у старушек, сидящих на лавочке у подъезда, что она еще жива. Смотался в гастроном и с полным пакетом вкусностей предстал перед дверью. Позвонил. Послышались шаркающие шаги, и старческий голос спросил:

— Кто там?

— Здравствуйте, Мария Петровна. Лет сорок назад я учился у вас, а еще через двадцать и мои племянники. Я вчера приехал в гости к своим. Вот зашел вас проведать, — немного волнуясь, произнес я.

Открыла дверь седая старушка в строгом, аккуратно заштопанном, синем платье, долго жмурила близорукие, выцветшие глаза. За те пятнадцать лет, что ее не видел, она изменилась до неузнаваемости.

— Сережа? — неуверенно произнесла она.

Я оторопело кивнул, не веря, что она смогла меня узнать.

— Как Кирюша и Витюша? — улыбнулась старая учительница, пропуская меня в квартиру.

Все сомнения мигом исчезли.

Мы долго сидели за чашкой чая, беседуя о жизни и судьбах ее учеников. На улице уже начало темнеть, и я решился предложить ей работу.

— Стара я, Сереженька, — грустно улыбнулась она.

— Я имею возможность подлечить вас. Будете чувствовать себя, как лет двадцать назад.

— Ты не понял, мой мальчик. Старость это не только количество прожитых лет, — это психологическая усталость, отсутствие интереса к жизни. Так что извини, — она развела руками.

— Ка-а-ак жа-аль. Может, кого посоветуете? А то я просто не знаю, что с моими малышами делать, — огорченно пробурчал я.

— Поговори-ка с Коленькой. Я его хорошо знаю, дружила с его мамой. Закончил на отлично педагогический университет. Добрый и умный мальчик. Любит детей. Тяжело ему сейчас. Когда проходил практику в подмосковной школе, влюбился в старшеклассницу. Мать девочки, как услышала, что он живет в Москве в двухкомнатной квартире вдвоем с больной мамой, всячески поддерживала их связь. Как только Люсе исполнилось восемнадцать, поженила их. Через год родился ребенок. Коленька был просто счастлив. Однако через год умерла его мать. Теща перебралась к ним и мальчишку совсем затравила, мол, семью не ценит, не бережет, денег приносит мало... По поводу денег не спорю, это правда. Ты же знаешь, сколько получают учителя, — Мария Петровна грустно вздохнула. — Но ведь она еще до свадьбы знала, что он преподаватель и какая зарплата в школе.

— А что же жена? Молчит? — я подлил ей чаю и положил на тарелочку бутерброд с сыром.

— Не хочу говорить плохо, но поспешила девочка с замужеством. Подружек завела. Ребенком мало интересуется, домашнюю работу за нее выполняет мать. Вместо того, чтобы ребенком и мужем заниматься, в гости к подружкам бегает или по телефону с ними болтает. Коленьку жаль. Все свободное от уроков время занят подработкой. Пишет для студентов курсовые, дипломные работы. Денег старается в дом принести. Похудел. Под глазами синяки. Сынишку любит, но заниматься с ним времени нет, — она расстроено отставила чашку с чаем.

Помолчав, тихо добавила:

— Мальчик талантлив. После университета собирался поработать пару лет, а затем, поступать на аспирантуру... Если бы не женитьба... — старушка расстроено вздохнула.

Поблагодарив за совет, я выложил на стол пачку денег. Около десяти тысяч, в пересчете на доллары.

— Прошу не обижаться и принять эту скромную помощь. Там, где я живу, эти деньги не... используются. Сюда наведываюсь редко. Вам они нужнее. Порадуете себя вкусненьким, — смущенно пробормотал я, отступая к двери.

Она грустно улыбнулась и тихо поблагодарила.

Не откладывая надолго, я позвонил Николаю, сразу же, как вышел из подъезда. Через десять минут уже сидел у него на кухне, попивая чаек, и слушал о замечательных, умных, талантливых детях его класса. Глядя на воодушевленного парня, все больше убеждался, что Мария Петровна права. Если уж он смог найти общий язык с оравой в сорок человек, в смысле детей, и за несколько лет работы не потерял веру в их неповторимость и ум, то и с моими малышами сумеет поладить. Осталось только уговорить.

Я с вдохновением принялся живописать природу, климат Драконьего острова, чистоту воздуха и отсутствие шума большого города. Посетовал, что нуждаемся в хорошем воспитателе для малышни... Вот если бы он согласился, то уж мы бы ему и жилье, и транспорт, и программы, какие пожелает...

— Понимаете, — вздохнул нерешительно он, — у меня семья... сын маленький... я им нужен.

В это время стукнула входная дверь и в коридоре возникла девица в драных по последней моде джинсах и неопределенного цвета обвислой короткой футболке. Николай поднялся со стула и неуверенно улыбнулся вошедшей. Пробурчав, "здрасть", она прошмыгнула в комнату. Улыбка исчезла с лица Николая. Поникнув головой, он принялся с таким остервенением мешать ложечкой чай, что по квартире разнесся звон, как от десятка колокольчиков. Я молчал, не зная, как отвлечь парня от столь увлекательного занятия. Снова хлопнула дверь и к нам, громко стуча ботиночками, побежал малыш лет трех.

— Стоять! — рявкнул женский голос.

Малыш испугано замер, на глазки набежали слезы. В коридоре зажегся свет, и я рассмотрел женщину лет сорока пяти. Высокая крашенная блондинка, макияж на грани приличия, в обтягивающих джинсах и полупрозрачной яркой рубашке. Окинув меня оценивающим взглядом, она пренебрежительно фыркнула и обратилась к мальчику:

— Сколько можно повторять, сначала нужно разуться, — раздраженно передернула дама плечами.

Мальчишка захлопал глазами, собираясь заплакать. Николай подскочил к ребенку и принялся расшнуровывать обувку, что-то тихо нашептывая на ухо. Малыш нерешительно улыбнулся. Из комнаты вышла девица и, не взглянув на сына, направилась на выход.

— Ты куда? — недовольно скривилась мать.

— К Маринке. У нее сегодня день рождения. Праздновать будем, — глядя в сторону, пробурчала дочурка.

Мамашу зацепил тон... Дочка потребовала не указывать, как ей жить...

Пока дамы переругивались, мне в голову пришла одна идея.

— Погодите. У меня есть деловое предложение, — решительно влез я. — Уверен, оно вас заинтересует.

Дамы развернулись ко мне. У младшей на лице проступило раздражение из-за задержки, а вот старшая даже подалась вперед, как гончая, учуявшая дичь. Мне эта парочка решительно не нравилась. Парня было жаль.

— Подписываете развод и отказ от малыша, а за это Николай переписывает на вас квартиру, вручает деньги в эквиваленте двадцати тысяч долларов, и исчезает из вашей жизни, — тоном Деда Мороза, вручающего подарки, сообщил я.

Я ничем не рисковал, в крайнем случае, скажу, что пошутил. Если всерьез разобидятся, телепортируюсь. Однако был почти уверен, что предложение не отвергнут. В таком случае, и парня вытащу из цепких ручек тещи, избавлю от безответственной жены, и своих деток пристрою в надежные руки.

Откинувшись на спинку стула, я с любопытством посмотрел на присутствующих. Все замерли, переваривая заявление. Лишь через минуту Николай очнулся, подхватил сынишку на руки и с негодованием посмотрел на меня. Только он собрался открыть рот, как прозвучал ответ жены и матери его ребенка: