Надо мною "Безоблачное небо" - 2 часть

Твари были уже рядом с бруйянами, и швыряться по ним заклинаниями стало попросту опасно — своих заденешь. Случилось все быстро. У Ночки в самый неподходящий момент кончилась лента, и один из двух оставшихся псевдоволков прорвался. Перепрыгнул через бруйян и оказался у них сзади. У меня похолодело внутри: с тварью в рукопашную может драться разве что гангрел, да и то, желательно, не в одиночку. Вот тут-то и вступил в дело Радик. Маленький, худенький, похожий на хорошенькую девочку, он сейчас проявил себя настоящим мужчиной. Я даже не заметила, что он сделал. Кажется, метнул свой нож, отвлекая псевдоволка от бруйян. Не знаю, может, с расстоянием ослабился ментальный контроль "погонщика" над тварью, может быть, просто взыграли инстинкты, но псевдоволк, вместо того, чтобы разорвать на части пулеметчиков, бросился к своему обидчику. Радик, уводя тварь от наших, шмыгнул дальше по коридору. Псевдоволк за ним.

... Это завораживало: здоровенный оскаленный монстр и маленький хрупкий тореадор. Борьба Силы со Скоростью, тупой злобной Мощи с Умением. Милена не зря ведь говорила, что, несмотря на молодость, Радик — один из лучших бойцов их клана, и что со временем он наверняка поднимется на самые высокие ступени в иерархии воинов Тореадора. Радик танцевал с тварью. Его отдельные движения я и разглядеть-то не могла — смазывались они. Видела разве что лишь общий рисунок Боевого Танца. Псевдоволк пытался атаковать: бил лапами, делал неожиданные броски, но раз за разом эти атаки уходили в пустоту. Радик словно чувствовал, а, может быть, и впрямь чувствовал направление удара. Несколько раз тварь пыталась провести ментальную атаку, но стоило ей замереть, как в шкуру впивались ножи. Судя по вою монстра, Радик попадал в болезненные места. В какой-то момент наш герой-твареборец чуть ни довел всех до инфаркта. Честно говоря, не знаю, бывают ли у каинитов инфаркты, но нам в тот миг действительно стало фигово. Радик допустил-таки ошибку, не среагировал вовремя. Ударом лапы его отбросило в сторону, да еще и приложило к стене. Раззявив крокодилью пасть, тварь кинулась добить, разорвать на части наглую букашку. (Вот тут-то нам всем и поплохело). Радик вывернулся буквально из-под носа монстра, чудовищные челюсти клацнули впустую. Ффух, обошлось! Наверно только сейчас я отчасти поняла, что почувствовал Сережка тогда на Арене, когда в бою с гангрелом-преступником я пропустила удар и "отправилась в полет". Со стороны на такое смотреть страшно... Радик еще сильнее взвинтил темп боя. Теперь я уже вообще ничего не могла разобрать. Тореадор стал размытой тенью вертящейся вокруг твари, и вдруг в какой-то миг псевдоволк взвыл, завалился на бок и вспыхнул. Вот и все. Сколько же шел этот бой? Полчаса? Минут пятнадцать? Я посмотрела на часы — три с небольшим минуты! Вот так то.

Радик вышел из "Ускорения" и снова стал хорошо виден. Он прошел к своему месту, приложился к фляге, подобрал брошенный "Абакан" и встал как ни в чем ни бывало, словно только что закончившийся поединок был для него чем-то малозначимым и абсолютно несущественным. Кого он хотел обмануть своей невозмутимостью? Камуфляжная куртка у него на груди была разорвана, в прорехи виднелась запекшаяся кровь на ране — и удар, и в целом бой не прошел для парня бесследно. Радик выложился, устал. Отдохнуть бы ему, только какой у нас теперь отдых? "А ведь ты нам жизнь спас, — не отрываясь от пулемета, сказал вдруг Кабан. — Я этого не забуду", — сказал и снова уставился в темноту коридора. Радик ничего не ответил, только улыбнулся своей обаятельной девчоночьей улыбкой.

А потом снова поперли твари. На этот раз Радику не пришлось геройствовать и Стас действовал более осмотрительно. Мы снова отбились. Только вот запасы крови у нас закончились — все выхлебали для пополнения сил. А у бруйян-пулеметчиков боезапаса осталось по ленте на брата. Наступило затишье. Охотники изредка постреливали, но без энтузиазма, так, для порядка скорее. Мы не отвечали — берегли и патроны, и силы. "Где же наши? — ворчливо пробормотал Стас. — Пора бы им вернуться. Кровь они наверняка не израсходовали, как бы сейчас пригодилась..." Я потерла переносицу (эту привычку, похоже, я подцепила от Гора): "Они могли еще не закончить. Времени-то прошло не больше пятнадцати минут. А что до крови, может, у них тоже бой был?" "Не, — отмахнулся Стас, — выстрелов с той стороны мы не слышали, значит, и боя никакого не было". Он помолчал и вдруг высказал то, о чем я и сама уже задумывалась. "Кира, — сказал Стас, — не факт, что мы выдержим еще одну атаку". Мой племянничек-раздолбай вертопрах и шутник сейчас был серьезен как никогда: "От тварей, если повезет, еще разочек мы, может, и сумеем отбиться, но если следом за ними полезут еще и Охотники — нам конец. Надо что-то придумать, как-нибудь сделать так, чтобы Охотникам стало не до нас. Понимаешь?" Да все я понимаю. Только сказать легко, "надо придумать". А кто придумывать-то будет? Я? "Ну, и что ты предлагаешь, Стас?" Племянничек укоризненно посмотрел на меня: "Э, Кира, я ведь тебе уже предложил идею. Ты ее обкатай и... мм... конкретизируй". Я чуть не рассмеялась. Нет, честное слово, Стас неисправим. Наверно в тот момент что-то появилось в моем лице, иначе с чего бы вдруг этот раздолбай смутился? "Что-то мне в голову ничего не лезет, — грустно заметил он. — Вот понимаю ЧТО нужно, а КАК это сделать, представления не имею". ЧТО нужно, я тоже понимала... "Ну, Кира, — Стас и правда стеснялся, что ничего не может придумать, — Ну, хочешь, я тебе энергии подкину, как тогда на Разломах?" А толку-то что? Ну, проломлю я какому-нибудь Охотнику щит, объединив свою и Стасову силу, ну, убью я этого Охотника и что дальше? Всех их убить я не смогу — никакой энергии не хватит. Их там двадцать человек и еще четверо на пределе дальности моего ментального "радара". Хотя, та четверка, как раз не люди. (Может быть, "погонщики" тварей пошли за новой партией "песиков"? Сканирование показывало, что поблизости псевдоволков действительно не осталось). Эх, знать бы, кто из Охотников капеллан. Их то здесь наверняка немного — два-три человека. Если бы их порешить... Только что мечтать то? Индикатор капелланских амулетов-ответчиков остался у Алины, а если б даже и был сейчас со мной, все равно без толку — я им пользоваться не умею. Короче говоря, смысла в предложении Стаса нет. Стоп! Стоп-стоп-стоп. Я вдруг вспомнила свою не особо удачную попытку захвата водителя по дороге на Арену. Мне в тот раз мало что удалось — обрубили канал, но ведь тогда в машине сидели мастера-вентру. И, очень может быть, не просто мастера, а СТАРЫЕ мастера. (Кстати, в клане Вентру никто больше не видел ни Игната, ни Ингу. Возможно, Ночка действительно их расстреляла). Выходит, моя тогдашняя неудача с захватом была, можно сказать, неизбежной, а вот сейчас все должно получиться. Охотники слабо разбираются в ментальных техниках и не умеют разрывать каналы, а, значит, я могу подчинить любого из них фактически без противодействия. Ну, а, захватив, можно такое устроить, мама не горюй! Правда, оставался моральный фактор. Охотники нам не враги. Центр обманом сделал их своими рабами и заставил нарушить Договор, но сами они в этом не виноваты. Используя как свою марионетку кого-то из Охотников, я, выходит, поступлю также как их ублюдочный Центр. А если посмотреть на все это с другой стороны? Разве мы виноваты, что Охотники стали рабами своего Центра? Разве нам легче оттого, что они убивают нас, сами не желая этого? У меня просто нет другого выбора. "Стас! Готовь на меня ментальную атаку!"

... Щит не устоял, "Ментальная пиявка" прогрызла в нем отверстие и теперь в эту брешь вливались мои "войска". В действительности захват длится считанные секунды, но для меня сейчас той, привычной действительности нет. В моей, течение времени другое и здесь каждое мгновение вмещает много, очень много. Моя "армия" медленно, но неостановимо продвигается вперед, ломает сопротивление противника, штурмует опорные пункты, захватывает коммуникации... Пройдет еще немного времени и это тело подчинится мне. Я буду видеть его глазами, слышать его ушами, ощущать как свое собственное, а подлинный хозяин окажется в самой глуби, заблокированный и отрезанный мною от всех нитей управления. Он не сможет ни видеть, ни слышать, ни ощущать, и так будет продолжаться до тех пор, пока мы с ним не умрем... Мы покинем это тело, когда его перечеркнет автоматная очередь, или изрешетят осколки гранаты. Только я то "воскресну" в своем собственном, которое покоится сейчас в медитативном трансе под охраной Стаса, а вот Охотник уйдет навсегда. Будет ли он проклинать меня там, в своем Запределье?

Странный коктейль чувств: гордость от ощущения своей силы и боль пополам с горечью от осознания того, КАК мне приходится ее использовать. Снова я, как тогда на Арене, зависла между Совестью и Долгом... "И знай, если ты не выбираешь Долг, то все оказывается еще хуже", — вспомнились слова Маргариты. Прости меня, солдат, я толкаю тебя к смерти, но я ДОЛЖНА это сделать. Если я не убью тебя, умрут мои друзья, и ваши ублюдки из Центра вместе с бесчеловечным "Шабашом" пусть на немного, на чуть-чуть, но станут ближе к победе. Прости меня, если можешь.

Зачем я это говорила? Перед кем старалась оправдаться? Охотник меня услышать не мог. Наверно, я снова пыталась убедить саму себя, что поступаю правильно. "Девочка..., — голос пришел с границы сознания, далекий и тихий, словно мой собеседник находился на другой планете, — я понимаю, зачем ты это делаешь, и не виню... Также, как и ты, я ненавижу Центр..., они предали и нас и всех людей..., а с "Шабашом" я воевал всю жизнь... Девочка, помоги мне... " Со мной говорил Охотник? Меня услышал Охотник?? Но ведь это невозможно по определению! Для людей слияние недоступно. И все-таки он слышал меня, а я его. Охотник! Охотник!! Чего ты хочешь!? "Верни контроль... над телом..., с ним я управлюсь лучше тебя..., заблокируй мне слуховые центры... Сделай так, чтобы я оглох и не слышал команды капелланов... Ты можешь это... Я постараюсь их убить до того, как они прикажут другим бойцам пристрелить меня... Может быть, у нас с тобой получится... " Тяжесть, мучавшая меня, исчезла. На душе стало легко и спокойно, как тогда, в церкви после разговора с Отцом Сергием. Я не стану убийцей, я не совершу подлость пусть даже и исполняя Долг. Я буду помощницей этому солдату, его щитом и броней. Охотник! Охотник!! Ты меня слышишь?! Я сделаю лучше! Я стану фильтровать звуковую информацию. Ты будешь слышать, но ни один приказ капеллана до тебя не дойдет! А еще я поделюсь с тобой энергией, ты станешь сильнее и быстрее!

Я начала действовать: вернула Охотнику контроль над его телом, только сделала так, чтобы звуковая, а за одно уж и зрительная информация поступали к нему через меня, а еще, по каналу я стала закачивать в него энергию. Я качала ее до тех пор, пока не услышала: "Девочка! Я сейчас лопну. Хватит".

...Охотник стоял рядом с местом пересечения двух коридоров и выглядывал из-за угла. Удивительное дело, оказывается, он видел в темноте. Ну, может быть, не настолько хорошо, как мы, но ведь видел. Где-то там впереди, по направлению его взгляда, занимали позицию мои друзья, там же находилось погруженное в транс мое тело. Впрочем, со своего места наш заслон он разглядеть не мог — взгляд терялся в темноте. Теперь, когда мне не нужно было изолировать сознание Охотника, мы могли нормально общаться.

— Какой у нас план? — спросила я.

Молчание. И после паузы:

— Капеллан поставил меня здесь наблюдать за коридором на случай, если вы

пойдете в атаку, тогда я должен поднять тревогу. А вот если бы я увидел что—

то необычное, то должен был доложить капеллану. Я так и поступлю, он не

должен ничего заподозрить. Скажу, что вижу нечто странное, попрошу его

взглянуть. С ним мы отойдем примерно сюда, где я стою, и тут я его тихо

уберу. В первые мгновения никто ничего не должен заподозрить. Ну, а второго,

их здесь всего два, постараюсь просто расстрелять. Если все проделать быстро,

должно получиться.

— Вы все не можете не выполнить приказ капеллана, так?

— Так.

— Тогда как получилось, что сейчас ты его нарушаешь?

— Твое вторжение в мое сознание что-то изменило. Сейчас я свободен от старых

приказов, пока не получу новые.

— Пока я с тобой, новых ты не получишь, обещаю.

— Я понял. Ну, так что, начинаем?

— Начинаем.

Охотник двинулся по коридору к своему посту. Хм, ну и пост. Бардак какой-то. Несколько человек притулились у стены, и, кажется, дремлют. На парусиновом раскладном стульчике восседает какой-то тип. Глаза полузакрыты, то ли задумался, то ли тоже кимарит. Рялом с ним на полу горит электросветильник. (Такие в палатках под потолок вешают). Ну, ничего себе: стреляйте люди добрые из темноты на свет, мы и лампу вам поставим, чтоб промахнуться труднее было. Охрану-то здесь вообще несет кто-нибудь? Ага, двое все-таки бдили. Хотя у меня сложилось впечатление, что они больше на этого типа, который на стульчике, поглядывали, чем по сторонам. Впрочем, добило меня не это. Апофеозом безалаберности была четверка, расположившаяся чуть в стороне от того, что сидел на стуле. Двое играли в шахматы, устроив шахматную доску на полу. Еще двое с двух сторон светили на эту доску мощными фонарями. При виде всего этого я не могла не рассмеяться, внутренне, конечно. Такая беспечность, не лезла ни в какие рамки, ведь противник то был совсем рядом.

— Охотник! Что у вас тут творится? Вы, словно на пикнике, а если бы мы

вылазку устроили?

— По коридору вы не смогли бы пройти. Там на полу, перед перекрестком,

охранный знак... Но, вообще, ты права, действительно бардак. Наши хозяева—

капелланы — люди сугубо гражданские. В военном деле оба ни бум-бум, но гонору

полны штаны. С нами советоваться — ниже их достоинства, — в словах

Охотника слышалась горечь сарказма, — Мы же для них — марионетки, куклы.

Меж собой они нас так и называют — куклы. Вот и творят, что хотят, а

амулеты заставляют нас подчиняться. Может, другим группам и достались

капелланы по умнее, а нам такие вот. Тот, который на стуле — господин Синцов,

а тот, что за шахматной доской слева — господин Кирюхин, гроссмейстер

хренов. Обращаться к ним требуют, только по фамилии и обязательно с

"господин". Видно нравится господами себя чувствовать. Готовься, сейчас буду

с Синцовым говорить.

Охотник подошел к типу на стульчике. Тот не шелохнулся, похоже, и вправду дремал. Двое охранников насторожились, взяли половчее автоматы. Движения у них были какие-то заторможенные.

— Господин Синцов!

Капеллан заворочался на стуле, открыл глаза:

— Покажи амулет! (Бдительный, блин. Ну, это пусть "мой" Охотник услышит).

Охотник расстегнул куртку, показал.

— Хорошо, убирай. Чего надо?

— Вы, господин Синцов, мне велели доложить, если я увижу что-то необычное.

— Ну? Что увидел? Говори правду. (Так, все что после "ну", Охотнику слышать не

нужно, а то, чего доброго, и впрямь правду скажет).