Хелена. Общий

Голубоглазая беловолосая Слуга правила химерой, несущей меня и Миарком в разрушенный имперский город Гирэ Нор. Она выполняла приказ Королевы.

"Надеюсь, после возвращения от меня не потребуют непомерной платы. Я и так по уши в долгах".

Опять я размышляю как свободный человек. Как... глупо.

— Принцесса, а ведь я родился в Гирэ Нор, — внезапно безо всякой видимой причины задумчиво произнёс Миарк. — Почти четыре тысячи лет прошло с тех пор, как я в последний раз ступал по его мостовой.

— Ты тосковал?

— Да.

— Тогда почему не навещал?

"Белая отпустила бы тебя. У вас сложные отношения — я видела".

— Я боялся мертвецов. Город принадлежит им, а не мне.

Как я уже знала, сотворённая богиня в момент пробуждения разрушила города Эйана в Пустом мире и убила всех их жителей. Но, хотя на руках у Белой была кровь, остатки моего чутья жрицы отказывались признавать в ней зло.

"Или боязнь низко пасть в собственных глазах затмевает разум".

Химера спустилась у разрушенных городских врат. В одной из их двух ниш сохранилась статуя: мраморная женщина в красиво ниспадающих одеждах. От её вскинутой в приветствующем жесте руки остался жалкий обрубок.

— Мне велено забрать вас через полдня. Опоздаете — пеняйте на себя, — предупредила нас Слуга. В которой раз я подивилась мастерству правительницы Пустого мира: её Дочери были не живыми существами, а машинами, однако ей удалось привить им дурные манеры.

Стражница улетела, и мы остались наедине с мёртвым городом и прошлым эйанца. Я уважала боль друга, но моя мне была ближе.

— Далеко ли до башни? — осторожно спросила я. — У нас не так много времени.

— До башни? — переспросил юноша. Судя по лёгкому замешательству, которое вызвал у него мой простой вопрос, мыслями эйанец пребывал далеко. Очень далеко. — Ах, ты об этом... Не беспокойся, мы быстро дойдём. Город невелик.

Пройдя под аркой ворот, мы вступила на усыпанные обломками улицы. В Ортано Косом законы природы действовали иначе, нежели в его младшем собрате. Разрушенный город выглядел так, будто катастрофа произошла если не вчера, то неделю назад. Краски росписей не потускнели, остатки хрупкой лепнины не раскрошились... Лишь скелеты в роскошно изукрашенных одеждах напоминали об истинном дате трагедии.

По пути Миарк показывал то на одну, то на другую постройку, коротко рассказывая об её предназначении. Когда-то Гирэ Нор был красивым богатым поселением. Жизнь в нём кипела. Теперь же даже крысы не сновали по его безлюдным улицам.

Над ставшими общей могилой для сотен эйанцев печальными руинами возвышалась Железная башня Повелителя времени. Странно, но обрушившаяся на город катастрофа будто бы обошла её стороной. Дожди и ветра пощадили отливающийся синевой металл; спустя тысячелетия строение удивляло выверенными пропорциями и обескураживающей, чужой красотой.

Рассматривая тонкий шпиль, пронзающий блёклые небеса, я в который раз задумалась о бездне, разделяющей моё время и Древний Эйан. Несмотря на открытость и приветливость Миарка, на все его слабости и страхи, он являлся представителем чуждой для меня культуры.

"Я не смогла бы его полюбить, как женщина — мужчину. На некоторые различия просто невозможно закрыть глаза".

Однако мы могли стать хорошими друзьями.

— Что находится внутри башни? Как устроен механизм, управляющий временем?

— Я не знаю, принцесса. Хоть мой прадед и спроектировал эту машину, меня никогда не интересовали принципы её работы. Считай, что в семье я был слабым звеном — легкомысленный и ни на что не годный прожигатель жизни.

— Не говори так!

Миарк остановился и посмотрел мне прямо в глаза. Он словно хотел понять, шли мои слова от сердца или за ними стояла обычная вежливость.

— Это правда, Хелена. До падения Эйана я ничего не добился. Только милость Белой уберегла меня от участи здешних мертвецов, но и её мне пришлось вымаливать.

— Если ты жив, значит так надо.

— Кому? — невесело усмехнулся эйанец. — Мой бог мёртв, а кроме него, меня никто не любил.

Бог Золотой Империи, Создатель и Ортано Косом, и Эмьвио Косом, скончался в муках пять тысяч лет назад.

— Ты нужен мне.

На больших прекрасных серо-зелёных глазах Миарка навернулись слёзы.

— Спасибо, Хелена. Этого достаточно.

Возвращение в город детства подавило эйанца. Каждое утро груз собственных проблем бросала меня в холодный пот. Но даже если мне суждено сгинуть в Пустом мире, преступно не попытаться облегчить участь одинокой измученной душе.

К кованой двери в башню Повелителя времени вело три ступени. Я хотела поставить ногу на первую, но Миарк остановил меня.

— Не торопись, принцесса. Я должен кое-что показать тебе.

Юноша взял меня за руку и отвёл чуть в сторону, к проходу, забранному изящной решёткой.

— Я должен, но не могу пойти один.

— Всё в порядке.

Я солгала. С лёгким сердцем.

Нас мягко обволакивала тьма.

— Свет, — безжизненно произнёс Миарк. По его слову тысячелетия дремавшие светильники ожили и разогнали мрак.

Я увидела ряды высоких стеклянных герметичных сосудов на металлических основаниях. Внутри каждого стояла красивая девушка-эйанка в расшитом золотом и драгоценными камнями платье. Их глаза были закрыты, но казалось, в любой момент они могут раскрыться.

— Мы называли это место "Покои спящих красавиц". Любимые жёны, сёстры и дочери, ушедшие во цвете лет. Целители слишком поздно нашли лекарство от погасившей их болезни.

"Усыпальница. Он привёл меня посмотреть на мёртвых... Это скорее в духе Доранлиса, чем Эйана".

Я гадала, какая из девушек в гробнице была близка Миарку. Могла ли её смерть уничтожить его мир?

Юноша прошёл в центр склепа и остановился перед сосудом с темноволосой юной красавицей. Черты лица её были утончённы, кожа белоснежна и чиста, голубое платье облегало точёную фигуру.

"Она прелестна".

— Алетия, — прошептал Миарк и бережно коснулся стекла рукой.

Я поняла — он похоронил сердце не с сестрой.

— Она любила тебя? — тихо спросила я.

— Нет, — с горечью сказал эйанец. — И я её — тоже, хотя всем сердцем желал любить.

— Тогда я не понимаю...

Мой друг печально рассмеялся.

— Я происхожу из древней благородной семьи. Мою жизнь распределили задолго до рождения. Мне не позволили выбрать даже жену по сердцу. Алетия стала моей невестой ещё ребёнком, и как только она вошла в возраст, мы поженились. И все четыре года брака супруга не уставала повторять, как ненавидит меня.

"Слабые члены могущественной семьи не обладают роскошью иметь личность. За пять тысяч лет ничего не изменилось".

— Мне жаль. Уверена, со временем она бы разглядела в тебе...

Миарк резко оборвал меня:

— Не стоит утешать меня, принцесса. Она бы никогда не начала меня уважать. Очень скоро после свадьбы Алетия стала любовницей моего отца. Даже её мертворождённый ребёнок был мне не сыном, а братом. Я не виню жену — любая бы выбрала героя, а не ничтожество.

Он с остервенением провёл пальцем по стеклу. Раздался противный писк.

— Когда она умирала, я оставался рядом до последнего вздоха. Мне всем сердцем хотелось уйти вместе с ней, но смерти лишь посмеялась над моими мольбами.

"Мой бедный, одинокий друг..."

Сколько лет — тысяч лет — он носит в себе вину? Его трагедия пережила многие империи. История не знает примеров столь же долгой любви.

— Ты не корень всех зол, Миарк. Отпусти её.

Эйанец с облегчением вздохнул. Казалось, он и только и ждал этих слов. Странная улыбка промелькнула на его лице, а затем юноша медленно и отчётливо произнёс:

— Ты права. Настала пора разрубить мои путы. Знаешь, Хелена, первое время Алетия приходила ко мне. Она проклинала меня и корчилась от дикой боли. До сих пор в кошмарах мне видится её изуродованное злобой лицо.

Люди Древнего Эйана уходили сразу и никогда не возвращались на землю в виде призраков. Они воссоединялись с Первым богом.

"По крайней мере, так написано в книгах".

Судя по словам Миарка, метаморфозы основ мироздания начались гораздо раньше, чем я думала — не со смертью Создателя, а с началом его агонии.

"Долгой агонии".

— Прощай, Алетия. Прощай, и прости за всё.

Читая невысказанные мысли друга, я приготовилась использовать магию. Лишь она могла уничтожить древний артефакт.

— Вырвись из темницы разума, жар моей горечи. Наполни мои руки силой десяти солнц. Подари покой измученному сердцу через разрушение.

Я коснулась кончиками пальцев стекла, и оно оплавилось.

Оказалось достаточно маленького отверстия, чтобы хрупкое равновесие, тысячелетия сохранявшееся внутри прозрачной гробницы и сохранявшее тело девушки нетленной, исчезло. За считанные мгновения время взяло своё. Прекрасное тело обратилось в прах, и лишь голый череп зловеще скалился, глядя на нас пустыми глазницами.

— Сожги её, — попросил Миарк. Нехорошее выражение — безумное выражение — появилось в его глазах. — Пусть не останется ничего!

Я кивнула. Беснующаяся внутри меня сила с радостью согласилась на предложение эйанца.

— Пусть пламя примет ту, что не нашла покоя на земле.

Юноша отвернулся от вызванного моим заклинанием погребального костра, да и я не стала смотреть. Некоторые зрелища не нуждаются в зрителях.

— Прощай, Алетия, — со слезами на глазах проговорил мой друг. — Я не любил, но Творец видел — хотел для тебя лишь счастья.

Обнявшись, мы покинули гробницу.

Приходит время, и каждый понимает — наступила пора порвать с частью прошлого. Иногда это больно, но всегда — необходимо.

Пройдя сквозь очищающее пламя расставания, обновлённые, мы готовы вступить в новый день.

Пусть впереди Миарка ждут лучшие дни.

"И меня тоже".

-9-

Пятьсот два. Пятьсот три.

Пятьсот четыре.

Ещё немного — и я на вершине.

Пятьсот пять.

— Когда-то отсюда открывался изумительный вид, — с грустью сказал Миарк. — В детстве я часто сбегал с занятий и часами просиживал здесь, наблюдая за жизнью города. Люди — ты не поверишь! — казались не больше муравьёв.

"Почему же? Охотно верю".

Мы стояли на небольшой смотровой площадке. За нашими спинами высился купол из зеркального стекла и металла. Он защищал главное сокровище Гирэ Нор — механизм управляющий временем в Пустом мире.

Я подошла к краю площадки и посмотрела вниз. Голова тут же закружилась.

"Высоко. Мы забрались слишком высоко".

— Осторожно, — предупредил Миарк. — Здесь легко оступиться.

Я послушно шагнула назад.

"Почему эйанцы променяли лежащую на берегу тёплого моря солнечную страну на унылые равнины Ортано Косом?"

— Каково было жить здесь?

— Жить? Принцесса, я не жаловался. Помню, как в двенадцать впервые побывал в Эйане. Его стены сияли золотом, а дома походили на сказочные дворцы. Да, тот город поражал. Но знаешь, — печально улыбнулся юноша, — красоты столицы не вытеснили из моего сердца Гирэ Нор. Я любил его всей душой.

— Понимаю.

Из моего сердца ничем не выжечь Тэйрес с его сонной тишиной и развалинами Папоротникового замка на холме. Он часть меня.

— В детстве этот город казался вечным, а сейчас я стою на вершине башни Повелителя Времени и смотрю на его руины, зная, что и Эйана больше нет. Забавно — жалкий человек пережил города, страну и даже своего бога.

Мне хотелось успокоить друга, сказать, что теперь он полностью свободен от прошлого... но я понимала — это ложь. Пройдёт ещё много дней, прежде чем Миарк сможет встретиться лицо к лицу с настоящим.

Как странно... И Миарк, и Лионель — пришельцы из прошлого, вольно или невольно обманувшие само время. Неужели мне суждено стать их проводником из тьмы к свету?

"Эту ли судьбу избрали для меня?"

— Довольно предаваться воспоминаниям, — с какой-то больной оживлённостью проговорил Миарк. — Хелена, ты хотела остановить время? Я помогу тебе!

Он резким движением распахнул ведущие к древней машине двери. Они подались на удивление легко — само здание будто одобряло наше вторжение в святую святых города.

"Один крошечный шаг для Элен..."

Моим глазам открылась небольшая комната без углов. По её стенам, полу и потолку вилась металлическая лоза. И листья, и даже крохотные цветы выглядели совсем как настоящие.

"Их ковал не эйанский мастер. Они выросли сами".

В центре залы стоял трон. Гроздья вяло пульсирующих лиловых и сиреневых кристаллов и прямоугольные белые панели по периметру залы освещали лицо восседающего на нём человека.

Миарк засмеялся. Жутко, хрипло, безумно.

— Здравствуй, отец. Вот мы и снова встретились.

Я застыла, не в силах проронить ни звука.

"Вот он, истинный владыка времени Ортано Косом. На его власть я дерзко решила покуситься".

— Не беспокойся, — небрежно бросил юноша. — Он не причинит тебе зла. Ларан мёртв уже тысячи лет.

— Это склеп?

— И да, и нет. Последней волей отца было найти упокоении здесь, возле главного сокровища нашей семьи. Хотя подозреваю, что ему хотелось оставить напоминание Белой о пределе её возможностей. Как ты уже знаешь, силы её велики, но не беспредельны. Есть места, где она слабее смертного, есть вещи, которые ей не по зубам. В Гирэ Нор Королева обладает большой властью: рядом находится сосредоточение её могущества. В часе пути от городских стен, на берегу солёного озера, в боли и муках она получила второе рождение. О, стоит ей только захотеть, и все здешние мертвецы оживут, чтобы восславить новую госпожу. Все... кроме моего отца. Его душа вне её достижимости, и умирая, он прекрасно об этом знал.

— Белая пыталась...

— Не один раз, — Миарк ответил на мой вопрос, даже не выслушав его до конца. — Все попытки были тщетны. Он не отвечал на её зов. Моей хозяйке пришлось ограничиться консервацией тела — думаю, она никогда не оставит надежду на его возвращение.

Человек на троне выглядел как живой. Высокий, напоминавший сложением больше воина, нежели учёного, с суровыми, словно выточенными из камня чертами лица... Рядом с ним Миарк выглядел мальчишкой. Да, между ними определённо прослеживалось сходство, но вряд ли даже спустя годы мой друг станет копией отца.

Чело мёртвого украшала массивная корона с крупным рубином; облачён он был в пурпурное одеяние, похожее на церемониальные одежды правителей Эйана — я видела их однажды на гравюре. Правая рука Ларана лежала на подлокотнике трона, а левая покоилась на фолианте в тёмной коже.

"Записи его исследования?"

Миарк уставился на книгу жадным мутным взглядом.

— Она... она до сих пор здесь, — едва выговорил он дрожащим голосом. — Я знал... но не верил.

— Что с тобой? — строго спросила я. Мне не нравилась происходящая с другом метаморфоза.

"Он будто одержимый".

— Она очень важна для меня... Прошу, Хелена, дай её мне!

Юноша упал передо мной на колени. Я чувствовала — ещё немного, и он зарыдает.

"Почему он вымаливает у меня разрешение?"

— Хорошо, — нехотя согласилась я. — Ты получишь её.