Легенды Ассиора. Война

Неожиданно для Федора, новоиспеченный магистр улыбнулся, лукаво посмотрел на Федора, и вдруг сказал.

 А вот и поступите так, как поступил бы мифический барон Шон Терг, от лица которого вы разговариваете со мной. Не Никлош Шон Терг, — тот был изрядной скотиной, а мифический, благородный барон.

 К которому приехали друзья, перерезав и покалечив по пути шесть сотен крестьян, — начал горько ерничать Федор, которому уже доложили о потерях. Собственно убитых было чуть более сотни, но раненных было огромное количество. Причем считали только тяжелых, тех, кто не мог ходить, или лишился конечностей. Вои с выбитыми руками, трещинами в костях и поломанными пальцами, в счет не шли.

Магистр вновь грустно повесил голову, а Федор замер перед столом, перекладывая по нему бумаги со сводками трофеев и потерь.

 А вы магистр отчасти правы, — заговорил он, после более чем минутного раздумья. — Пожалуй, я поступлю так, как поступило бы в подобном случае большинство из вас. Я отпущу вас, всех, но за выкуп. Это и законно и выгодно. Но кто поручится, что вернувшись, домой, вы не соберете нормальное войско, и ко мне в гости не прейдут тысячи рыцарей, и тысяч двадцать латной пехоты? Или взять с вас магическую клятву? Так тогда вас двенадцатиградские купцы разденут и на вертел посадят. Какие могут быть гарантии... . Хотя стой!

Магистр, который хотел что-то сказать замер.

— Слушайте почтенный, а как у вас в замках обстоит дело с женским полом, то есть с женами как? Или у вас обет безбрачия? Или берете жен только из своих? Так вы за пятьсот лет и, правда, братья все?

Барон гордо поднял голову, и спросил, грозно глядя на Федора.

 А какое отношение ко всему произошедшему, имеют ваши вопросы князь?

 А вот какое, — ответил Федор. — В моем мире, для обеспечения гарантий такого рода, из знатных семей брали заложников. Чаще всего, это был второй сын в роду. Заложники долго жили в чужой семье, в чужом городе, перенимали местные обычаи и частенько женились на тамошних уроженках. Разорвать такой союз, ох как не просто, если при штурме города, запросто можно убить своего сына, брата или внука. Что там у вас главнее, право меча, или прялки?

 Меча.

 А я сделаю еще проще. Я переженю сыновей рыцарей Арея, и дочерей Двенадцатиградских купцов. Рыцарям нужны деньги и товары, купцам защита и знатность рода. Выгода обоюдная. Да и по доброй воле, с купца можно взять куда больше чем грабежом. А чтобы не сильно зарывались сторонники чистоты крови, мы возьмем и переженим сотни три рыцарей.

После долгого раздумья Драк Корн сказал:

 Хорошо бы княже, да с презрением отвергнут, рыцари предложения твои. Обычаи и честь дороже.

 Честь говоришь, а много ли чести воевать вместе с сейрами, или быть повешенному как разбойнику без родового знака на плече? Честь....

 Хорошо, не пойдет так, будет по-другому, пусть будет как в моем мире. Меняю рыцарей, на вторых сыновей в семье, в возрасте не старше двенадцати лет, присылайте четыре сотни, получите назад своих поединщиков. Дети будут жить, и учиться в Двенадцатиградии до двадцати двух, а потом поменяем на новых. Вот так.

За одно, вашу вольницу читать научим, а то больно безграмотны, только пиры да турниры на уме. А про воинскую подготовку не беспокойтесь, будет не хуже чем у вас, а может даже и лучше. Все, вопрос решен, или нет?

 Не знаю, — честно ответил магистр.

 А я знаю, — сказал ему Федор. Вы приедете в свои майораты, и встретите жуткое сопротивление и позор. Ведь прежний третий магистр Ежей Локс жив. И податься ему некуда. А прибыв домой, он обвинит вас в предательстве. Хотя нет, за такое ему башку свернут, если вы там и, правда, братья. Стоп!

Он расскажет байку о вашей лютой смерти, ночью от кинжалов магических призраков, взовет к мести, и явится сюда с нормальной армией. Вот тогда мне будет туго, так что гости дорогие, гостить вам тут долго. Или вы предложите приемлемое решение, или будете первыми снарядами требюшетов, которые полетят в ваших братьев, когда они прейдут мстить. Все, наше дело предложить, ваше дело отказаться.

Хотя, как там у вас эта организация называется, третий стол, или третья канцелярия? Они то, что думают, где их представитель, почему не с вами?

— Их люди, под стрелы и мечи не лезут, бывший при Локсе их глава, тоже сбежал, — честно ответил новый магистр.

— И я, не имею представления, что будет со мной, когда я вернусь назад, — добавил он.

— А я примерно знаю, — ответил Федор, — и постараюсь этого не допустить.

На следующий день армия двинулась к Дымину, первому княжьему граду, первому городу Велиградской Торговой гильдии в который Федор шел уже в качестве полноправного князя Готлинга.

* * *

Город был достаточно велик. Огороженный высокими ровными оштукатуренными стенами, с большими круглыми, или скорее немного конусообразными, башнями, покрытыми сверху черепицей, он напоминал Новгородский кремль, с лубочной картинки. Под стеной был прорыт широкий, заполненный водой ров, через который перекинут навесной мост. Строений за стенами видно не было, корме пяти шпилей, венчающих храмины старых богов.

Дымин встретил армию закрытыми воротами и поднятыми мостами. Разглядывая город в подзорную трубу, которую поднесли ему стеклянных и зеркальных дел мастера, искренне считающих его членом своей гильдии, после победы. Федор начинал нервничать, горд, словно вымер. Несмотря на полдень, на городских стенах не было, не души, и ворота стояли запертыми. Посланный вперед отряд спецушников вернулся с сообщением, что возле стен все мирно, но создается ощущение, что град пуст. Несмотря на это, двенадцатиградские ополченцы не проявляли беспокойства, и исключительно это обстоятельство удерживало Федора от приказа взломать ворота.

Вызвав Двенадцатиградских Солей, Федор задал волнующий его вопрос.

 А ты сам съезди да посмотри княже, — посоветовал Дорс Соль, командир отряда конницы.

Решив внять дельному совету, Федор в сопровождении офицеров и двух десятков солдат, не считая его личной охраны и всей свиты друзей, отправился посмотреть. Над группой был поднят личный княжеский штандарт.

Когда кавалькада подъехала к той части дороги, где начинался, поднятый в осадное положение, навесной мост. От стены послышался скрип, и огромная, деревянная рама с настилом из толстых, хорошо подогнанных досок, стала медленно опускаться. Над башнями ворот поднялись флаги, и в городе заиграли фанфары. На стены высыпал народ, который стал высовываться из бойниц, крытых черепицей стрелковых коридоров стен, желая пораньше рассмотреть нового князя.

 Ну, шутники, ...ля, — матернулся Федор.

 Это не шутка княже, поправил его сидящий рядом Ворон, это обычай. Да и спецов твоих не сильно обманешь, принято так. В первом граде, куда Готлинг как князь прибудет, его так и встречают.

 Ну, раз обычай, хрен с ним, ответил Федор, который, по неясной еще ему самому причине, стал заводиться, в ожидании дальнейших пакостей.

Но вроде все было нормально, мост опустился, и большие дубовые ворота, способные пропустить трех всадников в ряд, стали медленно отворяться. Кавалькада проехала в город.

Улицы Дымина, так же как и всех городов этого мира, не отличались шириной. Как и в Воличе, центральная улица была скорее последней ступенью обороны. Высокие каменные стены, с защитными зубцами, окружали проход, оставляя широкую центральную магистраль, от которой брали начало не широкие улочки и узкие переулки. К этим стенам лепились деревянные постройки торговых рядов, оставляя в центре узкое пространство, по которому способна проехать телега с грузом. Вначале каждой улицы, были ворота, закрываемые деревянной решеткой. Но это Федор рассмотрел только по тому, что решетки были подняты, и укреплены поверх стен. Сама же центральная улица была полна народа, люди выглядывали из-за зубцов внутренней стены, висели на решетках ворот и плотно стояли по краям прохода. Чтобы толпа не мешала проезду по краям живого коридора стояли стражники в ярких синих костюмах, кирасах и металлических шлемах с открытыми лицами, вооруженные тяжелыми алебардами.

Федор ехал вперед, среди приветственных криков и шума толпы, предполагая, что этот коридор выведет куда надо.

Но вот впереди выросло еще одно здание, перекрывающее улицу стальной решеткой ворот, и грозной стеной серого камня, со стрелковыми амбразурами и защитными зубцами вверху.

Пред стеной гордо стояли пять горожан, наряженные по последней моде, явно самые богатые купцы города, во главе с магистром. Магистр держал в руках подушку, на которой покоился золотой ключ от города.

Подъехав к делегации, Федор лихо соскочил с коня, и приняв у городского головы ключ, как того требовал обычай, трижды поцеловал его бородатую рожу.

 Прими княже ключ от града сего, и правь им с честью и по совести! — провозгласил голова, после чего официальная церемония была завершена. Что несказанно обрадовало Федора.

 Как звать тебя, воевода? — спросил Федор, купчину, вручившему ему ключи.

 Ванко Порток, — гордо ответил тот — только не воевода, а городской голова.

 А воевода где?

 Ранен наш воевода, молод, горяч, но люд уважает и живота за него не щадит, — заверил князя купчина.

 Добрый у Вас воевода, надо запомнить, Да, вот что Ванко, мне надо отдохнуть, да и людям моим тоже, кроме того, с нами четыре сотни пленных рыцарей, этих тоже надо разместить, так, чтобы не в подвалах да темницах, и чтобы по городу не шлялись.

 Да куда же их княже, — выкатил глаза голова.

 Казармы в городе есть?

 Да есть только они пустые. Их купцы давно под склады определили.

 Ну, положим не купцы, а ты, или твой предшественник, но куда-то рыцарей девать надо, посему отчищай казармы, строй топчаны и заселяем пленных. Меня куда на постой определишь.

 Во дворец, пролепетал Ванко, у тебя княже тут дворец свой.

 И под склады не определил? — удивленно выкатил глаза Федор.

Но, взглянув на обалдевшую физиономию городского головы, Федор не удержался от улыбки.

 Ладно, шучу, — сказал он, — ты Ванко Порток, отлично правишь градом, коль столько желтеющих твой град к рукам прибрать. Молодец, спасибо, что сейров под стенами помутузил, да окрестный народ за стены принял. Ладно, показывай свое хозяйство, я весь во внимании.

Бородатая физиономия купца расплылась в довольной и лукавой улыбке. Глаза сощурились, и он косо глянул на князя. По его поведению стало заметно, что человек он умный и ценящий шутку. Просто от такого напора он изрядно растерялся. А поняв, что с Федором можно по-простому, не валясь в ноги и расшаркиваясь в придворном этикете, приосанился и с достоинством сказал:

 О каком хозяйстве говоришь, княже.

 Да о граде твоем, али не признаешь его своим хозяйством, или не хозяин ты тут?

 Хозяин тут ты, княже, — степенно ответил купчина.

 Я владыка, и не дурак, — резко ответил Федор, — и не хуже тебя купец знаю, кто, где хозяин.

 Хвала Ворожу, — вдруг сказал купчина, подняв очи к небу, — ну пошли княже, все расскажу, видать ты и вправду не дурак, коль так с купцом говоришь. А уж мы уважения не забудем, пойдут грады под твою руку!

* * *

Дворец оказался двухэтажным, п-образным строением, установленным возле одной из городских стен. Обнесенной каменной стеной, со стороны города, он стоял посреди небольшого ухоженного парка, с несколькими огромными деревьями, дающими тень и создающими романтический настрой у любого входящего. Собственно, княжьим, была только перекладина буквы, все остальное занимали хозяйственные постройки.

Первый этаж здания с высокими потолками, отделанными, в качестве обоев, наклеенным шелком и великолепной лепниной, представлял собой приемную, или официальную часть строения. Девять больших залов и зимний сад, скульптуры и гобелены, столовая и каминный зал, зал приемов и бальный. Все было пышно и красиво. Единственное чего не нашел Федор, во всем этом великолепии, это места, где он бедняга мог отдохнуть.

Поняв его затруднения, городской голова подвел его к маленькой дверце, за которой находилась чугунная литая лестница, ведущая наверх.

На втором этаже, не имеющем столь высоких потолков, оказалось два десятка уютных комнат. Были здесь и спальни, на одну и две персоны, и маленькая, уютная столовая, с не столь вычурными, зато удобными креслами и небольшим камином, библиотека и рабочий кабинет. В общем, все, что нужно нормальному человеку, без больших запросов. Вся неофициальная часть помещалась примерно на трети здания. Остальную часть второго этажа занимали комнаты охраны, советников и слуг. Кухня конюшня и прочие строения находились в широких боковых ответвлениях. На всем этаже, царил полумрак, слегка разбавленный светом свечей, за тонкими стеклянными абажурами. Закрытые прозрачными стеклами узкие окна, похожие скорее на бойницы, света почти не давали.

 Это построил один из ваших предков, — с гордостью, сказал голова, которого Федор по старой привычке, про себя, величал бургомистром.

 А мне нравится, — сказал Федор, — тут действительно можно отдохнуть, и ни кто не будет мешать.

 А заметно, что вы истинный, — улыбнулся бургомистр, — местным не нравится.

* * *

Следующий день Федор провел с Иванко. Экскурсия была настолько познавательной, что он был в восторге сам. Экономически, град Дымин был большим перекрестком, к которому сходились все пути ведущие в Двенадцатиградие. Несмотря на то, что Соромея была с трех сторон окружена морем, район, где глубины позволяли приходить большим судам, да еще имеющий удобные бухты, был ограничен закатной стороной, где и находились девять прибрежных торговых городов. Единственным городом, входящим в гильдию и расположенным на восходной стороне, был Воличь. К городам расположенным на побережье, ограниченном с одной стороны скалами Стеонского плато, а с другой Горанинскими горами, вела одна широкая равнина. На ней стояли два города, защищавшие торговые пути, и обеспечивающие безопасность Велиградской Торговой гильдии или Двенадцатиградия, Торжин и Радомир. Но первым городом гильдии, в который входил странник, решивший вести торговлю и прибывший с восходной стороны. Был Дымин.

Помимо торговли в городе присутствовала промышленность, сказывалась близость невысоких, густо заросших лесом, Горанлинских гор. Тут были, кузнечный квартал, оружейный квартал, квартал краснодеревщиков, квартал гончаров и даже квартал магов. В гончарном квартале делали тончайший фарфор, который был тайной местной гильдии. Федор просто застыл на месте, наблюдая как на гончарном круге, под руками молоденькой девушки, чашка становится тонкой, почти прозрачной. Как аккуратно ее обрезают нитью, затем еще сырую кладут на специальную болванку. И вновь на круге, вручную, вытягивают дно. Затем, крошечным резцом, мастер прорезала узор, на боковине подставки, приделала ручку и, взяв в руки крошечную беличью кисть, стала наносить эмалевый узор, на поверхность чашки.