Майэ'раами - "Смерть несущая". Часть первая ( Закончено)

Стоя в центре круглого пятачка земли, я озиралась по сторонам, но лишь туман простирался вблизи. Мне начинало казаться, что я взаперти, настолько плотной была белая мгла вокруг. Совершенно не понимая, где нахожусь, я боялась пошевелиться, чтобы не потеряться окончательно.

— Приди...

Легкий прохладный ветерок принес едва слышный шепот. По коже побежали мурашки, и стало совсем не по себе. Отчаянно захотелось сделать шаг вперед и подчиниться этой просьбе, но страх был сильнее. Я боялась идти вперед, было страшно сделать лишнее движение. Дыхание мое участилось, а туман, казалось, пришел в движение. Белые щупальца, стелясь по земле, подползали к стопам.

— Приди, — вновь донеслось из ниоткуда и отовсюду одновременно.

На мгновение белоснежная дымка замерла, а потом стала надвигаться с еще большей скоростью. Сердце трепыхалось в груди, будто птица в клетке. Я крутилась вокруг себя, пытаясь найти выход, но все кругом сливалось молочной стеной.

Когда я почувствовала первое прикосновение тумана к стопам, то по телу разлилось приятное тепло. Ощущение было таким, какое испытываешь, подставляя огню ладони, после того как войдешь в натопленную избу с мороза. На душе сразу стало хорошо и уютно, так, будто я вернулась домой.

Да, я слышу, как мама, гремя посудой, готовит обед отцу. Тэйро и Элдай о чем-то спорят на улице, их голоса доносятся даже сюда... Куда? Где я?

Вмиг распахнув отяжелевшие веки, я оказалась в своей комнате. Дыхание мое сбилось, а волосы мокрыми прядями прилипли к шее и лбу.

Дрожащей рукой я провела по лицу. Боже, всего лишь сон! Глупый, непонятный и почему-то очень страшный сон.

'Ты как?' — обеспокоенно посмотрел на меня Каа'Лим. Глаза его светились зелеными огоньками в полумраке комнаты.

— Н-нормально, — слегка заикаясь, пробормотала я.

'Не бойся', — коротко сказал он и отвернулся от меня.

С этой ночи я видела один и тот же сон постоянно. Стоило мне только закрыть глаза, как я оказывалась в центре поляны, над которой простирался густой туман. И каждую ночь меня звал чей-то голос. Он манил и пугал одновременно. А когда я оставалась на месте, не в силах двигаться вперед, туман сам начинал движение мне навстречу. Его прикосновения дарили успокоение, но я все равно не находила в себе сил подчиниться голосу и сделать шаг вперед. И каждый раз я вскакивала посреди ночи, пытаясь привести сбившееся дыхание в порядок.

К середине зимы я чувствовала себя настоящей развалиной! Постоянный голод и недосыпания сделали из меня неврастеника. Я даже пробовала пить снотворные снадобья Орэна. Что ж, эффект был, вырубало меня моментом. Но просыпаясь ночью от очередного кошмара, я была полностью невменяемой. Так что с этим я завязала довольно-таки быстро.

Иногда мне было до жути обидно и завидно. Мой брат как ни в чем не бывало ухлестывал за Лиссой, та отвечала ему взаимностью. Правда, для меня оставалась загадкой ее столь разительная перемена по отношению к Киму. На мой прямой вопрос девушка, смутившись, ответила:

— Знаешь, Эм, когда Ким подошел ко мне с тем предложением, я жутко разозлилась. Ведь он мне правда был симпатичен, но я представляла его себе другим...

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — честно призналась я.

Лисса чему-то усмехнулась, но продолжила:

— Я представляла его себе этаким романтическим героем на белом коне, — несколько смущаясь, прошептала девушка.

— Ты совсем, что ли, того? Ким — герой?! Боги, Лисса, ты серьезно? — Я ушам своим не верила, хотя чуть позже и попробовала посмотреть на своего брата непредвзято, так сказать. Но сейчас сама мысль не укладывалась в голове.

— Ты еще маленькая, не понимаешь ничего, — буркнула девушка.

Ну, если быть большой, значит стать дурочкой, то я даже спорить не буду.

— Если я маленькая, то и Ким недалеко от меня ушел! Он всего-то на пару минут старше!

— Ты намекаешь на то, что я старше него? — мне показалось, что девушка несколько смутилась.

— Ничего подобного сказать я не хотела, да и разница у вас с ним небольшая, — вот же, язык мой!

— Неважно это, Эм, — как-то обреченно проговорила девушка.

— Вот и я говорю, что это совсем не важно, если вы друг другу нравитесь! — наконец-то я сказала то, что действительно считала верным.

— Я не про это, — еще раз глубоко вздохнув, Лисса сказала то, что опустило меня с моих романтических небес на грешную землю. — Я знаю, что я ему не пара, да и увлечение мною скоро у него пройдет. Но мне просто так захотелось побыть с ним хоть немного! — повысив голос, проговорила девушка. — После его предложения я думала, что разочаруюсь в нем! Я была так зла, ненавидела его, как мне казалось. Думала, что ни за что не подпущу его к себе. А потом он изменился, ну, это после того несчастного случая в столовой, — ага, 'несчастного', — и стал таким, каким я всегда его себе представляла. Извинился передо мной. Был вежлив и учтив, цветы мне дарил изо льда, показывая то, чему научился. В свободное время приглашал меня гулять. — Девушка грустно вздохнула и наконец перестала перебирать руками передник.

Вот показушник несчастный!

— Лисса, я не знаю, что тебе сказать, — ответила я, и впрямь недоумевая. Неужели мы, женщины, из разумных, ценящих себя существ превращаемся вот в это, стоит на горизонте замаячить какому-нибудь 'фокуснику', достающему цветы из рукавов?!

В этот день я поняла, что больше не стану вмешиваться в их отношения. Одно дело, когда Ким принуждал мою подругу, и совсем другое, если она сама этого хочет. Интересно, а будь на месте Кима Лиам, а Лиссы — я, как бы я повела себя?

Ну уж нет, упаси меня, святая богиня! Лучше я буду тихо-мирно вздыхать в сторонке.

Около недели спустя, поднявшись в свою комнату после занятий, чтобы переодеться и привести себя в порядок, я вновь столкнулась с Лиссой. Девушка перестилала постель и заканчивала уборку. Вид у нее, мягко говоря, был нездоровым. Лицо бледное, на лбу — легкая испарина, да и сами движения какие-то скованные.

— Ты в порядке? — обратилась я к ней, открывая свой шкаф.

— Да, просто не успела принять обезболивающее, — немного нервно ответила она.

— Зачем? Если ты утверждаешь, что все в порядке, к чему глотать пилюли?

— У меня женские дни, — коротко бросила девушка, а я слегка озадачилась.

— Что за ерунда такая? Праздник какой? — непонимающе переспросила я.

— Можно и так сказать, — растерянно отозвалась она. — Постой, — Лисса замерла с простыней в руках, — ты, что не знаешь, что это?

— А должна? — отозвалась я, засунув голову в гардероб и пытаясь вытащить из-под вороха тряпья свои чулки.

— Ну, — замялась девушка, — пора бы уже...

— Может, просветишь тогда, что это за дни такие, раз я должна быть в курсе?

Лисса и в самом деле рассказала. Только вот я после ее рассказа действительно забеспокоилась.

Какой-то внутренний голос настойчиво зашептал, что что-то все-таки со мной не то... И как же сильно мне не хотелось верить, что это так! Я избаловалась и привыкла за последние годы к тому, что я здоровая, сильная и даже выносливая. И мне ужасно не хотелось думать о том, что я опять чем-то больна! Сначала я хотела поговорить об этом с Орэном, но потом решила, что это будет не слишком удобным. Разговаривать на подобные темы с мужчиной, пусть и древним, как вершины северных гор, я стеснялась. Одним словом, махнув на все дурные мысли рукой, я для себя решила: что будет, то будет. Лучше немного подождать, самой почитать книги о физиологии человека, поговорить с Каа'Лимом. В конце концов, раз уж этот котище утверждает, что головушка его содержит все знания мира, пусть отвечает за свои слова и ставит мне диагноз!

* * *

Около семнадцати с половиной лет назад

Тьма окутывала его сознание плотным одеялом, он растворялся в ней, в то же время сохраняя себя. Если в те времена, когда он был человеком, он ощущал себя одиноким и непонятым, его обуревали сомнения, страхи и неуверенность, то теперь измененное сознание давало ему то, о чем он так долго мечтал. Агасти чувствовал себя непревзойденным. Да, он ощущал себя чем-то большим, чем простая букашка мироздания.

Но оставалось еще кое-что, что не давало ему покоя. Незаконченное дело... Пока он мог только гадать, каково это, быть хозяином Грани. Возвыситься над другими. Стать полубогом в чьих руках будет судьба мира. Вершить великие дела. Решать, кто достоин жизни, а кто не получит покоя даже в посмертии. И наконец, взять в руки власть над всем сущим. Именно для этого, по его мнению, он и был рожден. Его мечты, словно маленькие бабочки, витали в огромном сознании, частью которого он стал.

Теперь он свободно мог перемещаться в любую точку мира и сумел много узнать, о том, что произошло за время его отсутствия. Леос был не удивлен тем, что серой массой народа он был забыт, а бессмертными — предан забвению. Его удивило другое — то, что во всем был обвинен его отец! Этот дурачок и понятия не имел о том, чем занимается его сын, а в результате был объявлен чуть ли не первым злодеем, тем, кто воспитал в Агасти зверя. Как и предполагал Леос, мир полон дураков и идиотов! И то, сколько веков им предначертано прожить на этом свете, никак не влияет на их личностные качества.

Было ли ему жаль родного отца, который по сей день расплачивался за деяния сына? Нет! В конце концов, если Орэн такой слабак, что не смог отстоять свое имя, это его проблемы. Агасти всегда призирал отца за мягкосердечность и главную глупость, что позволял себе маг, — доброту. Само проявление этого чувства Леос считал верхом лицемерия. Не раз позиционируя себя как доброго простачка, он легко манипулировал людьми, добиваясь желаемого результата. Ведь нет ничего проще: сделать кому-нибудь небольшое доброе дело, а потом играть на чувстве признательности человека, к такому выводу он пришел еще в детстве.

Однажды, возвращаясь в поместье, юный маг увидел, как целая свора ребятни задирает совсем еще маленького пацаненка. Пожалел ли юноша тогда ребенка? Конечно нет. Если кто-то не может постоять за себя, значит, такова судьба. Всегда есть хищники и жертвы. Парню просто стало любопытно, как отнесется к нему спасенный. На что будет готов ради него, после того как Агасти 'обработает' пацана? И, разумеется, самому Леосу и в голову не приходило, что тем положением 'хищника', которое у него было в обществе, во многом он был обязан простодушному отцу...

Расчет не подвел. На многие годы маг обзавелся верным слугой, который буквально боготворил своего хозяина. Сделав хороший поступок, который был не в ущерб самому себе, Леос приобрел гораздо больше, чем затратил.

Любовь, как это ни странно, тоже в свое время приходила к магу. Правда, она была больной и извращенной, очень похожей на саму суть Агасти. Девушку звали Еленой. Когда впервые тогда еще совсем юный маг увидел ее, он понял, что Елена создана для него. Только он имеет право обладать ею. Она была похожа на солнечный лучик. Стоило ей появиться на улице, как люди невольно оборачивались ей вслед. Жизнерадостная, всегда готовая помочь, такая непосредственная и непозволительно наивная. Обладающая теми моральными качествами, которые Агасти старательно искоренял из своей души, Елена притягивала его словно магнит.

Когда девушке не повезло повстречать юного мага, она как раз готовилась к свадьбе. Известие об этом не расстроило Леоса, а, скорее, дало повод для размышлений. Маг не пытался ухаживать за Еленой открыто, прекрасно понимая, что сейчас она его отвергнет. Поэтому он не спешил.

Елена не обращала внимания на зачастившего к ним в гости друга отца, полностью растворяясь в атмосфере намеченного торжества, мечтая о том, как счастлива она будет, когда ее Филипп вернется из своей дипломатической миссии. Она наконец увидит его после долгой разлуки, сможет прикоснуться к нему. Эти мысли заставляли сердце Елены трепетать.

Летели дни, и в срок, когда Филипп должен был вернуться из своей поездки, Елена получила письмо. В нем говорилось, что парень вынужден задержаться еще на неопределенное время. Переговоры затягивались, и молодой человек просил невесту набраться терпения. Ведь совсем скоро они станут мужем и женой и всегда смогут быть вместе. Елена верила и продолжала ждать. А Леос понял, что пришла пора разыграть свою партию. Не зря же столько усилий было положено им, чтобы Филипп задержался в своей поездке как можно дольше. Действовать Агасти начал с малого. Беда всех влюбленных — это сомнение. Пуская ядовитые корни в сердцах любящих друг друга людей, мало-помалу оно разъедает даже самое сильное чувство.

Якобы случайно брошенная служанкой фраза: 'Может, эсс Филипп не хочет жениться? Ведь молод еще совсем! А столько девушек хорошеньких вокруг! Вон, Карнелина до сих пор по нему сохнет! Все уши мне прожужжала о том, как он хорош в постели!' — посеяла зерна сомнения в сердце Елены.

Девушка так и не узнала, что служанка согласилась сказать подобные слова всего за несколько монет. Елена постоянно начала сталкиваться с мелочами, которые доказывали неверность Филиппа, его пренебрежительное отношение к ней и нежелание жениться. То, зайдя в бакалейную лавку, она слышит, как две кумушки обсуждают ее свадьбу и дружно посмеиваются над глупой невестой, которая не замечает, как у нее под носом гуляет жених. То вдруг она получает письмо от Филиппа, в котором он утверждает, что переговоры не двигаются с мертвой точки, но он безумно по ней скучает. А на следующий день, спеша домой после прогулки, она становится свидетельницей того, как посыльный стучит в дверь одного из домов, где, по слухам, снимали квартиры девушки легкого поведения. Мужчина держит в руках коробку, обернутую розовой бумагой дорогого теснения. Дверь открывает фривольного вида девица, как раз в тот момент, когда Елена еще находится в зоне слышимости:

— Эсса Лули Барри? — спрашивает вежливый мужской голос.

— Да, — смеясь, отвечает девушка. — А в чем дело?

— Вам посылка от эсса Филиппа Тисолли.

— Мой котик не забывает обо мне, даже находясь за сотни километров отсюда, — кокетливо отвечает девушка и, подписав нужный документ, закрывает дверь.

А Елена остается стоять на месте, не в силах сделать ни шагу. В этот момент что-то болезненное начинает расти у нее в груди, с бешеной скоростью снося все теплые чувства, хранимые ею на сердце, выжигая любовь и нежность, заливая все сверху огромным слоем жидкого льда. Еще долго ей будет больно даже дышать, и уже никому она не сможет поверить просто так.

Срываясь с места, Елена бежит прочь, не разбирая дороги, не видя ничего вокруг. Слезы застилают глаза, а с губ срывается первый всхлип. Неожиданно она оказывается в крепких мужских объятьях и, несмело поднимая взгляд, пропадает в омуте небесно-голубых глаз.

Правда, романтично получается? Какая девушка не мечтала в детстве вот так встретить своего принца? В момент, когда Елене больше всего на свете хотелось просто исчезнуть, появился он. Мужчина с внешностью ангела, которому хочется верить и тепло рук которого было сейчас так кстати. С трудом она узнала в случайном прохожем того, кто так часто наведывался к ним в дом, имея какие-то дела с ее отцом. И оттого, что этот человек знал ее, Елене стало немного теплее на душе. Захотелось поделиться тем, что сейчас буквально переполняло ее изнутри. Так Агасти был сделан первый шаг к сближению со столь желанной для него целью.