Рамвальд снисходительно хмыкнул, глядя на брата. Женские чары его не так тронули, как любвеобильного Сатирса. Его больше поразила походка незнакомки. Он бы тоже хотел так плавно и бесшумно двигаться. Но и это было не главным. Законная дочь Дьярви Сеймура — вот золотая жила!

У него тут же созрел план. Шикарный, беспроигрышный план, как прибрать к рукам земли рода Сеймур. Только, надо торопиться.

— Стирс, я пойду, поищу уборную комнату, а то живот разболелся, — шепнул он на ухо брату.

— А?.. Иди... конечно...

Й'ола, как только вошла в кабинет императора, сразу почувствовала, что здесь не очень давно использовали силу. Это была сила её мужа. Она ни с чем не могла её перепутать. Но, как спросить об этом монарха? Она уже знала, что в Септерри магия не в чести, и гонение на людей, обладающих силой, исходит от самого Плаута. Значит то, что произошло в этом помещении, противоречило законам государства. Как такое могло быть? Что делал Эйрл? Как это узнать?

Император и барон Глазенап, как заворожённые, смотрели на посетительницу. Плаут забыл справиться со списком, хранитель трона не перевернул песочные часы, отсчитывающие время аудиенции. Мир вокруг незнакомки словно замер. А Й'ола медленно передвигалась по кабинету, пытаясь уловить обрывки слов, фраз, произнесённых в тот роковой день. Лучше всего она могла почувствовать те моменты, когда Эйрл применял свою силу.

'...по собственной дурости...'

О чём это он?

'Идите по чёрной лестнице вниз'.

Не то.

'...ведёт в прачечную...'

Причём тут прачечная? Что же здесь произошло?

'Вот немного денег'.

Ничего не понимаю.

'Идите в обитель Скорбящих душ'.

Да! Это именно то, что она искала!

— Ваше Императорское величество, — Й'ола чуть склонила голову, грациозно и с великим достоинством, — благодарю вас за оказанную помощь!

Плаут, наконец, очнулся от наваждения.

— Кто вы?

Хранитель трона чуть подался вперёд, поняв, наконец, КТО посетил их дворец. КОГО она ищет. Но, что они могут сказать? Что высшая сущность, архей, пропал без вести в местной заварушке, которую и войной назвать стыдно.

Женщина заметила его порыв и почти незаметно отрицательно покачала головой. Девон ответил ей взглядом.

'Молчу!'

— Й'ола, — представилась гостья. — Я проездом в вашей стране. Благодарю за приём.

Плаут ничего не успел ей сказать, так стремительны, и всё-таки плавны, были её движения.

Когда за женщиной закрылась дверь, император стал судорожно выискивать её имя в списке посетителей.

— Й'ола... Что, просто Й'ола? Почему нет в списке?

Хранитель достал из кармана копию списка, пробежался взглядом.

— Она есть в списке, ваше величество.

— Где?

— Под номером семнадцать. Леди Эйрл.

— Леди Эйрл? Я не знаю такой фамилии! Она иностранка?

— Э-э... Да, ваше величество, — солгал барон, всё же считая, что представительницу верхнего мира можно так назвать.

— Я ничего не понял... Чего она хотела?

— Возможно, познакомиться с вами. В неформальной, так сказать, обстановке...

— Ой, что-то ты юлишь, хранитель! Ладно, зови следующего. Как же я устал...

Цель.

Если она настоящая, то обязательно потребует выложиться по полной. Возможно, ради неё придётся пойти на лишения и жертвы, на подлость или обман, лишиться чести... или жизни. Или лишить жизни другого. Кому как повезёт.

Но такие пустяки никогда не останавливали младшего виконта Бизеля. А, так как цель он перед собой поставил великую, то и готов был ко всему, ибо выпал ему шанс из захудалого рода шагнуть в число родов — основателей Септерри! Ему очень нравилось, как звучит: маркиз Рамвальд Сеймур. Всё же, как замечательно, что существует такое явление — война! Одним беда и смерть, но, зато, другим, вёртким и предприимчивым — нажива и доход. А в его случае — невероятный взлёт!

Удачно встретил он в императорском дворце брата Сатирса, который, по своей глупости и нерасторопности, упустил такой шанс. И пусть лекарь Тимич забрызгает всё вокруг своей ядовитой слюной, когда поймёт на кого хвост поднял! Подумаешь, пощекотал он его немного плёткой! Так шустрее надо быть и не болтаться под благородными копытами коня знатного вельможи.

Мечты мечтами, но, чтобы они воплотились, надо было в кратчайший срок добраться до имения Сеймур, которое находилось почти у самой границы с Замурией. А это без малого семь дней верхом, если, конечно, спать по ночам. Но Рамвальд решил не рисковать. Возможно, не он один такой умный, кто додумался подцепить молодую наследницу, последнюю из рода, которая возвращается из чужой страны. Он должен быть первым! А, чтобы у девицы не осталось шанса отвертеться от замужества, надо состряпать документик, некий договор между её папенькой Дьярви Сеймуром и родителем Бизелем о том, что их детки помолвлены друг с другом с младенчества.

Такой договор Рамвальду быстро нарисовал один очень полезный человечек из квартала печатников. Даже состарил его как надо. Подписи, печати, соответственно. Не придерёшься.

Преодолев две трети пути за трое суток, злой, после бессонной ночи, виконт Бизель на взмыленном коне влетел на постоялый двор, чуть не сбив с ног мальчишку — подростка, крутившегося у кареты.

— Прочь! — рыкнул Рамвальд и стеганул парня плетью.

Удар не достиг цели. Мальчишка оказался юрким и быстрым. Он успел перехватить конец плети, замотал один виток на кулак и с силой дёрнул виконта на себя.

Охота! Что ж... Посмотрим, кто кого?

Рамвальд сделал ложное движение, будто поддался на усилия противника, тем временем, выпустил из левого рукава короткий металлический стек и хлестнул наглеца по голове. Прежде он часто отрабатывал этот удар, от которого череп человека раскалывался надвое. В столице, разумеется, этим приёмом не баловался. Зачем же омрачать имидж молодого, недалёкого баловника? Все знали, что виконт Бизель с друзьями больше пугают обывателей, чем на самом деле наносят увечья. Это раньше они размахивали плетями направо и налево. Потом особым шиком у них стало не лупануть жертву со всего маха, а задеть самым кончиком хлыста, рассекая одежду. Но и это им быстро надоело. Последнее время верхом профессионализма стало крутануть плетью перед самым носом напуганного человека, произведя громкий щелчок, который больше пугал, чем наносил вреда. Стек же он использовал только на трактах, когда, отнюдь, не с благородными сынками, грабил путников. Стража с ног сбилась, разыскивая душегубцев, но напасть на след так и не смогла.

Сейчас осторожность и благоразумие изменили разъярённому Рамвальду. Похоже, от усталости он не соображал, что делает. Главным для него вдруг стало, убрать назойливое препятствие с дороги. Но препятствие сопротивлялось.

Удар стеком также не достиг цели. Парень успел отклониться. Но кровь всё же пролилась. Конец металлического хлыста поранил мальчишке щёку.

— Ниу-у!! — взревел где-то рядом мужской бас, в мгновенье, охладив пыл Рамвальда.

Трусом виконт никогда не был. Но и дураком тоже. Если у этого парня рядом были знакомые или родственники, такие же шустрые и явно подготовленные к стычкам, то лучше было бы убраться отсюда подальше, пока самому шею не начистили. А то так и умрёшь Бизелем.

Рамвальд развернул коня и пустил его в галоп, опасаясь преследования. Проскакав десяток вёрст, опомнился, что едет обратно, в сторону Тронберга. От злости был готов убить кого-нибудь, но жертвы не спешили ему на встречу. Так что пришлось жажду крови восполнять кусанием собственных губ. Даже коня хлыстать не стал, так как бедная скотина была на грани падения. И не животное жалел виконт, а себя. Пешком ходить он, страсть как, не любил.

— Вы мальчика не видели? Нет? А вы мальчика не видели? — Эль сбилась с ног, разыскивая Эйнара. Казалось, она обежала весь городок уже два раза, но мальчик как в воду канул.

Фанагор, когда узнал, что маленький граф пропал, взвился так, что чуть не поколотил странницу, да вовремя спохватился.

— Зачем ты его отпустила?

— Он просил, — мрачно произнесла Эль, — я не могла ему запретить!

— Прости... Конечно, не могла. Пошли искать. Я в эту сторону, а ты в ту. Через час встречаемся на этом месте.

Уже совсем стемнело, когда к уставшей и измученной поисками старой женщине подошёл мальчик чуть старше Эйнара.

— Госпожа странница, у нас во дворе мальчишка какой-то спит. Может, вы его ищите?

— Мальчик? Вот такого роста? Светленький?

— Да.

— Фан, пошли скорее! — кликнула она колдуна, разговаривающего о чём-то с легко раненым военным, который в силу своих возможностей помогал ухаживать за своими однополчанами. — Эйнар нашёлся!

Небольшой уютный дворик был отгорожен от городской улицы плотными кустами сирени. В дальнем углу на походной солдатской кровати лежал в плотный кокон забинтованный мужчина, а рядом ним, держа за руку и опустив голову ему на грудь, без сознания сидел Эйнар.

— Ваш мальчик? — спросила странницу хозяйка дома, молодая женщина с добрым, круглым лицом. — Мы не заметили, когда он пришёл. Этот солдатик, — она вздохнула, утёрла слезы с глаз, — не жилец. Так лекарь сказал... Обожжён весь. Как столько времени протянул, не понятно. Даже не стонет.

— Всё теперь будет хорошо, — успокоила её Эль. — И солдатика этого вылечим! Правда, Фан?

— Это он? — колдун не решался подойти к раненому. Что-то его останавливало.

— Он. Сын его нашёл. Да и как иначе?

— Сын? — поразилась хозяйка. — Специально пришёл в город? Смелый какой! Надо его в кровать положить, устал ведь, малец.

— Потом, — остановила её старушка. — Пусть пока так посидит.

Не объяснять же простой женщине, что сын сейчас делает всё, чтобы отец не только выжил, но и поправился в ближайшее время. Неумело, конечно, делает, но от чистого сердца и с любовью. А это важнее опыта.

— Мы можем ему помочь? — Фанагор готов был половину себя отдать, лишь бы помочь Эйрлу. Он, как и хозяйка дома, не имел ни малейшего представления о том, что сейчас происходит между отцом и сыном.

А малыш Эйнар, погружённый в транс, соединял порванные нити ткани жизни отца, медленно, но верно поворачивая его к благоприятному исходу.

Странница всю ночь просидела во дворике, никого близко не подпускала к отцу с сыном. Сама, лишь один раз вторглась в пространство высшей силы, проверить состояние мальчика. Мал ведь ещё. А такую ношу на себя взвалил, что не всякий взрослый потянет.

Наутро Эйнар очнулся.

— Бабушка Эль, у меня получилось!

Бледный, выжатый, как стираное бельё, но счастливый малыш улыбался, радуясь достигнутым результатам.

— Я и не сомневалась! Теперь тебе надо поесть и поспать. Фан, отнеси его в дом! Я договорилась с хозяйкой.

— Нет, — спохватился мальчик, — я останусь здесь, с папой!

— Послушай меня, сын Эйрла, — тихо, на грани человеческого слуха, произнесла странница. Но Эйнар прекрасно её слышал. — Ты сделал то, что тебе надлежало по праву рождения. Отец знает, что ты с ним. Но теперь тебе самому надо восстановить силы, так как организм твой ещё не готов к таким испытаниям. Слушайся меня! Пока ты будешь отдыхать, мы с господином Фаном будем делать то, что уже в наших силах. Так мы его быстрее поднимем.

— Хорошо, бабушка Эль, — покорно согласился мальчик. — Я посплю.

— Вот и славно.

Эйрл слышал весь разговор, только сказать пока не мог, что безумно рад, что любит их, что всё отныне будет хорошо!

Теперь, когда серая мгла отпустила его из своих цепких объятий, и он может сам начать процесс восстановления живых тканей. Когда хранилище вечных знаний перестало нагружать его мозг ненужными сведениями, вытесняя из памяти образы людей, которых он любит. Когда живительная сила любви потекла к нему от маленького сердца сына, возрождая к жизни.

Ему просто надо немного времени, и он встанет, обнимет всех, кто так беспокоился о нём, кто не побоялся проделать трудный долгий путь, кто нашёл его и помог. Надо ещё немного подождать.

— Хочешь, чтобы всё было сделано хорошо, сделай сама! — Питта недовольно оглядела нелепую фигуру, которая по замыслу должна была ничем не отличаться от жителей Ситау. Но до желаемого результата было так же далеко, как до Ка-Рфы. — На что, я вас спрашиваю, это похоже? — она с силой дёрнула полу рубахи, перекосив её окончательно. — Чучело!

— Да ладно тебе, — хохотнул Шерх, — для сельской местности сойдёт!

Кьяра недовольно фыркнула. Обрядили её в непривычную одежду, а теперь насмехаются! Она бы ответила этому Фарту, если бы не сохнущий на лице грим.

— А для монастыря сойдёт? — не унималась мадам, продолжая дёргать несчастную Кьяру за всё подряд. — Кушак не так завязали. Руки почему торчат из рукавов? Сама маленькая, а рукастая! А волосы! С ними надо что-то делать!

— Что делать?! — не выдержала Кьяра.

— Молчи! — приказали одновременно мать и сын.

Девушка злобно сверкнула глазами, жестами показывая, что лучше умрёт, но волосы трогать не даст.

— Не кривляйся! — хлопнула её по рукам Питта. — Если бы я была уверена, что лысой ты будешь больше похожа на монаха, то даже спрашивать не стала бы. Но нет у меня такой уверенности. Так что лучше оставить тебя девушкой. Но с походкой надо что-то решать. Ты видела, как ходят их женщины?

Кьяра чуть ссутулила плечи и посеменила маленькими шажками. Эту особенность она сразу подметила, удивляясь, как смешно ходят местные жительницы.

— Пойдёт!

Шерху надоели все эти женские штучки. Он привык действовать открыто, даже нагло, и это всегда приносило результат. Но его родительница считала по-другому. Она как раз предпочитала не выделяться из толпы, и гримировалась под аборигенок. Или подбирала для выполнения задания похожих по типажу помощниц. Об этой маленькой хитрости не знал никто, кроме самих членов команды Питты, и Шерха. Поэтому так различались описания внешности и возраста госпожи Тиссар.

— Шерх, помолчи! Не нравится мне эта задумка. И грим не нравится. Ладно, раздевайся. Я должна подумать, — так как с жильём в приграничном посёлки были проблемы, и им троим пришлось ютиться в одной комнатке, Кьяра просто повернулась к Шерху спиной. Кто же знал, что на праздник 'Танцующих лепестков' в Пень-Пень собирается столько паломников? Счастье, что хоть эту каморку удалось найти. Кьяра скинула местную рубашку и потянулась за своей блузкой, которая лежала на большом сундуке. Пришлось немного повернуться. Шерх шумно выдохнул. — Перестань на неё пялиться! — Питта недовольно скривилась.

— Чего я там не видел? — делано равнодушно отозвался великовозрастный сын. — Девка, как девка. Всё как у всех!

— А ты не сверкай прелестями! — досталось и Кьяре. — Развратишь мне мальчика.

Гогот Шерха спугнул не только голубя, мирно спящего под окном, но и поросят, деловито роющих землю на заднем дворе. Визг удирающей напуганной живности всполошил кур и хозяйского пса, которые тут же подали свои голоса. Какофонию дополнил истошный крик ишака, привязанного под навесом. Его мгновенно поддержал собрат с соседней улицы. Цепная реакция покатилась по Пень-Пеню, как сигнал пожарной тревоги. Звуковая волна добежала до окраин и снова вернулась к эпицентру.