Слушаю и повинуюсь

— А, я знаю эту сказку, — воодушевился Амин, направляясь к лавке со сладостями. — Там ещё кувшины были. К чему это ты?

— К тому, что только человеку придёт в голову тут же бежать к пещере и орать, чтобы та открылась, — отозвался Валид, пиная камешек. Тот угодил в стоящего справа верблюда, но "корабль пустыни", разомлевший под дневным зноем, только лениво качнул головой, пожёвывая губы.

— А что такого? — оглянулся Амин. — В ней же сокровища, а он нищий... Валид?

Мальчик одарил его красноречивым взглядом и резко остановился.

— Прогуляюсь-ка я дальше один, — буркнул он. — Если тебя вдруг снова будут убивать, зови погромче... смертный.

— Валид! — вскинулся Амин. — Что случилось? Давай, я куплю тебе лукума...

Но мальчишка уже нырнул в толпу и был таков.

Амин покачал головой и побрёл дальше один. Странно, но без пыхтящего за спиной мальчика прогулка уже была не в радость.

Чайхана неподалёку от рынка, куда Амин зашёл — честно говоря, в надежде наткнуться на Валида — была переполнена и гудела как пчелиный рой. Но мальчишки в ней не оказалось — хотя именно такие претенциозные чайханы Валид и любил. Уходить Амин не стал — устроился в уголке, попивая ароматный кофе с корицей и перцем.

Валид наверняка вернулся на корабль. Или ошивается в местном храме. Хотя в Йяле поклоняются Аллат — как и во всей Ямме. А в храм Аллат Валид вряд ли заглянет. Тогда остаётся корабль. Впрочем, на самом деле мальчишка может быть где угодно... И что с ним в последнее время? Чем ближе к Гарибе, тем сильнее мрачнеет Валид. Что может так не нравиться мальчику-фениксу? Колдун, когда-то сумевший поймать его в клетку и потребовавший вечную жизнь, или...

Сидящая неподалёку у ширмы с журавлями подвыпившая компания громко захохотала, привлекая внимание. Юноша невольно оглядел их — молодые, явно богатые, может, даже приближённые сына местного шейха.

Амин отвернулся было, но краем глаза поймал предмет смеха весёлых сайедов.

"Предмет" был мальчиком возраста Валида, но ниже ростом и худой, как тростинка — если не сказать болезненно тощий. Одетый в простенькие шальвары и курточку, он пытался танцевать что-то похожее на танец Валида. Но у Валида получалось не в пример изящней. Ломаные движения этого мальчика глаз не радовали совершенно.

Амин закусил губу, когда кто-то из сайедов толкнул мальчика, заставляя покачивающийся у него на голове поднос накрениться. Виноград и финики посыпались на пол, мальчик рухнул на колени. Кто-то из друзей-выпивох пнул его, мальчик зажмурился и пополз к тому, что сидел во главе стола — очевидно, хозяину: на шее мальчика тускло поблёскивал грубый железный ошейник.

Амин закрыл глаза, но не выдержал, когда раздался тихий свист и сдавленный вскрик и такие же сдавленные извинения вместе с просьбами пощады и милости.

Подхватив поднос с кофейником и чашечками, Амин направился к веселящейся компании.

Клетчатая доска с игральными фигурками и разноцветными фишками, стоящая посреди их стола зазывно блеснула, привлекая внимание.

* * *

Амин в который раз бросил кости и в который раз за столом раздался изумлённый вздох.

— Ну? — подмигнув, юноша обвёл взглядом сайедов, за чей стол так нагло уселся некоторое время назад. — Хотите отыграться?

— Ставлю раба, — подтолкнув дрожащего и белого, как его шальвары, мальчика, объявил сидящий во главе сын начальника стражи.

Амин с усмешкой кивнул. Ну, пусть ставит. Больше-то ничего уже не осталось..

— Да ты никак шайтан? — раздалось за столом, когда Амин в следующий раз бросил кости.

Юноша рассмеялся, отправил в рот последнюю виноградину и положил кости.

Младшему шехзаде Яммы всегда везло в игре в алатыру. Так, что говорили, даже боги завидуют. Однажды, ещё ребёнком, Амин играл с джином, жившим в дворцовом саду — не марид, не ифрит, а просто слабый, но древний джин. Всё грозился съесть мальчишку, если тот проиграет. Юный Амин, всегда знавший, что под боком ждут отцовские стражники, только смеялся. Обыграл джина подчистую, забрал пару колечек и подвеску из авантюрина, которые на следующий день достались наложницам из Сераля. И только повзрослев, понял, какая опасность ему угрожала — и усомнился, что мог бы играть так же успешно, если бы осознавал, как легко джин действительно мог его убить.

— Не жаль раба отдавать? — забирая выигрыш, вскользь поинтересовался Амин, поглядывая на сына начальника городской стражи. — Могу дать отыграться.

— С таким шайтаном, как ты? — захохотал ничуть не расстроенный сайед. — Ну нет!

Остальные согласно загоготали.

Стоящий чуть поодаль на коленях мальчик-раб со страхом глядел на нового хозяина. Лицо его было белым-белым — до синевы, и Амин серьёзно побаивался, как бы заморыш не грохнулся в обморок.

— Лучше избавься от него. Продай поскорее, что ли? — посоветовал бывший хозяин, когда Амин засобирался возвращаться на корабль. — Он послушный, но абсолютно бесполезный. А, да, и предыдущий хозяин, когда мне его продавал, всё предупреждал, что мальчишка несчастья приносит, — будущий начальник городской стражи весело глянул на испуганного раба. — Но как-то в это не верится. Но если хочешь, посоветую хорошего перекупщика.

Амин отказался и, стараясь не глядеть на трясущегося, как осиновый лист, мальчика, пожелал сайедам всех милостей Аллат и нырнул в послеполуденный зной.

Мальчик, спотыкаясь, брёл позади, вжав голову в плечи. Амин то и дело ловил его затравленный взгляд — заморыш тут же вздрагивал, опускал голову — и юноша начинал потихоньку паниковать, представляя, как отреагирует на нового попутчика Валид. Оставить мальчика-раба в Йяле — по сути, вернуть туда, откуда Амин его забрал. То есть почти наверняка попросту убить. А уж если дурная слава за мальчишкой пошла... Ничего лучше чёрной работы ему не добыть, а для ребёнка это смерть. Плыть же с ним... Если Валид в первые же мгновения не выкинет Амина за борт при виде раба — существа несвободного, то есть потенциально находящегося в клетке... Нет, Валид точно взбесится. Сильно.

Амин очередной раз обречённо покосился на раба и прикусил губу.

А освободить его пока нельзя. Потому что ни дома, ни семьи, ни — наверняка — родственников у мальчика, конечно, нет. Оставить его свободным — одного? Хорошо, если до вечера продержится. А потом рабский ошейник на него снова наденут — а Амин за "так" отдаст двадцать монет за его вольную.

Ладно хоть на корабле защищать не придётся. Валид уже такую репутацию им создал, что моряки даже посмотреть на их раба побоятся, не то что обидеть.

Осталось только убедить самого Валида, что пока они не придумали, как с мальчиком быть, выкидывать его свободным из каюты нельзя. И Амина заодно — тоже.

Впереди показался порт, и юноша вздохнул поглубже солёный бриз, втайне надеясь, что Валид ещё не вернулся — где там его, кстати, носит?

И удивлённо замер, когда шедший всё время позади мальчик, вдруг побледнев, резво кинулся ему в ноги.

— Хозяин.., — голос у него был тихий, робкий. — Хозяин, смилуйтесь! Прошу вас, умоляю, не..,— и так негромкий голос совсем затих, сорвавшись. Мальчик вздрогнул, побледнев ещё больше, и потянулся к шальварам Амина. — Не продавайте меня, смилуйтесь! Я отработаю, я полезным буду, обещаю, я сделаю всё, что угодно, только не продавайте меня!

Амин придержал мальчика, когда тот примеривался поцеловать — или омыть слезами, сейчас он и это бы смог — носки туфель юноши. Встал рядом на корточки, не обращая внимания на оглядывающихся прохожих, взял раба за подбородок, вынуждая смотреть в глаза.

— Тебя как зовут?

Мальчик даже в такой позе умудрился потупиться.

— Я... хозяин...

— Имя, — требовательно повторил Амин, прекрасно понимая, что вопрос для хозяина, мягко говоря, странен. Имя обычно спрашивал домоправитель — но домоправитель же и выбирал раба на рынке... а не выигрывал в алатыру.

— Насим, — прошептал мальчик.

Амин облегчённо выдохнул и, не удержавшись, потрепал мальчишку по щеке.

— Отлично. Теперь запомни, Насим: я не собираюсь тебя продавать. Запомнил?

Мальчик испуганно посмотрел в ответ. Тут же его взгляд метнулся на неприметное серое здание чуть в стороне от набережной, и юный раб побледнел ещё сильнее.

Амин посмотрел туда же и, наконец, понял, чего мальчишка так испугался.

— Тем более в школу удовольствий, — добавил юноша, вставая и поднимая нового попутчика. — Идём.

Мальчик залопотал благодарности, но трястись так и не перестал. А на корабль поднимался с таким несчастным видом, что Амин не выдержал — взял его за руку. Чем кажется, испугал Насима до смерти.

— Плавал раньше на корабле? — поинтересовался юноша, помогая мальчику перебраться через корму.

— Д-д-да, хозяин, — пролепетал Насим, с ужасом глядя на проходящего мимо матроса.

Тот посмотрел в ответ — сначала заинтересованно, потом, покосившись на Амина — с таким же ужасом. Наверняка решил, что это новый шайтан в образе ребёнка.

Юноша отвернулся, пряча улыбку.

— Не бойся, Насим, здесь тебя никто не тронет, — опыт общения с "морскими волками" у мальчика явно был, и не самый приятный.

— Да, хозяин, — откликнулся Насим, похоже, ни слову не поверив.

"Ладно, успеется", — решил Амин, открывая дверь в каюту.

И машинально выдохнул:

— Хвала Аллат! — когда увидел, что та пуста.

Насим устроился на колени в самом тёмном и дальнем углу, пытаясь стать как можно незаметней. Учитывая, что дальних углов в маленькой каюте не имелось в принципе, задача была из разряда невозможных.

— Мы плывём в Мусаифу, — говорил Амин, собирая мальчику поесть. — Я и мой друг. Пока что и ты плывёшь, а потом, когда сойдём в Мусаифе, посмотрим, что с тобой делать.

Взгляд мальчика совсем потух. Амин имел в виду вольную, но Насим наверняка подумал что-то не то.

— У тебя есть родственники? Семья? Может быть, дом? — выспрашивал Амин.

Мальчик склонил голову.

— Нет, хозяин.

Идея сдать мальчишку родным умерла на корню.

Амин вздохнул и протянул Насиму поднос.

— Поешь, — а, когда мальчик удивлённо поднял на него взгляд, добавил: — На тебя смотреть страшно — кожа да кости. Тебя совсем не кормили?

— Кормили, хозяин, — осторожно ответил мальчик, протягивая дрожащие пальцы к рисовой лепёшке.

Амин удивлённо наблюдал, как Насим ест — явно сдерживаясь, чтобы не запихивать всё в рот целиком, а брать старается манерно, красиво... И говорит правильно, вспомнил юноша. Откуда же он?

Варианта было только два.

— Насим, ты уже бывал в школе удовольствий? — осторожно поинтересовался Амин, имея в виду заведения, готовившие молоденьких мальчиков и девочек для гарема. Дорогих мальчиков и девочек, частенько попадавших во дворцы эмиров, а то и султанов.

— Нет, хозяин, никогда, — во взгляде мальчика испуг граничил с удивлением, и Амин кивнул: не врёт.

Оставался второй вариант.

— А кто твои родители?

Вот теперь глаза Насим спрятал.

— Я... их не помню. Простите меня, хозяин.

— Всё в порядке, — с напускным равнодушием кивнул Амин, мысленно поздравив себя с очередным "удачным" приобретением. Будто одного таинственного Валида ему было мало! — И ты можешь звать меня по имени, — юноша улыбнулся. — Меня зовут Амин. То же относится и к моему другу. Его имя Валид. И ради всех чудес Вадда, не удивляйся сильно, когда его увидишь.

— Да, хозяин, — отозвался мальчик, и Амин вздохнул. Значит, настаивать на имени было бесполезно. Ну что ж...

Но Валид будет в ярости.

* * *

Амин успел задремать — неудивительно: Вадд давно выехал на небесную дорогу, а Аллат скрылась за горизонтом, уступив место брату. Валид же соизволил вернуться только сейчас, и перегаром от него несло на всю каюту. Да ещё и в дверь мальчишка попал не с первого раза, а где-то с пятого — Амин успел встать и столкнуться с испуганным Насимом взглядом. Юный раб переместился на колени и сейчас прижимался к стене, ещё более бледный в свете луны, чем на солнце.

— А-а-а-а... Ами-и-ин! — Валид справился с дверью как раз, когда юноша встал. — Ой, я тебя разбудил, да? А там так было ве-э-э-э-село! — добавил он, расплываясь в довольной улыбке и юзом проходя мимо юноши в каюту. — Я думал позвать тебя, но... Кто это?!

— Это Насим, и он плывёт с нами. Знакомься, — устало откликнулся Амин, садясь обратно на кровать.

Юный раб под взглядом мальчишки стушевался окончательно — согнув спину, впечатался лбом в доски, выражая крайнюю степень покорности.

Вот только сейчас она действовала иначе.

— Опять, да?! — проскрипел Валид. — Опять?! Никуда он с нами не поплывёт! — и, сгребя мальчишку за шиворот, как котёнка, потащил к выходу.

Амин оказался у двери раньше.

— Стоять!

Валид встал — отпустив мальчика-раба — руки в боки и вытаращился на юношу, чем-то неуловимо напоминая шипящую кошку. Маленькую, но оттого не менее опасную.

— С каких это пор ты мне приказы отдаёшь?!

— Валид, пожалуйста, успокойся, — сбавив тон, начал Амин. — Я помню, что ты не любишь неволю, я помню, что ненавидишь рабство, но если его, — он кивнул на сжавшегося мальчика, — отправить сейчас в город, до рассвета он не протянет.

— Вот и отлично! — проскрипел Валид, шагнув к Насиму.

Амин заступил ему дорогу.

— То есть?

— Я сказал, — угрожающе скрипел Валид, — что если это ничтожество остаётся, я его лично прибью. А ты вроде как не любишь, когда рядом умирают. Поэтому пусть катится на все четыре стороны и умирает где угодно, только не здесь.

Амин неверяще смотрел на него в ответ.

— Почему? — только и смог выдохнуть он.

Валид только тихо шипел сквозь стиснутые зубы.

Амин оглянулся на дрожащего мальчика.

— Он остаётся.

Валид фыркнул, вскинул голову.

— Отлично. Тогда я ухожу.

И, развернувшись, спокойно пошёл к двери.

— Куда? — отмер Амин, бросившись следом. — Валид! Стой!

Но на палубе мальчика уже не было.

— Вот несносный шайтан! — выругался юноша, бросаясь обратно в каюту. — Насим! Успокойся. Сиди здесь и жди меня. К утру вернусь.

И, не дождавшись ответа, выбежал вон.

* * *

В самой дорогой чайхане Йялы сегодня было очень шумно и очень людно. Хозяин и слуги с ног сбились, расставляя на столах кувшины с молодым вином и чашечки с кофе.

А гости — от начальника городской стражи в украшенной серебряной нитью абае до богатого торговца-бедуина с двадцатью верблюдами у входа, — все смотрели на свободный участок у стены, где обычно танцевали приглашённые танцовщицы.

Танцевали и сейчас. Танцевала — одна танцовщица в простенькой, даже не расшитой блестящими нитками галабее. Но никто и не смотрел на её одежду. Глядели на лицо — совершенней, чем у изображений Аллат. На чудесные длинные волосы. На изгибы тела, угадывающегося под тканью.

Прелестница танцевала — с наслаждением, закрыв глаза, подбрасывала волосы, вызывая вздох восхищения у всех смотрящих на неё мужчин. Призывно хлопала в ладоши и топала изящной обнажённой ножкой...

Ускорялась музыка, быстрее становился танец. Грациозно изогнувшись, девушка песчаной львицей припала к полу, стукнув кулачком, и оттолкнулась, глядя на зрителей завораживающими чёрными глазами.