1. Обыграть Властителя. Медальон

Я соизволила опереться на предложенную мне градоправителем руку и проследовала в зал к собравшимся гостям. Мама дорогая! До сих пор я думала, что квартира может считаться очень большой только в том случае, если в углу одной из комнат незаметно стоит аквариум с бегемотами. Хе! В углу обеденного зала, куда мы вошли с лордом, мог бы затеряться даже небольшой зверинец с драконами. В этом огромном помещении наверняка можно было устраивать рыцарские турниры, и даже небольшие учебные сражения. Поймав мой изумленный взгляд, лорд самодовольно улыбнулся, проводил меня в центр зала и вернулся на свое место во главе стола. Я села на предложенный мне стул и тронула струны лютни.

— Говорят, ваш репертуар отличается от обычного, присущего менестрелям. Вы не могли бы спеть что-нибудь о любви? — неожиданно попросил лорд. — О том, как рождается в сердце мужчины истинная страсть и восхищение женщиной, о том, какие он готов совершить глупости ради красивых глазок, о том, как он страдает от своей любви.

Страдает... как же, так я тебе и поверила. Да ты вообще не знаешь, что такое любовь. И что такое страдание. Однако, грех было не уважить вежливую просьбу, и я судорожно начала вспоминать прочитанное когда-то творчество трубадуров, миннезингеров и вагантов. Ха! Не зря же я помогала своей двоюродной сестре писать курсовую по средневековой литературе Западной Европы! Как знала, что мне это пригодиться! Что же там было, в этой поэзии, полной высоких чувств? Помнится, любили там рыцари умирать от страсти! О чем они там страдали, дай Бог памяти, эти безмолвные воздыхатели, проводившие (судя по стихам) лучшую часть своей жизни под балконами дам? А, ну да. Любовь, как шип в сердце, смертельный яд, который выпит взглядом, жестокий плен, желанным ставший вдруг, ну и (разумеется!) неприступная девица, не желающая замечать страданий влюбленного рыцаря.

Смолк последний аккорд, и лорд Бертон соизволил несколько раз снисходительно соединить ладони (назвать это хлопками, а уж тем паче аплодисментами у меня просто язык не поворачивается). Впрочем, я была вознаграждена изысканными комплиментами в адрес моей внешности и моего таланта.

— А о любви дамы к рыцарю у вас есть песня? — робко поинтересовалась одна из множества окружавших лорда дам. — О мимолетных мгновениях счастья, которые удается украсть у судьбы, но за которые всегда приходится платить тоской и одиночеством, если рыцарь не любит.

Лорд скорчил брезгливо-кислую мину, а я принялась разглядывать окружающих его дам с куда большим вниманием. Боже ж ты мой, да они тут все влюблены в него как кошки! И я еще хотела соблазнить лорда? Да мне и пробиться-то к нему не удастся сквозь такой заслон! Похоже, если собрать за этим столом все разбитые лордом сердца, из них вполне можно будет выстроить небольшую башню. Ладно уж, порадуем женщин...

...Ты бываешь самым нежным, когда луна, отражаясь в твоих глазах, делает их почти зелеными. Пронзительная музыка тонких жестов твоих изящных рук доводит меня до исступления. И мне уже все равно, что слова, которые срываются с твоих губ, кто-то слышал до меня. Где-то там, над крышами домов, светит вторая от хвоста звезда в созвездии Большой Медведицы, которую ты мне подарил, хотя сам вряд ли об этом помнишь.

Я так давно не видела, как встает Солнце, разжижая глупые облака и острые струи дыма. Я верю, что оно встанет. И тогда настанет утро. Но было ли Вчера? И что было в нем? И, может быть, что уже никогда не наступит Завтра?

У снега есть свои причины быть белым. Ты тоже бываешь таким снежно-нежным... дважды предан тот, кто не умеет прощать. Я молча отвернусь к окну. А ты подойдешь сзади и обнимешь меня за плечи. Я — просто твоя мимолетная прихоть. Может быть и ты — только случайность в моей жизни. Я не жалею, что заплатила такую цену за твои прихоти и свои случайности. Не смотри на меня так. Я знаю, что занимаю сейчас не свое место. Ну и пусть. Ведь сейчас ты только мой, и я не буду обращать внимания на то, что идет время. Завтра все будет выглядеть по-другому. Я тихонько проведу пальцами по твоей щеке и спутаю твои длинные, черные волосы. Ты тихим ворчанием ответишь на мою ласку и расцелуешь все мои пальчики. Я вспомню усталое прошлое, но оно не вместится в слова, а ты не разрешишь мне говорить. Мои запястья помнят прикосновение твоих губ, а в голосе затаилась дрожь. Ты смотришь на часы? Ты молчишь? Значит, мне пора уходить? Хорошо. Тогда я пойду.

Ты проводил меня до двери и поцеловал на прощанье. Я еще не была в твоей жизни, а мне уже пора уходить. Прощай...

Шерман поднял очередной кубок с вином, но едва только менестрель, по просьбе дам, снова тронула струны лютни, замер, пораженный происходящим. Так вот что имела в виду Брин, когда говорила о своевольстве инструмента. Властители! Но в прошлый раз, когда норлок слушал Брин, этого не было столь заметно! Неужели никто не видит исходящей от лютни магии? Ни легкого свечения, ни странного двойного перелива, ни того, что голос менестреля изменился? Неужели люди настолько нечувствительны к магии?

— Что ты думаешь об этом повествовании? — вальяжно поинтересовался у норлока лорд Бертон, сделав знак слуге налить вина. — Думаешь, женщины действительно способны так страдать?

— Кто знает? — ответил Шерман с напускной легкостью. — Любовь — это отвратительное чувство, незаслуженно отнесенное к числу высоких стараниями поэтов и мечтательных дураков.

— Возможно, — улыбнулся лорд. — Но в устах менестреля это действительно выглядит красиво.

"Красиво! Скажи уж, Брин тебе понравилась!" — фыркнул про себя Шерман. Повествование о безответной любви, конечно, было действительно потрясающим, но вряд ли это вдохновило бы лорда Бертона пригласить менестреля к своему столу. И ведь не намекнешь ему, как Вилу, чтоб он оставил Брин в покое. Лорд Бертон для этого был слишком могущественным. Шерман нахмурился. Ему не нравилось внимание, которое лорд оказывал Брин. Да чего там, норлока это просто бесило! Неожиданное собственническое чувство пополам с ревностью окопалось в его душе и никак не хотело оттуда выковыриваться. Шерман постарался взять себя в руки, и пинком зашвырнул куда подальше результат этого процесса в виде погнутой серебряной вилки. Норлок еще не придумал, что ему предпринять, но одно он мог сказать определенно — до спальни Брин лорд не доберется.

То, что приглашение за стол к лорду было для менестреля огромной честью, я и сама понимала. И не надо кидать на меня такие презрительно-надменные взгляды! К тому же, Бертон посадил меня на достаточном от себя отдалении, а затем и вовсе покинул гостей, отговорившись делами. Впрочем, ни злобные взгляды, ни выделенное явно не престижное место, не могли помешать мне насладиться изысканной кухней и выступлением остальных актеров. Они, кстати, были на высоте. Мимел искренне изображал, что еле удерживает на цепи злобного варша, в пасть к которому Мирлин без страха совала свою голову, Манка повеселила почтенную публику, разрешив Тору распилить себя пополам, Тур прошелся по проволоке и пожонглировал горящими факелами, Мимел разбил о голову толстый деревянный брусок... в общем, ребята развлекались вовсю, зрители были в восторге. Денег мы собрали на этом представлении столько, что вполне могли бы больше уже нигде не выступать.

— Ты позволишь сесть с тобой рядом? — оторвал меня от представления стоявший по другую сторону стола норлок.

Я напряглась и внимательно к Шерману присмотрелась, пытаясь понять его настроение. Что-то уж норлок чересчур официален. Однако наглые, пронзительно-синие глаза Шермана были определенно не тем местом, где можно было прочитать что-нибудь приличное.

— Присаживайся, — пригласила я норлока со всем доступным мне хладнокровием, и Шерман... тут же перепрыгнул через стол. Мои брови от удивления поползли вверх, но никто в зале, казалось, не был шокирован.

— Вина? — светски поинтересовался норлок.

— Пожалуй, — вздохнула я, решив уже ничему не удивляться.

— Я видел, как вела себя сегодня твоя лютня.

— Что?! — убилась я. — Это даже со стороны видно? Только этого не хватало! Надо срочно от нее избавляться, пока меня не сожгли по обвинению в колдовстве.

— Если ты помнишь, я смотрел твое выступление, после которого ты жаловалась на поведение лютни. Тогда ничего необычного заметно не было, и меня очень удивил твой рассказ. Сегодня все было по-другому. Я видел магию, которую излучала лютня. Не знаю, в чем дело. Может, со временем имеющийся потенциал усиливается. Однако пока ты можешь быть спокойна. Люди не видят магии, — успокоил меня Шерман. — Но с лютней определенно что-то не так. Брин, ты позволишь мне на нее взглянуть?

— Да пожалуйста, — протянула я инструмент норлоку.

— Не здесь, Брин! — осадил меня Шерман. — Я бы предпочел обойтись без соглядатаев.

— Как скажешь...

— Тебе нравится этот замок? — неожиданно сменил тему Шерман.

— Шутишь? Да как здесь может не нравиться?

— Пойдем, прогуляемся, — предложил норлок, вставая из-за стола и предлагая мне руку. Причем сказано это было таким тоном, что исключало всяческие дискуссии.

Я нахмурилась, но последовала за Шерманом. Устраивать норлоку скандал прямо за столом не хотелось. Тем более что Шерман тащил меня за собой целенаправленно, изучив предварительно сказочный дворец вдоль и поперек. Наконец, норлок открыл какую-то малопримечательную дверь и буквально вытолкнул меня на увитый плющом балкончик.

— Смотри! — скомандовал он, отодвигая плющ. — Только не высовывайся сильно и не вздумай выдать себя каким-нибудь звуком.

Я заинтриговано посмотрела вниз и... почувствовала, как холодная дрожь пробрала меня до костей. На освещенной факелами полянке стоял полураздетый лорд Бертон и от души полосовал кнутом какого-то несчастного.

— Это преступник? — шепотом поинтересовалась я, передернув плечами.

— Нет, это одна из его любовниц, — спокойно объяснил Шерман. Жертву отвязали, и я к своему ужасу убедилась, что это женщина.

— Что же она такого натворила? — поразилась я.

— Ничего. Это у лорда развлечения такие, — просветил меня норлок.

Тем временем, слегка попинав несчастную жертву (можно подумать, кнута ей было мало) лорд начал распускать на штанах пояс. Поняв, что он собирается делать с бедной женщиной, я рванула с балкона пулей. Причем так, что Шерман еле успел поймать меня за шиворот. Кружева угрожающе затрещали.

— Или пристрели его, или не заставляй меня на это смотреть, — попыталась вырваться я.

— Да успокойся ты! — прикрикнул на меня Шерман. — Я просто хотел предупредить, что в замке тебе оставаться опасно. Моим словам ты вряд ли поверила бы, поэтому я и подумал, что тебе необходимо посмотреть на то, как лорд развлекается.

— И женщины продолжают его любить? — возмутилась я.

— Некоторым это нравится. А те, кто не разделяет увлечений лорда, долго не живут. Тебе надо уходить отсюда. Лорд Бертон положил на тебя глаз.

— И кто меня выпустит ночью за ворота города? — логично возразила я. — А в городе Бертон отыщет меня в течение нескольких минут.

— Значит, тебя надо спрятать прямо во дворце.

— Ты хочешь сказать, что пришла моя очередь в твоей спальне скрываться? — ехидно поинтересовалась я. — С чего это ты вдруг решился меня спасти?

— Не хочу, чтобы лорд испортил твою изысканную нежную кожу, — ядовито пояснил Шерман. — И потом... ты же просила спасти тебе жизнь при первом же удобном случае.

— Но ты же не давал клятвы у Камня спасать меня, — резонно возразила я.

— Какая разница? — небрежно повел плечами Шерман. — Надо подумать, где тебя можно спрятать. Вариант со спальней не пройдет, лорда не остановит присутствие мужчины в твоей постели. Дворец хоть и огромен, но его вполне реально обшарить с помощью слуг за каких-нибудь полчаса. В городе тебе тоже не скрыться, тебя выдадут при первом же требовании лорда.

— Может я, как Шахерезада, проведу всю ночь за рассказыванием лорду сказок? — раздраженно буркнула я.

— А ты сможешь?! — поразился Шерман.

— А толку?

— Да ты что?! Бери лютню, а я публику тебе обеспечу. Только учти, Брин, истории должны быть действительно очень интересными!

— Да без проблем! — пожала плечами я. Уж если достопамятная Шахерезада сумела своими сказками тысячу ночей пудрить мозги мудрому праителю, то в здешнем, лишенном менестрелей и сказок мире, мне просто грех будет не удержать внимание слушателей всего одну ночь!

Облегченно вздохнула я только тогда, когда мы покинули ворота гостеприимного города. Надо же, и не подумаешь, что в столь милом месте тебя может подстерегать опасность. Мои ночные посиделки довели меня до хрипотцы в голосе и неистребимого желания выспаться, но я была рада, что так легко отделалась. Неискушенные слушатели, затаив дыхание, внимали славным приключениям Али-Бабы, Синдбада-морехода и Алладина. Даже вышколенные слуги, открыв рты, позабыли о своих обязанностях. С утра, правда, опомнившийся лорд Бертон приглашал нас остаться еще на ночь, но Мимел отговорился королевским контрактом и якобы ожидающими нас эльфами. Видимо, тролль тоже почуял, что в этом сказочном дворце нечисто. Или он, как и норлок, прекрасно знал о том, как развлекается лорд? Да нет, вряд ли. Иначе мы объехали бы Марлен десятой дорогой. Может, тролля предупредил об опасности Шерман? Более вероятный вариант. Но куда же делся сам норлок? Неужели решил задержаться погостить у лорда Бертона? Не нравится мне это.

— Мимел, — подкатилась я к троллю на привале, — тебя кто, Шерман предупредил, что во дворце оставаться не стоит?

— Да. Вот только куда этот гоблинов норлок делся? Он давно уже догнать нас был должен. Неужто его лорд задержал?

— Что значит "задержал"? — похолодела я.

— Значит, посадил в подземелье и будет теперь развлекаться, вытягивая из Шермана жилы. Учитывая, насколько норлок упрямый и живучий, этого развлечения лорду надолго хватит.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — возмутилась я. — Между прочим, этот норлок спас нас от костра пуритан.

— И что ты предлагаешь, Брин? — желчно поинтересовался Мимел. — Найти гномий ход, ведущий в подземелье, еще можно. Но как ты откроешь дверь в темницу? И как ты собралась снимать с норлока кандалы? Лорд ведь не дурак, и наверняка заковал Шермана.

— Гномы подарили мне камень, который рушит все замки, — сказала я, вытряхивая на свет божий свое давнее вознаграждение. — Меня больше беспокоит охрана темницы.

— Хорошо, Брин, уговорила, — сдался Мимел. — Я иду с тобой. В конце концов, мы действительно обязаны норлоку жизнью. Да и Яргел нас по головке не погладит, когда узнает, что мы даже не попытались спасти его гонца.

Сначала я податливости тролля порадовалась. Наивная! После первых же шагов по подземному ходу гномов желание спасать кого бы то ни было у меня пропало навовсе. И неважно, что впереди меня, освещая факелом дорогу, шел, грозно сопя, Мимел, а тыл прикрывал Тор, державший наготове обнаженный меч. Мне все равно было страшно! Ну зачем, зачем я сама потащилась спасать Шермана? Отдала бы камень Мимелу, и все дела! Тролль предлагал. Нет, заупрямилась, напросилась, пошла... а куда, меня спрашивается, я пошла? Какой из меня, к чертям собачьим, спасатель? Я же шарахалась от каждой тени, справедливо полагая, что любая точка пространства может оказаться слоном в зоопарке! Наконец, мы дошли до какой-то двери, я коснулась камнем запора и, висевший на двери пудовый замок, рассыпался мелкой пылью. Хм... а неплохой камешек мне гномы подарили. Профессиональному вору за приличные деньги продать можно. Мимел отодвинул меня с дороги, отвлекая от меркантильных размышлений, и толкнул дверь. Ржавые петли, на которых она висела, зловеще скрипнули. Из черной дыры, разверзшейся перед нами, потянуло зловонием и холодом. Однако отступать было некуда, и мы двинулись дальше. Коридор был длинным и слишком тесным для тролля, который задевал стены плечами и был вынужден постоянно пригибать голову. Я старалась не отставать от Мимела даже на полшага. Слишком уж жутко было в этом тоннеле, где под ногами периодически хрустели чьи-то кости, и черными тенями метались крысы. А тут еще и тролль посоветовал мне внимательнее смотреть под ноги, чтобы не провалиться в щель между каменными плитами и не упасть. Надо ли говорить, как подобное предупреждение "повысило" мне настроение?