Игра на Цезаря

— Значит... — сглотнул король слюну. — "Не психопатка" вы? Не умалишенная?

— О-о, — закатила женщина глаза. — Когда ваш маэстро Бертез пропал, за его поиск взялся Николас Подугор. Вскоре, исчезает и он сам, а перед ним гибнет поставщик камней на отделку ваших покоев. Что вам доложили тогда? Вы вообще доклады эти слушали? И не перебивайте меня! Потому что, не слушали вы их! А надо было! А все почему? Мужская уверенность, что мир вращается вокруг вас. И все гостайны — за замками глубоко! Тогда скажите: откуда мне, "умалишенной", знать, что вы, ваше Величество, в магии сильны, как гимназистка-гномка? О-о, какие у нас глаза! Да! А вот мой дядя был в курсе этой "гостайны". И ваш атрактин, да, камень любимый, который и сейчас во всех у вас перстнях, щедро именно им и поставлялся. Только, не простой это камушек. С секретиком, — оскалилась Ксения и перевела дух. — Впечатлило?.. Вижу. Меня и саму сильно "впечатлило". Но, я так долго, как он со своим "Черным Ирисом" ходить вокруг не могу. У меня на то времени нет. А эта дура бы все вам рассказала. Она ведь страну нашу исполкала вдоль и поперек, чтоб докопаться и су... — вдруг, смолкла она на полуслове. — В общем, мне некогда. Оставайтесь в своей "дарёной могиле" на пару. А я... Явился!!!

Король резко отпрыгнул, лишь краем глаза зацепив, как мимо него в комнату влетел Глеб Анчаров:

— Ваше Величество? — нашел тот короля взглядом и медленно перевел его на двух дам. — Ксения...ты только сейчас...

— Пошел ты к хобьей матери! — со всей силы запустила она в дверь воздушным сгустком и через мгновение, вместе к кроватью, опорами и лежащей меж ними Агатой, бесследно исчезла в подвале.

Еще через миг дом дрогнул и начал складываться стенами и крышей вовнутрь.

— Это что?! — сильно накреняясь, проорал пораженный король.

Но Глебу Анчарову отвечать стало сильно некогда: он, позволив себе, наконец, выругаться, ринулся спасать первую персону государства...

В этой, элитной и хорошо охраняемой части столицы, улицы не так густы и длинны. Сады здесь гордо именуются "парками". И, соревнуясь в роскоши, шумят в них, не отключаемые даже на ночь фонтаны. Поэтому на одну из затянувшихся строек, никто кроме кошек местных и такого же ленивого сторожа не пойдет. Зачем?

Кроме двух женских фигур: одна, приложившись спиной об пол, рухнула. Другая настороженно застыла, вглядываясь через дыру окна в ночь. Но, через секунду уже была сбита с ног:

— Тварь! Тебе не жить! Что ты с ней сделала?!

— Эрик!

— Отвечай!

— Эрислав!

Рыцарь надо мной застыл и потрёс чубом. Потом медленно сполз вбок:

— У-ух... Извини.

— Извиняю, — подскочила я с пола. — Наверное, правильно ты мне свое полное имя назвал. Иначе... — и толкнула его коленкой. — Отошел?

— Угу, — сузил он на меня глаза. — Но, хобья сила, у тебя даже свечение и голос ее. И... можно я на тебя пока смотреть не буду?

— Не смотри. Ты мою сумку захватил с вещами?

— Угу, — стащил ее с плеча рыцарь. — Как все прошло?

— Нормально. Доказательная база — как и заказывали. Из первых уст. Его Величество впечатлился, Глеб возник, когда надо... Ты "не смотреть" обещал? А, впрочем... — и хмыкнула, вытрясая из сумки штаны, ботинки и блузку (эх, жаль, что не мои проверенные боевые).

— А ты ему доверяешь?

— Кому? — запрыгала я на одной ноге.

— Глебу Анчарову?

— А-а. Да. В данной ситуации — да.

— Почему? — потер Эрик лоб.

— Ну, здесь он — незаменим. И в плане конфиденциальности для Его Величества и в плане владения делом. Нинон у него дома на столе карту Ладмении засекла. С помеченными там кружками рудниками. Двойным кружком — наша стеклодельня.

— Значит, шел практически по следу, — хмыкнул рыцарь.

— Ага, — оторвалась я от застегивания пуговиц. — Как ваши дела?

Эрик, подскочил на ноги и по кругу пошел к лежащей в моей личине Ксю:

— Тоже нормально... Что у те... у нее со скулой?

— У меня, — подобрала я сумку. — С "оригинала" лепила. На корректировки не было времени. А на скуле — "радость" встречи двух подруг... Эрик?

— На западном руднике, как и планировалось: господин Сирок с подельниками — в ловушке. Твои родственники их сторожат.

— То есть?

— Да не переживай, — оскалился рыцарь. — Все левые ветки мы заранее взрывом отсекли, а по той, что с "драгоценным пластом" напихали моанита. Потом взорвали сам вход в рудник. Сидят в нем надежно. И взяли "языка". В основном, его и караулят.

— Что сказал "язык"?

— А что... — сморщил Эрик лоб. — Много их на стеклодельне — три десятка. На всех хватит. Но, одного аланта мы, все ж, отсекли. Того, что теперь с господином Сироком.

— Ага. А где те, что...

— Уже на месте, — понятливо встрял он. — Со мной трое было. Вырубили по-тихому всю охрану короля, проследили появление Глеба. Потом я — сюда. А они — на заданную.

— А Фрук?

— "Подданный" твой — на низком старте, — засмеялся Эрик. — Ты готова?

— Готова.

— А что с этой делать?

Я тоже скосилась на недвижимую Ксю :

— А что?.. Бросать ее в доме было чревато: Глеб бы вмиг понял, "кто есть кто". Значит...

— "Слабое место"? — хмыкнул рыцарь.

— Значит, — мотнула я головой, — цепляем браслеты, ошейник, кляп в рот, вяжем и снимаем заклятье и личину. Пусть здесь посидит до "приговора суда"... И никакое "не слабое".

— Ну, теперь то — конечно, — развел руками он. — Агата?

— Что?

— Может...

— Нет, Эрик. Я иду туда одна. Теперь — одна.

— Но, ведь — напролом? Мы можем и не успеть?

— Успеешь. Я точно знаю. А там... там — он. И я уже не буду одна...Ты знаешь, что?

— Угу?

— Сумку мою не забудь.

— Я теперь ее таскать обязан?

— А как же? — оскалилась я. — Там — мое платье и туфли. А такие ценные "улики" я могу доверить только другу... Ну, вяжем Ксю? Доставай ваши "украшения"...

— Вяжем, — буркнул недовольно мой "друг"...

Небо в ночи сейчас темным совсем не казалось. Оно было расцвечено. И подсвечено. Звездами в небе и факелами с обеих сторон от широкой пасти-входа... "И даже ворот не поставили", — отвлеченно констатировала я. А зачем им ворота, когда такой "отряд бойцов"? Наймиты, пара прокуратских ветеранов. Эти — в стороне. Чести в остатке — на медень, а гонору... Ага, и аланты. Точнее, один, молодой, темноволосый и явно скучающий. Вот с него и начнем:

— Мой дядя здесь? — походя, уточнила я.

Мужчина, оторвав спину от скалы, вскинул брови:

— Нет. А вы...

— Ксения Штоль. Где эта сволочь?!

Алант даже вздрогнул. Я набрала воздуха в грудь, развернувшись ко всем:

— Где вы его держите?!

— Госпожа Штоль, — подскочил низкорослый наймит.

— Ну?!

— Хозяин не велел к нему...

— Он мне не хозяин, а дядя! И я сейчас хочу поговорить с поднадзорным. Очень. Один на один. Потому что, наболело! — мужика почти отнесло. Меня — передернуло (как бы из образа не выйти). — Где он? Ведите!

Мужик, подхватив из гнезда в стене факел, припустил вглубь горы. Я зашагала следом, бросая по дороге искры из глаз. Досталось... пяти... девяти... двадцати одному. Часть из них, правда, не вдохновилась (свои дела: кто уже спит, кто важно треплется). Однако и идти пришлось недалеко. А вот взять себя в руки... И про "образ" не забыть...

— Это... кх-ху, — вернула я голосу твердость. — Это что?

— Как "что"? — изумился мой провожатый. — Клеть. Как ее, моанитная. Он в ней. Так хозяин приказал.

Тысь моя майка! Полная блокировка размером два на два ярда. А за ней... Ник, сощурившись на огонь, скосился подбитым глазом. Мой грозный вид и его не вдохновил. Разве что, на плевок. Как там она сказала? "Кланялся, когда кровью плевался"? Тварь.

— Ты... тварь, — выдохнула вполне искренне. — Вставай!

— Пошла вон, — криво зевнули мне в ответ.

— Вставай! Я только что с твоей женой общалась! Поздравляю, ты — вдовец!

— Что?! — подскочил со своей подстилки Ник. — Что ты произнесла?

— Вдовец. Она тебя опередила.

— Я тебя... убью.

— Ну-ну, — подбоченилась я. — Наслушалась уже посулов. Да ты и в лучшие времена меня стороной обходил. А в наручниках и подбитый... Хобий хвастун.

— Я тебя убью, — взревел он, схватившись за прутья клетки.

— Я сама тебя убить согласна. За все свои прежние проблемы. А теперь еще и... запустите меня к нему!

— Госпожа Штоль, — открыл рот наймит. — Вы чего? Хозяин меня...

— Быстро! Его все равно надо мочить! Я приготовлю! Я кому сказала?!

— Шнур!

— Чего? — огласились слева под наш поединок взглядами с мужем. — Чего? Тебе надо, ты и открывай. Мне последнего раза хватило с ним попрыгать.

— Я вас всех сейчас сама раскручу за ваши плешивые носы, — прошипела, не отрывая от Ника глаз. — Быстро сюда ключи!

— Шнур, — заныл мой сопровождающий. — Тут ведь не знаешь, где найдешь, где, того.

— А хоб с тобой, — брякнул совсем рядом о камни ключ. — Как хочешь, а я — за Горном. Он у нас пока главарь.

— Открывай! — взревела я не то от счастья, не то от страха. Ник тоже в предвкушеньи, оскалился. Получилось с душой (пришибет и признать не успеет). — Открывай.

Дверь с левого бока мерзко взвизгнула. Я — сглотнула слюну:

— Ты... Ты — ничтожество.

— Заходи, — процедил Ник.

— Ты — самое последнее в жизни ничтожество.

— Эй, барышня! Вы куда это?!

— Заткнись! Не твое дело!.. Ты, — и сделала первый шаг к двери. — Ты...

Ник в ответ качнулся и... нет, показать боль ему гордость не позволит... И еще два шага... к нему... Еще шаг. И теперь — только ярд и моанит между нами:

— "Любый мой, выходи. Ну?".

Его, вдруг, передернуло. И он, напротив, как вкопанный, встал. О-о. Я, стиснув зубы, с расстановкой произнесла:

— Ты самый последний мужчина... По статистическим данным... Неужели не понятно?

— Барышня?!.. Борода, закрывай живо дверь!

И тут моего мужа махом вынесло наружу:

— Всем стоять! Я ее руками придушу!

— "Ну зачем же руками то?", — даже про себя и то, просипела, обхваченная им сзади за шею, — "У меня нож спереди — за поясом штанов".

— "Я тебя люблю. Но, ты...

— Сволочь! Отпусти! — до нравоучений я могу и долго терпеть.

Тем более, нож очень плотно припал тыльным ребром к моей шее:

— Все — с дороги! Если что...убью ее.

Потрясенные "бойцы" от такого "поворота ко сну", бодро отпрянули по сторонам. Мы с Ником сплоченно двинули на выход. Два ярда... Три... Впереди уже дрожат от факелов наружные тени... Еще...

— Ксения!

Я каким-то звериным чутьем предугадала и, вскинув кверху обе руки, сомкнула их прямо на лезвии клинка, прилетевшего за мгновенье до этого...

— Ник?

— Нормально, — явно и он впечатлился. Впрочем, как и кинувший в него оружие Горн.

С меня же в повисшей тишине медленно спала ненужная личина:

— Не смей трогать мою семью.

Две тяжелые теплые капли, одна за другой шлепнулись мне на лоб и нос. Я повела им, почуяв запах собственной крови и, перехватив клинок, запустила в Горна заклятьем смерти. Ни капли жалости. Ни капли состраданья. Лишь две капли почти звериной крови. Почти звериной сути:

— Фрук! — нечисть рухнула в аккурат передо мной. В каждой руке — по мечу. И как он с ними по своду? — А теперь уходи.

Фрук оскалился и зашипел, увеличиваясь до размера среднего мужика:

— Я с тобой, госпош-ша.

Ну, что ж? Твой выбор.

— "Эрик, начинаем"

— "Наконец-то!"

И драка началась...

Я совсем немного успела. Влить в своего мужа живительных сил, но дрались мы с ним плотно спина к спине. Фрук летал в прыжках и своим видом стража, нагонял на врагов еще и кошмар. А потом, вдруг, пронзительно взвизгнув, затих. Я лишь успела обернуться на этот звук и тогда во второй раз встретилась глазами с тем самым алантом у входа. С этого момента мы занялись исключительно друг другом. Он стремительно преследовал, я, защищаясь, пыталась дать отпор. И, где-то на минуте третьей поняла: что-то не так с ним. "Неполноценный"? А когда приняла в грудь заклятье смерти, в общем с ним вместе "приняла" и просветленье: "не так" как раз было со мной. Меня эти посылы не брали... И жить стало веселей. Еще через минуту мы с алантом резко поменялись ролями и, рычать и скалиться начала уже я. Алант же постепенно выдыхался (полубог, бес тебя). Тогда в ход пошли и мечи и к нам сбоку влез подбитый в глаз Эрик (я и на него зарычала). К тому моменту со вторым алантом было уже покончено. Там у самой скалы его зажали трое рыцарей, не оставив шансов на заветный престол. Часть наймитов валялась внутри в коридоре, сильно затрудняя бой еще живым, который уже сместился наружу. А когда мне прилетело ощутимым ударом поддых...

— Ну, дуреха! Где ж тебя еще ловить?!

— О, изыди, некромант.

— Агата!

— Изыди! — и я, все ж, успела его отпихнуть от еще одного броска.

Мы же с алантом, наплевав на ближний бой, пошли по кругу:

— А ведь я понял, — криво процедил он кровоточащим ртом. — Ты... — и отбил удар рыцаря сбоку.

— Агата, отходи! — увернулся от меча своего противника Ник.

— Ник, отстань!.. Что ты понял про меня, полубог?

— Ты...

— Я?

— Ты — полудемон! — и запустил единственным заклятьем против демонов... Мама дорогая.

В следующий миг меня и без него отбросило далеко в сторону и я лишь успела увидеть, как алант ловит в свой лоб нож. Мой собственный нож из моего дома...

— Ник!!!

Ник лежал на спине, прижав к груди правую руку. У выхода из горы. И, наверное, повсюду еще шел бой, но для меня он закончился. Потому что я поняла: проиграла. Свой самый "главный в этой жизни приз". — Ник, — хлопнулась я перед ним, пытаясь отодрать его прижатую руку:

— Ник! Любый мой! Ник!!!

— Агата... хобья жизнь, — упал рядом на колени Эрик.

— Я не вижу его свечения... Я не вижу его свечения... Я не... Ник! Ник, вставай! Вставай! Чего ты разлегся?! Ради чего я всё это?! Ник! Любый мой! Да так не честно! Не честно так! Ради чего я?! У тебя сын будет! Ты меня слышишь?! У тебя будет сын, а ты тут... Ни-ик...

— Агата, погоди.

— Глеб, пошел вон.

— Да сколько ж можно?!

— Глеб, отстань от нее, — шмыгнул носом Эрик.

— Шандарахнутые. Вы оба.

— Ник, вставай! У тебя ребенок будет. Ты его так ждал. Вставай! — и со всей мочи "шандарахнула" его кулаком по руке.

— О-о-ой.

— Ни-ик?....... Ник!

— А я о чем? — взвыл над нами еще и Глеб. — Моанит! У него моанит на руке! Наручник! Он им прикрылся и часть затушил. Да и заклятье мощное, но узкопрофильное!

— Глеб... заткнись... Что ж ты так орешь? — открыл мой любый один глаз.

— Ник!

— А ты... кричи, любимая... сколько хочешь...

ЧУТЬ БОЛЬШЕ МЕСЯЦА СПУСТЯ...

В столицу пришла новая осень... Нет, не так. В столицу осень пока лишь заглянула. Под плотный купол, где граждане еще вовсю гуляли по солнечным тротуарам и скверам. А вот в Бадук она точно, пришла. И первым делом по-хозяйски разбрызгала желтый и красный колеры на сливы, яблони и неместные капризные сикоморы. Именно они здесь и растут. В саду на тылах большого дома семьи Подугоров. Дом выглядел сейчас очень обиженным, ведь даже развешенные вчера новые пафосные шторы из тафты не удержали за собой никого: ни хозяев его, ни толпу гостей. Все были в саду, променяв уютное тепло и верную плиту на капризный ветер и облезлую печь... Дом вздыхал, глядя на этих предателей серыми "тафтовыми глазами". И возможно ждал дождя: вот тогда они точно прибегут. Плотным гуськом, фыркая и отряхиваясь.