Жертва

Их с матерью пути разошлись, когда Беатрис попыталась спрятать ее от Дариана. Она была готова сделать все, чтобы защитить Авелин от жизни, которую ей уготовил Сильвен, но последствия этого оказались ужасны. Наказанием для Беатрис стала ее "смерть". Авелин отказалась от матери, чтобы той сохранили жизнь и оставили в покое, но потом долгие годы не могла себе этого простить.

Испытывал ли Сильвен те же чувства? Авелин не знала. Будучи малышкой, в его лице она обрела отца, а когда повзрослела — наставника. Он привозил необыкновенные подарки, учил ее хитростям и особенностям жизни измененных, но так и не открылся ей, оставаясь чужим и далеким. Его извечная маска: обходительность, галантность и непроницаемое спокойствие — то немногое, чем приходилось довольствоваться. Авелин ни разу не увидела тепла в его взгляде, лишь интерес.

Объявили посадку, и Авелин достала планшет, проверяя местоположение Энтони на интерактивной карте. Несколько дней назад Энтони был в Нью-Йорке, зачем его понесло в Солт-Лейк-Сити? Раньше он часто ездил по стране, собирая материал и встречаясь с информаторами и экстрасенсами, но вряд ли его отправили бы в командировку именно сейчас: Тони не так давно вышел из больницы. Возможно, он сам нашел что-то новенькое, очередных лже-медиумов, которых захотел "поджарить"? Проверить не помешает.

Бросив взгляд в сторону стремительно тающей очереди на посадку, Авелин достала телефон и набрала номер его редакции. Представилась информатором, сказала, что не может ему дозвониться. Секретарь сообщила, что Энтони не появлялся на работе уже несколько дней и что она не единственная, у кого не получается связаться с Хартманом.

— Шеф очень зол, — доверительным тоном сообщила она, — у него уже прошли сроки сдачи последней статьи. Оставьте мне свое имя и номер телефона, я ему передам, как объявится. Если его не уволят.

Авелин нажала отбой и смяла посадочный талон. Тони мог быть тем еще клоуном, но безответственным его назвать нельзя. Он никогда не бойкотировал сроки сдачи работ и не исчезал без предупреждения.

Беатрис говорила, что человек, идущий по их следу, профессионал, и что связываться с ним себе дороже. Следовать безопасному маршруту, предложенному знакомым матери, или лететь в Солт-Лейк-Сити? Почти наверняка Энтони оказался там не по своей воле, а из-за нее. Будь рядом Сильвен, он бы силой запихнул ее в самолет, а окажись рядом Беатрис? Наверняка обозвала бы идиоткой и отправилась вместе с ней за Тони. Будь тот тип хоть трижды профессионал, но он человек, и в его группе тоже люди, которые раньше не сталкивались с измененными. Это уже ощутимое преимущество.

— Прости, мама, — прошептала Авелин, — ты поступила бы так же.

4

Солт-Лейк-Сити, США. Июнь 2013 г.

Джеймс безразлично разглядывал журналиста, лежавшего на полу. Рыжий, длинный, светлокожий. Кроссовки, линялые джинсы, рубашка навыпуск и ветровка. Непонятно, что в нем нашла двухсотлетняя тварь. Он не имел ничего против Энтони Хартмана, но знакомство с Кристи Коул стало для журналиста роковым. С его помощью Джеймс рассчитывал собрать у себя знаменитую троицу: измененную, ее мамашу и Торнтона.

По доброй воле тот с ним ехать отказался, но Джеймс предполагал, что с парнем возникнут сложности, поэтому обо всем позаботился заранее. Пришлось прибегнуть к помощи старого знакомого, которого в Ордене называли Могильщиком. Тому было не привыкать перевозить трупы и тех, кто в ближайшее время должен был перейти в их число. В Солт-Лейк-Сити остался единственный действующий крематорий, некогда принадлежавший Ордену. Он пустовал не так давно, потому что прикрытием ему служило частное похоронное бюро, съехавшее полтора месяца назад.

Место для ловушки он тоже выбрал не случайно: полуразрушенный дом за городом, укрытый в горах от посторонних глаз — тот самый, где они познакомились с Хилари. Крыша почти отсутствовала, второй этаж представлял собой площадку для экстремальных игр: частично сохранившиеся перекрытия и стены — все, что от него осталось. На первом можно было ходить спокойно, не опасаясь за свою жизнь, а в подвале он обнаружил раритетные консервы, истлевшие мешки и прогнившие доски. Джеймс долго исследовал его на тему слабых точек. Он собирался устроить твари настоящую вечеринку.

Джеймс открыл шоколадный батончик и банку содовой. Он не сомневался, что Кристи-Авелин прискачет за принцем, теряя туфельки. Особую уверенность ему придавал сувенир, который леди оставила кавалеру. На первый взгляд это был обычный брелок для ключей, но при детальном рассмотрении выяснилось, что внутри находится маячок. Разумеется, он взял сувенир с собой, чтобы она побыстрее их нашла.

Идиллию нарушал разве что шум проходящих мимо поездов: неподалеку находилась железная дорога. Он перестал колоть Энтони транквилизаторы сегодня утром. Ему вдруг захотелось поговорить с журналистом, проверить его на прочность. Джеймс не надеялся, что тот что-то расскажет, ему просто становилось скучно. Можно было вколоть Хартману стимулятор, но Джеймс решил сохранить их для себя. Кристи — не обычная милая девушка с мечтами о фате, а кровожадный монстр. "Окно" между ее появлением в доме и превращением этого места в ад будет небольшим. Ему пригодится и скорость, и реакция, и предельная концентрация внимания.

Хартман очнулся к вечеру. Почти наверняка с дикой головной болью и жаждой, от которой хотелось выть. Выглядел журналист отвратительно: несколько суток в полузабытье — не лучший путь к здоровью. Джеймс взял бутылку с водой и слегка приподнял его голову. Тот жадно глотнул и закашлялся.

— Твоя подружка скоро придет в гости, и мы втроем здорово повеселимся.

— О чем ты? — журналист попытался пошевелиться, но это выглядело жалко. Несмотря на действие транквилизаторов, Джеймс все же связал его по рукам и ногам. Незачем упрощать измененной задачу. Осознав тщетность своих попыток, журналист перестал дергаться, и Джеймс снова отошел к столу.

— Кристи Коул, которая вовсе не Кристи, вытащила тебя наверх, чтобы спасателям было проще до тебя добраться. После чего порвала глотку одному зеваке. Мне никогда не нравились любители поглазеть на трагедии. Хотя такие, как твоя подружка, мне не нравились еще больше.

— Вы рехнулись, — едва слышно прошептал тот, и Джеймс только неопределенно хмыкнул в ответ. Прогрохотал очередной поезд, и он бросил взгляд на монитор. Тварь наверняка бросит машину подальше, чтобы не выдать себя, и пойдет пешком. На этот случай были внешние камеры.

— Ты знал, что она прицепила к тебе маячок?

Хартман не ответил, и Джеймс развернул ноутбук, чтобы не выпускать из виду картинки с камер. Подошел и опустился рядом с журналистом на корточки.

— Ты вроде неглупый парень, Хартман. Как тебе удалось выжить после падения с такой высоты и избежать участи быть прихлопнутым?

— Мне повезло, — приходилось наклоняться ближе, чтобы разобрать слова. Журналист щурился, и Джеймс задумался, не ослепнет ли он. Препарат, который пришлось использовать, чтобы вырубить его в кафе на Манхеттене, не тестировали на людях. Мало ли какие у него побочные эффекты.

— Зачем ты это делаешь?

"Потому что мне это нравится".

Мысль пришла в голову раньше, чем Джеймс вспомнил о Хилари. О том, что на самом деле он собирался вытащить жену из лап бывшего измененного.

— По той же причине, по какой Кристи Коул придет за тобой.

Он помнил, какое возбуждение испытал, сидя в квартире Линни. Азарт погони. Адреналин. Тонкие грани жизни, неотделимые от смерти. Схватки с теми, кто значительно сильнее и опаснее, чем любой самый тренированный человек.

Джеймс поднялся, напряженно вглядываясь в монитор. Тварь задерживалась. Он оставил ей много зацепок, явных и не очень. В том числе обставленных, как младенцев, людей Кроу в Нью-Йорке.

Основная идея заключалась в том, что Хартмана похитил психопат, которому журналист сломал карьеру медиума. Вряд ли у Кристи-Авелин будет время, чтобы проверять все данные, мотаясь между городами. Одно дело, когда твой благоверный в руках профессионалов, другое — когда у тронувшегося рассудком на почве мести.

Джеймс уловил движение на камерах, рывком подтянул к себе ноутбук и не сдержал довольной улыбки. Некто приближался очень быстро. Слишком быстро для человека, да и маловероятно, что кто-то решил пешком прогуляться в таких местах ночью.

— Ты дождался, Хартман.

Журналист не ответил, только заворочался. Сейчас Хартман напоминал ему дождевого червя в засуху, но сочувствовать ему не получалось. Все мысли сошлись на приближающейся твари. Которую корчащийся на полу журналист не так давно успешно трахал.

— Мне придется тебя покинуть, Хартман, но ненадолго. Если твоя подружка по-прежнему шустра, а ты по-прежнему везунчик, мы скоро увидимся.

Джеймс с сожалением посмотрел на аппаратуру и генератор: их придется оставить здесь. Напоследок окинул взглядом комнату, отмечая все расставленные ловушки, и поспешно вышел.

5

Перед глазами стояла размытая картина убитого сарая. Энтони попытался повернуться на бок, чтобы освободить руки, но тщетно. Тело отказывалось слушаться, в ушах звенело, потрескавшиеся губы саднили. Веревки только сильнее впились в запястья, онемевшие руки заныли. Энтони не представлял, чем травил его Уоллес, но связных мыслей не было. В бессильном отчаянии Энтони выругался. Если этот ненормальный говорил правду, и Кристи придет за ним, с ней может случиться все что угодно.

Уоллес мог до икоты прикрываться благими мотивами, но безумный блеск в глазах ему скрыть не удалось. Энтони считал, что неплохо разбирается в людях, и сейчас ему не нравилось то, что он видел. Взгляд фанатика, готового на все. Его цель — Кристи, и это плохо. Кем бы тот ни был, он явно слетел с катушек.

— Кристи! Не ходи сюда! — крикнул Энтони. — Не заходи в дом!

Он не знал, услышит ли она его, и сейчас ненавидел собственный голос — глухой и хриплый, а себя за слабость и недальновидность, за то, что согласился встретиться с Уоллесом.

Энтони уловил движение и невероятными усилиями повернул голову к двери. Тень, мелькнувшая перед глазами, оказалась рядом. Одетый во все черное человек разрезал веревки, приподнял его, стянул с себя бронежилет и застегнул его на нем. Он проделал все так быстро, что Энтони не успел удивиться. Спаситель, несмотря на хрупкую фигуру, поставил его на ноги, закинул его руку себе на плечо.

— Тони, я вытащу тебя отсюда, но ты должен мне помочь. Не сопротивляйся, пожалуйста.

Услышав голос Кристи, Энтони потерял дар речи.

Грохот взрыва оглушил, их швырнуло на пол, в лицо полыхнуло жаром. Кристи снова вздернула его на ноги, перекинула через плечо, и метнулась к выходу. Она двигалась с такой скоростью, что отследить ее передвижения Энтони не удалось. Все вокруг рушилось, как если бы они оказались в горячей точке или на минном поле. В кожу впивалась обжигающая металлическая стружка, дыхание прерывалось от сгорающего воздуха, наполненного дымом с едким лекарственным запахом. Собственный хриплый кашель отозвался болью в груди. Перед глазами все мелькало.

Они выбрались на улицу, но кошмар не прекратился. Теперь вместо обломков развалюхи комьями летела земля и осколки. Они будто попали под проливной дождь из битого стекла и искореженного металла, обрушившийся на них всей своей силой. Кристи прикрывала его собой, защищая голову, но ноги и руки жгло, словно их сунули в огонь.

Энтони даже не сразу понял, что они остановились, успел только почувствовать, как шатает Кристи. Попытался высвободиться, чтобы не быть обузой, но она держала крепко. Сморгнув пелену и выступившие от мерзкого дыма слезы, Энтони наконец-то увидел остановившуюся размытую реальность. И услышал выстрелы совсем рядом. Один за другим.

Он услышал ее крик и Кристи начала оседать, увлекая его за собой. Только что он плавал в щадящем тумане, не в силах двигаться самостоятельно, и в мгновение ока картина прояснилась. Он увидел лежащую на земле Кристи и почувствовал под своими руками ее кровь.

— Прости, — прошептала она, и Энтони успел перехватить ее взгляд — взгляд человека, прощающегося с жизнью — до того, как она потеряла сознание. Грудь обожгло огнем судорожного вздоха. Время то ли замедлило бег, то ли остановилось, он слышал только сердцебиение: собственное, и ее — слабое, замедляющее темп под его рукой.

— Твоя подружка слабее, чем я думал, — Уоллес не успел договорить, как они оба уже покатились на землю. Энтони успел приложить психа о развороченные пласты земли, с силой сжимая руки на его шее. Ублюдок явно готовился к совершенно иному исходу, поэтому Энтони смотрел в его глаза и видел искреннее недоумение. Он не знал, откуда в нем взялась эта сила, но знал, что пойдет до конца и сжимал руки все сильнее.

Преимущество внезапности было недолгим. Сильный удар в шею заставил захлебнуться болью, хватка ослабла. Энтони почувствовал вкус крови, спазмы, спускающиеся вниз. Уоллес резко сбросил его руки и ударом в лицо опрокинул навзничь. Вместе с болью вернулись и слабость. Рваные хрипы, вырывающиеся из груди, больше напоминали агонию, чем вдохи. Он слышал кашель Уоллеса, но понимал, что не успел придушить эту сволочь. Ощущения были такие, будто ублюдок выбил ему трахею через позвоночник.

Энтони даже не смог повернуть голову, чтобы увидеть Кристи в последний раз, это и к лучшему. Сейчас ее лицо скрывала черная маска, но он запомнил ее такой, какой увидел впервые. Смешной девчонкой среди разряженных женщин, соревнующихся за право притягивать к себе мужские взгляды. Ему приходилось бороться за каждый вздох, обрывающийся судорогами и приступами боли. Энтони подумал, что не хочет очнуться в мире, где Кристи уже нет. Подумал, но не успел попросить Уоллеса пристрелить и его, потому что свет перед глазами померк.

6

Копенгаген, Дания. Июнь 2013 г.

Вцепившись в бортик ванной, Беатрис пыталась восстановить дыхание. Ее сердце словно вырвали из груди: медленно, чтобы позволить пережить каждый миг последнего испытания. Боль была такой, что она не могла пошевелиться, не осталось ни единой связной мысли.

Беатрис пришла в себя, глядя в потолок. Сердце глухо ухало, и она судорожно ухватилась за холодные металлические ручки. Она не стала вытираться и смывать пену, просто завернулась в полотенце и вышла в комнату, оставляя за собой мокрые следы.

Присев на кровать, Беатрис достала из сумочки мобильный и набрала номер Сильвена. Он прислал его вместе с вакциной, но она так ни разу им и не воспользовалась. Беатрис знала, что не должна ему звонить, но смутно представляла, что делать дальше. Ее охватил дикий, животный ужас — чувство, справиться с которым почти невозможно. Она привыкла контролировать все, даже собственный страх, но сейчас ничего не могла с собой поделать.

Она попала на автоответчик, и, с силой сжимая мобильный в руке, сдавленно пробормотала:

— Перезвони. Пожалуйста, перезвони.

Авелин говорила, что Сильвен пропал. На что она надеялась, набирая этот номер?