Криминальные авторитеты старой и новой формации в глазах обывателей стали вершителями законов, силой, хозяевами жизни и очень почитаемыми людьми. Дурная привычка, до всего докапываться воспитанная во мне моей тайной специальностью, системой вырастившей меня, не давала мне покоя. Но, я терпел. Заводить этот разговор с ней, мне почему-то не хотелось, так моё любопытство и осталось не удовлетворённым. Ответа на мучивший меня вопрос я так и не узнал ...
Пока был жив отец, я приезжал в новое государство часто, поэтому попадал на торжества и праздники не только моих друзей, но и их семейств. Встречаясь с мужем бизнес-леди, уважительно здоровался с ним. Спрашивал, как "Мерседес"? А он почему-то мычал, забивался в угол, не реагировал на мои вопросы.
Бизнес-леди жаловалась, что он без неё не выходит из дома. А если выходит с ней, то не отходит от неё ни на шаг. Даже в туалет ходит по нужде только, если она стоит под дверью. Это её раздражало. Вот и пойми этих женщин!
Но возвращаюсь к прерванному рассказу о том времени, в ту жизнь.
Прошло больше десяти лет моей службе в конторе. Мои сверстники уже носили погоны с двумя просветами, донашивая одну звезду и ожидая приказа, на присвоение очередного звания. Многие разъехались по тогда огромной стране, Заняв должности замов начальников отделов, начальников отделов, районных, городских, областных отделов и управлений. Они сделали правильный выбор! Дело в том, что звёздочки присваивают от занимаемых должностей. Как правило, растут в должностях и званиях те, кто трудится за столом, меняя кабинеты. А я опьянённый свободной жизнью забыл об этом. Хотя мои друзья и заводили разговор, что пора взрослеть и перебираться в кабинет, но понимая их правоту, я это представлял с ужасом. И всеми силами старался избежать этого разумного с точки зрения карьерного роста хода. Вот и имел свои три, но маленькие звёздочки, на висевшем в шкафу мундире, четвёртую обещали не раньше чем через два года, если не совершу подвига. Но враги знали о моём существовании и о моём поиске случая совершить подвиг. Понимая, что в борьбе со мной их шанс узнать секрет изготовления докторской колбасы равен нулю, они прятались, бессильно щелкая зубами.
Прошедшие годы смешали всё в моём сознании. Я уже точно не знал и не понимал ответа на вопрос. Кто я? Толи механик по холодильным установкам, толи чекист. Пойди, разберись! Хотя всё это создал сам, своими поступками, своим безразличием, своей ленью, но ныл постоянно, правда, не вслух, а про себя.
Особенно сильно я засомневался в правильности выбора своего жизненного пути, когда нам представили нового главного инженера треста. Им оказался мой однокурсник ещё тот ..., увидев меня, он радостно подошёл, а узнав, что я механик, пообещал помочь с карьерой и быстро отошёл, сославшись на срочные дела. Вообще, если быть объективным, то я просто с жиру бешусь. Ведь у меня есть всё, но жить было неинтересно и скучно!
Однажды трое больших руководителей нашей героической конторы один генерал — майор, два полковника и один страшный лейтенант заканчивали ужин, получившийся как продление обеда.
Товарищ генерал-майор был очень оживлён и даже пошутил:
— Если нет бумаги, можно использовать и рубль!
Сказал, просто так не по теме разговора, как-то непонятно и загадочно. Такого за ним никогда не замечалось, мы озадаченно переглянулись и уставились на него. За всё время моего с ним знакомства он не шутил, даже так, ни к селу, ни к городу, никогда. А выросшие с ним друзья, говорили, что не шутил он с детства.
Борис Валерьевич понюхал водку и удивлённо произнёс:
— Вроде не прокисла?
Мы все рассмеялись, а товарищ генерал закончил мысль:
— Вы думали я квадратный? А я прямоугольный!
Тут мы уже дружно заржали, и он присоединился к нам. Назвать смехом издаваемые нами звуки, было бы большой ошибкой. Успокоившись, генерал объяснил причину своего необычного поведения:
— Радость у меня! Жену в Москву переводят в МВД СССР, а я теперь снова переезжаю к маме!
Генерал гордо и счастливо смотрел на нас. Его радость не разделить мы не могли, зная его семейные отношение, и горячо поздравили его. Эта радость за товарища была так безмерна и глубока, что мы заказали ещё водки и ещё, и ещё, и ещё. Расходились мы поздно, когда нормальные люди уже видят первые сны. Прощаясь, Павел Васильевич преподнёс мне сюрприз.
— Давай рассчитывайся со своей холодильной конторой и готовь мундир. В понедельник выходи на работу в контору. Хватит жиреть и бездельничать, Родина зовёт!
Произнёс, он голосом нашего вождя героя войны под городом Новороссийском на Малой Земле. Я от души поблагодарил его и невинно осведомился:
— Тяжело, держать целый вечер гадость в себе?
А он мужественно произнёс:
— Такая у нас работа! Гадости всем подносить это наше призвание!
Я не спорил, ему виднее, всё-таки старший товарищ с большим опытом службы в конторе. Но я запомнил их подлый поступок! Убедившись, что меня моё скромное звание волнует мало, они и решили всё за меня. Теперь мне предстояло весь день высидеть за столом. Это был ужас! Вот удружили сердечные!
Всё оставшееся время до этого знаменательного понедельника я мотался. Обходные листы, расчёт, мундир. Это было не просто, а очень хлопотно. Братья по холодильному ремеслу моему уходу особо не расстроились. У всех были дети, потом родственники, потом друзья и знакомые. В указанной последовательности они претендовали на "хлебное" место. Борьба за место перерастала в локальный конфликт. Иногда он ограничивался словесной дуэлью, где каждый рассказывал всё, что знал о противнике. Иногда вспыхивали кулачные разборки, это имело место, если оппоненты были не очень преклонного возраста, но смертельных исходов с освобождением места не наблюдалось. В данном случае об исходе борьбы за место, оставленное мной, я не узнал. А жаль! Мог бы с усердия помочь кому-то из претендентов, понятно за некую мзду. Уже привык быть материалистом ...
В понедельник утром уже переодетый в мундир, переодевались мы прямо в кабинетах, на работу и с работы ходили в гражданке, я стоял под кабинетом Павла Васильевича. До начала рабочего времени ещё было семь минут, но я знал, что
он на работу приезжал на пятнадцать-двадцать минут раньше начала трудового дня. Поэтому я смело постучал в дверь его кабинета, услышав разрешение войти, зашёл. Так начался мой новый день и моя новая жизнь.
Определили меня в небольшую комнату, из четырёх столов стоявших в ней, три были заняты.
Старший лейтенант крупный парень 24 лет, свою третью звёздочку он получил, похоже, совсем недавно, его стол рядом с выделенным мне столом.
Два других отдельно стоящих по углам столов занимали два капитана. Одному было лет 27, второй был старше, ему было лет 29. У старшего по возрасту капитана, даже должность начиналась со слова "старший". На их фоне я 32 летний старший лейтенант, выглядел не очень успешным служакой, но амбиций у меня было больше, чем у них троих вместе взятых. Первым на меня наехал мой молодой сосед, наглый и бесстрашный парень носивший мундир размера 46. Молодой старший лейтенант наверняка сын хороших родителей безжалостно поинтересовался:
— Почему у такого взрослого дяди всего три маленькие звёздочки? Остальные дядя потерял? Или их украли плохие дяди?
Оба капитана переглянулись, но одёргивать сосунка не стали, подавив улыбки, они отрешённо уставились в бумаги, настроив свои уши-локаторы на меня. И тут меня понесло. Сынков нужно было ставить на место сразу! Я и поставил, как позже выяснилось, поставил я их на место очень успешно так успешно, что нашёл много приключений на свою голову. Или так мне было предначертано свыше? Думать можно, как угодно. А как оно на самом деле? Увы, увы! Опять философствую! Всё, возвращаюсь!
В нашем передовом отряде партии ротации, перестановки, переименования, реорганизации, были частым и нормальным явлением. Это знал и я, знали и они.
Поэтому и начал говорить тихим безликим голосом:
— На передовой фронта тайной войны ордена и звания дают не часто. Особенно если ты постоянно обитаешь в стане врага. Маска, плащ и кинжал не позволяют увидеть лицо истинного хорошего парня, вот и я к вам переведен из первого управления ....
Приглушенно произнёс я и замолчал, внимательно рассматривая хилую шею молодого старшего лейтенанта. Произнеся это, замолчал, потом, как бы очнувшись, продолжил почти шёпотом:
— ... был ликвидатором — чистильщиком ...
Сказал это и многозначительно посмотрел каждому из них прямо в глаза ..., потом кивнул и замолчал, задумчиво смотря на понравившуюся мне шею соседа. Вёл себя так, вспомнив недавно просмотренный фильм об итальянской мафии. По округлившимся глазам своих новых товарищей понял, они тоже его смотрели и наверняка и не один раз. Выдержав многозначительную паузу, тем же свистящим полушёпотом продолжил:
— Это в тылу звания и ордена получают все вовремя. А там наши будни это тяжёлая и грязная работа. Грязная..., да. Часто бывают и ошибки. Один раз ошибся и я! Так случилось! Вместо двоих убрал пятерых. И вот результат той ошибки ..., я здесь с вами! С маленьким званием и большим возрастом. Хорошо хоть так, отделался, могли ...
Оглянувшись, подозрительно посмотрел на телефонные аппараты и зашептал:
— У нас в основном увольняют быстро. Как правило, из списка живых ...
Так говорил один из героев того фильма. Плагиат тоже нужен, чтобы знали первоисточник. После этих слов я драматически вздохнул. Последняя фраза была сказана на французском языке, а до этого, как бы в забывчивости иногда говорил на английском языке.
Знание одного из иностранных языков, было обязательным для каждого работника конторы. Мои преподаватели говорили, что английским языком я владею хорошо, даже говорю с лондонским акцентом. Льстили? Также был не плох и мой французский, если не говорить с французом. Это было не удивительно, ведь работал над языками усердно, не ленился, для практики толкался среди студентов вузов иностранного языка. Там учились в основном девушки, вот с ними и практиковал иностранные языки с русским акцентом, который они не замечали, потому что имели его сами. Зная это, я вёл разговоры со студентками этих вузов, смело выдавая себя за иностранца. Делал это только с одной целью, тренируя и совершенствуя свои знания в языках. Верите? Вообще это дело индивидуальное, известно, что честный человек верит всем, именно потому, что сам никого не обманывает. Убедительный довод?
Практики общения с иностранцами не имел и не искал. В продуктовые магазины они не ходили, а крутиться возле гостиниц Интуриста не мог, там тоже работали наши парни и я это знал. Попадать даже по ошибке в картотеку подозреваемых лиц, было глупо и чревато последствиями. Партия бдительно следила за "облико морале" простых граждан. В силу всего сказанного ранее пользовался тем, что имел в наличии, компенсируя всё остальное своей же актёрской игрой ...
... Так проговорился и тут, как бы ушёл в воспоминания, замолчал. Дал время новым товарищам провести обмен мнениями, выяснить правильно ли они поняли старого полиглота.
По тому, как молодой старший лейтенант потёр и втянул свою шею в плечи, помешав моему внимательному её изучению, а двое остальных с сочувствием смотрели на него, я понял, что они всё поняли. Поняли, как мне было и нужно. Толковые попались мне парни! Так я влился в тот коллектив ...
Работники конторы были обычными канцелярскими клерками. Иногда они выезжали в низовые подразделения. Проявляя мужество и оперативное мышление, оказывали помощь оперативным работникам на местах. Оперативники стонали и плакали, от тупости указаний руководителей с центра. Но со временем, уже в годы построения социализма, было выработано лекарство, им с успехом пользовались и сегодня. Проверяющим товарищам из центра подсовывали девочек, в картотеке их хватало. Поили товарищей из центра, до состояния полной абстракции всё время, нахождения их в этой командировке. Довольными оставались обе стороны.
Наличие в коллективе клерков профессионального "ликвидатора" поднимало и престиж всех работающих с ним рядом. Это было равносильно геройскому поступку, аналогом входа в клетку с тигром и чесанию за ушком милой кошки. Понятно они пообещали мне хранить всё услышанное ими от меня в строгой тайне. Хотя я точно знал, что это обещание они нарушат, но даже не мог представить, как это их не соблюдение своих обещаний отразиться на моей жизни.
Быстро проглотив обед в столовой, троица моих товарищей уединилась на совещание.
Меня они не пригласили, обиды я на них не держал и поступил иначе. Вечером после работы переодевшись в гражданку, я пригласил новых товарищей на ужин, решил "проставиться" или "прописаться", так называют накрытие поляны новичком, отмечающий вступление в новый коллектив. Новый коллектив, немного подумав, согласился. Пока они думали над моим предложением, времени не теряли, внимательно осматривая мою одежду. Мой импортный костюм, импортная рубашка и конечно импортные туфли, нижнее бельё и носки они не осматривали, подтверждали правдивость моего пребывания за пределами Родины, у нас таких вещей в продаже они не видели. Я не объяснял им, что меня одевает моя бывшая жена, теперь получившая новый статус и новое звание. Мой добрый друг! И что этот "друг" заведующая отделом готовой одежды большого универмага, с хорошими связями на базах ...
Провести "прописку" мы пошли в посещаемый мной совместно со старшими товарищами ресторан. О чинах старших товарищей там знали или подозревали, рестораны тоже имели наши глаза и уши. Стучали понемногу все. Моё присутствие в этой компании соответствовало определению
"Он молод, но не прост..." или "Молод, но имеет мохнатую лапу, которая вешает ему звёзды не по возрасту ..."
Проще говоря, думали, что и я чин, но не спрашивали, а я не горел желанием и не стремился уточнять свой истинный статус, справедливо полагая, что глас народа это глас истины ...
Мест в ресторане как обычно не было. Жаждущий вкусить ресторанных благ народ толпился на ступеньках, надеясь всучить швейцару пятёрку и проникнуть в ресторан. Но это был простой народ, а увидев меня швейцар, сверкая золотом галунов, рискнул жизнью и бросился вперёд, расталкивая стоявшую на ступеньках толпу. Несмотря на немолодой возраст, он был шустрым, уже известил директора о прибытии ценного гостя и тот топтался в дверях, заменив отважного стража ворот. Тепло, поздоровавшись со мной, швейцар, сдерживая толпу, освободил мне дорогу. В сопровождении своих товарищей, головы которых гордо смотрели вверх поверх толпы, мы протиснулись в дверь. Затем уже спокойно прошли в холл ресторана. Проходя, я услышал разговор, который происходил между стоявшими на ступеньках двумя прилично одетыми мужчинами:
— Что за хмырь?
— Ослеп, что ли? Иностранец! Со своими псами!
Мои коллеги переживали свой новый статус, этого определения своего статуса не услышали, поэтому приподнятое настроение сохранили. Мы уселись за организованный директором нам столик и славно посидели. Попили водки, поели икры и других деликатесов. Себя не жалели. Осознание не правильности совершённых поступков, пришло утром вместе с головной болью, каждому индивидуально. Несчастные страдальцы встретились на рабочем месте и до обеда мы дружно всей комнатой мечтали о приходе палача.
