Именно этот момент чаще всего изображают на картинах. Далида обривает голову спящему после любовных утех Самсону. (Некоторые думают, что чтобы так крепко спать, Самсону надо было выпить немало вина. Это не так. Согласно обету Самсон не пил ни вина, ни каких хмельных напитков. Так что иногда, видя кувшин с вином на картине, я думаю о том, что художники плохо читали текст Библии).
И что? Пришли враги, вскочил Самсон — а силы-то и нет... Господь соблюдает договоренности буквально: нет волос — нет силы.
И повязали его, и издевались над ним, выкололи ему глаза, спустили в подвал и заставили молоть как раба. Долго влачил он такое жалкое существование, но волосы потихонечку отрастали и с ними возвращалась его сила (но не зрение).
И вот однажды веселились его враги, пировали, и послали мальчика за Самсоном, чтобы посмеяться и поиздеваться над ним. Привели Самсона, и пинали его и давали затрещины ("заушали" — били по голове за ухом, какое слово веское!) — и смеялись (Судей, 16, 25).
Дальше фарс превращается по своей силы в трагедию. Каждый раз, читая эти строчки, я представляю себе картину: мрачный, с вытекшими глазами, стоит Самсон, бывший силач, перед которым бежал любой мужчина и ложилась любая женщина, который смело один входил во вражеский город и лагерь и никогда не оглядывался на последствия своих поступков. Он много передумал в темнице, и вот, враги его, которых гонял он как зайцев, бьют его как мальчишку по голове затрещинами и смеются в его слепое лицо...
Но выросли волосы в темнице — и Господь вспомнил про своего назорея.
26 И сказал Самсон отроку, который водил его за руку: подведи меня, чтобы ощупать мне столбы, на которых утвержден дом, и прислониться к ним. [Отрок так и сделал.]
27 Дом же был полон мужчин и женщин; там были все владельцы Филистимские, и на кровле было до трех тысяч мужчин и женщин, смотревших на забавляющего их Самсона.
28 И воззвал Самсон к Господу и сказал: Господи Боже! вспомни меня и укрепи меня только теперь, о Боже! чтобы мне в один раз отмстить Филистимлянам за два глаза мои.
29 И сдвинул Самсон с места два средних столба, на которых утвержден был дом, упершись в них, в один правою рукою своею, а в другой левою.
30 И сказал Самсон: умри, душа моя, с Филистимлянами! И уперся всею силою, и обрушился дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых умертвил [Самсон] при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в жизни своей. (Судей, 16, 26-30).
... умри, душа моя, с Филистимлянами... Не "пусть умру я", а "умри душа моя"...
Странное и тяжелое чувство оставляет эта история в душе. Может быть, тем она и нужна...
Книга Судей Израилевых действительно полна древних сюжетов. После истории Самсона, смешной и трагичной одновременно, рассказывается о том, как чуть не погибло целиком одно из "колен" (племен) израилевых, которых было двенадцать.
Израильтяне, оставшись без сильных вождей, то попадали под иго других племен, то жили без начальников, как трава. Довольно быстро отбивались от рук и начинали безобразничать. То отберут у мирного жителя (своего же, еврея) ценности и его золотого ценного идола, то еще что...
Дошло до вопиющего случая, когда безобидного путника, шедшего домой и заночевавшего по пути в одном доме в городе Гивы, чуть не убили, — в результате изнасиловали до смерти его наложницу.
Озлобленный священник (а он был из рода левитов) разрубил на двенадцать кусков тело наложницы, и в качестве доказательства злодеяния разослал по двенадцати коленам израилевым с просьбой наказать за совершенное преступление.
Конечно, эпизод этот отдает сильным варварством, и атеисты немало поиздевались над этим сюжетом. Но повторюсь еще раз: Библия тем и ценна, что донесла до нас обстановку древней эпохи, и не нам судить те времена и тех людей.
Обидчики были из колена Вениаминова, и получилось так, что одиннадцать колен выступили войной против своих же соплеменников (Судей, главы 19-20).
После неравной схватки были вырезаны почти все мужчины из племени Вениаминова, и, видимо, все женщины! При этом остальные евреи дали клятву, что не отдадут в жены этим мужчинам своих женщин для продолжения рода.
Дали клятву и тут же пожалели и заплакали. Ну как теперь быть, хоть по сути наказание справедливое, но ведь не будет целого колена! Пропадет один из двенадцати древних родов!
Что делать?
Но евреи тем и были сильны, что подобно древнему греческому герою Одиссею умели давать и держать клятвы, но и хитроумно умели так их нарушить, чтобы не преступить букву клятвы, как бы и соблюсти — и... не соблюсти.
Опомнившись после битвы и горячки, собрались и стали думать: что же делать. Стали вспоминать, как и кто произносил клятву. Оказалось, когда собирались все колена и произносили клятву, жители одного города не пришли и в клятве не участвовали. Это был город Иавис в местности Галаад (Судей, 21, 8-9). Посмотрели внимательно — действительно, никто из Иависа не присутствовал. Значит, есть выход!
Проблема решилась легко уже теперь: пошли всей толпой в Иавис, поубивали всех мужчин, детей, женщин замужних, — оставили только незамужних девиц. Их и отдали Вениаминовым мужчинам, оставшимся в живых. Вроде бы выход.
Правда, оказалось, что и этого недостаточно.
Почесали в затылке, и решили: мы, конечно, давали клятву "не отдавать наших дочерей сынам Вениаминовым". Но те-то сами не давали клятвы "не брать дочерей из других колен"!
Не давали, так не давали.
19 И сказали: вот, каждый год бывает праздник Господень в Силоме, который на север от Вефиля и на восток от дороги, ведущей от Вефиля в Сихем, и на юг от Левоны.
20 И приказали сынам Вениамина и сказали: подите и засядьте в виноградниках,
21 и смотрите, когда выйдут девицы Силомские плясать в хороводах, тогда выйдите из виноградников и схватите себе каждый жену из девиц Силомских и идите в землю Вениаминову;
22 и когда придут отцы их, или братья их с жалобою к нам, мы скажем им: простите нас за них, ибо мы не взяли для каждого из них жены на войне, и вы не дали им; теперь вы виновны. (Судей, 21, 19-22).
И волки сыты (клятва соблюдена) и овцы целы (колено Вениаминово продолжило свое существование. Все рады и счастливы. А что вырезали народу немеряно — так еще нарожаем!
Как меланхолично замечает автор Библии в последней строке Книги Судей,
25 В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым. (Судей, 21, 25).
Здесь надо сказать, что сюжет с похищением женщин мужчинами, оставшимися без партнерш по какой-либо причине достаточно распространен был в древнем мире. Взять хотя бы известную историю с похищением сабинянок римскими воинами — очень часто изображается на картинах средневековых авторов, художников эпохи Возрождения. Вот и Библия не обошла этот красочный сюжет и донесла его до наших времен.
На этом заканчивается книга Судей.
22. Книга Руфи, женщины с голубиным сердцем.
Книга Руфи очень короткая, и в сущности вообще не имеет отношения к религии — просто очень милый сюжет из древней жизни. По этой причине в некоторые издания Книга Руфи просто не входит. Тем интереснее ее прочитать.
Вначале описывается, как в дни сильного голода умерли в одной семье все мужчины, и старая сноха отпустила невесток в их дома, как делали иногда по смерти мужа. Но одна из двух невесток, Руфь, не захотела бросать старую женщину.
16 Но Руфь сказала: не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог — моим Богом;
17 и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду; пусть то и то сделает мне Господь, и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня с тобою. (Руфь, 1, 16-17).
Обратим внимание на это "пусть то и то сделает мне Господь" — вслух самому на себя произносить точное проклятие не полагалось, ибо если бы Руфь сказала бы, например, "пусть поразит меня Господь язвою", то Господь бы и поразил. А так "то и то" — в принципе, ни к чему не обязывает. Мало ли что за "то и то". Как мы уже видели, клятвы давались так, чтобы оставить лазейку (чаще всего). Это связано не с тем, что это были евреи — в древнем мире это почиталось за особенное искусство, и человек, который мог так делать был знаменит и поднимался высоко по общественной лестнице.
А у свекрови был родственник, некто Вооз, довольно богатый человек. И вот Руфь для пропитания ходила на поле за жнецами и собирала упавшие колосья. Делала это она, надо сказать, в полном соответствии с законом... ибо сказано во Второзаконии:
25 Когда придешь на жатву ближнего твоего, срывай колосья руками твоими, но серпа не заноси на жатву ближнего твоего. (Второзак., 23, 25)
Надо сказать, что особенным в этом эпизоде было то, что молодая женщина Руфь, так преданная своей свекрови, была Моавитянка, то есть "чужая". И на нее после смерти мужа как бы переставали распространяться законы израильские. Именно поэтому ее хотели отослать обратно в ее родной дом, и именно поэтому, наверное, этот эпизод сохранился как исключительный — как пример редкой приверженности "чужого" человека законам израильским.
Когда Вооз спросил, что это там за женщина молодая ходит и собирает упавшие и недожатые колосья, ему сказали, что это Моавитянка (то есть чужая), ходит со своей свекровью... Вооз приказал не обижать ее. Пусть себе собирает.
Руфь за день собрала достаточно, чтобы накормить свекровь, да и самой поесть. Свекровь была ей благодарна за это.
Так продолжалось день за днем, но всему хорошему приходит конец — жатва кончилась, нечего стало собирать... Свекровь тогда сказала Руфи: а не поискать ли тебе пристанища получше, чем собирать упавшие колосья?
2 Вот, Вооз, со служанками которого ты была, родственник наш; вот, он в эту ночь веет на гумне ячмень;
3 умойся, помажься, надень на себя [нарядные] одежды твои и пойди на гумно, но не показывайся ему, доколе не кончит есть и пить;
4 когда же он ляжет спать, узнай место, где он ляжет; тогда придешь и откроешь у ног его и ляжешь; он скажет тебе, что тебе делать. (Руфь, 3, 2-4).
Руфь, конечно, понимала, что может сказать мужчина в такой ситуации. Но делать нечего. Согласилась. Пошла на гумно, и сделала все так, как сказала ей свекровь.
7 Вооз наелся и напился, и развеселил сердце свое, и пошел и лег спать подле скирда. И она пришла тихонько, открыла у ног его и легла.
8 В полночь он содрогнулся, приподнялся, и вот, у ног его лежит женщина. (Руфь, 3, 7-8)
Еще бы. Наелся, напилси и хвостик завилси, как говорится. Спит себе, никого не трогает один на гумне — и вдруг такое привидение. Тут сильно испугаться можно.
9 И сказал [ей Вооз]: кто ты? Она сказала: я Руфь, раба твоя, простри крыло твое на рабу твою, ибо ты родственник.
10 [Вооз] сказал: благословенна ты от Господа [Бога], дочь моя! это последнее твое доброе дело сделала ты еще лучше прежнего, что ты не пошла искать молодых людей, ни бедных, ни богатых; (Руфь, 3, 9-10).
Здесь надо сказать, что слова Вооза имели серьезный смысл. Дело в том, что у евреев существовал так называемый закон левирата.
Вот как он трактуется:
5 Если братья живут вместе и один из них умрет, не имея у себя сына, то жена умершего не должна выходить на сторону за человека чужого, но деверь ее должен войти к ней и взять ее себе в жену, и жить с нею, —
6 и первенец, которого она родит, останется с именем брата его умершего, чтоб имя его не изгладилось в Израиле.
7 Если же он не захочет взять невестку свою, то невестка его пойдет к воротам, к старейшинам, и скажет: "деверь мой отказывается восставить имя брата своего в Израиле, не хочет жениться на мне";
8 тогда старейшины города его должны призвать его и уговаривать его, и если он станет и скажет: "не хочу взять ее",
9 тогда невестка его пусть пойдет к нему в глазах старейшин, и снимет сапог его с ноги его, и плюнет в лице его, и скажет: "так поступают с человеком, который не созидает дома брату своему [у Израиля]";
10 и нарекут ему имя в Израиле: дом разутого. (Второзак., 25, 5-10).
Нечего женщину обижать, отказывать в самом необходимом. Кстати, сразу за этим законом во Второзаконии идет еще один, приведу его в виде казуса:
11 Когда дерутся между собою мужчины, и жена одного [из них] подойдет, чтобы отнять мужа своего из рук бьющего его, и протянув руку свою, схватит его за срамный уд,
12 то отсеки руку ее: да не пощадит [ее] глаз твой. (там же, 11-12).
Действительно, нашла за что хватать.
Но вернемся к Руфи. Она, будучи иноземкой и чужого племени, поступила по закону израильскому, обратилась к родственнику, хотя, будучи еще молодой и (видимо) красивой, вполне могла пойти поискать местечка и получше...
Тем не менее, Вооз был не самым близким родственником. Сначала должна была Руфь спросить, не возьмет ли ее более близкий по крови к ее бывшему мужу.
С этим законом левирата связана одна из ловушек, которые книжники расставляли Иисусу (Христу) во времена его проповеди. Вот как это выглядело. Пришли к Христу саддукеи, было такое религиозное направление среди евреев во времена Христа — почитали себя хорошо знающими и исполняющими закон... И говорят...
29 Было семь братьев, первый, взяв жену, умер бездетным;
30 взял ту жену второй, и тот умер бездетным;
31 взял ее третий; также и все семеро, и умерли, не оставив детей;
32 после всех умерла и жена;
33 итак, в воскресение которого из них будет она женою, ибо семеро имели ее женою? (Лука, 20, 29-33 — такой же текст у Марка и Матфея)
Христос попал в ловушку. Если скажет, что все вместе будут мужьями — то неприлично это как-то, не по-правильному. А кому ее отдать? Саддукеи уже потирали руки, думая, что загнали его в угол. Но Христос не был бы помазанником Божиим, если бы не мог легко обойти такие засады.
34 Иисус сказал им в ответ: чада века сего женятся и выходят замуж;
35 а сподобившиеся достигнуть того века и воскресения из мертвых ни женятся, ни замуж не выходят,
36 и умереть уже не могут, ибо они равны Ангелам и суть сыны Божии, будучи сынами воскресения.
37 А что мертвые воскреснут, и Моисей показал при купине, когда назвал Господа Богом Авраама и Богом Исаака и Богом Иакова.
38 Бог же не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы. (Лука, 20, 34-8).
И ответить книжникам было нечего. Особенно мне нравится, что в ответах Христа есть скрытый юмор и ирония. Действительно, хотели поймать его на "неприличии", семеро с одной женой. А представить картину, что Ангелы небесные женятся, сексом занимаются — не смешно? Там будут другие категории, и если вы даже этого не понимаете, о чем с вами разговаривать!
Но вернемся к Руфи. Вооз оставил ее переночевать, но, чтобы не скомпрометировать, отправил утром домой раньше, чем рассвело (чтобы никто не увидел), и дал еще много хлеба в придачу.
