— Охо-хо! Ну и рожа у тебя, Стёпыч! Похлеще, чем у Людоеда. Так тебя в самом деле, что ли... того... пытали?
— Да никто меня не пытал. Оркимажик этот придурошный с дружками... Бороться со мной хотел, а я не стал. Вот они меня и попинали слегка. Ходят теперь... без штанов.
— Почему без штанов?
— Я их эклитаной порубил. Отомстил гадам за всё... Слушай, — взмолился Стёпка. — Подлечи, а? Посвисти хоть немного. Надоело мне с распухшей физиономией ходить. Пока до тебя добрался, раз десять врать пришлось, что я просто упал.
— Ха! Что значит немного? — возмутился Ванька. — Ты что, сомневаешься в своём лучшем друге? Думаешь, мне жалко для тебя в магическую свистульку дунуть? Ну-ка, пошли!
— Куда? Давай прямо здесь.
— Здесь нельзя. Опять собаки вой поднимут. Очень их мой свист пугает. Нам тут для лечения одну комнатку отдали, там стены заклинаниями прикрыты и звук почти не проходит.
— Вы что, и элль-фингов сюда водили? Прямо в дом князя?
— А что такого? Князь сам разрешил. Ему теперь все вылеченные элль-финги по гроб жизни благодарны... Ну и мне, конечно. Сюда ложись.
Напряжённая лечебная практика определённо пошла Ваньке на пользу. Ему теперь уже не было нужды раздувать щёки и пучить глаза Он теперь был опытный, уверенный в своих силах Исцелитель. Привычно взяв свисток в губы, он склонился над растянувшемся на лавке пациентом и осторожно дунул. Тонкий, поначалу едва различимый звук заставил Стёпкино сердце биться сильнее. Звук усиливался и постепенно заполнил всю комнату. Первой перестала болеть разбитая губа.
Лечение заняло минуты три. При этом Ванька вовсе не свистел без перерыва. Он то и дело останавливался для контроля качества, с умным видом осматривал пациента, затем вновь брался за свисток. Синяки, ссадины и ушибы послушно исчезали и рассасывались. С лавки Степан поднялся уже совершенно здоровым человеком.
— Ну, спасибо тебе, Ванес, — сказал он, довольно потягиваясь. — У меня теперь во всём теле такая приятная гибкость образовалась.
— Да-а? — удивился Ванька. — А мне почему-то про гибкость никто больше не говорил.
Стёпка легонько постучал ему рукой по лбу:
— Не тупи, экзепутор. Это всё из того же мультика про Новый год. Ну, где рога ещё выросли.
— Утомил уже со своим мультиком. Слушай, а как ты насчёт перекусить? Элль-финги после лечения почему-то все жуть какими голодными были. Сразу убегали к своим лошадятину есть.
— Не лошадятину, а конину, — поправил Стёпка. — Но есть и правда хочется. Меня сегодня в плену вообще не кормили. Да и вчера вечером только одно яблоко сжевал.
Ванька тут же потянул друга на выход:
— А говорил, что без пыток обошлось. Голод — это же самая страшная пытка. Пойдём к тётке Верее, попросим чего-нибудь, она нас точняк накормит. Знаешь, какие она утром шаньги пекла, м-м-м!
— Ванес, а ты не знаешь, где Смакла с Дрэгой? Я почему-то думал, что вы все вместе на драконе прилетите меня выручать. Куда они делись?
— О-о, это целая история. Идём, идём, я тебе щас всё подробно расскажу.
* * *
Нет, всё же что-то с этими элль-фингами было не так. Во-первых, непонятно с какого перепуга они между собой передрались. Во-вторых, князь Могута почему-то разрешил лечить покалеченных элль-фингов в своей резиденции. Они же всё-таки враги, хоть пока и перемирие. А в-третьих, ещё и Смакла с Глуксой улетели на драконе... куда бы вы думали? Правильно, тоже к элль-фингам, в какое-то дальнее становище.
— Да всё очень просто, — вещал Ванька, опустошая тарелку с мясной окрошкой. — Понимаешь... Это всё из-за меня. Честно-честно. Я когда в замок вчера прибежал, меня сразу к Купыре отправили. А у него там как раз Хоршимаса сидел. Ну, тот балай-игыз, которому я клялся кровью на золотой тарелке.
— Чёрный камень Бо-Улын? — хихикнул Стёпка.
— Ага. Прикинь, они там меня ждали.
— В смысле?
— Ну, сидели оба и ждали, когда я к ним приду. У Хоршимасы видение такое случилось, что ему нужно идти в замок и встретиться со мной.
О пророческих видениях Стёпка тоже мог бы немало рассказать. Поэтому он только понимающе кивнул.
— Я им кричу, что оркимаги тебя схватили, — продолжил Ванька. — Что тебя выручать срочно надо. А они мне спокойно так говорят: не дёргайся, не кричи, всё с твоим другом будет хорошо, отыщет его кто надо и спасёт. А ко мне, значит, у балай-игыза разговор важный имеется... Стёпыч, я, честное слово, не хотел сначала там с ними оставаться. Думал Смаклу с драконом отыскать и сразу за тобой. Меня Купыря отговорил. Ты только не сердись, ладно.
— Да я и не сержусь. Они меня и в самом деле быстро нашли. Сначала Феридорий пробовал по своему магоскайпу, а потом Купыря попросил гномлинов, и ко мне туда Чуюк прилетел. Ну этот, один из царей гномлинских. Так что всё нормально. Дальше рассказывай.
— Дальше круче! В общем, оказалось, что их посол — тоже ширбазид!
Ванька сделал выразительную паузу и так посмотрел на друга, словно только что открыл ему самую страшную тайну мироздания. Соображаешь, мол, что на белом свете творится?
— Класс! — восхитился Стёпка. — А я-то думаю, кто он такой? А он, оказывается, ширбазид! Слушай, Ванес, а ты точно расслышал? Может быть, не ширбазид, а чингизид? Или, страшно подумать, паразит?
Ванька даже подпрыгнул от возмущения:
— Стёпа, ты балбес! Ты же ничего не понял! Ширбазиды — это прямые потомки великого кагана Ширбазы.
— Знаю такого. Это тот, который с орклами замок штурмовал, когда князя Крутомира убили. А откуда у него потомки? Он же совсем недавно жил.
— И что?
— Потомки — это ведь что-то такое далёкое. Внуки там, правнуки. Нет?
— Сыновья, к твоему сведению, тоже потомки. А у Ширбазы целая куча сыновей осталась от жён и от этих... которые не жёны. От заложниц, во!
— От наложниц, — поправил Стёпка.
Ванька гневно сверкнул глазами:
— Да хоть от ножниц! Полно сыновей, понимаешь? Штук десять. И они все с друг другом перегрызлись и почти все друг друга поубивали. И теперь у них правит каган Чебурза. Только он не самый старший из сыновей. Просто самый хитрый и коварный. В той книге ещё, помнишь, было написано, что он пришёл к власти по отрубленным головам своих братьев.
— И что дальше? — Стёпке уже стало по-настоящему интересно.
— А дальше то, что в живых, кроме него, остался всего один брат, вот это самый посол. Он старше на два года, но Чебурза его не убил, потому что они от одной матери, а она какая-то там праправнучка Великого Кагана Югибарзы. Был у них такой в древние века. Ну и потому ещё не трогал, что когда они были маленькие, этот посол всегда за младшего брата заступался. У него имя, прикинь, реально змеиное: Жигюрза. Но в последнее время они тоже рассорились. Чебурзе кто-то нашептал, что некоторые вожди хотят вместо него на трон посадить Жигюрзу, потому что он не такой безбашенный и с ним проще договориться. И он подослал к брату колдунов-ассасинов. Ну, это уже я так придумал их называть, типа, как в игре. Ассасинов всех поймали и убили балай-игызы, и только один успел порчу на жигюрзиного сына навести. А я его вылечил. В общем, степные вожди в самом деле хотят от Чебурзы избавиться, и уже давно Жигюрзу уговаривают выступить против брата.
— Бр-р-р! — замотал головой Стёпка. — Я уже в этих твоих гюрзах что-то вконец запутался. Как ты их запомнил-то всех?
— Чё тут путаться! Их же всего двое... ну, если отца не считать и прадеда. И они вовсе не мои. Они элль-фингские. А запомнил как... само как-то запомнилось.
— И откуда ты всё это узнал?
— Так они мне и рассказали, Купыря с Хоршимасой. Купыря про элль-фингов всё знает, он по-ихнему, знаешь, как чешет, ого! — Ванька вздохнул. — Вот так всё и завертелось.
— Да что завертелось-то?
Ванька поёрзал на скамейке, отложил недоеденную шаньгу:
— Дай слово, что не будешь ругаться.
Стёпка, понятное дело, тут же заподозрил неладное. Просто так Ванес виноватые глаза в стол опускать не будет, не тот у него характер. Неужели с драконом что-то случилось?
— И не подумаю! — поэтому возразил он. — Ты тут темнишь, а я тебе слово должен давать? Колись, Ванес, не томи душу!
— Нет, ты сначала дай слово!
— Ну ладно. Обещаю, что не буду ругаться, — быстро сдался Стёпка. Очень уж ему не терпелось узнать в чём накосячил его друг.
— В общем, я это... Я им про золото рассказал, и мы два сундука Жигюрзе отдали. Чтобы он всех вождей смог подкупить и брата своего поскорее свергнуть. Один сундук вчера ночью, а второй Смакла с Дрэгой сегодня утром его жене в дальнее стойбище повезли. Ты не думай, — заторопился Ванька, — про подземелье я ни слова. О нём только наши гоблины знают, потому что без них я бы не справился. Сундуки ведь тяжеленные. Я самые маленькие выбрал и то... А Купыре с Хоршимасой я соврал, что мы с тобой случайно два сундука нашли. Типа гномы их когда-то давным-давно припрятали и забыли. Купыря сразу поверил, он же видел, что я по замку шарюсь в поисках клада. А балай-игыз тоже покивал довольно и сказал, что видение его не обмануло и что он встретился со мной не зря.
Обалдевший Степан долго смотрел на непривычно виноватую физиономию друга и не знал, плакать ему или смеяться. Вот это новость так новость! Обычный семиклассник Ванька Зырянов с головой влез в местную политику и вовсю спонсирует (или правильнее говорить — финансирует?) государственные перевороты. Не успели с сокровищами толком разобраться, как он им тут же применение нашёл. И какое! Золото, не мелочась, сундуками раздаёт. И пока один демон маялся дурью в оркландском плену, получая бесполезные щипки, пинки и оплеухи, другой грандиозные дела проворачивал. Что на свете делается, мама дорогая!
— И в каком месте я должен начать ругаться? — поинтересовался Стёпка наконец.
— Вообще не должен, — сказал Ванька. — Ты слово дал.
— Да ладно, мне-то что. Ну подарили вы этому мурзе-гюрзе золото, так оно же не моё. Оно вообще... неизвестно пока чьё. Мне одно непонятно — нафига? Что от этого изменится?
— Всё изменится, — горячо зашептал Ванька. — Уже изменилось. Элль-финги ночью людей Чебурзы повязали, без драки, правда, не обошлось, ну, ты уже знаешь. Потом все шатры свернули и в степь ушли. Совсем. Понял? И теперь Жигюрза в разделе Таёжного улуса не участвует. Ему сейчас не до этого и он вообще пообещал заключить с князем Могутой мир на десять лет. И орклы здесь теперь остались одни. Как думаешь, стоит это двух сундуков с золотом?
— Ну-у, конечно, стоит. А если они все ушли, то кого ты тут лечил?
— Раненых вождей лечил и телохранителей. Там же в основном вожди между собой передрались. Зубами друг друга грызли, представляешь! Я их всех вылечил, и они тоже уехали.
Так вот почему балай-игыз в шатре мне так хитро подмигивал, подумал Стёпка. Выходит, он уже знал о том, что Ванька вскоре даст золото Жигюрзе и что элль-финги все отсюда слиняют. А крон-мейстеру даже не заикнулся. Ха-ха, орклам теперь не позавидуешь. Самые главные их союзники просто-напросто растворились в степных просторах. То-то оркимаги с такими кислыми мордами на коней усаживались. Ай, да Ванька! Ай, да экзепутор! Я бы до такого финта никогда не додумался. Неужели он умнее меня?
— Ну ты даёшь! Просто не знаю, что сказать.
— Я сам офигел, когда всё завертелось, — признался Ванька. — И это... Они же там друг друга убивать теперь будут. Из-за меня. Как думаешь, я сильно виноват?
Стёпка некоторое время удивлённо смотрел на друга. Никогда он ещё не видел его в таком состояниии. Беззаботный, всегда уверенный в себе и легко относящийся к всевозможным жизненным неприятностям Ванес сейчас реально переживал. Всерьёз переживал, маялся и чувствовал себя виноватым. И нужно было найти для него какие-то очень правильные слова.
— Ты знаешь, — сказал тогда Стёпка, — я думаю, они бы всё равно мирно не ужились. Они ещё до тебя всех братьев на тот свет отправили! Так что не парься, Ванес. Думай лучше о том, как круто ты помог князю Могуте и вообще всем тайгарям. Представь, сколько наших погибло бы, останься элль-финги у замка! А теперь орклы сто раз подумают, стоит ли им с таёжным ополчением связываться. Без элль-фингов их просто сомнут.
— Ещё весичи есть, — припомнил слегка воспрявший Ванька. — Хотя их тоже мало. Помнишь, я в подземелье сказал, что всё по-взрослому. А на самом деле по-взрослому началось только вчера вечером, у Жигюрзы в шатре. Видел бы ты его глаза, когда он золотые монеты перебирал! Руки трясутся, пальцы скрючил, бормочет что-то... У меня даже мурашки побежали.
— А Смакла, когда про золото узнал, удивлялся, наверное, да? — как ни опасался Стёпка услышать нежелательный ответ, всё же не удержался, спросил.
Ванька расплылся в улыбке:
— А ты как думал! Это был кадр! Они с Глуксой прямо у порога в осадок выпали. Рты пораскрывали, глаза порастопырили... Ходили-ходили, разглядывали-разглядывали, словно мешком стукнутые. Ну, ты помнишь, у нас так же было. А потом Смакла и говорит: "Всё ж таки правлишных я демонов вызвал. Выполнили они моё заветное желание. Будет у нас отныне своё княжество."
У Степана после этих слов буквально гора с плеч упала. Нет, он в Смаклу верил и знал, что бывший Серафианов слуга на подлость не способен. Но ведь не раз уже такое случалось, что не самые плохие люди не выдерживали испытания золотом. А тут ведь не просто золото, тут его ОЧЕНЬ МНОГО!
— Ты не думай, он правильный гоблин, — продолжил Ванька. — Зря я на него бочку катил. Мы с ним даже почти подружились. Он ведь и в самом деле герой. Ну тот, из пророчества.
— Только не говори, что он кого-то убил, — опять испугался Стёпка.
— Никого он не убивал. Его самого чуть не убили. Мы когда к элль-фингам прилетели, случайно промахнулись и приземлились где-то на краю лагеря. А что, смотрим, костров полно, шатры вокруг стоят, мы и сели. Представляешь, уже почти ночь, мы такие втроём на драконе торчим с сундуком в обнимку, а вокруг целая толпа рассвирепевших элль-фингов. Все с натянутыми луками, рычат чего-то, злятся, вот-вот стрелять начнут. Истыкали бы нас отравленными стрелами, как ёжиков. Дрэга их здорово перепугал... А Смакла с дракона сполз, подошёл к сотнику и давай по-ихнему говорить. И, главное, спокойно так, уверенно, как с равным. А мы с Глуксой только глазами лупаем и трясёмся. Реально страшно, когда в тебя со всех сторон с такими рожами целятся. Один придурок не выдержал, стрельнул и попал дракону в голову. Стрела сломалась, а Дрэга как рявнет, как пыхнет огнём. Ну всё, думаю, кирдык нам пришёл, щас истыкают. А Смакла ручкой поманил, дракона успокоил, и нас прямиком к шатру Жигюрзы провели. Хоршимаса потом передо мной долго извинялся, что так получилось. Шибко они боялись, что мы обидимся и второй сундук передумаем отдавать.
Ванька замолчал. У него в голове все ещё пылали костры, злобно кривились раскосые лица, кружились пёстрые халаты, шлемы с султанчиками и хищные острия нацеленных прямо в сердце стрел. Он этой ночью впервые в жизни испытал настоящий страх, такой, когда отчётливо понимаешь, что через секунду тебя убьют. А уж какими словами он проклинал тот миг, когда ему в голову пришла эта великолепная идея по использованию ничейного пока золота!
