— У князя и без того есть чему болеть.
— Я его, Стёпочкин, между прочим, давно вылечил! — рассердился Ванька. — А отрубленные ноги даже мой свисток вернуть не может. И я вообще не о том!
— Да понял я, понял, — Степан подтолкнул замешкавшегося в дверях друга. — Шагай уже, философ.
— Сам ты!..
Вопрос, которым Боеслав встретил вышедших из дома парней, прозвучал странно:
— Почто вы надели старые портки?
Степан с Ванькой дружно склонили головы и посмотрели на свои ноги. Смакла сдавленно хихикнул — эти "портки" он уже видел.
— Обломс! — пробормотал Ванька. — Отключилась магия. Опять, что ли, Глукса химичит?
— Это не портки, — слегка обиделся Стёпка на глупое слово. — Эти штаны называются джинсы. В нашем мире в них почти все ходят. Даже женщины.
— В таких заношенных? — не мог поверить княжич. Женщин он вообще пропустил мимо ушей, потому что так не бывает.
— Это благородная потёртость! — возмутился Ванька. — Мода такая! Вам, исторически отсталым, до неё ещё расти и расти.
— Всё понятно, — сказал Стёпка. — Ванес, радуйся. Мы влипли. Хотя, наверное, правильнее будет сказать, что не вылипли.
— Ты скажешь, что я опять туплю, но я в самом деле туплю, — самокритично признался Ванька. — Вот мне почему-то кажется, что лично я ещё никуда не влип. И даже не вылип. Ты об чём?
— Об этом самом, — Стёпка показал на свою грудь. — Следи за мыслью, философ. Ты с гоблинами увёл элль-фингов в степь, и после этого мы увидели что? Правильно — кроссовки. Сейчас мы передали князю золото. И на нас опять что? Наши джинсы. Непревращёнными остались только футболки. И поэтому мы теперь должны сделать что?
— Что? — спросил Ванька.
— Что? — повторил за ним Глукса.
— Что? — не остался в стороне Боеслав.
— Что? Что? Что? — прокатилось по Предмостью насмешливое эхо и, отразившись от стен замка, заставило насторожиться всех окрестных чародеев, магов и оркимагов.
— Прогнать орклов и весичей, — вполголоса озвучил невесёлую правду Смакла, придерживая дракончика, тоже изображающего всем телом знак вопроса.
Эхо на этот раз промолчало. Видимо, не поверило, что у демонов получится столь сложное деяние. А Ванька посмотрел на всех по очереди и выдохнул:
— Ты прав. Как влипли, так и не вылипли. А я-то думал, что уже всё кончилось.
* * *
— Здесь упокоен князь князей Верхогор, — Боеслав кончиками пальцев дотронулся до крышки саркофага. — Он жил и правил... давно.
— Твой предок? — это Ванька спросил.
— Дальний. Не прямой.
— Это как?
— Не по мужской линии.
— А-а-а... Ну, почти понятно.
Они стояли всемером: Боеслав, оба демона, Смакла с Дрэгой и, разумеется, главные виновники действа — гномы. Ближников из охраны княжича после долгих уговоров оставили наверху, у входа в придел, под ревнивым присмотром старенького чародея-привратника Вирония. Глукса убежал к Серафиану, заявив, что вчера ночью он всё уже видел. А Купыря просто сам не пошёл, потому что не хотел лишний раз мозолить глаза Хамсаю с Зебуром. Гномам настолько не терпелось попасть наконец в сокровищницу, что они без звука согласились доехать до замка верхом вместе с "преподлейшим гномоловом", забыв на время о своей лютой к нему неприязни. К тому времени, когда все остальные пешим ходом дотопали до замка, изнывающие от невыносимо долгого ожидания Хранитель с Оберегателем успели довести до белого каления не только Купырю с Виронием, но и меланхоличного непробиваемого Гвоздырю, который на свою беду остановился поболтать с Зебуром о памятном выстреливании из камнемёта. Гномы не загрызли его только чудом. Сейчас оба, закатывая глаза и сжимая в волнении кулачки, испепеляли медлительных мальчишек гневными взглядами. Сколько можно тянуть, давайте ужо, отворяйте! На слово мы вам, оно конешно, верим, но пора бы уже и глазами посмотреть и руками потрогать! Если бы вдруг — ну вдруг! — что-то сейчас пошло не так и саркофаг не открылся, страшно даже представить, что случилось бы с гномами. Это был бы даже не сердечный удар и не кровоизлияние в мозг — их просто разорвало бы на части от разочарования. Они и без того места себе не находили.
Наконец — свершилось. Княжич по подсказке гоблина аккуратно вставил глаз-ключ в углубление и попятился. В зрачке знакомо проснулась алая искорка. Саркофаг приподнялся. Над ним задрожал воздух, и призрак могучего древнего воина упёрся верхушкой шлема в каменные своды. Сурово оглядев притихших нарушителей его покоя, он остановил взгляд на Боеславе.
— Будь здрав, за-пра-правнучек! — раскатисто произнёс призрак. — Узнал ли меня?
Побледневший от волнения княжич почтительно поклонился и зачастил:
— Преславный князь князей Верхогор, сын Гранибоя, внук Всеведа, правнук Хладомира, отец Стомудра, первый правитель Потаёжья, победитель Шалтакарской орды и Завражской унии, усмиритель Ковена островных ведьм, дважды бравший на щит Горгулен и единожды — Этиматахью. Будь здрав... э-э-э... Будь покоен, запрадед.
— Крепко же вколачивают в студиозусов науку чародейные учителя, — гулко засмеялся призрак. — Помнится, и мне от них доставалось на орехи, — и, уже исчезая, попросил: — Навещай меня иногда, внучок. Мне на мой оберег отзываться не маетно.
Несколько секунд все молчали, глядя на место последнего упокоения легендарного князя. Затем Боеслав оглянулся на замерших спутников. Глаза у него были в пол-лица:
— Сколь раз тут бывал, никогда он не являлся. Я его величание-то с перепугу отбарабанил. Чудом не запнулся.
— Ну и запнулся бы, подумаешь, — развеял Ванька беззаботным тоном всеобщее почтительное оцепенение. — Ничего бы он своему пра-правнуку не сделал. Он, знаешь, как за нас бился, когда Полыня с Алексидором призраков-рыцарей вызвали! Ого!
— Отругать мог, — поёжился Боеслав. — Предки шибко браниться любят.
— А говорил — не прямой. Куда уж прямее: сам тебя праправнуком назвал.
Боеслав, ошарашенный нежданной встречей с легендарным предком, только руками развёл.
— Сколь раз тут бывали, никогда оттель золотом не шибало, — это уже гномы неуёмными живчиками вертелись вокруг саркофага, ощупывали, оглаживали, впустую тужились, не зная, как сдвинуть неподъёмную махину в сторону.
— Потому что не было там раньше золота, а теперь есть, — пояснил Ванька и решительно скомандовал. — Ну-кось, отошли все! А то зашибёт! Сим-сим, откройся!
А потом, когда откатилось и отгремело, глянув в сумрачную глубину, спросил:
— Пойдёшь туда, Стёпыч?
— Нет. С меня хватит, — скривился Степан. — Чего я там не видел?
— Ну и я не пойду.
Подпортил вампир своей смертью сияющую Ванькину мечту, осквернил сокровищницу гнилой аурой. Ещё вчера, выбирая сундуки для элль-фингов, Ванес поймал себя на том, что ему мерещатся на крутобоких сосудах и в украшенных чеканкой чашах двоящиеся, троящиеся и мерзко ухмыляющиеся гнилозубые морды, а по углам висят унылые тени с когтистыми лапами. О том, что произошло внизу, мальчишки никому не рассказывали. Промолчали оба, не сговариваясь. И сейчас совершенно не тянуло вспоминать невесёлые подробности гибели Ниглока-Нигашина.
А вот гномов к золоту тянуло. Причём с неудержимой силой. Обоих просто всосало в тёмный зев спуска, только их и видели. Мелкой дробью рассыпавшийся по ступеням торопливый стук подошв быстро заглох далеко внизу, в гулком подземелье.
— Ну, вы идите, — сказал Стёпка княжичу и гоблину. — А то они там сейчас дверь зубами грызть начнут. Мы вас здесь подождём. И закрывать не будем. Ключ-отговор вы знаете.
Первым стал спускаться Боеслав, за ним Смакла. Дракончик недовольно пофыркал и тоже нырнул следом.
Стёпка сел прямо на пол, прислонился к каменной стене и с облегчением вытянул ноги. День выдался длинный и хлопотный. Почти такой же, как вчерашний. Так много всего случилось, что хочется, говоря словами Ванеса, тупо отдохнуть. Сам экзепутор сидеть без дела не собирался. Для начала он отыскал на соседних саркофагах следы от ударов молний. Потёр одну подпалину, показал Стёпке грязный от сажи палец. Оба невольно содрогнулись, живо припомнив страшную боль от разрядов молний. И опять помянули недобрым словом Полыню с Алексидором.
В сокровищнице к тому времени заварилось что-то настолько шумное и неукротимое, что отголоски гномьего помешательства слышны были даже наверху. Восторженные вопли, звон монет, стук открываемых сундуков, смех и ликование сливались в потрясающую симфонию безумной радости. С трудом верилось, что два маленьких человечка способны издавать столь громкие и разнообразные звуки.
— Они там, похоже, уже по потолку бегают. Вконец ошалели, — заметил Ванька. — Как бы у них крыша не поехала от такого счастья. Правильно мы туда не пошли. Там сейчас оглохнуть можно.
И Стёпка опять засомневался в способности гномов безболезненно расставаться с золотом. Разве что клятва на княжьем обереге немного поумерит их жадность. Только на магию и остаётся надеяться.
Ванька ушёл бродить по склепу, и несколько раз из темноты донеслось его вполголоса произнесённое "сим-сим, откройся". Вот вам ещё один одержимый. Над гномами подшучивал, а сам туда же! Мало ему золотой сокровищницы, уже пытается отыскать другую. Видимо, с драгоценными камнями. И ведь с него станется, возьмёт, да и придумает. А нам потом ещё и с ней разбираться. Позвать его, что ли, пока не поздно?
Ванес вернулся сам и тоже плюхнулся рядом на пол.
— Там такие трещины в кладке, ты бы видел! И два каменных блока из потолка почти вывалились. Это я так слодомасом шарахнул. Как нас только не завалило, непонятно.
— Жаль, что эти блоки на братьев Сквирятичей не упали, — вздохнул Стёпка. — Я бы даже не пожалел.
— Как думаешь, турнут Алексидора из замка или простят?
— Думаю, ничего ему не будет. Отбрешется. Никарий в первый день на меня в открытую набросился, все знали, что он с весскими магами в сговоре. И что? Пока его Глукса по стене не расплескал, жил себе в замке спокойно и в ус не дул. Даже отца-заклинателя не боялся.
— Неправильная у них здесь демократия, — заключил Ванька. — Слишком всепрощальная. Предателей надо наказывать. А они...
Хруп-хруп! — донеслось из полумрака. Звук шёл, такое впечатление, отовсюду.
Мальчишки настороженно завертели головами.
Хруп-хруп! — повторилось уже заметно ближе.
— Опять какой-нибудь призрак, — предположил Стёпка. — Милорд Шервельд, наверное, поболтать решил.
— Не-е, не Шервельд. Рогов нету, — Ванька, привстав, вглядывался в проход между саркофагами. — Вроде, человек. Или не человек... Непонятно, пока. К нам идёт... Бли-и-ин! Стёпыч, глянь, это что такое?!
ЭТО двигалось по направлению к мальчишкам, неловко переставляя ноги и издавая подошвами тот самый звук: Хруп-хруп! Нормальные люди так не ходят. Люди вообще не ходят, если у них вместо головы голый череп, а из-под обрывков полусгнившей одежды торчат рёбра.
— Да им что, мёдом тут намазано? — в сердцах воскликнул Ванька. — Лезут и лезут!
— Золотом здесь намазано, — Стёпка настороженно следил за приближающимся скелетом. — Я знаю, кто это такой! Это брат Тимохи в гости к нему идёт. Соскучился.
— Не смешно, — бормотнул Ванька. — Я Тимохе никакого брата не придумывал. Смотри, он скоро здесь будет. Почему мне кажется, что я его где-то уже видел?
— Потому что все скелеты похожи друг на друга.
— Ну не скажи. Этот на Тимоху совсем не похож. Тот без одежды, а этот весь в тряпье. Откуда он выполз такой?
Оба с отвращением разглядывали скособоченную ковыляющую фигуру. Некогда чёрный, а теперь серый то ли плащ, то ли камзол свисал с костлявых плеч жалкими длинными лохмотьями. Руки дёргались как попало, и левая всё время цеплялась за торчащую из-под остатков одежды тазовую кость, а на правой отсутствовали все пальцы. Покрытые чем-то белёсым расхлюстанные сапоги непонятным образом держались на истлевших ногах. Наполовину провалившийся в плечи череп слепо таращился пустыми глазницами, и под ним сквозь разбитую грудную клетку отчётливо просматривались позвонки.
Рядом с саркофагом, за который на всякий случай отступили мальчишки, скелет остановился. С противным скрипом повернувшись так, чтобы застрявший в плечах череп смотрел в нужном направлении, он протянул к Ваньке левую руку и прохрипел:
— Отдааай!
— Чего тебе? — испуганно выкрикнул Ванька. — У меня ничего твоего нет! Вали отсюда, пока цел.
Стёпка не удержался от нервного смешка. Скелет пришёл к ним уже заметно не целым, и вряд ли Ванькины угрозы могли его всерьёз испугать.
— Отдааай! — ещё требовательнее взвыл скелет и попытался дотянуться до Ваньки. — Жезл отдай! Он мой, ш-ш-ш!
— Ты слыхал? — удивился Ванька, пятясь спиной вперёд. — Склодомас ему нужен! И с чего это он твой? Никогда он твоим не был и не будет! И нефиг тут на нас шипеть!
Очертания нелепой фигуры страшноватого гостя совместились вдруг в Стёпкиной памяти с очертаниями фигуры почти такой же, но висящей на стене, фигуры, которую он видел далеко от сюда, в подгорной пещере.
— Благояр! — узнав, воскликнул он. — Это же Благояр! Как он сюда попал?
Скелет колдуна вздрогнул, хрустнув рёбрами, и всем телом повернулся к Степану.
— Ты кто, ш-ш-ш? — его голос напоминал шипение змеи. Только в магическом мире скелеты, у которых отсутствовали лёгкие, горло и язык, могли говорить вполне внятно. И даже шипеть. — Я тебя не помню!
— Зато я тебя помню, — Стёпка без страха смотрел в пустые глаза. — Сволочь ты, Благояр! И я рад, что ты сдох.
— Откуда ты его знаешь? — не оглядываясь, спросил Ванька. А сам всё пятился от подступающего скелета. — В тайге, что ли, встречались?
— Ты его тоже знаешь. Ты с ним, между прочим, даже почти обнимался. Это же тот колдун, у которого ты склодомас из груди вырвал, когда на нас демоны напали.
— Отдай жезл! Он мооой!
Ванька вспомнил свалившуюся на него кучу костей и брезгливо сморщился:
— Ф-фу! Какая гадость! А это точно он?
— Ну ты же слышишь, склодомас требует.
— Интересно, как он сюда попал? Не пешком же припёрся.
— Телепортировался, — предположил Стёпка. — Колдуны это умеют.
— Отдай! Отдаааай! — не унимался скелет.
Ванька показал ему фигу:
— Вот тебе, понял! Дохлым склодомасы ни к чему!
— К чему! К чему! Он меня оживииит!
— Ха! Тем более не отдам! Таких гадов оживлять — опасно для здоровья!
— Отдай! Отдай жееезл!
— Вот же привязался! Слушай, Стёпыч, он мне надоел. Ещё слова так противно тянет... Я его щас точно склодомасом тресну.
Ванька снял с пояса нож, и преобразившийся в его руке склодомас стрельнул в потолок синими лучами. Мёртвый колдун при виде вожделенного — и активированного! — жезла затрясся, гремя всеми суставами, издал утробный стон, и его глазницы в ответ засветились таким же магическим огнём. Кажущийся неловким и даже нелепым, он вдруг хищно вытянул руки и подобно атакующей кобре прянул на Ваньку. А-ах! Тот едва успел отскочить. Костяные пальцы сухо клацнули по крышке саркофага. Ванька улыбнулся было, мол, что, дохлый, поймал? Не тебе с живым соревноваться... Но тут же ему пришлось уворачиваться вновь, потому что скелет и не собирался униматься. Жезл манил и притягивал с неудержимой силой, и непонятно в чём держащиеся остатки чёрной души яростно жаждали вновь завладеть тем, чем когда-то давным-давно не сумел правильно воспользоваться ещё живой колдун. Сколько сил потрачено, сколько трудов, сколько бесплодных лет — и всё зря! А эти... эти пустоголовые недоросли как-то сумели... Как у них получилось? Почему не у меня? Почему?!
