— А молодые расы? — спросила Валери — мама Мигеля.
— Они... жили, развивались, действовали. Мы за ними наблюдали, но в их развитие вмешивались очень осторожно и ограниченно.
— Азари... действительно жили преимущественно в Океане? — спросила Инори.
— Да. Тому в наше время было немало документальных подтверждений, — кивнул Явик. — И мы столетиями поддерживали взаимоотношения с азари.
— А как же... выход на сушу и гибель мужчин? — Инори не унималась.
— Это не было одномоментным или очень быстрым действием, — ответил протеанин. — Мне самому мало что здесь ясно и понятно. Когда я учился, то нам давали только хронологию основных событий с минимальными пояснениями. Основу-то мы, конечно, знали, а вот детали знали только там, где специализировались. Невозможно знать всё, увы. Когда пришли чистые синтетики... Нам пришлось впервые подумать о сокращении сферы своего влияния и даже — сферы контроля. Нам пришлось серьёзно ужаться. И мы пошли и на это сокращение и на это ужатие. Пошли, хотя могли бы продолжать действовать, не допуская этого.
— Атака Жнецов из Цитадели... — сказал Освальд, отец Мигеля.
— Мы многое тогда не знали о Станции. А на ней, как я теперь понимаю, было много, даже — слишком много 'белых пятен', зон, которые никто и никогда не исследовал.
— Разве Хранители вам не препятствовали? — спросила Сюзан.
— Препятствовали. Об этом мне известно. Мало, но известно, — сказал Явик. — И всё же... Причина, полагаю, в другом. Эта станция... очень быстро стала местом, где селились преимущественно богатые и знатные... Нет, не только протеане. Многие десятки рас основали свои колонии и представительства на Станции. И принцип приоритета богатства и знатности не позволял проводить мощные, развёрнутые исследования самой станции. Кому, как говорят земляне, понравится годами жить на стройплощадке? Потому... особых работ по изучению станции в наше время не велось.
— Станция и сейчас — загадка, — сказала Сюзан. — Вы... были на ней несколько раз?
— Да. В основном — по службе, — не стал отрицать Явик. — Мне удалось побывать на станции и до нашествия Жнецов и во время нашествия. Впечатления... неоднозначные. Сейчас, вспоминая предиденский период своей жизни, я часто склонен думать, что и для меня Цитадель осталась мечтой и сказкой и физически я никогда не был на ней. Хотя это, как я понимаю, совсем не так: я был на этой станции. Был. Физически был. — Явик на несколько секунд остановился, повернулся к столу. — Когда Жнецы ударили из Цитадели... Я был далеко. Сведения об этом ударе были очень противоречивы — слишком неожиданен для нас, протеан, был этот удар из Станции. Немногочисленные очевидцы, сумевшие улететь от Цитадели на своих кораблях, утверждали, что Цитадель... буквально взорвалась потоком кораблей Жнецов. По непроверенным данным... она окуталась почти непроницаемым туманом, раскрылась в ромашку и из центральной 'Окружности' хлынули 'креветки'. Очевидцы путаются в показаниях, — отметил протеанин. — Одни утверждают, что корабли выходили рядами, строем, едва ли не держа парадное равнение, а другие говорят, что движение кораблей было достаточно хаотичным. Что интересно, столкновений и гибели кораблей, выходящих из Цитадели, очевидцы не отмечали. Пришлось, конечно, очень постараться, чтобы убраться от Станции как можно быстрее. Ппри такой скорости бегства... мало что можно заметить чётко и полно. Окружавшие станцию Ретрансляторы позволили Жнецам проникнуть в ряд районов исследованной части Галактики достаточно быстро, но уже тогда появились первые, документально подтверждённые сведения, что разумные корабли спокойно и свободно могут обходиться и без ретрансляторов. — Явик сделал ещё один круг вокруг стола, остановился у кресла, где сидела Сюзан. — Не буду скрывать. Известие о такой возможности Жнецов... было сильным ударом. С тех пор редко кто из протеан мог подойти к Станции достаточно близко и тем более — высадиться на неё. Были такие, не буду скрывать и отрицать. Были. И именно благодаря им мы, уже начав войну на сдерживание наступления Жнецов на множестве фронтов, получили доказательства, документальные доказательства того, что Цитадель зачищена от любой разумной органической жизни.
— А Хранители? — спросила Валери. — Не скрою, я хотела бы изучить эту расу поближе.
— Хранители и в наше время были малодоступны, — не стал скрывать Явик. — Те спецгруппы, которым удавалось уйти со Станции, доказывали, что Хранители на ней появлялись затем в очень немногих случаях. Их, проще говоря, разведчики там редко видели и тем более — встречали. Ясно, что тогда, когда Цитадель стала воротами Вторжения, Хранители где-то переждали это неблагоприятное время, а потом... Станцию-то надо обслуживать, ремонтировать. Думаю, что постепенно они вернулись к выполнению своих всегдашних обязанностей. Жнецы не стали препятствовать Хранителям, оставили Станцию в покое и воспользовались в полной мере её неорганическим и неразумным содержимым.
— Вы прекратили исследования развивающихся рас почти сразу после вторжения Жнецов через Цитадель, оказавшуюся гигантским ретранслятором, — сказала Валери. — Я помню, вы говорили о приказе, отданном кем-то из руководства. Но как вы сумели всё же прекратить эти исследования? Их невозможно вот так просто 'щёлк' — и выключить.
— Невозможно. Вы правы, — согласился протеанин. — Но тогда... основное внимание уделялось противостоянию Жнецам. Их нашествие было массовым. Они использовали и ретрансляторы, и приходили в населённые миры, пролетев миллионы километров. Атаки их носили прицельный и в то же время — ковровоподобный характер. Потому трезво оценивать обстановку, планировать ситуации и обеспечивать управление ими удавалось немногим разумным органикам. Да, мы не сразу прекратили слежение, исследование, изучение 'молодых' рас. Но мы и не могли вот так просто бросить эти расы. Потому что уже поняли, что многие из них вполне могут стать объектами уничтожающего внимания со стороны Жнецов, что, конечно, мы не могли допустить. Нам пришлось сделать многое для того, чтобы затормозить, замаскировать развитие этих рас. Не буду приукрашивать результат — нам многое не удалось. Хотя отмечу так же, что Жнецы соблюдали принцип 'не отвлекаться на несущественные мелочи'. Подчеркну — на несущественные. Если раса не соответствовала критериям, то её просто...
— Не замечали, — прошептала Инори.
— Да. Не замечали, — подтвердил Явик. — И хорошо, что не замечали, значит, мы смогли добиться своей цели — отвратить Жнецов от многих молодых рас. Должен также сказать, что как полумашины, Жнецы далеко не всегда были едины в своих решениях. В рамках общей задачи они могли поступать по-разному. Потому некоторые молодые расы, как доказывают сохранённые в моё время сведения, всё же пострадали из-за воздействия на них Жнецов. И это воздействие далеко не всегда было ясным и понятным. Разбираться в деталях такого воздействия мы не имели возможности, поскольку продолжали отступать. Пути сообщения между населёнными мирами переходили под постоянный или временный контроль Жнецов.
— Явик, а индоктринация? — спросила Арнил.
— Идеологическая обработка, убеждение, перепрограммирование, — остановившись, Явик чуть поднял взгляд, но поворачивать голову не стал. Слова, сказанные воином древней расы, прозвучали особенно чётко и безжалостно. — Какой смысл брать пленных, заковывать их в кандалы, сажать на цепи, содержать в камерах и в загонах, если можно просто сменить установки, которыми руководствуется и тело и душа отдельного разумного органика любой расы? Мы не любим предателей и изменников — это нормально, но мы никогда ничего не делали такого, что бы было способно в принципе исключить и измену, и предательство. Мы долгое время тоже не были единой расой, наша древнейшая история и для меня самого — большая загадка, потому что в ней мало осталось точных данных, не отмеченных хоть малой, но толикой противоречивости. А потом... Потом, почти так же, как и люди, мы вышли в космос и убедились, что мы — действительно не одна-единственная разумная раса в Галактике, а значит, и во вселенной. Да, мы приняли как должное утрату своей уникальности, но продолжали стремиться к тому, чтобы остаться индивидуальностями хоть на уровне семьи, хоть на уровне расы — всё равно. Это тоже — обычно, нормально и предсказуемо. Нам пришлось потом заниматься изучением других рас для того, чтобы они не смогли подчинить нас самих. Возможно, что мы в каких-то областях знали эти расы лучше, чем они сами. А возможно, что в каких-то областях они знали нас, протеан, лучше, чем мы сами. Именно это знание и понимание позволяло многим расам раз за разом бросать нам, протеанам, вызов. Но индоктринация... Это — насилие. — Явик удержался от восклицания, но успел отметить, что многие слушатели ждали от него именно этого повышения громкости голоса. — Да, молодой протеанин отличался от протеанина средних лет, а тот, в свою очередь отличался от протеанина пожилого, но эти отличия нарабатывались постепенно, может быть — даже последовательно, а не одномоментно.
— Вы, Явик, говорили о медленной и быстрой индоктринации, — сказала Маргарет. — Для меня, как для медика, непонятно, в чём здесь разница.
— Быстрая индоктринация приводит к тому, что перед вами сразу появляется стопроцентный враг. А медленная — к тому, что перед вами тоже появляется враг, только вы далеко не сразу распознаете, что этот разумный органик — незнакомый или знакомый вам лично — стал врагом. К тому же Жнецы — достаточно опытные захватчики и даже быстро индоктринированный разумный органик, как оказалось, может месяцами и даже десятилетиями — были и такие случаи — скрывать своё ставшее истинным, базовым, лицо. Скрывать, что вы, обычный разумный органик, для него — цель и одновременно — жертва, подлежащая уничтожению или перепрограммированию.
— Вы указали на то, что Жнецы — простые исполнители. А кто же тогда их так называемые 'кукловоды'? — спросил Луис.
— Нам это не было известно, — сказал протеанин. — И даже сейчас, имея полную возможность посмотреть на историю своей расы и ход её борьбы со Жнецами без эмоций и спокойно, я не могу дать однозначного ответа на этот вопрос. Хотя не скрою, я просмотрел доступные ныне на Идене 'зеркала' Экстранета, просмотрел планетный Интернет. Мнения — самые разные, но нет нужной степени единства. — Явик, тихо ступая, прошёл вдоль стены, увешанной экранами, остановился. — Жнецы действуют стандартно. Раз за разом они уничтожают почти исключительно разумную высокоразвитую органическую жизнь в масштабах Галактики, той её части, которая была исследована иннусанонцами, их предшественниками, нами, протеанами. Вопрос в том, что они каждый раз посчитают высокоразвитой жизнью. Они не смогли полностью уничтожить цивилизацию иннусанонцев, проще говоря — стереть её следы полностью. Они, как теперь я понимаю, не смогли полностью уничтожить мою цивилизацию, мою расу. Остались не только протеанские артефакты и протеанские постройки, сумел выжить я. Не буду скрывать, уверен, что Жнецам уже известно о том, что я выжил. И это их не беспокоит. Они всё равно постараются в очередной раз уничтожить разумную высокоразвитую органическую жизнь в Галактике. И, к сожалению, чем больше я думаю над предпосылками этого уничтожения, тем меньше я уверен в том, что теперь 'под нож' не попадут слабо и малоразвитые расы. Слишком высока вероятность того, что ощутив ожесточённое сопротивление, Жнецы откажутся от избирательности — хоть какой-нибудь — и подпишут, а затем — исполнят — смертный приговор для всех разумных органиков.
— И всё начнётся сначала, — сказала Сюзан.
— Да, история разумной органической жизни начнётся сначала, — сказал Явик. — На тех планетах, на которые мы, нынешние разумные органики, не можем часто даже просто высадиться, может уже существовать разумная жизнь. Равно как и на тех планетах, которые мы легкомысленно объявили 'не имеющими коммерческого значения' и потому не тратим время и иные ресурсы хотя бы на их изучение, а не только на их разработку, — подтвердил Явик. — Потому вопрос о наказании инициаторов и вождей Жатвы, уверен, каждый раз стоял перед ведущими расами всех прошлых Циклов.
— Если мы замахнулись не просто на противостояние, сопротивление, но и на победу, нам придётся параллельно со всем этим решать вопрос о поиске, преследовании и наказании этих вождей, — сказал Луис.
— Тоже верно, — согласился протеанин. — Да, слишком многое придётся решать и делать одновременно, но, насколько я сумел понять общие настроения, мало кто согласен и готов сейчас воевать со Жнецами столетиями.
— У нас просто нет таких ресурсов и нет такой степени объединённости, — сказал Майкл, отец Джессики.
— Возможно, — не стал спорить и возражать протеанин. — Хотя о кратковременной войне речь тоже не идёт. Мало кто из разумных органиков сегодня согласен сдаться и просто покончить с собой.
— Тоже верно, — сказал Эдвард — отец Ванессы. — Воевать придётся всем. И воевать не просто для того, чтобы подольше посопротивляться Жнецам, а для того, в первую очередь для того, чтобы победить Жнецов.
— И, тем не менее, думаю, что уже сейчас надо искать тех, кто стоит за Жнецами, — сказала Маргарет, — у меня лично нет уверенности, что они где-то там. Я имею в виду — за пределами нашей Галактики.
— Для провала наших поисков будет достаточно того, что они окажутся за одним из нескольких сотен известных на сегодня заблокированных ретрансляторов, — возразила Лаура, мать Ванессы.
— Давайте не будем спорить, — остановил назревающий конфликт Явик, чуть приподняв правую руку и повернувшись к женщинам, уже готовым продолжить словесную перепалку. — Ясно, что это — ещё одно направление работы для сил Сопротивления.
— Силы Сопротивления? — спросил отец Джессики. — Чертовски хорошо, а главное — привычно и понятно звучит. — А что относительно Горна?
— Это — устройство невероятной мощи и масштаба, чрезвычайно сложное и массивное. Мы нашли сначала документацию, потом — попытались сделать модель. Поняли, что оно способно уничтожить даже Жнецов и в результате восприняли его как свою последнюю надежду на победу над Жнецами.
— И вы построили это устройство? — спросила Инори.
— Да. Построили. Потратив на это многие, крайне необходимые на войне со Жнецами ресурсы, — подтвердил Явик. — Мы не смогли запустить его. Не нашли один из важных компонентов этой машины. А когда поняли, что не успеваем заменить этот компонент... было уже поздно. — Явик отметил возросший интерес к предмету рассказа и продолжил. — Горн не был изначально нашей разработкой. Как мы смогли понять, потратив десятилетия на профильные исследования, он был результатом работы многих других рас, которые, как оказалось, совершенствовали это устройство на протяжении многих Циклов.
— Как можно что-то совершенствовать Цикл за Циклом, не имея возможности ни разу запустить устройство в работу? — спросила Инори. — Не понимаю!
— Мы тоже поддались на эту иллюзию 'средства для победы над Жнецами', — сказал Явик. Мы объединили усилия многих рас, собрали лучших учёных и инженеров, чтобы завершить его строительство.
