— Благодарю, Шикаку-сан, и прошу меня извинить, — Цунаде уже почти бежала к двери.
Хлопок двери, перестук каблуков по дереву. Шикаку улыбнулся, вышел следом, как раз вовремя, чтобы забрать отчет по Хидану у Ибики.
— Что-то случилось? Годайме даже не стала брать отчет, сказала отдать вам, Шикаку-сан.
— Да так, личное, — хмыкнул Шикаку, — она вспомнила, что забыла вылечить Итачи.
Шикаку и Ибики обменялись понимающими взглядами.
19 июня 79 года. Окраина Конохи, неподалеку от бывшего квартала клана Учиха.
Встреча Наруто и Итачи произошла практически случайно. Наруто убегал от Хинаты, потому что, несмотря на вежливое окончание разговора, назвать это можно было только бегством. Наруто ощущал глубоко внутри, что вздумай Хината надавить, он бы не устоял, и дальше произошло бы нечто такое, к чему он не был готов. Не физически, а душевно, физически как раз Хината снилась ему несколько раз. Сакура, конечно, снилась чаще, ну а после сна с бабулей Цунаде Наруто целый день скрывался от Эро-Сеннина, опасаясь выдать себя смущенным видом и поведением.
Итачи, в свою очередь, поняв, что Цунаде отвлеклась на дела, просто нашел себе место в стороне, неподалеку от квартала клана, и присел на ближайший камень. Бездумно и в каком-то смысле безвольно Итачи просто сидел на камне и смотрел на бывший квартал бывшего клана, то, что от него осталось. Он выполнил свой долг и готов был умереть, но Хокаге не дала ему этого сделать. Теперь Итачи сидел опустошенный, измотанный, не знающий, что делать дальше и не желающий думать и планировать будущее.
Здесь они и пересеклись, вдали от шума и суеты, наполнявших разрушенную Коноху.
— Итачи-сан! — воскликнул Наруто, увидев неподвижную фигурку и хитайате Листа. — Вы теперь шиноби Конохи, класс!
Подбежав ближе, Наруто увидел изможденное, равнодушное лицо Итачи.
— Что-то случилось? — закричал Наруто и тут же посмотрел в сторону, в которую был направлен взгляд Итачи. — О! Квартал Учиха! Там страшно! Было страшно, в смысле!
— Ты бывал там? — неожиданно спросил Итачи.
— Забегал пару раз за Саске, когда мы были в команде после Академии, — скривился Наруто, махнул рукой, — но там все вокруг было так безжизненно и пусто, что больше не ходил.
— Каким он был? — спросил Итачи. — Саске?
— Замкнутым, высокомерным, молчаливым, самым сильным в Академии, — подумав, ответил Наруто. — Он хотел убить старшего брата и восстановить клан, был одержим этой мыслью, и постоянно твердил о силе и тренировках.
Он повысил задрожавший голос, ткнул пальцем в Итачи.
— Но я видел и другого Саске! Лучшего друга! Способного закрыть собой от опасности! Он стал дружелюбнее, но все равно мы с ним оставались соперниками, и потом мы сражались вместе против Шукаку, когда тот напал на Коноху! Он стал бы сильным шиноби, не хуже меня, если бы его не похитил Орочимару, не пообещал еще больше силы для мести.
Наруто сделал паузу, но Итачи и не думал реагировать, просто внимательно смотрел на Наруто.
— Для мести вам, Итачи-сан! — обвиняюще ткнул пальцем Наруто. — Вы уничтожили свою семью! Вы превратили жизнь Саске в кошмар! И вы, в итоге толкнули его в лапы Орочимару! Зачем вы это сделали, Итачи-сан? Я слышал, вас называли гением, как и Саске, и вы могли бы стать Хокаге, защищать Коноху, а вместо этого вы уничтожили свою семью, клан, младшего брата!
Итачи, знавший о судьбе родителей Наруто, и о том, как он жил эти годы, сразу понял, чем вызвана такая пылкая речь, но даже не подумал возражать. Подумал лишь, что обвинения Наруто справедливы, если смотреть со стороны, и понял, что надо объяснить другу Саске случившееся тогда. Уже за то, что Наруто был другом и соперником Саске, он заслуживал объяснения и рассказа.
— Мне рано пришлось повзрослеть, — сказал он, когда Наруто замолчал, — и присматривать за Саске, пока родители пропадали на миссиях. В ночь нападения Лиса, родители сражались, а я тащил на себе плачущего Саске в убежище. У меня не было беззаботного и счастливого детства, всегда дела и ответственность, раннее окончание Академии, миссии, тренировки, развитие шарингана, но привязанность к Саске оставалась в моем сердце. После нападения Лиса отношение к клану Учиха ухудшилось, и это толкнуло моих сородичей на заговор против Конохи. Они решили устроить переворот и взять власть, а меня отец направил в АНБУ. Я стал капитаном АНБУ в тринадцать лет, и извещал клан о замыслах руководства Листа.
Наруто, собиравшийся что-то возразить, притих. В тринадцать лет он только готовился к выпуску из Академии, а Итачи стал капитаном АНБУ! Поэтому Наруто сказал совсем другое.
— Какаши-сенсей служил в АНБУ.
— Он был моим наставником, — кивнул Итачи.
Он вздохнул, собираясь с мыслями и продолжил.
— Руководство Листа было в курсе заговора, клан Учиха был на подозрении со времен Второго Хокаге, то есть уже очень, очень давно. Они делали намеки, но Фугаку, мой отец, не желал их понимать. Мнения руководства разделились, Третий стоял за переговоры, Данзо и Старейшины за силовое решение вопроса. Клан не желал отступать, мысли о том, что они — клан-основатель Листа, и плохое отношение со стороны других, подогревали воинственные настроения. В те дни, обдумывая ситуацию, я осознал, что Коноха — это тоже моя семья, мои братья и сестры, мой клан и родственники, пусть не по крови, но по духу. Восстание Учиха могло уничтожить Коноху, расколоть ее, и уж точно привело бы к гибели тысяч жизней, и я не знал, что делать, не мог придумать выход, без пролития крови. Родители были уверены, что я выполню долг, как один из клана Учиха, руководство Листа думало, что я выполню долг АНБУ, и обе стороны требовали от меня сведений о другой стороне.
— Почему вы выбрали... так? — спросил задумчивый Наруто.
— Потому что Данзо начал действовать и обострил ситуацию. Он вырвал глаз моего друга, Учиха Шисуи, желая ослабить клан и лишить его грозной силы Мангекё. Шисуи добровольно вырвал второй глаз, отдал его мне и шагнул вниз с водопада. Я не успел его спасти, но пробудил собственный Мангекё. Узнав об этом, отец очень обрадовался, и заявил, что своим Мангекё я уничтожу АНБУ и Хокаге раньше, чем они успеют схватиться за оружие. В это же время, Данзо и Старейшины взяли верх над Третьим, и приказали мне уничтожить собственный клан, со схожим обоснованием про Мангекё и силу шарингана. Мне пришлось выбирать, и я выбрал Коноху.
Он посмотрел на квартал клана, отвел взгляд.
— В ту ночь мне помогал еще один Учиха, в маске, из Акацуки, — продолжил Итачи, — и скорее всего он стоял за нападением Лиса на Коноху пятнадцать лет назад. Он ненавидел клан, хотя и сам был Учиха, и взял на себя убийство младенцев и стариков, пока я применил Аматерасу на собравшийся перед атакой клан. Я убил их всех, ощущая, что убиваю самого себя. Саске я погрузил в гендзюцу, и внушил сцену, где я убиваю родителей и смеюсь над ним. Мне нужно было, чтобы Саске ненавидел меня, чтобы он желал убить меня, и я, ожесточившись сердцем, сделал так. С тех пор я жил, не потому что хотел жить, а потому что должен. Ради Конохи и брата.
— Но зачем? — воскликнул Наруто.
— Шаринган Учиха рождается из ненависти. Мало было разрезать связь между мной и Саске, нужно было, чтобы Саске стал сильнее и как можно быстрее. Ненависть ко мне должна была помочь ему пробудить шаринган и стать сильнее, и толкнуть на путь моего убийства. Когда он пришел бы ко мне, мы бы сразились, и он победил, забрал мои глаза и пересадил себе, получив Вечный Мангекё. Убив опасного нукенина, Саске стал бы героем деревни, а имея Вечный Мангекё, стал бы могучим защитником Листа, таким, каким не стал в свое время Мадара. Но этот план провалился, Саске мертв, а свой долг перед Конохой я выполнил и теперь мне незачем больше жить.
— Что вы такое говорите, Итачи-сан? — дрожащим голосом сказал Наруто. — Саске не мертв! Саске жив! Он в плену у Орочимару и я его обязательно спасу!
— Саске мертв и уже довольно давно, — равнодушно ответил Итачи. — Скорее всего, Орочимару поглотил его сразу после похищения, и присвоил шаринган, и даже развил его.
— Нет, нет, нет, — дрожа, Наруто пятился от Итачи. — Нет, нет, нет, это неправда! Неправда!
— Я рад, что ты был другом Саске, Наруто, — сказал Итачи, — но он мой любимый младший брат, и поверь, если я говорю, что он мертв, значит, он мертв. Я так и не смог найти Орочимару и посчитаться с ним, но Саске этим все равно не вернуть.
— НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!! — Наруто заорал так, что его слышала вся Коноха, развернулся и побежал прочь, не разбирая дороги.
Итачи, сидя на камне, слышал удаляющееся "НЕЕЕЕЕТ" и вздыхал. Он опять сделал, что должен, но от этого не стало легче. Возможно, когда-нибудь Наруто поймет, почему это было необходимо, но сейчас он испытывал только страдания, и Итачи было тяжело от этой мысли. Он помнил свои страдания, и как омертвело все внутри после уничтожения клана, и только огонек долга перед Конохой не давал скатиться во тьму.
— Вот ты где! — раздался голос Цунаде. — Так, сам пойдешь или тебя отнести в госпиталь?
— Сам, Хокаге-сама, — поднялся Итачи.
— Я рада, что твоя Воля Огня еще не угасла, — сказала Цунаде.
Глядя ей в спину, Итачи ощутил, что да, разговор с Наруто помог и огонек долга вновь разгорается в груди.
Глава 18
19 июня 79 года. Гора Хокаге, Коноха, страна Огня.
— Да пребудешь ты с жуками, а жуки с тобой и в тебе, — глава клана Абураме смотрел на уничтоженную ударами Цучикаге местность, где недавно располагались закрытые полигоны.
Сегодня клан Абураме потерял многих, включая его сына. Шино бился на передовой, отважно и смело, вот оно, доказательство, расстилается вокруг. Но разве от этого легче? Мог бы клан Абураме размножаться со скоростью своих жуков, как шептались злые языки, тогда было бы легче. Ненамного, но легче.
19 июня 79 года. Госпиталь Конохи в стране Весны.
— О, нет, — простонала Сакура. — Ли! Опять?
— В этот раз я в сознании, Сакура-чан! — блеснул улыбкой из-под бинтов Ли.
— Кто на этот раз? — спросила Сакура, машинально поправляя подушку под головой Ли.
Ошибочность этого жеста дошла до нее на секунду позже, чем следовало. Воспоминания о том, что случилось в прошлый раз в похожей ситуации вихрем пронеслись в ее голове, и по глазам Ли Сакура видела, что и он вспомнил, то, что случилось в прошлый раз в этом госпитале, в соседней, через одну, палате.
Вспомнил или вообще не забывал, подумала Сакура, силой воли удерживаясь от того, чтобы наклониться. Ей не хотелось секса с Ли, не говоря уже о том, что он был забинтован и мог пострадать в процессе, но странная притягательность повторившейся ситуации прямо таки тянула ее вниз. Попробовать еще раз, в этот раз должно быть хорошо, шептало что-то в ней, пытаясь сблизить с покрасневшим и радостно смущенным Ли.
— Ты еще не выздоровел! — взъярилась Сакура, выскочила из палаты.
Посмотрела на сжатый кулак, вздохнула, осознавая, что едва не перешла к привычному для нее паттерну "Наруто пристает — по голове его!" в условиях, когда ее удар может расколоть госпиталь. Тем более, что это был не Наруто, а Ли. Сакура тяжело вздохнула, деваться было некуда, после выздоровления Ли его придется расстроить. Это будет жестоко и несправедливо, но кто сказал, что жизнь Ли должна состоять из одних только радостей?
— Саске, — прошептала Сакура, ощущая, что ноги ее не держат.
И тут же ей стало стыдно за свою слабость. Даже Хината изменилась, стала бойцом, а она, ученица Пятой, будущий непревзойденный боевой медик, Харуно Сакура, раскисает от одного лишь вида, и кого? Рока Ли! Скажи ей кто такое в Академии, смеялась бы до слез и долго бы еще вспоминала эту шутку вместе с Ино. Ино. Мысли Сакуры перескочили на подругу, пострадавшую в этом сражении, и она взяла себя в руки. Она должна быть сильной! Она — ирьенин и боец, она сражалась и не отступила там, в Конохе, и не отступит и сейчас!
Сакура поправила косынку и вышла из палаты, гордо вскинув голову.
19 июня 79 года. Суна, страна Ветра.
Заседание Совета Джонинов получилось как никогда малочисленным. Оглядывая наполовину пустой зал, Джоуджи не удержал очередной тяжелый вздох. Чиё мертва, в это не верилось, казалось, что она опять устроила розыгрыш при помощи своих любимых марионеток.
— Обстоятельства смерти Казекаге известны, он и отряд сопровождения, включавший джонинов из Совета и Старейшину Чиё, был атакован Сасори из Акацуки, марионеточником и предположительно
— Сасори? — воскликнул кто-то. — Сасори Красный Скорпион?
— По информации Конохи — да, бывший шиноби Суны и внук Старейшины Чиё, — кивнул Реки, — но эту информацию мне сообщили уже после битвы, когда, гхм, обсуждался вопрос союза против Акацуки. Также стало известно, что именно Сасори убил Третьего Казекаге и превратил его в свою марионетку, уничтоженную год назад в стране Травы отрядом Листа, при массовом столкновении с Акацуки.
Джоуджи вздохнул еще раз. Третий... сколько лет тогда было Сасори? "Эх, Чиё, каково тебе было противостоять собственному внуку, выращенному и взлелеянному тобой после гибели его родителей?" подумал Джоуджи с потрясением. Еще он подумал, что наверное поэтому Чиё и погибла, не нашла в себе сил сражаться с внуком, иначе она выкрутилась бы. Она всегда выкручивалась, подставляла марионеток, сама оставаясь в тени, подумал Джоуджи, но вслух ничего говорить не стал.
— Сасори убил и Шестого Казекаге, и истребил отряд его сопровождения, при этом погибло несколько подчиненных Сасори, но сам он улетел невредим. Уцелели только те, кто в то время сражался с шиноби Листа или выполнял поручения Казекаге, из Совета — только двое, я и Баки-сан. Затем отовсюду полезли двойники, началась резня и массовые удары, в общем, из пяти тысяч вернулась только тысяча, даже немного меньше.
Реки замялся на секунду и продолжил.
— Годайме Казекаге, Сабаку Темари, предложила джонинам Сунагакуре присоединиться к общему войску четырех Деревень, и мы сражались вместе против Акацуки. Лист обеспечил эвакуацию генинов и чунинов, тех, кто уцелел к тому моменту, и потом обеспечил переброску шиноби Суны домой. Также назначена встреча Пяти Каге послезавтра, и Годайме Хокаге убедила меня, да и остальных, включая Райкаге, что необходим полноценный альянс Деревень, чтобы противостоять новой угрозе.
— Ты выступал от имени Сунагакуре, Реки-сан? — уточнил Джоуджи, открывая глаза. — Не Темари-сан?
