| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Подумал, подумал, и:
— Пожалуй, товарищи, пока этот движок вам не обломится: он нужен для И-16 «Крыс». Но и с М-63 лётно-технические характеристика — тоже довольно впечатляюще для штурмовика.
Это лето-осень провоюет, а там…
А там — видно будет!
Затем, забегая несколько вперед, спрашиваю:
— А если установить на этот самолёт М-81, а затем — М-71?
Бойкий и коммуникабельный Боровков охотно информирует:
— С первым мотором характеристики мы не рассчитывали, а вот под М-71, уже имеется готовый планер самолёта — И-107 «Модель 10». Так что всё готово, товарищ Сталин… Мотора нет!
Мне стало до лютой жути любопытно:
— А если бы он был? Двигатель М-71?
Тот, помогая себе жестикуляцией, охотно рассказывает:
— Расчётное бомбовое вооружение у «десятки» такое: четыре ФАБ-250 или две ФАБ-500. Или восемь реактивных снаряда. Стрелковое — два синхронных пулемета калибра 12,7 миллиметра и два нормального калибра. Кроме того, на двух подвесках вместо бомб, можно было бы установить контейнеры с 23-мм пушками.
Соглашаюсь:
— Штурмовику такое не помешает. Ну а как с динамикой?
— Скороподъёмность на высоту пять тысяч метров — 3,7 минут и максимальная скорость — 605 километров в час. Без бомб, разумеется.
Мне оставалось только присвистнуть:
— Ох, нунихерасе!
Разохотившись, Боровков жёг дальше:
— Кроме того по требованию комиссии Юрьева, нами была разработана одиннадцатая модификация истребителя И-207, с двумя установленными прямоточно-воздушными двигателями Меркулова…
В этом месте я бурно запротестовал, даже замахав руками — как Ипполит Матвеевич Воробьянинов на картине Остапа Ибрагимовича Бендера «Сеятель»:
— Всё, всё, всё! Про ПВРД мы с вами поговорим потом — на сегодня для меня впечатлений хватит.
Тем не менее Боровков с настойчивостью, требующей лучшего применения:
— Товарищ Сталин! Уже на этом — с двигателем М-63, под нижним крылом на узлах подвески для бомб — устанавливались два прямоточных ускорителя ДМ-4. Во время испытаний, этот вариант без единой аварии выполнил около двадцати полётов с включением ПВРД.
Но я был неумолим, даже позволив себе притопнуть ногой:
— Товарищ Сталин сказал «всё», значит — всё! Учитесь понимать с первого раза, товарищ конструктор. Лучше расскажите мне, как ваш самолёт защищён.
Видимо Боровков на меня набычился, умолкнув и, после короткой заминки — волнуясь, краснея, потея и запинаясь, рассказывать начал Флоров:
— Мы, товарищ Сталин, считаем — что главное в самолёте это его пилот, а он у нас очень хорошо защищён от огня с земли нормального калибра. Сзади кабины — 8,5-мм бронированная плита, спереди — широкий как щит мотор воздушного охлаждения, снизу — протектированный бензобак с толстыми стенками, стойкие к повреждениям элементы конструкции и 4,5-мм бронесиденье.
Удовлетворённо потираю руки:
— Годится! Забронируй его больше — получится тот же «утюг», что и у Ильюшина. А каковы лётно-пилотажные качества этого самолёта? Кто скажет, где лётчик — что на нём летал?
Начальник летно-технической группы НКАП генерал-майор Михаил Громов, мне почти тут же ответил:
— На этом самолёте, товарищ Сталин, летал мой заместитель Пётр Михайлович Стефановский и дал ему самую высокую оценку.
Боже… Имена то какие…
Сам Стефановский!
Тот, чьё имя гремело в тридцатые годы наравне со Чкаловым, Юмашевым, Коккинакки, Гродзем, Супруном…
И тем же Громовым.
А это говорит о многом, если не обо всём.
Всё же для нелишнего в таком критически-важном деле подстрахуя, устремляю взгляд на Начальника НИИ ВВС:
— А что скажет товарищ Филин?
Тот, долго не заставив ждать, тотчас откликнулся, перечисляя по пунктам:
— По единодушной оценке наших специалистов, И-207 с двигателем М-63 — весьма и весьма перспективен. Самолет на земле рулит легко, рулей слушался хорошо, тенденций к разворотам не имеет. На взлете самолет очень прост, хорошо выдерживает направление.
— На наборе высоты — весьма устойчив. Пилотажные качества просто отличные! В полете во всем диапазоне скоростей, этот самолет имеет очень хорошую устойчивость и вполне удовлетворительную управляемость.
— Пикирует И-207 устойчиво, скорость 600 километров в час набирает при потере высоты 1800 метров. Из штопора выходит легко, без малейшего запаздывания…
Меня всё больше и больше прёт от такого штурмовика:
«На такой скорости в него хрен попадёшь, а сброшенные бронебойные бомбы — будут пробивать бронепалубы крейсеров. Особенно, если они с ракетными ускорителями».
— …На посадке самолет очень прост, тенденций к сваливанию на крыло и к разворотам замечено не было.
Задаю ещё один, весьма не маловажный вопрос:
— Не сложен ли этот самолёт в обслуживании?
Филин, не задумываясь отвечает:
— Техническая эксплуатация самолёта обещает быть несложной, товарищ Сталин.
Не забываю спросить у главного заинтересованного лица — Генерального инспектора штурмовой авиации — генерал-майора Красовского:
— Как Вам машина?
Тот, с восхищением посматривая на лобасто-бульдожью морду этого удивительного самолётика, при таких скромных размерах и при одном единственном моторе — дающего сто очей форы иному большому, двухмоторному бомбардировщику:
— Это не машина, товарищ Сталин, а… Зверь!
Деловито резумирую:
— Значит, так и назовём — лёгкий штурмовик ЛШ-207 «Зверь».
Не всё же мне свой незаурядный гений напрягать, давая самолётам имена собственные?
Пусть и «хронники» свои мыслительные способности на этот счёт развивают!
Название всем понравилось и, даже случился непродолжительный — но громкий «гром аплодисментов».
Следом, подзываю к себе производственников — Туполева и Дементьева:
— Не шибко ли он сложен технологически?
Нарком авиационной промышленности только фыркнул:
— По сравнению с чем, товарищ Сталин? С имеющим сварной бронекорпус из гнутой брони «Ил-2», что ли? Или, с цельнометаллическим «Петляковым»?
Интеллигенция!
С ней заигрывать нельзя — на шею сядут и там срать станут. Её представителей надо периодически надо ставить на место и будет тогда полный консенсус.
Одарил того тяжёлым взглядом — пи@здеть что-то стал до@уя товарищ:
— А если сказать не выёживаясь, товарищ Нарком?
Тот, мигом подобравшись:
— Технологически, самолёт несложен.
Его Заместитель по производству, был куда более сдержан:
— Ничего сложного в самолёте Боровкова и Флорова нет, товарищ Сталин. Промышленность освоит его в два счёта.
Пристально глядя в глаза, требую уточнить:
— «Два счёта» — это сколько месяцев?
— Через два месяца ЛШ-207 с М-63 будет в серии.
После некоторых раздумий, принимаю решение:
— Тогда вот, что… Шибко не газуйте, ибо на смену ЛШ-207 «Четвёртой модели» идёт следующая — с М-81, затем с М-71. «Суперзверь», одним словом!
— Учтём, товарищ Сталин.
Смотря на заходящее Солнце:
— Сперва предсерийная партия в десять-пятнадцать машин для войсковых испытаний, конечно. К апрелю она должна быть готова. Затем, ориентируетесь приблизительно на…
Впав в серьёзное затруднение, обращаюсь к Генеральному инспектору штурмовой авиации:
— Товарищ Красовский! Сколько «Зверей» Вам нужно для полного счастья? И к какому сроку?
Тот враз поглупев — прямо на глазах у всего честного народа, залупил глупо улыбаясь:
— Три… Три с половиной тысячи к лету, товарищ Сталин. А лучше — четыре. Нет, лучше — пять!
Прав был всё же толстяк Черчилль: чтоб «пролюбить» войну — надо доверить подготовку к ней генералам.
Дементьеву:
— Значит, оставив на Авиазаводе № 207 опытное и малосерийное производство, ставьте этот самолёт в серию на Московском заводе № 1. Ориентируйтесь на триста этих машин в месяц, начиная с мая месяца. Если что, там ещё уточним.
Вспомним ещё кое-что — очень важное, обращаюсь вновь к Начальнику НИИ ВВС:
— А Вам, товарищ Филин, поручается в самые кратчайшие сроки разработать методику обучения пилотов строевых штурмовых полков бомбить с пикирования. Как и бомбардировочных на СБ-РК.
«В реальной истории», этого так и не было сделано и молодые пилоты на И-153, Ар-2 и Пе-2, могли рассчитывать только на опыт своих — более старших товарищей, да на свой — буквально набитый на шишках.
* * *
На прощанье пожав руки окрылённым конструкторам и, весело пообещав что буду с ними частенько встречаться — чтоб вставить «пистон» в одно место за «косяки», иду дальше, где меня уже давно поджидает скучая «Паша»…
Генерал Рычагов то есть.
С приподнятым настроением обращаюсь к нему:
— Ну показывайте свой «лучший истребитель», предводитель бледнолицых «Агрессоров»!
Тот, чуть ли не под руку беря — как невесту к алтарю:
— Пойдёмте, товарищ Сталин!
Едва отбившись от такой «чести»:
— Да иду, иду уже…
Встав сбоку, ведёт меня мимо выстроившихся в шеренгу двухмоторных истребителей: МПИ-1 — многоместный пушечный истребитель Поликарпова, его же СВБ и ВИТ-1.
Николаю Николаевичу, после возращения с извинениями его КБ на Авиазаводе №1, я уже устроил наедине в кабинете хорошенькую взбучку. А после онной, чётко очертил рамки его деятельности в ближайшей перспективе и строго-настрого предупредил:
«Многомоторные машины, это не ваше! Занимайтесь «Королём неба» и только им. И пока не вылижите этот истребитель вплоть до последней заклёпки — и думать больше ни о чём не смейте».
Вернул ему Томашевича в замы, ещё кое-кого — кого он просил в своё КБ…
Справится!
Дальше пошло то, что успело натворить КБ Завода №1, уже под чутким руководством активно-креативного выблядка из клана Микоянов: ТИС — тяжёлый истребитель сопровождения, ДИС — дальний истребитель сопровождения.
Ну и наконец, как вишенка на коровьей «лепёшке» — двухмоторный истребитель Яковлева И-29, перезапиленный с «бесполезного бомбардировщика» — ББ-2.
За последним, теряясь своими донельзя скромными размерами среди своих двухмоторных «одноклассников», стоял чудный одноместный самолёт с двумя «воздушниками» М-88. Сияющий как новый медный самовар «Паша», с видом фокусника достающего из шляпы прямо на глазах почтенной публики двух совокупляющихся кроликов:
— Вот, товарищ Сталин! Это то — что нам нужно: лучший в мире истребитель для наших военно-воздушных сил!
Увидев внушительную «батарею» из четырёх 20-мм ШВАКов снизу носовой части фюзеляжа и два ШКАСа сверху — я только ладонь успев подставить, чтоб челюсть не выпала:
— ЧТО ЭТО?!
Тот, обстоятельно поясняет:
— Это — наш большевистский ответ германскому «сто десятому»! Помните, товарищ Сталин, я говорил — что считаю Ме-110 лучше, чем Ме-109?
Уже несколько придя в себя, с сомнением и любопытством спрашиваю:
— Помнить то, я помню… Но не могу понять, чем же он лучше? Насколько мне известно, во время прошлогодней «Битвы за Британию» — двухмоторные «Мессеры» приходилось прикрывать одномоторными.
Тот, с пылом-жаром:
— Сейчас объясню! Германцы очень хорошо придумали: два мотора — сильней, чем один. Но почему-то решили сделать свой Ме-110 многоцелевым: он же истребитель-перехватчик, он же — дальний истребитель сопровождения, истребитель-бомбардировщик, штурмовик и… Да у него же максимальная бомбовая нагрузка — две тонны! Это на полтонны больше, чем у бомбардировщика Архангельского. А двигатели — почти одинаковой мощности.
Пораскинув мозгами, киваю:
— Согласен! Пожалуй, «сто десятого» надо относить к тому же классу, что и наш ФБ-58 «Терминатор» — многоцелевой ударный самолёт. Характеристики примерно такие же.
Рычагов, рукой показав на стоящего возле самолёта грузного, хотя и хорошо — но неряшливо одетого человека лет тридцати пяти — сорока:
— Товарищ Таиров же, сразу же делал свой самолёт как истребитель. Поэтому он имеет вес и размеры — сравнимые с некоторыми одномоторными самолётами, но при этом общую мощность двигателей… Две тысячи двести лошадиных сил!
Ещё раз с восхищением посмотрев на самолёт, не мог не согласиться:
— Мощь, особенно огневая — действительно… Того… Впечатляет! И это ещё слабо сказано.
«Паша» на время заткнул свой фонтан и, воспользовавшись моментом, Таиров с не меньшей горячечной убеждённостью:
— Истребитель должен быть двухмоторным, товарищ Сталин.
Внимательно того рассматривая, спрашиваю:
— Почему Вы так считаете, товарищ конструктор?
— У истребителя после маневра должен быть избыток мощности, позволяющий занять господствующую высоту. А такое при существующих в нашей авиации реалиях, может дать только двухмоторная схема. Собственно, это даже не мои слова, а моего учителя.
Слегка прищурившись, гляжу ему в глаза:
— Если не секрет, конечно, кого Вы считаете своим учителем?
— Николая Николаевича Поликарпова.
Внутренне усмехаюсь:
«Ну да, конечно! После того, как Поликарпов снова в фаворе у товарища Сталина, числе его учеников будет расти в геометрической прогрессии — пока не сравняется с количеством проживающих на «Одной шестой части суши»».
Вслух участливо спрашиваю:
— Вы работали с Николаем Николаевичем?
— Да, товарищ Сталин! Я в его КБ работал над истребителями И-15 и И-16, потом был у него заместителем. И когда у меня появилась идея двухмоторного истребителя и, я высказал желание работать над ней, Николай Николаевич поддержал меня и сказал, что мне пора «отделяться». Так состоялся мой перевод в Киев на авиазавод №43, с несколькими перспективными ребятами — Елагиным, Кияевым, Астаховым, Бисноватым и некоторыми другими… С которыми мы организовали «Особый конструкторский отдел» и, с тридцать седьмого года — уже сконструировали несколько машин под маркой ОКО: ОКО-3, ОКО-4… Этот же — двухмоторный, одноместный пушечный истребитель ОКО-6 (по новой классификации — Та-3), с моторами М-88, мы разрабатывали с тридцать девятого — почти два года уже.
Рисунок 125. Истребитель Таирова ОКО-6, он же Та-3.
Что особенно приятно поразило — никакой «с бухту-барахты» как в случае с самолётами других «молодых, перспективных и прежде затираемых». Давно устоявшийся творческий коллектив, уже набивший руку в конструировании именно боевых машин. И имеющий не только интересную идею, но и воплощение её «в металле».
Вспоминается из беззастенчивого вранья Яковлева:
«— …А знаете ли вы, что мы такие же истребители заказываем и некоторым другим конструкторам, и победителем станет тот, кто не только даст лучший по лётным и боевым качествам истребитель, но и сделает его раньше, чтобы его можно было быстрее запустить в серийное производство?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
