| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
После смерти дона Фернанду в 1470 г. эти титулы были вначале полностью унаследованы его старшим сыном, немощным доном Жуаном, но после смерти последнего в 1472 г. они были разделены. Второй сын инфанта дона Фернанду, дон Диогу, таким образом стал в 1472 г. герцогом Визеу и Бежа и администратором Ордена Христа, первоначально под опекой своей матери, доньи Беатрис; но должность магистра Сантьяго уже в 1472 г. была передана (что явилось весьма значительном шагом) инфанту дону Жуану, наследнику престола, который женился на донье Леонор, дочери покойного дона Фернанду, в Сетубале в 1471 г. Титулы и привилегии, принадлежавшие дону Диогу, в конечном итоге перешли после его смерти в сентябре 1484 г. к его брату дону Мануэлу, который, таким образом, сосредоточил в своих руках обширные полномочия, логически следуя традиции инфанта дона Энрике, его приемного деда, и инфанта дона Фернанду, его отца. К концу 1480-х гг. дон Мануэл был герцогом Бежа, администратором Ордена Христа и имел обширные полномочия и доходы на Атлантических островах.
Мы не должны впадать в ошибку, полагая, что переход должности магистра Ордена Христа в 1460-1461 гг. от дона Энрике к дону Фернанду оставил в неприкосновенности полномочия последнего в отношении заморской экспансии. Сохранившиеся документы свидетельствуют, во всяком случае, что основные проекты дона Фернанду заключались в консолидации своих владений (особенно на Атлантических островах), а не в дальнейших исследованиях. Кроме того, даже если дон Фернанду контролировал престижные должности магистров и обладал обширными прерогативами на Азорских островах, а также на островах Мадейра и Кабо-Верде, ситуация с исследованиями Западной Африки оставалась явно проблематичной. Заключенный в 1469 г. пятилетний контракт на торговлю и разведку на побережье Гвинеи между Короной и Фернаном Гомишем из Лиссабона, похоже, вообще не касался ни дона Фернанду, ни Ордена Христа; затем, в 1474 году, остаточные права Короны на торговлю с Аргуимом и Гвинеей были переданы наследнику, инфанту дону Жуану (к тому времени магистру Сантьяго, а также Ависа), что еще больше усложнило картину. Кроме того, это почти сразу же положило начало периоду войны с испанскими монархами Кастилии и Арагона, Изабеллой и Фердинандом, как на суше, так и на море, что отчасти было результатом спора о престолонаследии, возникшего в результате брака дона Афонсу V с кастильской принцессой Хуаной (насмешливо прозванной la Beltraneja, из-за сомнений в законности ее рождения). В конце этого периода ожесточенных распрей, начавшегося с пограничных набегов в 1475 г., обе стороны подписали Алькасоваш-Толедский мирный договор (1479-1480 гг.), который передал португальцам права на Азорские острова, Мадейру и Кабо-Верде, а также на будущее открытия на западноафриканском побережье, оставив при этом за Кастилией Канарские острова и некоторые другие неопределенные острова за Канарскими островами. Эти последние пункты были тонким краем юридического клина, который Кастилия использовала для оправдания своих притязаний в следующем десятилетии на Карибский бассейн, а затем и на материковую часть Америки. В свою очередь, длительный, хотя и неравномерный период войны, вероятно, укрепил притязания португальской короны на прямую зарубежную экспансию, вместо того, чтобы оставить вопросы на усмотрение Ордена Христа или таких полугосударственных организаций, которые доминировали ранее.
При вступлении на престол в августе 1481 г. дон Жуан II, О principe perfeito ("Совершенный государь") хронистов, таким образом, имел некоторые веские аргументы в пользу дальнейшей централизации заморских предприятий под властью короны. Однако по мере того, как экспедиции быстро продвигались на юг вдоль западного побережья Африки, внутреннее сопротивление дону Жуану в равной степени набирало обороты и разбивалось волна за волной. Непосредственных причин этого нельзя найти в процессе заморской экспансии, даже если существовала какая-то удивительная связь между внутренней оппозицией и внешними исследованиями. На первый взгляд, проблема проистекала из чисто внутреннего противостояния Короны и знати по вопросу о присягах на верность и о праве Короны пересматривать прежние фискальные отчуждения, которые широко производились во время правления дона Жуана I, дона Дуарте и прежде всего дона Афонсу V. Как неоднократно утверждалось в последние годы, после битвы при Альфарробейре (1448 г.) и гибели в ней инфанта дона Педру в Португалии появилась еще более могущественная знать, чьей поддержки король добивался для осуществления своих авантюр в Северной Африке. На кортесах 1455 г. король подвергся открытой критике за то, что он позволил получить дворянское звание слишком большому числу людей; а на кортесах 1472 г. отмечалось, что большая часть королевской власти перешла в руки этой знати, и особенно дома Браганса. Так, по словам историка Умберто Бакеро Морено, "царствование дона Афонсу V характеризуется чрезвычайно высокой степенью господства знати, и именно поэтому можно понять истинное значение Альфарробейры" (22).
Еще до восшествия на престол дон Жуан II показал, что его концепция королевской власти была более централизованной, чем у его отца. Самый драматичный пример относится к 1478 г., ближе к концу португальско-кастильской войны, когда Лопо Ваш де Каштелу-Бранко, алькайд замка Мура и влиятельный политический деятель, решил перейти на сторону Кастилии. Дон Афонсу V начал с ним переговоры, и в конце концов был достигнут компромисс, но это не понравилось дону Жуану. Следовательно, он приказал группе рыцарей из Эворы убить Лопо Ваша в его собственной цитадели Мура, а также конфисковать имущество другого заговорщика. В этом смысле конфронтационная нота звучала еще до 1481 г. (23)
Оппозиция дону Жуану II очень быстро сосредоточилась вокруг дона Фернанду, третьего герцога Браганса, потомка дона Афонсу, незаконнорожденного сына дона Жуана I. Будучи крупными землевладельцами и обладателями ряда привилегий, включая право вооружать рыцарей Ордена Христа за счет собственных средств и узаконивать их папством без разрешения от португальских королей, герцоги обладали заметным влиянием в политике конца XV в., которое носило отчетливо прокастильский характер, а также были противниками заморской экспансии. Тем не менее острота конфликта между герцогом и доном Жуаном II, который был его шурином, потрясла португальскую элиту. Обвинив герцога в оскорблении величества, а затем во враждебных отношениях с католическими монархами Кастилии и Арагона, дон Жуан схватил его в мае 1483 года, в то время как его семья, — включая его брата дон Алвару де Португал, а также его маленького сына Хайме, — бежала в Кастилию. После суда герцог был публично обезглавлен в Эворе 20 июня 1484 г.; хронисты сообщают, что, услышав приговор, король заплакал, но решил, что интересы государства должны возобладать над его личными привязанностями. Гарсия де Резенде в своей "Cronica del Rei D. Joao II" писал, что казнь была совершена анонимным палачом, который одним ударом отсек герцогу голову, в то время как глашатай объявил, что таков был "приговор, вынесенный королем, нашим господином, приказавшим обезглавить дона Фернанду, герцога Браганса, за то, что он совершил и замышлял измену и урон его королевствам и его королевской особе". Тот же хронист пишет, что король приказал зазвонить в церковный колокол, когда казнь совершилась; услышав это, он, как сообщается, поднялся с кресла, опустился на колени и сказал с глазами, полными слез: "Давайте помолимся за душу герцога, которая теперь перестала страдать" (24).
Эти слезы могли породить некоторые иллюзии относительно твердости политической воли монарха, но вскоре они развеялись. Следующим крупным политическим переворотом стала смерть дона Диогу, герцога Визеу, двоюродного брата короля, а также его шурина, которого подозревали в планировании мести за герцога Браганса; в этом случае дон Жуан не стал устраивать суд, а вместо этого просто собственноручно заколол дона Диогу в августе 1484 г. Других влиятельных аристократов, замешанных в заговоре, таких как дон Гутерре Коутиньо, дон Педру де Атаиде и дон Фернанду де Менезиш обезглавили, а прочим продолжали выносить приговоры в следующем году. Епископ Эворский, дон Гарсиа де Менезиш был заключен в подземную темницу в замке Пальмела, штаб-квартире Ордена Сантьяго, где и умер от истощения. Другие, как дон Алвару де Португал, предпочли отправиться в изгнание в Кастилию и не вернулись на родину при жизни короля (25).
Эти решительные, даже макиавеллистские меры, вероятно, были призваны подготовить почву для широкомасштабных институциональных реформ по целому ряду направлений. К середине 1480-х гг., когда экспедиции Диогу Кана продвинулись далеко вдоль западного побережья Африки, главной целью была подготовка почвы для входа в Индийский океан или, скорее, для начала торговли с расплывчато обозначенными Островами Пряностей. В этом смысле первая и вторая половина правления дона Жуана II представляют собой замечательный контраст. В первой мы видим его хозяином обстоятельств, навязывающим свою централизованную волю с ошеломляющей силой и замечательным успехом; в последние годы обстоятельства складываются так, что многие из его планов становятся недействительными. Переломным моментом его царствования стала экспедиция Бартоломеу Диаша в 1487-1488 гг. к мысу Доброй Надежды.
Как известно, путешествие Бартоломеу Диаша являлось частью более крупной стратегии и, более того, более масштабной концепции дона Жуана II. Вначале, когда в заморских предприятиях доминировал инфант дон Энрике, логика продвижения вдоль западного побережья Африки заключалась в том, чтобы оценить пределы проникновения ислама на юг и выяснить, можно ли найти в Африке союзников для нападения на "мавров", так сказать, с тыла. Эти побудительные мотивы стали неразрывно смешаны с возрожденной версией позднесредневековой легенды о Пресвитере Иоанне, который был объектом широко распространенных слухов с 1140-х гг. В 1145 г. немецкий историк епископ Оттон Фрейзингенский записал то, что слышал о Пресвитере от епископа Габала в Сирии:
"Он рассказал, что несколько лет назад некий Иоанн, царь и священник народа, живущего по ту сторону Персии и Армении, на крайнем Востоке, и исповедующего христианство, хотя и несторианского толка, пошел войной на двух братьев Самиардов, царей Мидии и Персии, и завоевал их столицу Экбатану... Одержав победу, названный Иоанн двинулся дальше, чтобы прийти на помощь Святой Церкви". Хронист отмечает, что замерзание Тигра помешало Пресвитеру Иоанну осуществить его замыслы; тем не менее, его намерения были чисты, и, кроме того, он "происходил от волхвов" (26).
Территориально перемещенный из Центральной Азии, куда его помещали более ранние тексты, в Африку, Пресвитер Иоанн был, по крайней мере, одним из объектов многоцелевой стратегии дона Жуана II в 1480-х гг. Однако этот "перенос" Пресвитера не следует приписывать временам дона Жуана; скорее это была идея, которая предшествовала ему и, должно быть, была связана со слухами о действительно существовавшем христианском царстве коптского толка в Эфиопии, два посольства из которого — в 1402 и 1408 гг. — как сообщается, побывали в Венеции. Действительно, в 1450-х гг. генуэзский купец и исследователь Антониотто Узодимаре, действовавший от имени португальцев у западного побережья Африки, предположил, что он находился не более чем в 300 лигах от царства Пресвитера Иоанна (27).
Принимая во внимание этот довольно запутанный клубок слухов, легенд и домыслов, дон Жуан II избрал разумный курс и подстраховал свои ставки. В начале августа 1487 г. Бартоломеу Диаш, который, по всей вероятности, был профессиональным моряком, а не представителем знати, был отправлен на разведку земель, лежавших за пределами последних открытий Диогу Кана. Экспедиция была скромной, и из современных свидетельств о ней мало что известно; в ней участвовали три корабля: "Сан-Криштован" под командованием самого Диаша, "Сан-Панталеон" под командованием Жуана Инфанте и третий корабль, название которого неизвестно. Что известно наверняка, так это то, что к началу декабря 1487 г. Диаш вышел за пределы исследований Кана и что либо в конце того же месяца, либо в начале следующего месяца он обогнул оконечность африканского континента и вошел в то, что обычно отождествляется с заливом Моссел в юго-восточной Африке. Диаш продвинулся еще дальше от этого места, достигнув мыса Ресифи и дойдя до Рио-ду-Инфанте (река Грейт-Фиш). В середине мая, по возвращении, он миновал и увидел мыс Доброй Надежды, а затем добрых семь месяцев плыл домой, прибыв в Лиссабон только в декабре 1488 г., где его осторожный вход в порт засвидетельствовал, среди прочих, Христофор Колумб.
За три месяца до отплытия Диаша, уже в начале мая 1487 г., дон Жуан II ввел в действие другую дополнительную часть концепции. Она заключалась в том, чтобы исследовать по традиционному сухопутному маршруту, что же на самом деле таит в себе восточный океан за пределами Африки, и людьми, выбранными для осуществления этого, были как младший член королевского двора, живописный Перо да Ковильян, так и менее известный Афонсу де Пайва. Эти двое, оба в некоторой степени говорящие по-арабски, похоже, следовали общим маршрутом через Испанию и Италию в Александрию, главный пункт прибытия азиатских специй в Средиземное море. Похоже, что они хотели проследить путь доставки специй до их источника, поскольку оба шпиона двинулись из Александрии в Каир, а затем направились по Красному морю в Аден. Здесь в середине 1488 г., как раз в тот момент, когда Бартоломеу Диаш готовился к отплытию с мыса Доброй Надежды, их пути разошлись. Пайва добрался до Гуджарата, но умер на обратном пути из Ормуза; Ковильян, выполняя более сложную миссию, добрался до Каннанура и Каликута и, возможно, даже совершил кратковременный визит в Мозамбик, прежде чем отправиться обратно в Каир, откуда он сообщил о том, что узнал. В конце концов, прибыв в Эфиопию, вероятно, примерно в 1494 г., он был задержан там и умер значительно позже в легендарных землях Пресвитера (28). Некоторые португальские хронисты XVI в. сообщают, что Перо да Ковильян отправил письма португальскому двору из Каира через некоего Жозе из Ламегу, еврея-сапожника и путешественника, хотя неясно, действительно ли эти письма прибыли в Португалию. Во всяком случае, прямая информация о коммерческих условиях в западной части Индийского океана в Португалии в начале 1490-х гг. оставалась скудной, и еще сохранялась определенная зависимость от более ранних отчетов (в частности, от повествования путешественника середины XV в. Николо де Конти, переработанного Поджо Браччолини). Это может объяснить, по крайней мере частично, отсутствие дальнейших экспедиций в Индийский океан в оставшиеся годы правления дона Жуана II.
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОПЕРНИЧЕСТВО 1490-Х ГОДОВ
Но нам нужно продвинуться дальше, если мы хотим понять точный контекст первой экспедиции Васко да Гамы. В этом нам помогает тот факт, что в последние годы произошла тихая революция в интерпретации иберийских корней ранней португальской экспансии в Азии. Теперь становится все более очевидным, что раннюю фазу португальского присутствия в Азии нельзя понять, не принимая во внимание тот факт, что элита страны была сильно разделена по вопросу о заморской экспансии к концу пятнадцатого века, как с точки зрения идеологии, так и с точки зрения практики (29). Следуя исследованиям Жана Обена, мы можем, таким образом, проследить происхождение выбора Васко да Гамы на пост командующего экспедицией до последних пяти лет правления дона Жуана II, в частности до июля 1491 г., когда сын монарха и предполагаемый наследник дон Афонсу погиб в результате падения с коня. Таким образом, у дона Жуана не осталось ни законных сыновей, которым он мог бы передать престол, ни дочерей, которых можно было бы выдать замуж, а ближайшим законным кровным родственником, оставшимся у него, был его двоюродный брат, дон Мануэл, герцог Бежа, являвшийся также его шурином (30). Мануэлу удалось пережить чистки 1480-х гг., когда, как мы отмечали выше, был казнен его зять, могущественный герцог Браганса, а дон Диогу, герцог Визеу и родной брат дона Мануэла, был убит самим доном Жуаном. Тем не менее, король не питал большого доверия к дону Мануэлу, да и о его способностях он, по-видимому, был не слишком высокого мнения. Вместо этого дон Жуан II попытался выдвинуть в качестве престолонаследника своего незаконнорожденного сына дона Жоржи, который родился в августе 1481 г. в Абрантесе от любовницы короля, доньи Аны де Мендонса.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
