Мир "Цельнометаллического алхимика" - Зимний вечер в Бриггсе

Далекий проход, ночью светившийся звездами, действительно побелел. Четверка зашагала к выходу. Старичок сноровисто спускался с горы по осыпающимся камням, спутники, поскальзываясь и чертыхаясь, спешили следом. Вскоре запахло дымом и навозом.

— Стоп, — приказал вдруг Кимбли, прихватывая старика за плечо. Команда недоуменно остановилась. — Где мы выйдем? — поинтересовался алхимик. — Я хочу знать, как себя вести и что говорить. Документов местных у нас нет...

— Сейчас увидишь, сынок, — дружелюбно пропел старичок, невозмутимо снимая с плеча ладонь Кимбли. — Не переживай. Абы куда я бы вас не привел. Безопасное место.

И снова поспешил вниз. Остальные потянулись за ним. Багровому ничего не оставалось, как пойти следом.

Вскоре показался забор в два человеческих роста и крепкая калитка. Старичок открыл ее и вошел во двор. За забором обнаружился огромный домина, в котором запросто ужились бы человек двадцать, рядом стоял не менее впечатляющих размеров сарай, по соседству, похоже, сеновал, дровница, в общем крестьянское хозяйство во всем его богачестве. Людей, впрочем, нигде не наблюдалось, а из сарая периодически раздавалось недовольное мычание.

Гости подошли к колодцу и оказались в аккурат в центре двора, когда из дома и сарая одновременно вышли по два бугая с арбалетами. Беглецы из Аместриса замерли.

— Ну, добро пожаловать, — улыбнулся старичок, мигом метнувшись к забору и тем самым освободив траекторию потенциального выстрела.

— Ты куда нас завел? — поинтересовался один из спутников Кимбли — тот, что помоложе — хмуро щурясь на проводника.

— А ты не заводись! — с вызовом потребовал дедок. — Я что обещал — то вам и будет. Кормить вас тут будут хорошо, одежу давать, поить по праздникам. А ваше дело — работать. И счастливы будете так, как никогда в Аместрисе не были...

Кимбли подобрался, настороженно глядя на арбалеты.

— Ну, гости дорогие, воевать будем, или поняли уже, что рыпаться здесь бесполезно? — поинтересовался один из стрелков.

— Поняли, — торопливо буркнул пожилой из компании аместрийцев, затравленно оглядываясь.

— Но если бежать хотите — останавливать не будем, — гостеприимно продолжил стрелок, — только горы тут кругом. Не зная дороги, замерзнете к обеду. Так что не удерживаем. Хотите идти — идите.

Судя по лицам драхмийцев, Кимбли сильно сомневался, что в спину желающему попытать счастья в горах не полетит арбалетный болт, и решил пока не нарываться.

— Вот и ладушки, — обрадовался стрелок. — Все, ребята, разводите их по местам. Отбой.

Из дома и из сарая на свежий воздух потянулись люди — мужики и бабы, с ведрами, вилами и всяким незамысловатым крестьянским скарбом.

— Привел? — раздалось сзади, и Кимбли обернулся. Во двор на здоровом вороном тяжеловозе въезжал мужик, телосложением сильно смахивающий на Алекса Армстронга.

— Привел. Как обещал, — закивал головой дедок.

Всадник осмотрел гостей с нескрываемым скепсисом.

— Вот эти двое, ладно, — буркнул он, — а вот этот — тощий... — толстый палец ткнул в сторону Кимбли. — Он мне зачем?

— Батюшка Троп, так крепкий парень, — забеспокоился старичок, подскакивая к лошади и хватаясь за стремя. — Не было ж больше никого. А ты сам сказал, что тебе троих нужно. Я весь город перерыл. Не из крепости же было солдата похищать...

— А мне хоть из крепости... — буркнул Троп, недовольно осматривая Кимбли. — За этого половину заплачу. Потом, если нормальный окажется, доплачу остальное...

— И то хорошо, — охотно согласился старик, протягивая ладонь, в которую хозяин отсыпал из кармана несколько монет. — Удачи вам, ребятки, — пробубнил дедок и торопливо исчез со двора.

Кимбли проводил его полным ненависти взглядом, навеки отпечатывая в памяти рожу. Они еще встретятся.

— Надо бежать, — едва слышно шепнул алхимик стоящим рядом спутникам. — Осмотритесь, что где. Долго мы здесь не задержимся...

— Ага, — быстро согласились те и перекинулись понимающими взглядами.

— Разводи их по местам! — крикнул Троп, слезая с лошади. — А дохлый пусть за скотиной присматривает, а там посмотрим, во что он горазд...

Стрелки закинули арбалеты за спины, отобрали у гостей рюкзаки, и один из четверки подтолкнул Кимбли к сараю.

Глава 3

Пожалуй, также погано Кимбли было лишь в тюрьме. С поправкой на то, что в тюрьме для большего позитива его не заставляли работать.

Под присмотром одного из арбалетчиков, впрочем, живо оттащившего оружие в дом, что, надо признать, ситуацию не изменило — было ясно, что врукопашную алхимик с аборигеном от сохи не справится — Кимбли чистил стойла и вывозил навоз из сарая. Живности в хозяйстве оказалось немало — и коровы, и козы, и свиньи, и лошади. К полудню у Багрового отваливались руки от тяжести лопаты и тележки, плащ покрылся бурыми пятнами, а запахом навоза алхимик пропитался насквозь и проникся уверенностью, что не сможет от него отмыться, даже если неделю проваляется в горячей воде с лучшими аместрийскими благовониями. Нахальные козы пытались боднуться, коровы бессовестно лягались, а хозяйский жеребец флегматично зажевал алхимику ворот плаща. Постоянно мотаясь от сарая к навозной куче и обратно, ничего интересного и полезного Кимбли до обеда рассмотреть не удалось, но в обед всех работников собрали в невысокой пристройке к большому дому.

В полутемном помещении с земляным полом и крошечными окошками, затянутыми бычьими пузырями, теплом дышала протопленная печка, а по всей комнате были расставлены широкие лавки, покрытые толстыми шерстяными одеялами и потертыми шкурами. Народ скучковался на скамейках вокруг стола из плохо обтесанных досок, на который две бойкие девицы живо поставили горшки с мясной кашей, миски с хлебом и кружки с незнакомым Кимбли сладким травяным отваром. Десяток здоровых, бородатых мужиков, оживленно переговариваясь и перешучиваясь, чавкали, облизывали пальцы, добирали остатки каши из горшков хлебным мякишем, и Кимбли, к своему удивлению, обнаружил, что оба его спутника успели вполне себе комфортно вписаться в эту команду и уже с шутками и прибаутками рассказывали, как шли ночью по пещерам, и как перетрусили с утра, увидев направленные на них арбалеты. Благодарные слушатели покатывалась со смеху, вспоминали, как сами примерно также попали из Аместриса в Драхму, и косились на Кимбли, который заставлял себя глотать густую безвкусную кашу, сидя у края стола и потирая ставший неприятно-щетинистым подбородок. Когда тарелки и кружки опустели, мужики растянулись на лавках, и Кимбли попытался подобраться поближе к своим спутникам, но те, словно ему назло, устроились в дальнем конце комнаты. Через час передышки их снова отправили на работу.

К заходу солнца алхимик успел натаскать воды на всю поганую живность. В качестве особо изощренного крестьянского садизма выяснилось, что наливать зверью ледяную воду из колодца нельзя, вода должна была отстояться в корытах, и лишь потом ее можно было выплескивать скотине. Поэтому Кимбли сначала разливал воду по бочкам, потом отстоявшуюся из бочек по корытам, люто ненавидя всю живность в проклятом сарае и представляя, как он взорвет эту милую обитель вместе со всеми ее насельниками.

Ну что ему мешало нарисовать круги на ладонях еще в Аместрисе, по ту сторону границы? Сейчас мало того, что неизвестно, где его рюкзак с вещами — а, следовательно, и синская краска — алхимик к тому же сильно сомневался, что на крестьянском подворье найдутся бумага и карандаш, а только с десятком-другим готовых преобразовательных кругов у него появлялся шанс разнести семейство здоровил и всех их добровольно-принудительных приспешников в кровь, песок и щепки. Конечно, можно было попытаться заныкать кусок угля и втихаря нарисовать круги на стенах дома. Потом быстро оживить их — один за другим — взрывая и уничтожая все построенное. И для осуществления данного плана Кимбли не отказался бы от помощи бывших спутников — отвлечь от него внимание, прикрыть, покараулить. Круги нужно было нарисовать так, чтобы их не заметили и не успели стереть — по одной сломанной линии в каждой пентаграмме убивало всю операцию. Пара дней, чтобы сделать вид, что сдался, а потом — подрыв.

Вечером их снова собрали в пристройке, где стало совсем темно — на ночь окошки закрыли задвижками, и теперь лишь огоньки нескольких свечей разгоняли мрак. Кимбли едва не задохнулся на пороге, вдохнув крепкий запах пота, но молча пробрался к столу и уселся на скамейку поближе к ночному спутнику помоложе. Тот невозмутимо погружал деревянную ложку в густую мясную похлебку и с хлюпаньем заваливал это месиво себе в глотку. Сосед слева, накрошив в похлебку едва не полбуханки, со смаком выковыривал куски пальцами и облизывался. Кимбли подтолкнул локтем знакомого аместрийца и тихо поинтересовался:

— Так и не познакомились. Тебя как зовут?

— Дант, — демонстративно не глядя в сторону Кимбли, буркнул тот куда-то в ложку.

— Слушай, я осмотрелся и, кажется, знаю, как отсюда можно уйти... — тихо продолжил Кимбли, придвигаясь поближе к бывшему спутнику.

Парень замер, секунду подумал, а потом с удвоенной энергией начал обгрызать ломоть хлеба.

— Но мне понадобится помощь, — вполголоса объяснял Багровый. — Ты ничем не рискуешь — я все сделаю сам, но когда я...

— Ну, в общем, так — хочу тебе сказать... — вдруг во всеуслышание объявил парень, наконец-то отрываясь от еды. — Я отсюдова бежать не собираюсь. Кормят здесь хорошо — меня так дома отродясь не кормили, одевают-обувают. Вон, мужики говорят, хозяин их за родных считает. Работай — и будешь как сыр в масле кататься, — работяги одобрительно загудели, сверля Кимбли хмурыми взглядами. Багровый с прискорбием осознал, что революция отменяется, и что интеллигенция до сих пор далека от крестьянства. — В общем, хочешь бежать — беги. А ко мне с этим больше не лезь...

— Дурак, — бросил через стол лысый бугай, сидевший напротив. — Где ты жизнь лучше найдешь? Тебе что, в Аместрисе сытнее было?

"Ну, как вам, быдлу, объяснить..." — мысленно начал Кимбли и тут же придушил искреннюю речь, открыв было рот, чтобы выдать деликатный ответ для успокоения набычившихся соседей, но в этот момент дверь в пристройку распахнулась, и на пороге возникли два сынка хозяина с арбалетами в руках.

— Эй, ты, тощий, — позвал один, заряженным болтом указывая на Багрового — соседи разом шарахнулись. — А ну, поди сюда. Батя хочет с тобой поговорить...

Полный недобрых предчувствий, Кимбли медленно поднялся со скамьи. Его пропустили вперед и как под конвоем провели через двор в хозяйский дом, потом через сени, где толкались два подрощенных теленка и коза с новорожденным малышом, в огромную домину, где обитало, похоже, все семейство.

При виде Кимбли женщины разом метнулись к печи и исчезли за цветастой занавеской (Багровый подумал было, не попытаться ли взять кого-то из них в заложницы, но быстро пришел к выводу, что его запросто будут водить кругами по горам, пока не рухнет от усталости, а потом отыграются на нем по полной), а мужчины скучковались вокруг сидевшего на лавке Тропа, за спиной которого стоял стол, куда хозяева вывалили содержимое трех рюкзаков. Сверху валялись вещи Багрового, а в широких ладонях Тропа покоились две знакомые книги по алхимии. Кимбли подобрался. Конвоиры, словно почуяв неладное, мигом закинули арбалеты за спину и ухватили аместрийца за плечи, без жалости выворачивая руки, чтобы удержать от лишних движений.

— Ты аместрийский алхимик? — буравя гостя злобным взглядом и супя брови, неприветливо начал Троп. Кимбли призадумался. В глазах хозяина блестел страх, двое его сыновей сжимали Багровому руки так, что он уже перестал чувствовать кисти, а двое оставшихся держали ладони на рукоятях здоровых ножей, висевших на поясах, и алхимик пришел к выводу, что вряд ли сможет продать свои услуги на местном подворье. Сглотнув комок в горле, Зольф попытался изогнуть в улыбке заледеневшие губы.

— Я? Да что вы! Конечно, нет, — наигранно изумился Кимбли и, сам почувствовав неискренность в голосе, тут же начал бить аргументом: — Да если бы я был алхимиком, разве сидел бы я тут у вас? Я бы давно все тут преобразовал и ушел своей дорогой... — что именно "все" он собирался преобразовывать, Кимбли и сам не понимал, но понадеялся, что крестьянству намека хватит. И оказался прав. Троп нахмурился так, что на лбу забугрились редкие мысли.

— Ну, да, — неохотно согласился он. — Ты бы нас всех уже давно прибил... Аместрийские алхимики, они такие... А тогда зачем тебе тогда это? — Троп подкинул на ладонях книги.

— Я историк, — с достоинством сообщил Багровый.

— Кто? — хором вскинулось семейство и тут же снова насторожилось, а Кимбли утвердился в уверенности, что ни бумаги, ни карандашей он здесь не найдет.

— Историк, — терпеливо повторил он. — Изучаю историю алхимии. Собираю рассказы о событиях прошлого.

Семейство озадаченно замерло.

— И зачем это надо? — уточнили из-за спины Кимбли и ощутимо дернули его за руку — так что в плечо что-то звонко треснуло. — Для алхимиков? Ты им помогаешь?

Убедившись, что рука еще на месте, Багровый попытался успокоить беспорядочно метавшиеся мысли в поисках самого безопасного ответа.

— Нет! Я просто рассказываю людям об алхимиках... Потому что им интересно...

— Сказки, что ли, рассказываешь? — уловив в словах Кимбли что-то знакомое, оживился Троп.

— Сказки, — тут же согласился Багровый, не желая и дальше рисковать умными словами.

— А на жизнь чем зарабатываешь? — не успокоился Троп.

— Этим же, — печально сообщил Кимбли.

— Сказками? — недоверчиво уточнил хозяин.

Кимбли послушно кивнул. Конвоиры опешили настолько, что даже выпустили его руки. Алхимик стоял неподвижно, боясь шевелиться.

Троп несколько секунд раздумывал, потом недоверчиво покачал головой и осмотрел семейство:

— Дураки они там, в этом Аместрисе... За сказки деньги платят... — буркнул он. Семейство активно согласилось. Троп протянул стоявшему справа сыну оба алхимических тома. — В печь их! — приказал он. — И пепел по ветру.

— Да разом... — парень живо схватил книги. Кимбли с сожалением проводил взглядом прихваченные из крепости трактаты и попутно подумал, что права была мама, говоря, что краденное впрок не идет.

Хозяин и сынки, светлея лицами, внимательно смотрели, как в жерле печи сгорают тонкие страницы. Кимбли же перевел печальный взгляд обратно на стол и вдруг замер. Троп подвинулся, и теперь стал хорошо виден знакомый рюкзак и приоткрытый боковой карман, из которого торчала знакомая желто-коричневая капсула с синским порошком для рисования. А рядом с ней, на рюкзаке, лежала втюханная Багровому продавцом фарфоровая тарелка со страшным зверем. Кимбли прищурился, несколько секунд раздумывал и решил рискнуть.

— А... можно мне задать вопрос? — изобразив самую заискивающую улыбку, в которую только смог растянуть губы, поинтересовался он.

Хозяин нерадостно покосился на аместрийца, не соглашаясь, но и не отказывая, и Багровый продолжил:

— Можно мне забрать мои вещи? — он мотнул головой на стол. Троп все-таки соизволил повернуть голову, проверяя, о чем речь, и тут же посмотрел на Кимбли как на идиота.