"Кувырком"

— Нет. Тут написано, что на прошлой неделе со счета снимали две суммы. На нем пусто. Прости, Марк. — От его сочувствия эта новость звучала еще хуже.

— Что? — Конечно, с каждой секундой становилось все яснее, что Джейми забрал все. Меня ограбили. Лишили всего: сердца, денег, природного добродушия, достоинства, подушек из гусиного пуха.

— Как кто-то мог снять деньги с моего счета? Разве вы не проверяете удостоверения личности?

Я знал. Джейми Волдеморт Дюпре. Управляющий тридцать третьим филиалом банка. Отличный костюм. Натертые до блеска туфли. Черное сердце. У него был доступ ко всем моим счетам, как дома, так и на работе. Правда, глупо было красть такую сумму. Он ведь должен был понимать, что я обо всем узнаю.

— Э... Это... Э...

Я не мог думать. Мне нужно было срочно выбраться отсюда. Второй раз за день дыхание перехватило от бешенства. Второй? Нет, третий. Я забыл о том моменте, когда любовь превратилась в ненависть: девять пятнадцать утра. На неверных ногах я вышел из банка под снег с дождем и, то и дело поскальзываясь, неуклюже побрел к машине. Нужно успокоиться. Собраться с мыслями. В общем, сосредоточиться. Продумать план. Я не мог ехать домой — там наверняка объявится Джейми. У меня не было денег на номер в гостинице, и я не собирался заваливаться к семье. Да, настоящий провал.

Замерзая, я вдруг понял, что на мне все еще больничный халат и шлепанцы. Я мысленно дал себе по мозгам за то, что не переоделся в джинсы и свитер. В конце концов, надо было хотя бы зимние ботинки захватить.

Еще немного, и я устрою очередную сцену. Я сел и где-то минуту пытался собраться.

Подышал. Сосчитал до десяти. Посмотрел в лобовое стекло.

Я мог бы позвонить в полицию, но мне хотелось верить, что поступкам Джейми есть логическое объяснение — одному поступку. Ошибка с Кевином была из совсем другой оперы. Нужно было вернуться в банк и потребовать разговора с управляющим... но это Джейми. А его сейчас нет на месте, в данный момент он заштопывает свою лживую, вероломную подлую физиономию.

Четыре тридцать. Буря все усиливалась. Наверное, нужно посоветоваться с юристом.

Я завел мотор и позволил теплу окутать меня. "Страх и ненависть в Смитфилде". Я боялся ничуть не меньше, чем злился. Я мог бы убить его. Я посмотрел на лэптоп, засунутый в барсетку. Я не стал выбрасывать его на помойку, потому что это было бы безрассудно. Может, я и дурак, но не псих. Хотя за последние шесть часов я опровергал это заявление столько раз, что теперь и сам не знал наверняка. Все еще разглядывая дорогую барсетку, я начал придумывать план. Снег сыпал вовсю, и первым делом нужно было найти место, где было бы тепло, безопасно и побольше выпивки. Бутылка пива подошла бы идеально. Шесть бутылок — еще лучше. Двенадцать — и счастье есть. Пора нажраться. И большой телевизор тоже был бы кстати. Я нажал задний ход и, вспомнив об утренней поездке, набрал знакомый номер. Поеду к Тони.

Среда, 11 февраля, 16.45

Я остановился у магазина спиртных напитков и взял две упаковки по двенадцать банок Сэма Адамса. Надеюсь, это не слишком много. Да, я не особо оптимистичен в том, что касается моей способности поглощать спиртное. Я не умею пить; но сегодня собираюсь научиться. Минуту пришлось потратить на то, чтобы включить лэптоп и поменять все пароли. По крайней мере, его мне известен: "Пенгвины69". Я поменял пароль на "тымудила". Он никогда не догадается. Закрыв компьютер, я отъехал от магазина. Было четыре сорок пять.

А казалось, что уже полночь.

Тони жил в недавно отремонтированном бунгало на Сауф-Лэйк-Стрит. Я осторожно выехал со стоянки у магазина, многих отпустили с работы раньше, и автомобили оживленно скользили вверх и вниз по Уэст-Стрит. Я порадовался, что у меня машина с полным приводом. Как можно жить в Беркшире без приличного вездехода?

С тех пор как отец Тони умер, а мать уехала, я был не слишком хорошим другом. После долгих лет вечеринок, совместных утренних пробежек, наблюдения за тем, как он кочует по постелям других мужчин, всего этого времени, что я был рядом, я с головой ушел в новые отношения с Джейми, совсем забыв о Тони. Главным образом оттого что я не мог — не хотел — вспоминать чувства, от которых так долго пытался избавиться после школы, и частично — оттого что Джейми недолюбливал Тони. Да, вдобавок ко всему в какой-то момент эти двое страшно невзлюбили друг друга, и это тоже поспособствовало моему уходу из жизни Тони. И все же он никогда не выписывал мне штрафы за нарушение правил на дороге, а я всегда платил за обоих в "Пончиках Данкина". Возможно, Джейми со мной не навсегда, но у нас с Тони дружба длиною в жизнь, и теперь ее необходимо вернуть.

Я вздохнул с облегчением, когда он ответил и сказал, что я могу приехать. Видимо, он уже слышал, что сегодня произошло.

Я плавно заехал на подъездную дорожку у дома Тони и припарковался у гаража, не зная, какой прием меня ждет, и радуясь, что вооружен лучшей оливковой ветвью всех времен и народов — Сэмом Адамсом.

Джейми придет за своим компьютером, обязательно придет, поэтому лучше оставить лэптоп там, где он искать не станет. Я засунул его в пакет вместе с пивом, а свернутый провод запихнул в карман пальто. Все, что нужно ему для работы в банке, в этом лэптопе. Попытаюсь вернуть свои деньги сам. Я был уверен, что смогу. Я знал, где Джейми держит все пароли. Изменю все свои данные и завтра же поменяю банк. А еще позвоню своему юристу — Ларри Уиллетту. Я не хотел, чтобы Джейми арестовали. Я просто хотел вернуть свои деньги и заставить его убраться из моей жизни.

Можете считать меня ненормальным, но рассказывать Тони о том, что у меня с собой краденое имущество, казалось не такой уж хорошей идеей. Во-первых, это будет унизительно, а во-вторых, он начнет капать мне на мозги. Тони вырос здесь и потому умудрялся сочетать дружелюбие местного жителя с жесткостью служителя закона. Он был хорошим полицейским — во всех смыслах очень преданным работе. Он всем нравился. Черт подери, он и мне нравился. Придется спрятать эту штуку так, чтобы он ни о чем не догадался.

День становился все запутанней, и мне нужно было выпить.

Я прошел по крыльцу и постучал.

Дверь распахнулась почти мгновенно. Фигура Тони в дверном проеме выглядела довольно угрожающе. Он непринужденно улыбнулся:

— Привет. Заходи. Тут чертовски холодно.

Я не смог сдержать улыбку и вошел в его уютный домик, от присутствия Тони стало немного легче. Именно это мне и нужно: ярко освещенный дом и друг. Он был классным парнем, если не выводить его из себя. Я замешкался, мне вдруг показалось, что это плохая идея. Что я делаю?

— Положи его в холодильник. — Он прислонился к стене, настороженно улыбаясь и сложив на груди мускулистые руки с закатанными по локоть рукавами. Предплечья в темных волосках, бицепсы натягивают изношенную фланель. Он был в потертых джинсах, а волосы его явно были мокрыми, как будто он только из душа, но квадратная челюсть заросла щетиной. От него пахло свежестью — вроде мыла "Айриш Сприн", и он здорово выглядел. Темные глаза неотрывно следили за мной. — Не многовато ли пива, Михан?

Мои ноги в этих дурацких шлепанцах замерзли, и тепло окутало меня желанными объятиями. Я пожал плечами.

— Что не допьем — оставим, Ти.

Я вошел в его чистенькую кухню, стряхнув с себя сомнения, и засунул весь пакет в холодильник. Дзинь-дзинь. Оглянувшись, я проверил, здесь ли Тони. Неа. Зато я увидел снежные следы на безупречно чистом паркете. Миссис Герваче свернула бы мне шею, если бы я учинил подобное в ее доме.

— Ты что, только пришел? — крикнул я, осматривая кухню в поисках надежного места.

— Ага. Я собирался в спортзал, когда началась буря. — Включился телевизор.

Как можно бесшумнее я вытащил лэптоп из холодильника. Дзинь-дзинь. Осторожно приоткрыл дверцу буфетного шкафа и заглянул внутрь. Боже, да Тони помешан на аккуратности и, похоже, готовится к атомной войне. Казалось, у "Костко" с ним очень серьезные дела. На полках стояли томатный соус в банках, консервированные овощи, смесь для блинов, хозяйственное мыло и попкорн для микроволновки. Я затолкал улику на пирамиду из, наверное, пятнадцати рулонов бумажных полотенец. Лэптоп отлично поместился, а потом я запихнул шнур за рулоны. Разберусь позже. Я мысленно напомнил себе держать язык за зубами. Умирая от голода при виде по меньшей мере четырёх сотен консервных банок, я схватил упаковку соленых крендельков.

У него их было штук тридцать. Ну ладно, может быть, десять.

— Эй, я возьму что-нибудь пожевать.

Засунув три бутылки пива вместе с крендельками под мышку я присоединился к Тони в маленькой, удобной гостиной с невероятно большим телевизором.

Хоккей. Ненавижу хоккей. Насколько я знаю, Тони тоже ненавидит хоккей. Я вручил ему "Винтер Лагер", что было очень кстати, учитывая погоду.

Он выразительно посмотрел на две бутылки у меня в руках.

— Кого-то ждешь?

— Нет. Просто плохой день. Это для меня. — Я открутил с первой бутылки крышку и щелчком забросил ее через всю комнату прямо в мусорную корзину. Какая-никакая победа. Я отметил ее несколькими глотками "Бостон Лагер".

— Да, я уже слышал.

Плюхнувшись в кожаное кресло, я откинул голову на спинку и поджал ноги. Меня вдруг одолела усталость. Утром на работе я успел перехватить пончик и, если меня не обманывает память, я выпил шесть диетических кол и большой ореховый кофе. Скинув промокшую обувь, я сделал еще глоток и задумался, с чего начать.

Я хотел довериться Тони, но это было нелегко. Он мог быть настоящим занудой. Это все коп в нем. Подумав о том, каким отстраненным он был все прошлое лето и где все это время был я, я решил, что несправедливо ждать от Тони поддержки. Я подвел его, и нам обоим это было известно. И все же... когда я позвонил, он ответил, не задумываясь.

Я глотнул Сэма Адамса для смелости.

— И что ты слышал?

— Много чего. Там была половина Смитфилда. Странно, что ты не упомянул об этом раньше, Михан. Ну, например, когда я остановил тебя на дороге. Так и знал, что что-то произошло. Ты вел себя как придурок.

Я продолжил пить. Что тут скажешь? Я посмотрел на книжную полку на противоположной стене. Детективы. Сотни детективов.

Тони сел на диван и закинул ноги в толстых белых носках на блестящий кофейный столик. Он сделал второй глоток пива.

— Многие женщины из мэрии либо были в церкви, либо знали того, кто был там, когда все произошло. Все они пришли после полуденной службы и просветили нас. А им было что сказать. На этих леди произвело впечатление то, что ты напал на Джейми на глазах у всей паствы.

Напал? Вот дерьмо. Я даже не подумал об этом — перед глазами вдруг встала картинка: меня задерживают, бросают в наручниках на землю, Тони зачитывает мне права и волочет к своему форду, натянув пальто мне на голову, чтобы меня не узнали, а добропорядочные и набожные жители Смитфилда, открыв рты, перешептываются и закачивают видео через сотовые на Ютьюб. Сестра бы меня пристрелила.

— Я даже не подумал, что меня могут арестовать, Тони. Я этого не планировал. Так получилось. — Я поморщился. Боже, я говорю как Кевин. — Просто расскажи, что ты слышал.

Тони внезапно вышел из себя:

— Что ты подкрался к Джейми на службе, мать твою, и ударил его по затылку Библией. Ты был вне себя, матерился, и на тебе были красные шлепки. — Он обвиняюще кивнул на шлепанцы, валяющиеся на ковре.

— Это рабочая обувь. Я ношу их в реанимационном отделении. — Его это явно не впечатлило. Наоборот, он разозлился еще сильнее.

— Поверить не могу, что он до сих пор не подал на тебя заявление, Марк. Тебе повезло, что мне не пришлось ехать в церковь Святого Джозефа, чтобы тебя арестовать, потому что это бы меня просто взбесило. Я так понял, что парням пришлось выволочь тебя на улицу. Тому Кахиллу и Дэвиду Лэнгли. А потом Джейми поехал в больницу, и ему поставили семь — да, семь, потому что каждый в городе решил меня просветить! — швов на лоб. Некоторые говорят, что у него сотрясение мозга, но лично я сомневаюсь. — Тони замолчал, его лицо застыло, глаза снова следили за, судя по всему, записанной на DVD игрой. Задумавшись о чем-то своем, он машинально ковырял ногтем большого пальца этикетку на своем пиве.

— Я был зол и не помню, кто меня выволок.

Он коротко взглянул на меня и рявкнул:

— Весь город теперь знает, что случилось, Марк. Да если бы ты дал объявление в "Смитфилд Газетт", то не смог бы сделать свою личную жизнь более общедоступной.

Он сидел и кипел, а я прихлебывал пиво. Напряжение возрастало под бормотание спортивного комментатора. Наконец, Тони, похоже, принял решение.

— Это был не первый раз. Он тебе изменял, Марк.

Я поперхнулся. Пиво потекло у меня из носа, и, кашляя, смущенный, злой, я прохрипел:

— Боже, Тони, если он мне изменял, то какого черта ты мне об этом не сказал? — Я чувствовал себя таким уязвимым — меня предали. Джейми изменял мне и раньше? Как? Когда? Где?

Почему?

И все знали.

Тони все-таки отвернулся от экрана — именно в тот момент, когда я чувствовал себя голым. Я вытер нос рукавом, надеясь, что эмоции не отражаются на лице, грудь сдавило, щеки горели. Я стиснул зубы, поджал губы, открыл очередную бутылку пива и запустил крышкой Тони в голову.

К несчастью, он от нее отмахнулся.

— Эй, я пытался тебе сказать. Ты не хотел ничего слушать. Поэтому рассказываю тебе сейчас: он ублюдок и трахался с кем ни попадя. Мы с тобой сколько не виделись, Марк? Твой телефон не отвечал, когда я звонил. Когда я должен был тебе об этом рассказать? Наткнувшись на заправке?

— Здорово. Мне уже лучше.

— Послушай, Михан. Я не собираюсь делать так, чтобы тебе было лучше. Я говорю правду. Так поступают друзья. Джейми — козел. Мне жаль, что ты узнал об этом так, но ты мог бы и сам вытащить голову из задницы и оглядеться. Я пытался сказать тебе.

"Выпивка поможет пережить этот разговор", — сказал я себе. И глотнул еще пива.

— И как давно?

Он отставил бутылку на столик. Меня отвлекла игра света на его лице. Он пригладил кончиками пальцев влажную этикетку. Его плечи занимали половину долбаного дивана. Он что-то обдумывал, лицо его казалось отстраненным. Наконец он поднял глаза — ясные темные глаза, — лицо его было серьезным, я напрягся, ожидая правды, которую он собирался открыть.

— Прошлым летом он приставал ко мне. А еще он спал с Мэри из банка. Трахал все, что движется.

Новость поразила меня. Голова закружилась, и внезапно захотелось сделать Тони больно. Я едва не упал с кресла, когда закричал:

— И ты не сказал мне? Господи, Ти, уж я бы точно тебе обо всем рассказал...

— Нет, не рассказал бы. Ты бы ни о чем мне не рассказал, Марк, потому что исчез. Повторю последний раз: ты не хотел слушать. Я пытался. Звонил. Ты сам вычеркнул меня из жизни. — Тони замолчал и снова уставился в экран.

Теперь мне стало еще и стыдно.

— Это просто здорово. — Я проглотил остатки пива, пустой желудок обожгло горечью. Я забыл про гребаные крендельки, и слава Богу — потому что тогда я бы точно задохнулся от бешенства и соленого теста. С трудом поднявшись, я поборол желание запустить бутылкой в телевизор. Меня надирало. Нет, я просто надрался. Я направился в кухню.