— Дорогой Фридрих Карл Густав! Ничего, что я вас немного отвлеку?
— О! Ваше высочество! Очень рад вас слышать и готов к разговору на любую тему.
— Уважаемый барон! Я думаю, что вы в курсе покупки мной недавно парусной яхты на верфи в Любеке?
— Разумеется. И даже знаю, что сейчас перед вами встал вопрос её доставки к вам в Испанию.
— Вот об этом я бы и хотела с вами посоветоваться. Мой штатный капитан говорит, что, не смотря на штормовую опасность в северной Атлантике в зимний сезон, провести переход на яхте вокруг Европы при наличии толковой перегонной команды не будет большой проблемой. И по его прикидкам для этого требуется пять-шесть человек. Я вот, подумала, неужели среди офицеров немецкого флота не найдётся несколько человек знакомых с работой парусной команды, которые не откажутся составить мне компанию при таком перегоне? Если они окажутся совершенными жадинами, можно даже поднять вопрос об оплате их работы... Что вы на это скажете, Фридрих?
— К-хм... Ваше высочество! Это немного неожиданный для меня ход, но я не вижу принципиальной его невозможности. А для того, чтобы эта тема стала предметной и перешла в практическую плоскость, я прошу дать мне двое суток для проработки этого вопроса во всех нюансах. Через два дня я буду готов ответить на любые ваши вопросы по этой теме...
Через два дня барон рассказал о том, что на немецком флоте пришлось объявить конкурс на право участвовать в парусном переходе на личной яхте принцессы Саган, что офицеры чуть не передрались за это право. Через неделю восемь офицеров прошедших отбор и проверку службой барона Шлауфенберга встречали меня и остальных на причале верфи в Любеке. Гоша так и остался капитаном, хотя был на борту уже не самым старшим по званию. Ведь его, как находящегося на службе у меня приняли на службу в военно-морской флот и уже присвоили новое звание фрегаттен-капитана, а в составе перегонной команды был один капитан цур зее, то есть был старше Гоши по званию. Но должность капитана — это выше формальных званий и никаких проблем с его командованием на борту не было. К слову, своей российской присяге Гоша не изменял и Германии не присягал, он принёс личную присягу мне и королевскому роду Вюртемберга на весь период своей службы, а так он даже гражданства не поменял, как и Верочка, на которой он женился. Хотя, думаю, что скоро они сами упрутся в то, что им просто удобнее будет принять европейское гражданство. Хотя, это их личное дело, как захотят, так и будет, сейчас они просто оформлены как резиденты Германии, чтобы не возиться с проблемами виз и российских загранпаспортов...
Из Любека "Янжима" вышла на север, в сторону Киля, имея на борту двенадцать членов экипажа и одну Хрюшу. Ещё в усадьбе Гоша предпринял последнюю слабую попытку отговорить меня от этого перехода, категорически заявив, что выход на палубу за всё время перехода для меня без спасательного жилета будет запрещён. Но я его заверил, что не только сам буду носить капу, но и на Хрюшу надену и за Алей прослежу. Как вы уже поняли, мудрая Мульча так на меня посмотрела, когда мы стали собираться и наотрез отказалась участвовать в предполагаемой авантюре. Мне кажется, ещё немного, и она бы не только выразительно смотрела на меня, но ещё и когтем у виска покрутила, мол, совсем с глузда съехала, хозяйка? Но после такой реакции я совершенно успокоился, если бы мне грозила какая-нибудь опасность, Мульча неслась бы туда впереди меня, а раз она такая спокойная и только осуждает мою глупость, то ничего действительно опасного нас в этой авантюре не ждёт, максимум промокнем, и укачает, может быть. И уже после того, как мы отчалили, я оценил совет Фишера, прислушавшись к которому, я в Любеке в зоомагазине купил специальный метр на метр коврик с искусственной травкой для Хрюши. Ну, устроены так собакены, что им писать и какать нужно на травке или на земле, в крайнем случае. Хотя, я совершенно не против такого устройства их рефлексов, иначе даже не представляю, как им объяснить, почему в этом помещении гадить можно, а в другом нельзя. Вот и производители этого коврика уверяют, что трава собаками воспринимается как самая настоящая. Что ж, придётся Хрюше учиться пользоваться этим ковриком для своего туалета, с землёй во время плавания могут быть большие проблемы, да и не по речке мы сплавляться собираемся, хотя даже на реке далеко не всегда есть возможность причалить, чтобы выгулять зверинду. Честно сказать, если бы не совет многоопытного Фишера, я бы об этом подумал уже тогда, когда бы упёрся в проблему непосредственно. Забегая немного вперёд. Я почему-то собирался постелить Хрюше коврик на палубе перед мачтой, но меня переубедили, что лучше постелить на откидную часть заднего борта. Что тут и помыть забортной водой проще, да и контролировать, чтобы девочка за борт не упала удобнее. А на ходу при крене градусов в тридцать на покатой палубе удерживаться ей будет гораздо труднее, чем тут. И вообще, хорошо, что училась пользоваться своим ковриком Хрюша, пока мы ещё шли в спокойных водах без крена и волн. После того, как девочка делала свои дела, коврик сбрасывали за борт и он там бултыхался привязанный верёвкой десяток минут и поднимали уже чистенький. А палубу окатывали парой вёдер воды и никаких следов и запахов.
В Балтике погода была хоть и смурная, но довольно тихая, а волна в этой прикрытой многочисленными островами части моря была мелкая. Словом, почти идеальные условия для того, чтобы отработать координацию действий экипажа. Все наши волонтёры имели яхтенный опыт, почти у всех разряды и звания в парусном спорте, так, что на борту самыми неопытными были Аля, Жора и я, а Гоша, хоть и не особенно опытный, но он капитан, то есть, вне оценок и критики. По моим предварительным планам я должен был быть вахтенным рулевым под присмотром опытного судоводителя, а на Алю и Жору планировалось взвалить камбуз и наше питание. Но жизнь всё переиграла. Нет, Алёнка готовит гораздо лучше меня, а мои навыки в пределах разогрева полуфабрикатов, яичницы, варёной картошки и замороженных пельменей, ну, кашу могу сварить. Но последние годы меня уже так разбаловали тем, что всё время рядом есть те, кто готовят на порядки лучше меня и моё дело просто кушать вкусно и вовремя. А в таких условиях закреплению и улучшению моих кулинарных способностей просто не осталось места. Вы, правда, думаете, что можно тягаться в умениях с Ниночкой или Рамоной? Умения Алёнки конечно выше моих, но никак не дотягивают до профессионального кока, а тут нужно кормить двенадцать человек.
Впрочем, флот — есть флот. Всё было отработано и учтено ещё на берегу. В экипаже был Генрих Клапс, улыбчивый и весёлый фрегаттен-капитан. Которого на время похода назначили главным на камбузе. Вообще, все восемь человек были уже разделены на три вахты, кока и одного резервного члена команды. Так, как к уже расписанной флотом схеме добавились Гоша и Жора, то решили немного изменить состав вахт, сделать их по три человека и включить в них моих телохранителей, один из которых капитан яхты. Как я не трепыхался, но меня в состав вахт включать отказались, здесь мужики выступили единым фронтом и переубедить их не получилось, так, что мы с Алей и Хрюшей оказались пассажирками. Впрочем, я каждый день стоял не меньше половины дневной вахты рулевым на втором руле, благо их две штуки. До входа в Кильский канал мы довольно плотно потренировались в разных эволюциях и поработали с парусами, что совершенно не сложно на этой великолепной и продуманной яхте. Буквально одно нажатие кнопки, и генуя сворачивается намотанная на форштаг, который иногда ещё называют леер-штаг или топ-штаг, как идущий к топу (макушке мачты), чтобы не путать со стаксель-штагом, который обычно крепится на одном уровне с вантами на четверть высоты ниже топа мачты. Такой механизм уборки генуэзского стакселя очень удобен при эксплуатации и значительно повышает эффективность использования генакера и делает более удобной работу с ним. По похожей схеме можно убрать или взять на рифы грот, который наматывается на вращающийся вокруг своей оси гик. Вообще, на яхте очень серьёзно продуманы все вопросы облегчающие работу с парусами и делающие более комфортным управление яхтой. Две лебёдки со сменными числами редуктора, да чего там говорить, каждая утка, кипка или простая леерная стойка сделаны качественно, красиво и с любовью. Колеса штурвалов залиты каким-то мягким пупырчатым пластиком, который не скользит в руках и его удобно держать. И такой же пластик под ногами на месте рулевого. Чтобы ноги тоже не скользили, но на всякий случай рулевой всегда может пристегнуться к целой куче имеющихся мест, куда можно защёлкнуть карабины.
При подъёме флага, когда я официально принял сделанную лодку у верфи и подписал приёмо-сдаточные документы, весь наш перегонный экипаж построился на причале напротив в парадной форме. Когда я увидел на причале строй бравых офицеров кригс-марине в парадной форме при кортиках, орденах и медалях, я подумал, что моему Игорю Сергееву будет обидно, но оказалось, что у него тоже была парадная форма фрегаттен-капитана, на которой довольно необычно смотрелись его русские награды и кортик у него был немного другой формы. А Жора был в своём десантном мундире, так, что всё было очень красиво и торжественно. Когда Гоша в парадных белых перчатках пристегнул к флаг-фалу флаг Германии и мой личный вымпел с короной и моим личным гербом с тремя чёрными львами и присевшей драконочкой на жёлтом фоне кто-то включил гимн Германии. Ей, Богу, даже слёзы навернулись...
На подходе к началу Кильского канала паруса свернули, и весь канал мы неторопливо чапали под нашим дизелем, а Хрюша почти с тоской смотрела на проплывающие мимо берега, хотя она к своей искусственной лужайке уже вполне приспособилась. А что делать? Никто не обещал, что будет легко. Аля со своим фотоаппаратом носилась по всей яхте и была совершенно счастлива. Мне тоже очень нравилось, хотя я немного напрягался в ожидании встречи с зимней северной Атлантикой, а Бискайский залив вообще имеет довольно неприятную славу среди мореходов. После прохода канала подняли паруса и у нас был ещё запланированный заход в базу немецкого флота в Бремерхафене, откуда официально начнётся наш переход. На причале играла пара военных оркестров, было с десяток телекамер. Начальник базы и ещё какой-то адмирал сказали жутко пафосные речи. В кокпите построились пятеро немецких офицеров в парадной форме, Гоша с Жорой были в гражданке, мне тоже пришлось чего-то почирикать в микрофон, как я рад, и как я благодарен немецкому флоту. Потом мы стояли на корме и как пингвины с Алей улыбались и махали лапками, выходя в поход. Паруса поставили уже достаточно отойдя от берега, когда ребята переоделись, а меня заставили надеть оранжевую капу. Словом, наше плавание началось, можно сказать: "двенадцать в лодке, не считая собаки"**, только Хрюша точно гораздо солиднее даже пары Монморанси.
Вообще, из Любека можно было идти по большой дуге и мимо Копенгагена пройти проливом между Nordsee и Ostsee (Северным и Балтийским морями), но тогда вступает в силу монархическая и политическая куртуазность. Оказавшись в территориальных водах Датского королевства я, как принцесса, просто обязан как минимум известить об этом королевский дом Дании, а по правилам приличия остановиться и нанести официальный визит, но терять на это время совершенно не было никакого желания, ведь, как ни крути, а это потеря как минимум четырёх дней, а то и недели, если не больше. У нас на борту собрались яхтсмены и хоть флотские залили нам бак по самую пробку, но мы не сговариваясь, не собирались без особенной нужды пользоваться механическим движителем. То есть использовать двигатель только в случае уж совершенной невозможности движения под парусами или при маневрировании в узкостях, где использование парусов может создавать сложности для безопасности плавания. Собственно, даже во времена, когда про механические движители никто не знал, в большинство гаваней корабли входили и маневрировали внутри без использования парусов. В таких случаях корабли таскали и верповали либо свои гребные шлюпки, либо аналогичные портовые использующиеся в качестве буксиров. Это в кино разные Блады красиво под всеми распущенными парусами к самому городу входят. Даже сейчас большинство кораблей в тесноте гавани буксирами переставляют, заводят и выводят. А что говорить про парусные, которые ещё и от направления и силы ветра зависят. При этом их прямое парусное вооружение требует ветер только полных курсов, в бейдевинд они ходить практически не могут. Так, что вляпались бы там в какую-нибудь совершенно не нужную никому лавировку или заштилели. Потому мы и проскочили на дизеле быстренько Кильским каналом. А сейчас мы с Алей переоделись, ведь перед камерами на фоне наших бравых офицеров обе такие красивые в приталенных пальто, сапожках на высоком каблучке, а я ещё и в цветах Вюртембергского флага: пальто тёмно-красное, сапожки, шляпка, платье и перчатки чёрные. А куда деваться, я теперь, как и Дофина стараюсь носить брошь на розочке подложки из красно-чёрной ленты на вороте пальто или пиджака, Noblesse oblige (Положение обязывает. франц.). Впрочем, не так уж это меня и напрягает, важным и обязательным это становится, если предстоит вылезать перед камерами, вроде вот такого как сейчас случая. Но за этим у меня Аля смотрит, как и за остальными туалетами, а моё дело, указанное на себя надеть и проверить, чтобы всё село ровно и без складок, правда, она и сама обязательно проверит со всех сторон, ведь у меня на спине глаз нет.
А сейчас я с Хрюшей сижу прямо на палубе, на носу рядом с форштагом. Вообще, по-умному это у корпуса спереди нос, а сзади корма, в отношении палубы спереди бак, а сзади ют, есть ещё полубак и шканцы, но это уже на кораблях или судах более солидных размеров. Идём левым галсом почти без крена в неполный багштаг, северное море встретило нас ровным трёхбалльным ветром. Генакер ставить не стали, потому, что скоро нам поворачивать влево и курс станет полным бейдевиндом, так и дошлёпаем до Па-де-Кале или Ла-Манша — по-аглицки. Хрюша вся оранжевая в своём спасательном комплекте, а я весь кислотно-жёлтый. Но это снаружи, верхняя яхтенная палубная одёжка в виде непромокаемых высоких широких штанов на лямках, и куртки с глубоким капюшоном. Этот костюм прямо поверх спасжилета надевают. Вообще на мне сейчас тёплые штанишки, тёплые кроссовки, толстенный свитер и вязаная шапочка. На градуснике всего плюс три градуса, я отстоял на руле почти четыре часа, и вот сижу на носу, мысли думаю, а Хрюша у меня под боком то ли греется, то ли меня греет. Мы ещё к оживлённым морским путям не подошли, как Гоша пообещал, на трассу выйдем уже завтра. А пока наше плавание проходит совершенно спокойно, против чего я совершенно не возражаю. Волна почти попутная, если это можно назвать качкой, то очень мягкой и вальяжной. Брызг нет, удивительная тишина, только потрескивают снасти и шлёпают в корпус волны, как бывает только на яхте под парусом или на тихой якорной стоянке. В стороне противно кричат и носятся чайки, наверно что-то нашли и устроили гвалт. Как-то не вызывают они во мне чеховской нежности и умиления, наглые, шумные помоечные птицы, этакие летающий крысы. По сравнению с ними даже голуби — невинные агнцы, которых люди сами специально развели и приручили, сначала для еды, потом как почтальонов. Вообще, история жизни голубей среди людей довольно интересная. Их ведь и правда сначала приручили именно с гастрономических позиций и лопали голубей азартно и вприкуску. Потом обнаружили, что голуби имеют умение возвращаться к своему гнезду практически по прямой, стоит их только выпустить. А голубь — птица достаточно крупная и может нести на шее или лапке небольшую записку или другой небольшой груз. После этого гастрономические качества голубей резко отошли на задний план, а голубь получил славу почтовой птицы и даже символа, если хотите. Но с развитием технических средств коммуникации голуби напрочь утратили своё почтовое значение и стали обычными помоечниками больших городов, когда их главной заслугой становится умение обгаживать белым едким гуано все крыши, подоконники и памятники. Кто-то в этой истории может даже углядеть какие-нибудь глубокие философские правила или тенденции, а поэт написать грустную поэму о тщете и скоротечности истории и жизни...
