Универсальный донор

Я все так же сидела у стены. Избегала общения. И старалась запомнить как можно больше информации о ракшасах.

Узнала, кто такие ристары. Это редкая естественная мутация. Проявляется у одного из десяти тысяч. Даёт своему обладателю силу, ловкость, высокую регенерацию, идеальную память и невероятную скорость мышления. Но так как природа стремится к равновесию, у них есть проблемы с зачатием от партнёра без этой мутации. Ну, и так... по мелочи. Непереносимость компонентов крови от любого донора, кроме универсального с резус-нулевой группой крови. Там ещё что-то было, но я не запомнила.

А на третий день нас по одному приводили в медицинский блок для подготовки к крио-сну на время перелёта.

Меня туда привела все та же старуха.

Было страшно. Но страх лучше не показывать. Поэтому улыбаемся. Сдержанно, но мило.

— Доброе утро, лин-ране, — продемонстрировала я знание формальных обращений к ракшасам, выдолбленных нам ещё в школе.

Ли-ране — к мужчине.

Лин-ране — к женщине.

Вежливость лишней никогда не будет.

— Воспитанная, — усмехнулась все та же ракшаса, что в прошлый раз говорила о моей совместимости с ристарами. — Сдержанная. Осторожная. И не боишься нас?

— Боюсь, — отвечаю честно. Потому, что не вижу смысла врать.

— Забавно. Боишься, но стоишь ровно. Ты мне нравишься. Так, что дам я тебе маленький совет о том, как себя вести. Торги проводятся тихо. Для таких дорогих девочек, как ты организовывают настоящий светский приём. Покупатели смотрят на товар, могут даже заговорить. Смотри на мужчин с короткой стрижкой. Значит, что они не состоят в браке. Ты же не хочешь стать аэли? Это не так уж плохо, но так статус твой будет ниже, чем у энэри — первой жены. У интересных тебе мужчин ты увидешь татуировку в виде черной звезды на виске. Так обозначают совершеннолетних ристар. Если понравится кто — улыбайся. Можешь поздороваться. Но если мужчина прошел мимо, ищи другого. И, возможно, ты станешь женой тому, кто тебе хотя бы симпатичен.

— Слушайся мудрую ракшасу, — степенно кивнула старуха Вияра. — Она плохого не посоветует.

— Спасибо, лин-ране, — я поклонилась.

Потом сняла одежду, бросив ее в серый пластиковый короб, где уже лежали вещи моих предшественников и легла в крио-капсулу. Стеклянная крышка закрылась, и через мгновение все ее пространство заволокло сизым туманом, от которого мое сознание поплыло.

Не знаю, действительно ли я услышала или мне это приснилось. Но кажется они говорили о том, что отправят меня на Рион.

Глава 4

Если есть ощущения более неприятные, чем проснуться от крио-сна, я с ними, к счастью, не знакома.

Ноет все. Каждая клеточка. А голова, просто, разрывается от боли.

Хочется умереть. Прямо здесь и сейчас. Потому, что терпеть это нетникаких сил.

Но через пару минут, показавшиеся мне вечностью, стало легче.

Первым, что я увидела был молодой ракшас. Он смотрел на обнаженную меня с интересом, но не мужским, а, скорее, научным.

— Универсальный донор, — протянул он с восхищением.

— Ты бы не заглядывался, — с отеческой улыбкой потрепал юного коллегу мужчина в летах. — Девочка, как девочка.

— Универсальных доноров на всю планету едва ли полсотни наберётся. Интересно же.

— Все, что тебе должно быть интересно, уже в лаборатории. Изучай сколько хочешь.

— Добрый день, ли-ране, — решила я и в этот раз проявить вежливость. За что мгновенно поплатилась. Виски пронзило жуткой болью.

— Сейчас все пройдет, — поспешил успокоить меня старший из врачей. — Потерпи немного.

И действительно, через минуту стало легче. Я даже смогла встать и одеться. Решиться задать вопрос о том, что значит "универсальный донор" и не разберут ли меня на органы, я не смогла, хоть и очень хотела. Но было слишком страшно.

Потом меня проводили в большую комнату, где находилось около двадцати женщин. Сама комната была условно разделена на две части. С одной стороны стоял узкий длинный стол, заваленный закусками. А с другой в два ряда стояли кровати.

Хотелось упасть и провалился в сон, но я волевым усилием дотащила себя до стола. Поспать я ещё успею. А вот когда еще представится возможность поесть — неизвестно.

Казалось бы, логика железная. Но в мои планы на ближайшее будущее вмешалась Ирай, перевернув то, что ещё оставалось от моей жизни с ног на голову.

— Госпожа Миура, я просто не могу принять такой подарок, — услышала я неуверенный мужской голос, доносящийся от двери.

— Ну, что вы, — голос женщины был мягким, но каким-то тусклым, словно бы безжизненным. — Это такой пустяк для меня. А ваша супруга будет рада. Она стоит в очереди на мои серьги. Но так ей бы пришлось ждать их не меньше полугода. Вы же сможете подарить ей их на годовщину свадьбы. Торжество ведь уже через неделю?

— Но позвольте хотя бы оплатить их стоимость.

— Не нужно. Вы очень помогли мне, позволив побывать здесь до официального открытия торгов. Мне бы хотелось избежать публичности. Ситуация крайне деликатная. Вы же понимаете?

— Безусловно, — мужчина натянул на губы улыбку успешного дельца, который все знает о своем товаре. — У вас есть какие-то предпочтения? Внешность. Возраст.

— Она должна иметь возможность родить ребенка от моего мужа.

— Мы это не афишировали. Но сегодня нам привезли универсального донора. Вы же понимаете, что это значит?

— Деньги не имеют значения, — спокойно ответила женщина. Помолчал пару секунд и неуверенно поинтересовалась. — Она красивая?

— Посмотрите сами.

Пошли они, разумеется, ко мне. Вот что значит: не везёт. Я нервно схватила нечто, напоминающее большое яблоко, и прижала его к груди, как любимую игрушку в детстве.

А потом во все глаза уставилась на посетительницу. Это была фея из сказок. Маленькая. Тонкая, как тростиночка. С полупрозрачной кожей, сквозь которую проглядывали голубоватые вены. А длинные золотисто-рыжие волосы казались маленьким солнцем. За этим прекрасным фасадом, в глубине ее сапфировых глаз я увидела, как в зеркале, такую же боль, что бушевала сейчас в моем сердце.

— Красивая, — сказала она печально. — Иверу она должна понравиться. Я хотела бы оплатить покупку прямо сейчас.

Она не глядя протянула к мужчине руку с кружевным браслетом с искрами радужных бусинок. Он на мгновение коснулся изящной вещички своей спутницы небольшим брелоком, который достал из кармана.

— Благодарю за покупку, — с достоинством произнес местный работорговец.

— Мы можем уехать прямо сейчас?

— Разумеется. Но, возможно, нам лучше доставить девушку немного позже? Когда ей объяснят правила. Мы хотим, чтобы данное приобретение приносило вам лишь радость и не доставляло лишних проблем.

— Не нужно, — твердо сказала рыжая фея. — И снимите с нее ошейник.

— Разумно ли это? Люди после крио-сна бывают... раздражительны и несдержаны. Она может повести себя неразумно.

— Девочка, — обратилась ко мне рыжеволосая фея. — Ты собираешься вести себя неразумно?

— Пока нет, — ответила я честно.

— Вот и замечательно. Пойдем.

И она взяла меня за руку увлекла из комнаты. Мы прошли совсем немного. Потом сели в кар, напоминающий серебристую капельку. Я видела такие только на картинках в модных журналах. Ева обожала их. И если не могла позволить себе вещь, окружала себя ее фотографиями. Она увлекалась медитациями по притягиванию в свою жизнь богатства. Помогало это мало. Но сестра с упорством, достойным лучшего применения, продолжала окружать себя ритуалами, которые должны были чудесным образом изменить ее жизнь.

Всю дорогу мы молчали.

Я не решалась заговорить.

А девушка, которая вблизи казалась почти что моей ровесницей изо всех сил старалась сдержать слёзы.

И мне бы пожалеть себя. Но я почему-то думала о ней. Радости покупка меня ей, явно, не доставила. Тогда почему она на это пошла? Если правильно помню, то без ее согласия муж не мог взять аэли, если брачный контракт не предусматривал иного. Да, и то, это было возможно лишь для ристара.

Когда мы приехали к ней домой и прошли в огромную комнату, вероятнее всего, гостиную, я таких не видела, но опознала по дивану и камину, она заговорила:

— Меня зовут Ирай, а тебя?

— Кира.

— Красивое имя. И ты, тоже, очень красивая. И обязательно понравишься Иверу. Это мой муж... наш. Теперь уже, наверное, надо говорить "наш". Я привыкну.

— Зачем? — этот вопрос сейчас интересовал меня сильнее всего. Но Ирай не нашла в себе сил ответить. Она подняла на меня глаза, полные слёз и улыбнулась.

— Мы с тобой подружимся. И будем, как сёстры.

— Три месяца назад моя сестра взяла от моего имени кредит. Перевела все деньги на свой счёт и истратила их. А потом моя мать украла те сбережения, что у меня были, чтобы у меня не было времени доказать факт кражи. И чтобы ее любимая дочь не понесла никакого наказания. Я не очень хочу, чтобы кто-то относился ко мне, как моя сестра. Пожалуйста, расскажи, зачем тебе это все?

— Я не могу родить мужу ребенка, — печально произнесла девушка. — Мы в браке уже шесть лет. Десять выкидышей. И все на ранних сроках. Врачи говорят, что мы с мужем несовместимы. Мы знали, что у нас может и не быть детей. Но я так надеялась. Я так его люблю. И не могу больше смотреть, как его мечты о детях раз за разом разбиваются в дребезги.

— Он тебя обижает? Злится? Обвиняет в том, что происходит? Бьёт?

Просто, у меня не было иных предположений о том, зачем она на все это идёт. Любовь — странная штука. Любят и домашних тиранов, и откровенных садистов. А рыжая сейчас казалась мне, прямо-таки, хрестоматийной жертвой.

— Нет! — горячо запротестовала она. — Ивер замечательный. Он добрый, внимательный. От него слова грубого не услышать.

— И любит тебя, наверное, больше жизни. А о покупке меня он, вообще, не в курсе... — осенило меня.

— Он поймёт. Это самый разумный шаг

Я устало упала на диван рядом с рыжей и произнесла:

— Сначала он прибьёт нас обеих, а потом поймет. Может даже простит. Но нам от этого будет не легче. Может, он, вообще, детей не хочет? Или хочет, но только от тебя? Ты, чем думала?

— Вряд ли головой, — услышали мы зловещий свистящий шепот, доносящийся от двери.

Я вздрогнула и с ужасом уставилась на молодого мужчину с длинными белыми волосами, сколотыми в хвост и татуировкой в виде черной звезды на правом виске.

— Я была против! — постаралась откреститься от участия в этой идиотской авантюре. На всякий случай.

Мне не показалось, что хрупкий блондин нам чем-то по-настоящему угрожает. Но не хотелось бы попасть под раздачу, даже если он просто будет орать. В конце концов, я, действительно, была против.

— Ну, хоть у кого-то в этой комнате есть здравый смысл, — зло прошипел муж Ирай... и мой, наверное.

Но эта рыжая идиотка вместо того, чтобы, заливаясь слезами, обвинить в своём не самом разумном поступке магнитные бури, женское недомогание и состояние аффекта встала, после чего гордо заявила:

— Я уже это сделала, и ты не сможешь ничего изменить.

— Всего год. Потом я смогу с ней развестись.

— К тому времени у вас уже будет ребёнок. А ты, если и захочешь с кем-то развестись, то не с ней. Посмотри на нее. Она же в тысячу раз красивее меня. Да ещё и универсальный донор. Ивер, тебе будет с ней лучше.

— Ой, дура! — простонала я, сползая с дивана на пол, застеленный пушистым ковром. — Он же тебя любит. И плевать ему на то, кто там красивее. И разводиться он с тобой не хочет. Но желание перекинуть тебя через колено и отшлепать читается в глазах весьма отчётливо. Справедливости ради, я это желание понимаю. Не в первый раз эта истерика с разводом?

— После каждого выкидыша, — устало и как-то обречённо произнес Ивер, садясь на диван. — Но сейчас, когда врачи сказали, что надежды больше нет, она от уговоров перешла к действиям.

— Ты не понимаешь, — вдруг залилась слезами Ирай. — Тебе будет с ней лучше. И ты, наконец, отпустишь меня. Я не хочу и не могу больше так жить.

— Это она так развода требует? — спросила, глядя на ристара снизу вверх.

— Не совсем. Она не хочет жить в семье, которую сама считает неполноценной. И не хочет слышать ничего о том, что лучше я проживу жизнь, вообще, без детей, но с ней. Тащить в постель кого-то третьего, я считаю совершенно аморальным.

— Что делать будем? — этот вопрос интересовал меня сейчас сильнее всего.

— Подождём год. Разведёмся. После чего ты сможешь устроить свою жизнь с кем захочешь.

— Это меня, конечно, радует. Но с твоей женой, что делать будем? У нее же нервный срыв. Ей нужна помощь.

— Можешь делать все, что подсказывает тебе здравый смысл, — тяжело вздохнул Ивер Мирура. Встал с дивана, подхватил на руки плачущую девушку и понёс ее в глубь дома.

А я так и осталась на пушистом ковре в гостиной. Впрочем, он был теплым, мягким и приятно пах сухой травой. А мне так хотелось спать, что даже подниматься на диван было лень.

Глава 5

9340 год по летоисчислению системы Ракш

Рион

Разбудили меня всхлипывания и причитания Ирай. Она осознала, что они забыли меня в гостиной, и даже не пригласили занять свободную комнату. А когда она увидела меня спящую на ковре, то чувство вины у нее поднялось до небес.

— Да все нормально, — отмахнулась я, вставая. — До той комнаты ещё идти надо было.

Жалость в глазах рыжей грозила вылиться на меня настоящим водопадом слёз. Чего же она такая эмоциональная? Неудивительно, что она себя до нервного срыва довела. Конечно, ее трагедии — это не сломанный ноготок. Но себя бы и поберечь можно.

И вот с этим у Ирай были огромные проблемы. Она была, как сплошной оголённые нерв. Эмоциональные предохранители у нее не работали совершенно. И как она дожила до своих двадцати шести лет я не понимала совершенно.

Даже имея преданного рыцаря со стальными нервами и бесконечным терпением в лице Ивера Миуры, это вряд ли было просто.

Есть люди, совершенно неприспособленные к стрессам этого мира, но старающиеся быть продуктивными сверх меры. Она заглушала свою тревожность попытками быть хорошей и осчастливливать окружающих вне зависимости от их желания быть осчастливленными. Тогда как сама она забывала даже поесть.

Но ко всему вышеперечисленному, Ирай являлась ещё и творческой личностью — гениальным ювелиром из-под руки которого выходили настоящие произведения искусства, на которые я смотреть боялась — не то, что руками трогать.

Впрочем, это не помешало ей нарядить меня, как куколку и буквально силой заставить надеть серьги в виде розовых цветов.

Чувство вины, переполнявшие мою новую подругу, не давало ей и минуты усидеть на месте. Она постоянно пыталась сделать для меня ещё хоть что-то. Примерно час я терпела ее суету вокруг меня. Потом моя выдержка дала трещину.

— Мы идём завтракать.

— Ой, прости, — защебетала она. — Я и не подумала, что ты хочешь кушать. Ивер, обычно, ест на работе.

— Нет. Мы с тобой идем завтракать.

— Но я не хочу.

— Значит будешь завтракать через "не хочу", — строго отрезала я. — Мой временный энэри разрешил мне делать всё, что подскажет мне здравый смысл.