Вопросы веры (Бернард Дюран-2)

— Не думал, что вообще когда-либо буду принимать гостей, уж простите, — без намёка на раскаяние повинился жрец. — Так что на ужин только каша и немного овощей, ещё чего-нибудь заготовить не успел.

— Не страшно, мы бы не хотели вас объедать. — Дюран уселся за стол напротив Симона, его спутники устроились по бокам.

— Для начала... — Жрец взял ложку каши из своей миски и вылил её в стоящую рядом глиняную миску. — Доля богу. И я хотел бы поинтересоваться — госпожа эльфийка хранит молчание по некой причине?

— Да, — сухо ответил Бернард. Он покосился на девушку, та едва заметно кивнула. — На прошлой войне она потеряла язык.

Дюран заметил, как округлились глаза Морица. Алхимик явно сам мучился этим вопросом, но не решался его задать.

— Мне жаль. — Голос брата Симона оставался мягким и ровным, оттого печаль на его лице показалась Бернарду напускной. — Тогда полагаю, вопросы задавать будете лишь вы. На некоторые я отвечу.

— Почему вас называют братом? Вы не монах, — спросил Дюран, зачерпнув каши. Жуя её, он не сводил взгляда со жреца.

— Конечно не монах. — По губам Симона скользнула знакомая слабая улыбка. — Я прошу называть меня братом потому, что не хочу ставить себя выше других.

— Но живёте при том в доме старосты. — Бернард постучал ложкой по краю миски, стряхивая в неё мелкие комочки каши.

— Что поделать. — Жрец пожал плечами. — Дом был свободен, когда я пришёл сюда. Староста и его родные погибли от когтей искажённой магией твари. Я выгнал её из дома и из селения силой своего бога. Деревенские жители отдали дом мне и попросили защитить их. Я не смог отказать.

— Что за богу вы служите? — задал солдат самый важный для него вопрос.

— Луне. Персонально Луне и никому больше. — Брат Симон развёл руками. К своей еде он до сих пор не прикоснулся. — Луна есть Луна, но люди иногда давали имена для собственного удобства... можете звать моего бога Селеном, на староимперский манер.

Дюран ещё раз глянул на Безухую. Та хмурилась, покусывала губу.

— Ах да, конечно. — Жрец вдруг поднялся. Подошёл к эльфийке, протянул руку к её лунному амулету. — Можно мне?..

Девушка вскочила со стула, замотала головой, сжав амулет в кулаке.

— Ладно. — Симон тоже отступил на шаг, опуская руку. Улыбнулся теплее обычного. — Все думают, что боги людских культов не могут быть старше богов эльфов, ведь когда эльфы уже в них верили, не было ещё самих людей. Глупо. Луна была всегда, как был огонь, была вода, были горы — и у всех этих изначальных вещей есть божественные воплощения. Не всем из них поклонялись эльфы. Многим впервые дали имена наши предки, древние люди. Ещё до того, как построили Дерт, первую империю, как принялись копировать эльфийский пантеон. Леди, вы же верите в Дочь Луны? Я не отрицаю её. Возможно, она тоже божество, связанное с Луной. Но не сама Луна, уж простите.

Жрец вернулся на своё место, эльфийка тоже села. Она не отпускала свой амулет и выглядела растерянной, почти испуганной — впервые на памяти Бернарда. Отчего-то солдат испытал острое желание дать брату Симону кулаком по лицу. Вместо этого он спросил:

— Вы ведь верили в Единого Творца? Вы явно горожанин, вас не могли с детства посвятить какому-то дикарскому божку.

— Да, ещё недавно верил. — Жрец помешал остывшую кашу ложкой, качнул головой.

— И предали его?

— В каждом большом городе нашего королевства стоял каменный храм Единого, — медленно проговорил брат Симон. — Уверен, когда небо заполыхало, тысячи людей бросились туда, молить о спасении. Что с ними стало, господин Дюран? Что стало с этими храмами? Городами?

Опытный богослов точно нашёл бы что ответить. Бернард не смог сходу подобрать слов — хотя что-то вертелось у него на языке. Что-то о том, что Творец никогда не вёл людей за руку, что Пророк обещал спасение душам, а не телам... Пользуясь его молчанием, жрец продолжил:

— Культ Селена существовал в этой местности тысячи лет. Церковь Единого практически извела его, однако в самых дальних деревнях вроде этой многое помнят. Здешние жители приняли веру в Единого лишь в её форме, но не содержании. Их обряды и верования остались почти прежними. Я посвятил жизнь сбору знаний о таких культах. Маленьких, древних, почти забытых. Когда я оказался на грани гибели, то обратился к Луне так, как было записано в моих книгах. И бог откликнулся. Укутал меня своим серым плащом и отвёл смерть. Тогда я и понял, сколько правды было в тех сказках, что мне рассказывали беззубые старики в крохотных сёлах. Я нашёл путь к силе, способной спасти нас в нынешние времена.

Жрец глянул на окно, забранное пузырём:

— Темнеет, дорогие гости. Если вы всё ещё жаждите узреть чудеса — идите. Сейчас самое время.

* * *

Белячья Балка спала. Так спят только крохотные деревеньки в глуши — в темноте приземистые хатки казались земляными буграми, плетни сливались с лесом на фоне, не горело ни единого огонька, не было слышно голосов, собачьего лая. Явись сюда путник — и пройдёт сквозь посёлок, не заметив его, если только сослепу не врежется в какой-нибудь забор. Облачная плёнка скрывала звёзды, и только Луна едва заметным пятнышком проглядывала сквозь завесу.

Трое чужаков стояли у дома старосты, озираясь.

— И что дальше, мессир Дюран? — сдавленным шёпотом поинтересовался Мориц, от испуга присудивший солдату слишком высокий титул. — Мы ведь не знаем, придёт ли сегодня кто. И куда придёт, если придёт. И что случится, если придёт.

— Можно пройтись патрулём по околице. — Наёмник подкрутил ус. — Но знаешь...

Он уселся прямо на крыльцо и положил меч рядом, рукоять под ладонью. Хмыкнул:

— Мне кажется, если что случится — мы и отсюда увидим.

Безухая согласна кивнула и уселась на другой край крыльца. Достала из ножен длинный фехтовальный кинжал, принялась что-то чертить им в пыли. Алхимик обвёл их возмущённым взглядом, глубоко вдохнул, беря себя в руки. Постоял немного, но скоро не выдержал и принялся расхаживать туда-сюда.

Бернард тоже испытывал беспокойство, но иного рода. Он прочёл короткую молитву, ещё одну, на середине третьей сбился. В голову упорно лезли непривычные мысли. Дюран верил в Творца и в Пророка, глубоко и истово, но был всегда равнодушен к тому, верят ли в них другие. Пожалуй, в этом был противный основам веры эгоизм, однако солдат о таких тонкостях не задумывался. Его с рождения окружали единоверцы. Кто-то нарушал заповеди Пророка, кто-то следовал им фанатично, но никто не ставил под сомнение истинность его слов, существование Создателя. Изредка встречались эльфы-язычники, вроде той же Безухой, но они ведь не были людьми, и в их другой вере не виделось ничего странного. То, что Бернард увидел сегодня, смутило его. Целое село взяло и склонилось перед жрецом ложного бога. Эти люди, мужики и бабы, старики и дети, верили прежде в Творца, как сам Дюран. А потом явился брат Симон, показал пару фокусов — и все они, несколько десятков душ, бросились к нему в объятия.

— Скажи, Мориц, — негромко произнёс мечник, поглаживая крестовину своего клинка. — Если бы ты увидел, как ритуалы демоны пойми какого божка, о котором ты прежде не слышал, дают вдруг защиту от реальной угрозы — ты бы начал в него верить?

— Нет, пожалуй. — Алхимик остановился и нервно ухмыльнулся. Не двигаться он, похоже, не мог, оттого принялся качаться с пятки на носок, заложив руки за спину. — Хотя ритуалы бы запомнил и стал соблюдать. Но я-то учился в университете, знаете ли. Я понимаю, к чему вы, мессир Дюран. Люди тут простые, но дело даже не в этом. Страх... не стоит недооценивать его силу. Не стоит недооценивать, на что люди готовы пойти, чтобы перестать бояться. Чтобы жить обычной своей жизнью, привычным образом, забыв про висящий над головой меч. Вы, наверное, вовсе ничего не боитесь. А я в страхе знаю толк. За консультацией обращайтесь. — Он отвесил полупоклон.

Бернард качнул головой. Бывший эспадон королевской армии тоже многое знал о страхе, но признаваться в этом шуту-шарлатану не намеревался. Он покоился на Безухую, однако та продолжала увлечённо и сосредоточено рисовать по земле — совсем как ребёнок, оставленный ждать родителей около лавки. Разве что дети чертят обычно палочкой, а не кинжалом в локоть длиной. Солдат присмотрелся к рисункам, едва различимым в лунном свете. Было бы неплохо увидеть что-то, способное приоткрыть дверь в душу безмолвной эльфийки. Но она рисовала ёлочки. Дюран вздохнул. Спросил:

— Мориц, что ты знаешь об этом Сильване?

— Селене, — поправил алхимик. — Сильван как раз эльфийский бог. А о Селене не слышал ничего. Это не странно, таких мелких божков, почитавшихся только общинами какой-то местности, при старой империи было девать некуда. Если б я взялся всех их изучать и запомнить, тоже бы сбрендил, как этот Симон.

Юноша чуть приободрился, чего Дюран и хотел. Человеку полезно быть при деле и сознавать хоть какую-то свою полезность.

— Вообще, если выбирать лунное божество, Дочь Луны меня вполне устраивает. — Со сдавленным смешком алхимик присел на корточки. Подобрал камешек с острым краем, начал рисовать над ёлочками Безухой серпик молодого месяца и облака. — Прекрасная девушка-эльфийка с белыми волосами и синими глазами, милосердная и терпеливая. В серебряном плаще шагает по небу над ночными дорогами. Слушает шепот влюблённых и мольбы заблудившихся путников, указывает им путь в ночи или скрывает мраком от опасностей. Образ куда приятнее тех, что водятся среди примитивных дикарских божков. Тем бы только наказывать за нарушенные клятвы и требовать жертв.

Закончив с облаками и луной, он быстро очертил рисунок рамкой, помешав Безухой нарисовать ещё ряд ёлочек. Девушка вскинула на него взгляд и... вдруг улыбнулась. Юноша улыбнулся в ответ.

— Парень, она лучница, — заметил Бернард.

— Э-э... И? — Мориц не отводил взгляда от жёлтых глаз эльфийки.

— У неё очень сильные руки, — хмыкнул солдат. — Думай дважды.

— О чём вы... — начал было алхимик, но его прервала вспышка. Это не был взрыв или отсвет ружейного выстрела — просто на краю села бесшумно полыхнул белый свет. И через миг погас, оставив в глазах Бернарда мерцающие пятна. Будто молния, ударившая так далеко, что не видно её росчерка, не слышно грома.

— Вот... — Дюран грязно выругался, вскакивая. Безухая одним движением очутилась на ногах, метнулась вперёд, на бегу перебрасывая кинжал в левую руку, обнажая тонкий меч. Бернард поспешил за ней.

Странное белое пламя не нарушило покой ночи — вокруг по-прежнему царила тишина. Лишь когда троица пробегала мимо плетней, из-за них порой сонно взбрехивали разбуженные топотом псы. У края села эльфийка остановилась, как вкопанная, вскинула левую руку, веля товарищам не двигаться дальше. Они застыли меж двух плетёных заборов, вглядываясь в темноту. Из мрака донеслось глухое рычание, какое-то мерзкое хлюпанье. Дюран перехватил рукоять лежащего на плече меча двумя ладонями. Услышал за спиной неразборчивое бормотание — Мориц отчаянно молился, путая слова и выдумывая целые строки молитвы.

— Что там? — тихо спросил Дюран, бросив быстрый взгляд на Безухую. Лицо девушки было серьёзным, собранным, но меч оставался направлен остриём вниз. В ответ на слова Бернарда эльфийка только дёрнула огрызком уха. Вдруг на фоне темнеющей стены леса что-то мелькнуло. Чёрное на черном — но движение всегда заметно. Мечник подумал, что пора бы уже зажечь припасённый факел, однако ему всё ещё хотелось вблизи увидеть, как работает божественная защита деревни, а огонь мог отпугнуть незваных гостей.

— Может п-пойдём? Они нав... наверное сб-бежали... — безуспешно пытаясь спрятать дрожь в голосе начал алхимик. Бернард шикнул на него, не оглядываясь. Движение повторилось. Солдат различил, наконец, продолговатую тень, движущуюся рывками туда-сюда. Неведомое создание словно боялось приблизиться к посёлку, но его влекло к домам — и оно то бросалось вперёд, то отбегало. Размером существо было с крупного волкодава, и мечнику почудился блеск глаз — числом куда больше двух, и вовсе не там, где по прикидкам солдата у твари могла бы быть голова.

Возможно, вид и запах людей придал гостю смелости — вернее, голод пересилил страх. Тень перестала бросаться вперёд-назад и помчалась на троицу, утробно ворча. Безухая спокойно сунула меч и кинжал в ножны, попятилась, снимая с плеча лук. Бернард понял её без слов или даже жестов, выступил вперёд с двуручником наготове. Но биться им не пришлось. Когда до мчащей вприпрыжку чёрной твари оставалось шагов тридцать, слева и справа от Бернарда снова вспыхнул белый огонь. Свет укутал мечника, ослепил. Он был таким ярким и неожиданным, что солдат даже пошатнулся. Когда же он с проклятиями протёр глаза основанием ладони, то вокруг снова царил мрак, кажущийся ещё более непроглядным, а чудовища и след простыл. Только в лесу трещали ветки. В соседних дворах заливались лаем собаки.

— Кто-нибудь разглядел... — Дюран запнулся. Безухая стояла рядом с ним на коленях, закрыв лицо ладонями, плечи её вздрагивали. Оброненный девушкой лук валялся на земле. — Пекло! Что с тобой?

— Леди! — позабывший про страх Мориц грохнулся на колени перед эльфийкой, осторожно взял её за плечи. — Всё хорошо, сейчас пройдёт!

— Что с ней? — Дюран воткнул меч в землю, достал из-за пояса короткий факел, поднёс к нему висящую на ремне трутницу.

— Она же эльф! — взволнованной ответил алхимик. — Они видят в темноте как днём! Этот свет...

— Ах ты ж... — Теперь дошло и до Бернарда. Если вспышка ослепила его, то по глазам эльфийки она должна была ударить в разы сильнее.

— Но ничего, сейчас пройдёт, — повторил юноша. Он бережно взялся за тонкие запястья Безухой, заставил её отнять ладони от лица. В свете факела Дюран увидел, что по щекам девушки текут слёзы. Лучница часто моргала и морщилась. Вдруг она оттолкнула Морица, вскочила, озираясь. Мгновенье у эльфийки был такой вид, словно она не понимает, где находится. Затем выражение лица изменилось, стало привычно непроницаемым. Безухая утёрла слёзы крагой перчатки, кивнула Бернарду, подала руку упавшему на зад алхимику. Тот неловко улыбнулся ей, вставая — однако ответной улыбки не получил.

— Ладно, — проворчал Бернард, пока эльфийка подбирала лук и приводила себя в порядок. — Все живы, опасности нет. Кто видел, что тут случилось?

— Вспыхнуло на плетнях, — уверенно заявил алхимик. Ткнул пальцем. — Вон там, например.

Они подошли к забору по правую руку, осмотрели его. Без труда нашли закреплённый на плетне оберег — выкованный из бронзы довольно грубо, но украшенный знакомым рисунком из фаз Луны.

— Мнда... — буркнул Дюран. — Символ Торца им так не помогает, значит.

— Ещё бы. — Мориц скривил губы. Протянув руку, тронул оберег кончиками пальцев. — Эта штука хоть не сильно, но светится магией. Это... просто какой-то магический амулет защитного типа. Очень примитивный.

— Во-от оно что... — протянул Бернард, испытав нешуточное облегчение. У него словно камень с души упал. — Так он мошенник. Похлеще тебя. Просто колдун, обдуривший крестьян.