Впрочем — потихоньку затягиваются и душевные раны. Воспоминания о том мире, в котором родился, заплывают тиной времени, уходят, оставляя после себя сожаление и печаль. Новые воспоминания, земные, занимают их место.

Только вот почему-то они тоже печальные, такие, что лучше бы их не было. Бандиты, отнявшие квартиру. Полиция, допросы, беспомощность человека, который не может ничего изменить.

Снова бандиты — уже местные. Зоя...ах, Зоя, Зоя...только что стала молодой, красивой, и тут — смерть! Как несправедлива жизнь! Как жестока!

Олег задумался, и не с первого раза понял, о чем его спросила Маша, а когда понял — слегка рассердился.

— И ее потащишь с собой?! Что, решил шведскую семью сделать, что ли? — Маша скривила губы — Мелкая сучка...

— Чего ты несешь? Она несовершеннолетняя! Маш, ты иногда бываешь такой дурой, тебе кто-нибудь это уже говорил?

— А если бы не была малолеткой, в постель бы затащил, да? Так и смотришь налево!

— Вот что, подруга! — Олег помолчал, играя желваками на щеках — По-моему мы с тобой по этому поводу уже говорили, так? Тебе что-то не нравится — вали! Живи одна, как хочешь! Не хочешь? Тогда прикуси язык и делай то, что я говорю!

— Вах! Мужчина! — вдруг откликнулся водитель — Так, так с женшчинами надо! Мужщина, он главный! Слушай, луноликая! Мужчина твой молодец!

— Не лезь, болван! — откликнулась девушка, кусая губы — Олеж, дома поговорим, ладно? Рули давай, чурка! Уууу! Убила бы!

— Перестань! Чтобы я больше не слышал этого — чурка, и всякое такое! И вообще — язык придерживай! Чтобы ни ругани, ни жаргона! Сколько раз тебе уже говорить?! Надоело! — Олег недовольно зыркнул на подругу, и та замолчала, закусив губу от досады — Я буду помогать Тане! В память о Зое! И все тут! И чтобы больше я не слышал этой чуши!

Остаток дороги ехали молча. Маша, отвернувшись от Олега, глядела в темное окно автомашины, будто надеясь разглядеть в мелькающих придорожных кустах что-то интересное. Олег же прикрыл глаза, расслабляясь, отдыхая после сегодняшней поездки.

После того, как они с Машей посидели за праздничным столом, Олегу снова пришлось поработать — Мария Федоровна попросила подлечить дядю Петю, у которого болели ребра, плохо сросшиеся после самого первого столкновения с местными бандитами, с легкой руки Сергара успокоившимися на дне омута тихой, чистой речки. И вылилось это лечение в большое лечение — дяди Пети. Марии Федоровны, Коли, и всех соседей, которые набежали в гостеприимный дом, прослышав, что приехал знаменитый на всю округу целитель.

Уходя обитатели деревни пытались совать скомканные, засаленные купюры, явно хранившиеся на "черный день". Олег денег не брал. "Матери моей поможете, если попросит. Не нужно никаких денег. Будьте здоровы!"

И счастливые соседи шли в свои обветшалые дома, не подозревая, что стали здоровее не только физически. Каждому, кто приходил, Олег внедрял в голову посыл: "Пить алкоголь — плохо! Нельзя! Запрещено! Выпьешь — тебя будет тошнить, тебе будет плохо!"

Сейчас он сидел и слегка улыбался — что скажут вылеченные, обнаружив, как изменились их вкусы? Когда любимый самогон, "сладкая" водка и "бормотуха" не вызывают ничего, кроме тошноты? Что они пожелают вслед целителю, злодейски лишившему их такого удовольствия? Если зажженная сигарета не вызывает ничего иного кроме тошноты — поневоле задумаешься о том, стоило ли обращаться за помощью к колдуну.

Ни спиртного, ни сигарет — что жители деревеньки будут делать без обычных развлечений?

Да что угодно — лишь бы не эта гадость. Олег не знал, как долго будет действовать посыл, но надеялся, что долго — снадобья, усиливающего воздействие магии было у него с собой совсем немного, около литра (Так, на всякий случай. Мать тоже всегда таскала с собой сумку с лекарствами. Лекарь ведь!). Больше всего снадобья потратил на мать и на дядю Петю — запустил их организмы на постепенное омоложение — не такое быстрое и радикальное, как тогда, с Зоей, но не сомневался, что лет по десять они скинут точно. Не сразу, в течение нескольких месяцев — но станут моложе. Остальным пациентам досталось по маленькому глотку. Хватило на всех. В деревне не так уж и много жителей.

"Вот будет потеха, когда попробуют хлебнуть "напитка богов"! Всю деревню заблюют!"

Олег вдруг хохотнул, Маша взглянула на него, снова отвела взгляд, явно демонстративно. В последнее время она вела себя не как любовница-секретарша, а как жена, или по крайней мере невеста. Олега это даже стало немного напрягать. Он уже не раз подумывал, как укоротить ей длинный язычок, который девица стала распускать очень уж вольно, и вообще поставить на место — что-то уж больно много гонору у нее стало, ведет себя, как родовитая дворянка. Все должны перед ней на цыпочках бегать, чуть что не по нраву — сразу в крик, ругань, истерика!

Так, за раздумьями, незаметно добрались до дома. До Машиного дома. Обычный, простой дом, построенный шестьдесят или семьдесят лет назад, после страшной войны, в которой погибли миллионы людей.

Сергар смотрел документальные фильмы, видел фотографии того, что происходило во время этой войны, и каждый раз поражался — как люди могут дойти до такого скотства? Раньше он думал, что страшнее, чем опьяневшие от пролитой крови зеланские завоеватели не может быть в природе никаких других врагов. Что их жестокое отношение к жителям завоеванных территорий просто запредельно! Ну как же — они берут такие огромные налоги! Они не дают развиваться кайларской провинции! Преследуют жителей Кайлара за неосторожные высказывания!

Глупец. Спасибо зеланскому императору за то, что он просто-напросто не уничтожил всех кайларцев в концлагерях! Не уничтожил населения Кайлара вовсе! Разрешил хоть как-то жить, существовать!

Обитатели Земли были гораздо страшнее. Зеланцы, в отличие от них, не додумались до лагерей смерти. До крематориев, в которых тысячами сжигали тех, кто не угодил завоевателю своим "гадким" происхождением.

И еще — каждый раз, когда Сергар глядел на экран телевизора и видел то, что творили земляне, используя последние достижения науки, в голову приходила мысль: "На кой черт этот прогресс? Чтобы людей убивали уже не сотнями тысяч, а сотнями миллионов?"

Нет, все-таки хорошо, что цивилизация его родного мира пошла не тем путем, по которому отправилась Земля. От прогресса нет ничего хорошего! Ну...почти ничего. Горячая вода из крана и теплый туалет — не в счет! И телевизор. И телефон...

Этой ночью легли спать отдельно. Олег — на "супружеской" кровати, которую Маша купила перед тем, как он поселился в ее доме, хозяйка дома — в зале, на диване. Тоже новом, и тоже купленным с дохдоов, полученных от лекарских трудов Олега-Сергара.

Олег отдавал девушке половину тех денег, что зарабатывал своим лекарским искусством. Вернее — это она отдавала ему половину. Ведь денег с пациентов лекарь не брал.

На Земле было странное поверье, что если лекарь берет за свои услуги презренные бумажки, или монеты, боги лишат его магической силы. Вернее — бог, а не боги, в отличие от мира Сергара, в котором пантеон богов был не меньшим, чем в древней Греции или Риме.

Из своей доли Маша обеспечивала работу лекаря — делилась с главврачом, платила медсестрам, врачам — "чтобы заткнуть пасть этим сволочам!" — как она частенько говорила. Кормила, поила, даже одевала своего любовника-начальника.

Впрочем — после всех трат на ее долю все равно оставалось очень, очень немало. Поток больных не ослабевал, деньги текли рекой — лекарь, который способен вылечить все, от прыща до раковой опухоли нужно был всем. Всему миру. А Маша наладила работу, как хороший автомастер налаживает двигатель автомобиля, попавший в его умелые руки. У Маши на самом деле был организаторский талант, этого у нее не отнимешь.

Свои деньги Олег клал на счет в банке, на банковскую карту. Часть — отдавал матери. Он не был жадным человеком, и деньги его интересовали постольку, поскольку они давали безопасность, уверенность в будущем. Только богатый человек мог чувствовать себя в безопасности, оградившись от всего света барьером из богатства такого объема, владея которым человек переходил из разряда простых людей в сонм небожителей, неприкосновенных и для криминала, и даже для самой власти. И это все было верно и для родного мире Сергара, и для Земли. Если у тебя много денег, ОЧЕНЬ много денег, можно купить практически все и всех — за редким исключением. История доказывала данную истину не раз, и не два. Преступление, за которое простой человек отправился бы в тюрьму на долгие, очень долгие годы, для богача безнаказанно сходило с рук. За деньги можно купить лучших адвокатов, купить свидетелей, полицейских, и даже самих судей. Не всех, конечно, но...в общем-то, всех. Цена есть у каждого, только не все готовы ее дать. Сергар с горечью убеждался в этом не раз, и не два.

Все эти месяцы Сергар думал о том, почему бабка Надя заперла себя в глухом углу, довольствуясь подношениями не очень многочисленных пациентов. Более того, в той информации, что она успела перед смертью дать своему последнему пациенту, инвалиду "Олегу", четко прослеживалось главная мысль: "Не высовывайся! Сиди тихо! Не выдавай себя!"

Ничего такого, чтобы указывало необходимость прятаться, скрываться, не афишировать свою деятельность, Сергар не обнаружил. По большому счету людям было плевать на то, что какой-то там фельдшер в районной больницы лечит пациентов в свободное от служебных обязанностей время нетрадиционными методами. Деньги он не берет, а то, что кто-то все-таки взимает плату за то, что позволяет посетителю попасть на прием к "суперфельдшеру", так это дело того, кто дает, и того, кто получает — лекаря это не касается.

Сергар поставил так с самого начала, и дело не в том, что он верил в какие-то дурацкие поверья. Если вдруг какие-то государственные органы "наедут" на лекаря с целью наказать его за неуплату налогов — удар примет на себя Маша. Это она кассир, она организовала систему поборов за медицинские услуги. Олег же тут совершенно ни причем.

За что его можно привлечь? Если только за нетрадиционные методы лечения, за "опаивание" пациентов неизвестными снадобьями, которые он варил тут же, в больнице, в специально оборудованной "лаборатории", увешанной пучками трав, уставленной банками с ингредиентами. На эти снадобья уходили немалые деньги, но без них лечить было бы гораздо труднее, если вообще возможно. Без снадобья, снимающего естественную защиту организма от магии, эффективность воздействия Силы на пациента уменьшалась в несколько раз.

Машу за эти два месяца уже не раз пытались привлечь к ответственности за ее бурную деятельность на ниве нетрадиционной медицины — анонимки, заявления, жалобы завистливых коллег и обиженных пациентов, не сумевших попасть на прием.

Маша отсеивала клиентов жестко, стараясь пропускать к Олегу "халявщиков", наглецов и скандалистов, что не прибавляло ей и лекарю всенародной любви, скорее наоборот — разъяренные раздосадованные, обозленные люди фонтанировали паскудными писульками всевозможного калибра, в которых разоблачали аферистов, мошенников, "негодяев, которые под прикрытием белых халатов занимаются незаконной предпринимательской деятельностью, высасывая из трудового народа последние соки, будто пауки-кровопийцы!"

Все эти жалобы, анонимные и подписанные, оседали на столах представителей власти, начиная с налоговой инспекции и районного УВД, заканчивая прокуратурой и администрацией города. Оседали, чтобы утонуть в болоте отписок, сочиняемых чиновниками с гениальностью великих мастеров литературного жанра.

Жалобщики пытались писать выше, в областные контролирующие органы, но как обычно — эти жалобы спускались к тем, на кого и были написаны. Нехорошая практика, да — круговая порука, "чиновничий беспредел", ржавое, испытанное веками оружие власти, которым она успешно отбивается от претензий тех, кем правит. Но в случае с Олегом, как ни странно, это оружие, выпачканное клочьями судеб множества людей, разочаровавшихся в справедливости и честности власти, работало на защите хорошего дела, правильного дела, дела нужного множеству пациентов, отчаявшихся, страдающих, надеявшихся на чудо в своей несбыточной мечте — вернуть потерянное здоровье.

Дело в том, что и у чиновников администрации различного ранга, и у прокурорских работников, и у полицейских, были родственники, друзья, знакомые, тоже мечтающие о помощи лекаря. А когда разошелся слушок, что "фельдшер" умеет править некоторые несуразности фигуры, править внешность пациентов (Например может убрать излишнюю полноту, бич дорвавшихся до кормушки чиновничьих жен, увеличить грудь, убрать родинки или бородавки, в общем, сделать пластику лица и тела) народная тропа к "экстрасенсу" не зарастала бурьяном.

Маше каждый день приходилось решать сложные многоходовые задачи, как хорошему шахматисту, обдумывающему партию. Решать, с кого можно брать деньги, а с кого нельзя, и какую выгоду можно извлечь из очередного высокопоставленного пациента.

Само собой— верхушка власти, элита городка обслуживалась бесплатно, но зато лекаря не беспокоил никто из тех, кто мог бы легко отравить ему жизнь. Эта самая элита стеной встала на дороге у тех, кто хотел бы помешать Олегу делать то, что он делал. И слава богу. Иначе предприятие Олега быстро бы "накрылось бы медным тазом" — как любила говаривать Маша.

Олег работал десять часов в день. Этого хватало, чтобы вымотаться, устать будто весь день валил деревья. Магия отнимает много энергии, и не только, не столько магической. Если бы не уникальность Олега, как лекаря — он бы не смог работать в таком темпе больше трех часов подряд. Открытый некогда канал подкачки магической энергии, соединявший лекаря с Океаном, Морем Силы, действовал постоянно, ежесекундно, ежеминутно, круглосуточно. Редкое качество. Уникальное качество. И о таком раньше можно было только мечтать. Олег меньше уставал, ему не нужно было останавливать работу, чтобы закачать в себя Силу. Он мог ее не беречь. Но и это еще не все. Было и еще кое-что, чего не было раньше, до того, как Сергар попал в этот мир.

Во-первых, на теле Олега легко заживали раны. Порез ножом затягивался за минуту, не оставляя на поврежденном участке тела даже самого маленького шрама — проверено. Однажды решил поэкспериментировать, порезал себе руку на запястье, и так распахал, что от боли из глаз посыпались искры, а кровь фонтаном брызнула на стену. Кривой узбекский нож, подаренный кем-то из пациентов, оказался невероятно, просто-таки бритвенно острым. Порезал до кости. Пять минут — и от шрама нет следа.

А еще — рассосались шрамы, полученные телом Олега во время той самой злополучной катастрофы, приведшей его к инвалидности, а затем к гибели. Именно к гибели — потому что душа Олега умерла, покинула тело, оставив его новому "жильцу" — Сергару.