Люру встала. — Вы сказали мне, что помните, как это было до кваксов. Но Саймат сказал, что все старые фараоны умерли во время оккупации. Этого никто не помнит.
Лицо Кана ничего не выражало. — Если Суван так сказал, значит, это правда.
Люру колебалась. Затем она сжала таблетку в руке и положила ее в карман своей туники, так и не приняв окончательного решения.
Когда она вернулась в Меллборн, то обнаружила, что он погружен в тень, потому что над руинами возвышался корабль-сплайн. Сплайн тяжело вращался, сверкая огневыми точками. Возникло ощущение скопления огромной энергии.
Ее флиттер скользнул под брюхом сплайна, отыскивая место для посадки.
Примитивный трущобный городишко разрушался. Она видела, как вереница сотрудников Управления — нет, ясофтов — двигалась между ветхими домишками, толкая перед собой людей, мужчин, женщин и детей. Похожие на жуков транспортные средства следовали за вереницей перемещенных лиц, несущих на себе кое-какие наспех схваченные пожитки. Ясофты были одеты в защитные костюмы, их лица были скрыты за полупрозрачными масками; необработанная поверхность Земли не была тем местом, где жители агломераций могли бы ходить без защиты.
Небольшая группа людей в развевающихся мантиях задержалась у ярко-голубых стен учреждения кваксов, в их позах сквозило упрямое неповиновение. Одним из них, конечно же, был Саймат. Она подбежала к нему.
— Я не думал, что ты вернешься. — Он махнул рукой в сторону трудящихся, убегающих людей. — Ты гордишься тем, что с нами делают?
Она спросила: — Здесь, на этом заводе вы производите сверхтяжелые элементы. Какова истинная причина? Ты солгал мне, Саймат?
— Совсем немного, — мягко сказал он. — Мы действительно кое-что понимаем в обитателях скалистого леса, который процветал у нас под ногами.
— Да?
— Мы знаем, что они едят. Мы пытались обеспечить их пищей, привлечь их внимание...
Внезапно из-под кожи сплайна выскользнула нить рубиново-красного света. Там, где касался этот луч звездолома, здания разрушались, панели и балки взлетали высоко в воздух. Из самого сердца старого завода кваксов донесся пронзительный вопль истерзанного воздуха, негромкое сотрясение, мощное кроваво-красное свечение. Земля содрогнулась у них под ногами.
— Началось. — Она схватила Саймата и попыталась подтащить его к своему флиттеру. — Саймат, пожалуйста. Ты был моим собратом по группе, я не хочу видеть, как ты умираешь. Это не стоит жизни.
В его глазах появилась пустота, и он отстранился от нее. — Ах. Это не твоя жизнь, возможно, жизнь фараона.
— Я еще не фараон...
Он не слушал. — Ты видишь, какой это ужасный, но умный дар? Долгая жизнь делает тебя податливой. Но моя жалкая жизнь — в лучшем случае несколько десятилетий — какая польза от такой жизни, кроме как сделать один-единственный вызывающий жест? — Он демонстративно отступил от нее. Закрыл глаза и поднял руки вверх, его мантия развевалась. — Что касается тебя — ты должна сделать свой выбор, Люру Парц.
И из-под ног Саймата вверх ударила молния ослепительного света, разметав обломки и камни, и вонзилась в сердце сплайна. Запахло мясом и разложением.
Ударная волна накрыла ее, обдав горячей пылью. Оглушенная Люру упала навзничь на щебень. Саймат исчез, пропал в одно мгновение.
И крыша из плоти над ней, казалось, накренилась. Сплайн с тяжелой мягкостью опускался на землю.
И она была бы раздавлена его чудовищным брюхом. Она повернулась и побежала к своему кораблю.
Флиттер, спасая себя, устремился к сужающемуся просвету дневного света под опускающейся плотью. Люру, окровавленная, покрытая синяками, грязная, съежилась на своем сиденье, а огромные оспины и бородавки бежали у нее над головой. Темная, дымящаяся жидкость хлынула из огромной раны сплайна; она растеклась по земле озером крови, принесенной с другой звезды.
Внезапно она вырвалась на дневной свет. С воздуха она могла видеть, как режущий луч звездолома оставил в земле борозду, похожую на огромный ноготь, царапающий столешницу. Но борозду прервал умирающий сплайн, сдувающийся шар, уже приземлившийся.
Флиттер в полной тишине отклонился назад и поднял ее к границе космоса.
Небо потемнело до фиолетового, и ее учащенное сердцебиение замедлилось.
Она попыталась понять, что произошло. Должно быть, там было тайное убежище странных древних существ, обитавших на сверхновой, решила она, привлеченных приманкой, состоящей из сверхтяжелых элементов. Возможно, извержение было чисто физическим явлением, реакцией на внезапное снижение давления, когда были разрушены верхние слои земной коры. Или, возможно, тот сильный удар по сплайну был преднамеренным, сознательным выпадом, проявлением ярости этих древних существ из-за того, что кто-то нарушил их длящийся целую вечность сон.
И теперь по всему небу она могла видеть, как в атмосферу входят новые сплайны: четыре, пять, шесть, огромные туманные спутники, спускающиеся к Земле. От них исходила мелкая пыль, образуя тонкие серебристые облака, почти красивые. Пыль распространялась в воздухе, быстро оседая. Там, где проливался сверкающий дождь, земля начинала размываться, долины — опускаться, холмы — разрушаться. Это было поразительно быстро.
Это был гнев кваксов. Повелители научились не колебаться перед лицом человеческого неповиновения. И это нанотехнологическое разрушение превратило бы планету в безликий пляж из силикатной пыли.
Она достала полупрозрачную таблетку из кармана своего скафандра. Кусочек технологии кваксов блестел, согревая. Она подумала о сморщенном, страдальческом лице Джимо Кана, о яркой, страстной жертвенности Саймата. Ты должна сделать свой выбор, Люру Парц.
Я слишком молода, подумала она. Мне нечего помнить. Ничего, кроме того, что было сделано сегодня.
Когда горы Земли обрушились, она проглотила таблетку.
Мы пережили еще одно столетие кваксов.
Когда их правление закончилось, это произошло быстро, в результате события, произошедшего далеко от Земли, в результате действий одного человека, человека по имени Болдер.
Несмотря на все наши заговоры, я думаю, мы никогда по-настоящему не верили, что кваксы уйдут.
И мы, конечно, не представляли, что будем тосковать по ним, когда они уйдут.
АГЛОМЕРАЦИЯ 2473
5407 г. н.э.
Рала знала, что что-то не так.
В течение нескольких дней по всей агломерации 2473 ходили невнятные слухи. Была обнаружена ячейка борцов с Искоренением, хранившая незаконные данные. Или группа верующих планировала восстание, подобное неудавшемуся восстанию десятилетия назад. Рала просто хотела продолжить свою работу. Но все были немного взволнованы.
Однажды утром все это достигло апогея.
Свет в комнате включился, как обычно, чтобы разбудить их, но когда их руководитель ясофт не пришла забрать их на работу, Рале сразу стало не по себе.
Рала делила свою крошечную комнатку с Энгре, сестрой по группе. Комната представляла собой просто пузырь, выдутый нанотехнологией из камня по методу кваксов. Внутри не было ничего, кроме пары двухъярусных кроватей, места для хранения одежды, систем сбора отходов, кранов для подачи воды и отделения для продуктов.
Энгре была немного моложе Ралы, худенькая, встревоженная. Она подошла к двери, которая, как всегда, распахнулась в назначенное время, и оглядела коридор. — Люру Парц никогда не опаздывает.
— Мы просто подождем, — твердо сказала Рала. — Здесь мы в безопасности.
Но тут послышались шаги, которые неуклонно приближались по коридору. Они были слишком тяжелыми для Люру Парц, их начальницы, которая была хрупкой женщиной. Какой-то инстинкт побудил Ралу взять Энгре за руку и крепко сжать ее.
В дверном проеме стоял мужчина. Его кожа казалась странно покрасневшей, словно обожженной. На нем была одежда из чего-то похожего на золотую фольгу. На голове у него была густая копна черных волос. Никто в этой агломерации, ни рабочие, ни чиновники, не носил волос.
Это не была Люру Парц. Он вообще был не из этой агломерации.
Мужчина вошел в комнату и огляделся. — Все эти камеры одинаковы. Не могу поверить, что вы, трутни, так живете. — У него был странный акцент. Рале показалось, что его взгляд задержался на ее теле, и она отвела взгляд. Она никогда раньше не слышала слова "трутень". Он указал на панель в стене. — Твоя дыра для еды.
— Да.
Он ударил по прозрачной панели кулаком в перчатке. Энгре и Рала отпрянули. Кусочки пластика разлетелись во все стороны, и серебристая пыль осела на пол. Для Ралы это было в буквальном смысле немыслимым преступлением.
Энгре сказала: — Ясофты накажут тебя за это.
— Вы знаете, что это было? Чертовы кваксы. Технология репликатора.
— Но теперь она сломана.
— Да, теперь она сломана. — Он указал на свою грудь. — И вы должны приходить к нам за едой.
— Еда — это сила, — сказала Рала.
Он посмотрел на нее внимательнее. — Ты быстро учишься. Будь на крыше через час. Там с тобой разберутся. — Он повернулся и вышел. Рале показалось, что там, где он проходил, чувствуется запах гари, похожий на запах раскаленного металла.
Рала и Энгре просидели на своей койке почти целый час, почти не разговаривая. Никто не пришел заделать пробитую дыру. Прежде чем им уйти, Рала зачерпнула немного серебряной пыли и положила ее в карман своей одежды.
С крыши купола агломерации казались скоплением огромных сверкающих пузырей. Рала бывала здесь всего несколько раз в жизни. Она старалась не вздрагивать от вида открытого неба.
Сегодня на этой куполообразной крыше было полно народу. Жители агломерации, с их бритыми головами и в длинных одеждах, выстроились в очереди, которые тянулись повсюду. Каждая очередь вела к столу, за которым сидел человек экзотической внешности в золотистом костюме.
Энгре прошептала: — К какой очереди нам присоединиться?
Рала огляделась. — Вон к той. Посмотри, кто сидит за столом. — Это был мужчина, который приходил к ним в комнату.
— Он напугал меня.
— Но, по крайней мере, мы его знаем. Пошли.
Они молча стояли в очереди. Рала почувствовала себя спокойнее. При жизни в агломерации приходится часто стоять в очередях, и это казалось нормальным.
Вокруг агломерации простиралась серебристо-серая равнина, похожая на геометрическую абстракцию. До горизонта змеились каналы, полные сверкающей голубой воды. Человеческие тела дрейфовали по каналам, удаляясь от агломерации к морю. В этом не было ничего необычного, просто обычная уборка мусора. Но сегодня, похоже, трупов было много.
Наконец Рала добралась до начала очереди.
Незнакомец, вероятно, был ненамного старше ее, не больше тридцати. — Это ты, — сказал он. — Трутень, который понимает природу власти.
Она ощетинилась. — Я не трутень.
— Ты та, кем я тебя называю. — Перед ним был информационный планшет, очевидно, взятый с рабочей станции в агломерации. Он работал с ним медленно, как будто не был знаком с технологией. — Назови мне свое имя.
— Рала.
— Рала, меня зовут Паш. Отныне ты подчиняешься мне.
Она не поняла. — Ты из ясофтов? — Ясофты были людьми-слугами кваксов, которым, как говорили, была дарована свобода от смерти в обмен на их службу.
Он сказал: — Ясофты ушли.
— Кваксы...
— Они тоже ушли. — Он взглянул вверх. — Ночью можно увидеть их могучие корабли-сплайны, сходящие с орбиты. Куда они направляются, я не знаю. Но однажды мы отправимся за ними.
Могло ли это быть правдой — могла ли многовековая оккупация закончиться, могли ли Люру Парц и другие ясофты действительно исчезнуть, могли ли рамки всего ее мира исчезнуть? Рала чувствовала себя потерянным ребенком, разлученным со своей семьей. Она старалась не показывать этого на своем лице.
— В чем был твой грех? — Оказалось, что он спрашивал, какую работу она выполняла.
Всю свою трудовую жизнь она занималась удалением словарного запаса. Цель состояла в том, чтобы заменить старые человеческие языки полностью искусственным языком. На это ушло бы еще несколько поколений, но, наконец, великий краеугольный камень Искоренения — методичное уничтожение кваксами человеческого прошлого — был бы завершен. Это было интеллектуально увлекательно.
Он кивнул. — Твое соучастие в величайшем преступлении, совершенном против человечества...
— Я не совершала никакого преступления, — отрезала она.
— Ты могла отказаться от выполнения своих заданий.
— Я была бы наказана.
— Наказана? Многие умрут, прежде чем мы станем свободными.
Это слово потрясло ее. Было трудно поверить, что это происходит на самом деле. — Ты собираешься наказать меня сейчас?
— Нет, — устало произнес он. — Послушай меня, Рала. Очевидно, что ты умная, у тебя высокий уровень грамотности. Мы были экипажем звездолета. Торгового судна под названием "Порт-Сол". Пока вы трудились в этом городе-пузыре, я прятался там. — Он взглянул на небо.
— Вы бандиты.
Он рассмеялся. — Нет. Но мы и не бюрократы. Нам нужны такие люди, как ты, чтобы помогать управлять этим заведением.
— Почему я должна работать на вас?
— Ты знаешь почему.
— Потому что еда — это сила.
— Очень хорошо.
Торговцы пытались управлять своей новой империей с помощью списков. Они составляли списки "трутней" и их "грехов", а также таблицы того, что нужно было сделать, чтобы агломерация продолжала функционировать, например, раздавать еду и вывозить отходы.
Для Ралы все было не так уж плохо. Это была просто работа. Но по сравнению со сложным лингвистическим анализом, который ее просили выполнить в условиях оккупации, эта простая канцелярская работа была скучной, рутинной.
Однажды она предложила лучший способ распределения заданий. Ее наказали сокращением рациона питания. Вот как это происходило. Если вы сотрудничали, вас кормили. Если нет, то не кормили.
Ее пищей были те же бледно-желтые таблетки, на которых она выросла, таблетки, которые производили пищеблоки-репликаторы, хотя их было меньше. Их привозили из сектора в центре агломерации, где пищеблоки остались нетронутыми — фактически, это было единственное такое место. Оно охранялось круглосуточно.
Примерно через месяц в небе начались сражения. На горизонте можно было увидеть светящиеся огни, а иногда и мелькающие фигуры в ночи, нити и вспышки света. Все это происходило в полной тишине. Все эти корабли и оружие были человеческими. Гнет кваксов был снят только для того, чтобы люди начали нападать друг на друга.
На самом деле, из списков торговцев можно было почерпнуть много информации, если уметь их читать. Рала видела, как мало на самом деле было торговцев. Она чувствовала их неуверенность, несмотря на броское оружие, которым они владели: "Нас так мало, а их так много". И вот теперь с неба посыпались вызовы. Правление торговцев было непрочным.
Но хотя люди и бормотали о старых добрых временах, никто ничего не предпринимал по этому поводу. Большинству трутней даже в голову не пришло бы поднять руку. Кроме того, больше некуда было пойти, нечего было есть. За пределами города была только бесконечная, пережеванная наночастицами грязь, на которой ничего не росло.
