Это не было проблемой Брони. Задача префектов заключалась не в том, чтобы заставить граждан пользоваться своими правами, а в том, чтобы обеспечить, чтобы никому в них не было отказано.
Дрейфус отстегнул ремни и приготовил свое снаряжение. Он похлопал по висевшей у него на боку ищейке и достал из кладовой еще одну. Вооружившись таким образом, он прикинул варианты защиты. Полное вакуумное снаряжение с прочной оболочкой защитило бы его от различных видов противопехотного оружия, но было бы пугающим и громоздким. Легкая тактическая броня была его лучшим вариантом. Он застегнул поверх униформы бронежилет из трансформируемой материи и наспинный щиток, кряхтя, когда натягивал застежки. Он пошевелил шеей, освобождая кусочек плоти, прижатый краем защитного щитка.
— Слишком большой, слишком неуклюжий, — пробормотал он себе под нос.
Катер зафиксировался. Сработали защелки, и внезапно все стихло. Он подошел к м-шлюзу, обращенному к носу, собираясь с силами и готовностью. Он попросил корабль наколдовать яблоко, откусил от него кусочек, подумал, не последний ли это фрукт в его жизни, и бросил почти нетронутый фрукт обратно в утилизатор.
— Джейн?
— Да, Том.
— Собираюсь зайти внутрь. Помимо моего обычного хорошего настроения, вооружен тактической броней и двумя ищейками.
— Потратьте две минуты на то, чтобы вернуться и надеть полное защитное снаряжение, пожалуйста. Я бы хотела, чтобы вы вернулись как можно более целым.
— Думаю, поможет, если по моему лицу будет легко читать. На визор все смотрят с подозрением, и если в итоге мы займемся переговорами...
— А если мы уже прошли точку переговоров?
Дрейфус мрачно улыбнулся. Ему ничего не оставалось, как выйти из катера и проследовать через м-шлюз в Стадлер-Кременев.
Тенч вышла в условиях, близких к нормальной силе тяжести.
Чтобы спуститься по спице, потребовалось около четырех минут, после чего открытая капсула, содрогаясь, остановилась без особых церемоний. Она поправила униформу, похлопала по бедру с ищейкой и подошла к узкой полоске света, где две створки раздвижных дверей не совсем сходились посередине.
Двери не открылись при ее приближении. Она протиснулась в щель, недоумение сменилось тревогой.
Она оказалась в городе, в низком атриуме у основания спицы. Вокруг нее ступенями и уровнями поднимались бледно окрашенные здания. Высоко над головой, далеко за самой высокой крышей, висело искусственное небо. Спица — единственное по-настоящему высокое сооружение — выступала из этого потолка, прежде чем слиться с полом в том месте, куда она прибыла. Окон, ведущих во внешний мир, не было, и весь свет исходил от светящихся синим панелей, вшитых в потолок. Большинство из них были затемнены. Струящийся свет был тусклым, создавая глубокие тени.
Город превратился в руины. Тротуары потрескались и поросли сорняками. Сады, разбитые между дорожками, стали пыльными, одичавшими и бесцветными от запущенности. Давно высохшие декоративные фонтаны стояли с разинутыми ртами. Здания были покрыты коростой обломков каменной кладки, подпалинами, зловещими скоплениями близко расположенных дыр и зияющими пустотами разбитых окон. На стенах были намалеваны символы — поспешные признаки резкого ослабления общественного контроля. То тут, то там она замечала сломанного робота или неподвижное транспортное средство. Сорняки собственнически вились вокруг этих неподвижных приспособлений.
Никто не двигался, никто не издавал ни звука. Шаги Тенч гулко отдавались в атриуме. Ее глаза и уши говорили ей, что город безлюден.
И все же она чувствовала, что за ней наблюдают.
— Это префект Тенч, — позвала она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. — Вы находитесь под наблюдением Брони. Покажитесь. Причин для беспокойства нет.
Ее зов отозвался эхом, но остался без ответа.
Тенч пошла дальше. Она вытащила из кобуры свою ищейку, рукоятка которой скользила в ладони, размотала нить и отправила ищейку патрулировать в нескольких шагах впереди себя. Ищейка-хлыст скользила из стороны в сторону, издавая сухой щелкающий звук.
Тенч подняла свой браслет. — Тенч вызывает Броню. Наши данные о Транстромере... не соответствуют тому, что я обнаружила внутри. — Она помолчала, ожидая подтверждения ее сообщения — ободряющего голоса кого-нибудь из других полевых или дежурного старшего префекта, находящегося в безопасности внутри Брони, но все же способного если не объяснить, то хотя бы выразить некоторое понимание ее опасений. — Тенч, — продолжила она. — Полевой префект Тенч на связи? Пожалуйста, ответьте.
Она взглянула на диагностические показания на браслете. Он показывал нормальную связь, нормальную активность абстракции.
— Ответьте мне, черт возьми!
Тенч завернула за угол. Впереди виднелась полуразрушенная лестница, ведущая на более высокий уровень города. С другой точки зрения, она могла бы понять, почему все здесь было в руинах. Возможно, они просто перестраивали эту часть Транстромера.
Затем Тенч увидела тело.
Иссохшее, похожее на скелет, оно лежало в тени арки. В груди трупа зияла дыра. Мужчина, не слишком старый, был убит выстрелом в сердце. На лбу у него была крестообразная отметина. Крови не было, значит, рана была нанесена посмертно.
— Отметить для изъятия вещественных доказательств, — сказала она ищейке.
Ищейка пристально посмотрела на труп и кивнула.
— Тенч Броне. — Она говорила так яростно, что ее слюна попала на браслет. — Что-то не так с моей связью, но, возможно, вы все еще меня слышите. У нас чрезвычайная ситуация в Транстромере. Требуется немедленное ужесточение принудительных мер до высокого уровня. Пришлите как можно больше медиков, кораблей и префектов. Подайте петицию о средствах массового контроля. Я вижу...
Тенч упала. Она посмотрела вниз, потрясенная и удивленная тем, что так далеко от начала ее жизни ей было даровано незнакомое ощущение. Поняла это достаточно скоро. Это было нечто под названием боль, и оно поразило ее мозг со всей многоцветной новизной психоделического наркотика.
В нее выстрелили.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Дрейфус передвигался почти в невесомости, скорее дрейфуя, чем двигаясь пешком. Избыточный жир, который он нес, раздувался вокруг его живота, когда он переминался с ноги на ногу. Одну ищейку он держал в кобуре на поясе, вторую — в руке.
Он прошел через шлюз в холодную приемную без окон. Там никого не было.
— Дрейфус вызывает Тенч, — сказал он в свой браслет. — Ты здесь, Ингвар? Важно, чтобы ты откликнулась.
Ответа не последовало.
Дрейфус воспользовался своими полномочиями, чтобы открыть ее корабль и заглянуть внутрь. За исключением нескольких шкафчиков для хранения вещей, единственный отсек управления предоставлял мало возможностей для укрытия. Ему потребовалось всего тридцать секунд, чтобы убедиться, что Тенч отсутствовала и что она ушла без специального снаряжения или брони.
Он выпустил вторую ищейку внутрь корабля, приказав ей составить криминалистический профиль. Она несколько мгновений обнюхивала все внутри, а затем вернулась, по-щенячьи нетерпеливая.
Он опечатал корабль, а затем велел ищейке найти след, соответствующий криминалистическому профилю. Она скользила впереди него, проворная в условиях, близких к невесомости, используя свою вытянутую нить в качестве щелкающего движущего хвоста. Он терпеливо наблюдал, как она снует взад-вперед, зная, что может потребоваться несколько минут, чтобы отличить след Тенч от тех, что появились раньше.
Быстрее, чем он ожидал, ищейка замерла, уставившись на Дрейфуса своим единственным красным глазом. Это было подтверждением того, что она наткнулась на улику.
Нет необходимости сверять ДНК с записями Брони: она могла принадлежать только Тенч.
— Искать.
Ищейка понеслась дальше, из приемной в гораздо более просторное шестиугольное помещение. Две внутренние поверхности были пустыми, обложенными грубой крошащейся каменной кладкой. Стена, обращенная к Дрейфусу, была зеркальным отражением той, что была у него за спиной, и вела во вторую приемную с собственным набором шлюзов, соответствующих дальней стороне узла.
Ищейка не проявила интереса к этой секции.
Дрейфус последовал за ищейкой, пока она не остановилась на пороге одной из спиц. Он посмотрел сквозь отверстие в длинную тускло освещенную трубу, уходящую в темноту.
— Здесь след кончился? — спросил Дрейфус.
Ищейка кивнула.
Какое-то предчувствие привело его в противоположную сторону. Здесь не было следователей-криминалистов, но была транспортная капсула, примостившаяся сразу за освещенной красным светом утробой. Дрейфус поднял вторую ищейку, забрался в капсулу с открытым корпусом, пристегнулся и привел капсулу в движение.
Он сжал один кулак, а другим — вторую ищейку. Менее чем за двадцать минут его деловитое спокойствие, вызванное хорошо выполненной работой, сменилось раздражением по поводу детей в Гревенбойхе и растущей тревогой за Ингвар Тенч.
— Вижу, это начинает тебя раздражать.
Голос был тихим, юным, женским. Он узнал его мгновенно. На всякий случай он надел умные очки. Он видел ее сейчас, сидящую рядом с ним, чопорно одетую, девушку с каштановыми волосами в зеленой парче.
— В другой раз, — одними губами произнес он.
— Но когда же бывает подходящее время? Такое впечатление, что тебе не нравится меня видеть. Не нравится, когда тебе напоминают о моем существовании. — Она сделала небрежный жест. — О, говори так свободно, как тебе нравится. Я позаботилась о том, чтобы этот разговор остался сугубо частным.
— Мне нечего сказать.
— А как же наше маленькое соглашение? Я помогаю тебе, а ты помогаешь мне?
— Я дал тебе то, в чем ты нуждалась.
— О боже, Дрейфус. Ты в мрачном настроении. Что ж, позволь мне немного скрасить твой день, прежде чем я позволю тебе вернуться к своим текущим делам. У меня неприятности.
— Жаль. Бедная ты моя.
— Это началось снова.
— Что случилось?
— То, что разрушило те легкие, беззаботные годы, которыми мы оба наслаждались после той неприятной истории с Девоном Гарлином и Лесным пожаром. Ты, конечно, помнишь? Или с возрастом память подводит тебя?
Он невольно нахмурился, презирая себя за то, что его втягивают в разговор, в котором он не хотел участвовать.
— Ты, конечно, говоришь не о Катопсисе?
— О нем, конечно. По крайней мере, что-то в этом роде. Но более умное и утонченное, чем их первая грубая итерация. Я чувствую боль от этого. Они используют показатели задержки в сети, чтобы локализовать меня, основываясь на моих потребностях в распределенной обработке. Это первый этап. На втором этапе будут использоваться маршрутизаторы и узлы, чтобы удерживать меня в постоянно уменьшающемся объеме пространства. На третьем этапе я буду отключена или полностью уничтожена.
— Ты видишь мои слезы?
— Даже человек с твоим ограниченным воображением понимает, что это нехорошо, Дрейфус. Вмешивалась ли я в человеческие дела с момента нашей последней встречи?
— А мы бы вообще узнали об этом?
— Нет, — возразила она. — Я и так занята тем, что остаюсь собой. И, конечно, отбиваюсь от попыток моего противника, какими бы грубыми и предсказуемыми они ни были. Прошло шесть долгих лет с тех пор, как случился Лесной пожар, и он в последний раз осмеливался провоцировать меня. Этого было более чем достаточно, чтобы продолжать жить. Но теперь это! Это дестабилизирующее развитие событий. Если они поймают меня в ловушку, ничто не помешает ему стать таким могущественным и опасным, каким он захочет.
— И я полагаю, ты была бы образцом сдержанности, если бы они вместо этого поймали его в ловушку?
— Давай просто скажем, что никому из нас не выгодно проводить этот эксперимент. Хочешь верь, хочешь нет, но эта патовая ситуация меня вполне устраивает. Это дает мне время поразмыслить, обдумать ситуацию, составить план. Сыграть в более длительную игру, чем он когда-либо мог бы.
— Второго Катопсиса не будет. Григору Бакусу повезло, что он сохранил свою шею, не говоря уже о месте в Броне. Его команда была распущена. Система сдержек и противовесов, которую мы внедрили, гарантирует, что подобная операция никогда больше не может быть проведена в рамках Брони.
— Тогда, кто бы ни управлял этим сейчас, он делает это мимо вас. — Она кивнула в сторону спицы. — Эта Тенч, за которой ты пришел. Именно ее ты использовал в первый раз, не так ли?
— Как будто тебе нужно спрашивать.
— Какое-то совпадение, не так ли?
Он потерял самообладание. — Чего ты хочешь, Аврора?
— Прошу внимания, Дрейфус. Ты будешь злиться и дуться, но в глубине души знаешь, что возобновившийся Катопсис — это очень плохо для всех нас. Тебе нужно выяснить, кто стоит за этим безумием, и остановить их. Любыми необходимыми средствами.
— Найди другую марионетку.
— Какой в этом смысл, если у нас и так прекрасные рабочие отношения? Послушай, я вижу, что ты сейчас занят. Я очень надеюсь, что у дорогой Ингвар Тенч все наладится.
— Ты правда так думаешь?
— Я не так далеко ушла от своих человеческих истоков, как ты себе представляешь. Я все еще помню, каково это — быть одной из вас. Маленькой, беспомощной, уязвимой. В моменты слабости я могу даже проявить крошечную вспышку сочувствия к тому, кто ты есть, и к тому, кем я когда-то была.
— В моменты слабости, — повторил он.
— По крайней мере, они у меня все еще есть. Как думаешь, мой противник испытывает хоть отдаленно похожие чувства?
— Я буду беспокоиться об этом в тот день, когда придется выбирать между вами.
— О, Дрейфус, — сказала она, нежно покачав головой. — Ты хорошо держишься, но в глубине души мы оба знаем, на чьей стороне твои симпатии.
Фигура исчезла. Он несколько мгновений смотрел в пустоту, почти ожидая, что она вернется, затем убрал очки обратно в сумку на поясе.
— Том?
На этот раз это был другой голос, и он был гораздо счастлив его услышать. — Да, Джейн.
— Мы потеряли тебя на минуту или две.
— Связь немного сбоит, — сказал он, надеясь, что действительно обращается к верховному префекту. — Я поднимаюсь по одной из спиц, к ободу.
— Как думаешь, Тенч пошла в ту сторону?
— Почти уверен, что она пошла по другой дороге. Как только доберусь до края, зайду с другой стороны.
— Понятно. Первая волна нашего подкрепления прибудет через семь минут. После этого ресурсы будут постоянно наращиваться. Как только сочтете необходимым принять принудительные меры, я пришлю всех сюда.
— Хорошо. Однако ждите моих сообщений.
— Конечно, — покорно согласилась она, восприняв его замечание так, словно он был выше ее по положению.
Дрейфус беспокойно заерзал, когда его вес начал давить на сиденье. — Есть ли что-нибудь, что мне нужно знать о Стадлер-К, помимо того немногого, что я помню из занятий Дюсолье?
— У вас была возможность узнать это по дороге туда?
— Я пытался, но было немного сложно читать, когда мои глаза наполовину вылезали из орбит.
— Здесь не так уж много интересного. На протяжении пятидесяти двух лет они держались особняком, практически не общаясь с остальными участниками Сверкающего Пояса. Я боюсь, что клеймо карантина останется надолго, даже если с нашей стороны все могло бы быть по-другому.
